Проклятый палач

                ПРОКЛЯТЫЙ ПАЛАЧ

                (Рассказ ужасов)

«Число и год ничего не значат
в сравнении с вечность, что ждет впереди».
Надпись на календарном листе дневника.

«Мой замок стоит так высоко в горах, что стоя у подножья этих древних скал его невозможно различить в пушистых перинах облаков.
Днём, когда солнце нещадно палит, старые рассыпающиеся скалы и хвойный лес, что покрывает десятки километров вокруг, я нахожусь в замке, в полном мраке, с ещё двумя его обитателями: с прирученным мной волком  по кличке Триног и старым и дряхлым упырем Морганом. На бедного волчонка я наткнулся случайно, пару лет назад, возвращаясь с ночной охоты - скверная была ночь, дул сильный ветер, ломая и выкорчевывая деревья, с чёрного от туч неба лил, казалось, нескончаемый поток воды. И вот сквозь эти звуки я чётко различил чей-то жалобный вой, явно не человеческий, больше походящий на плач собаки или волка. Я двинулся в направлении этого звука, и вскоре моим глазам предстала печальная картина. Маленький волчонок, весь в грязи, лихорадочно трясущийся от холода, жалобно скулил, пытаясь вытащить левую заднюю лапу из-под упавшего дерева. Рядом с ним лежали, высовываясь из-под массивного ствола дерева, окровавленные тела ещё трех волков, большого, очевидно являющегося волчицей, и двух маленьких, все они были мертвы. Я подошел ближе, волчонок испугано дёрнулся при виде меня, попытался высвободиться, но тщетно, это лишь усилило боль. Не смотря на всю его боязнь и попытки укусить меня, я вытащил его и отнёс в свой замок, правда придавленную ногу пришлось потом отнять, гангрена начала есть его тело. Отсюда и его кличка Триног. Волчонок вскоре окреп, возмужал, стал здоровым волком и, так как охотиться он не умел и не мог, еду ему добывал я. Что касается старого упыря Моргана, то это типичный людоед-кровосос, которых почти всех истребили, он жил в замке так давно, что и сам не помнил сколько. Когда-то это был просто самый ужасный упырь, что потрошил всех и вся в округе, сейчас же Морган являл собой сгорбленного, покрытого седыми волосами, лишаястого старикашку, даже его некогда белые и длинные клыки, что внушали страх  всем без исключения, стали гнилыми и желтыми от табака и постепенно высыпались.
Ну что я все об упыре, да о волке, я завел этот дневник для себя, для того, чтобы выплеснуть все то, что накопилось в моей черной душе за многие годы проживания в этом холодном, старом замке…»
Дверь скрипнула, отворяясь, Джек поставил перо в чернильницу и повернулся.
- До полуночи остается полчаса, - прошамкал старый упырь, в сухой когтистой кисти он сжимал горящую толстую свечу в бронзовом подсвечнике.
- Я чувствую, - ответил темноволосый человек, названный упырем Джеком, в его зеленых глазах светились огоньки от горящей свечи.
- Погода портится!
Упырь Морган кивнул безобразной головой в сторону окна.
- Да вижу.
Джек посмотрел сквозь покрытое дождевыми каплями стекло, свинцовые тучи нависали над замком, накрыв, словно гигантским колпаком, весь недавно звездный небосвод вплоть до самого горизонта.
В приоткрытую дверь просунулся Триног, поскуливая и тревожно ворча, культя, оставшаяся вместо ноги,  всегда принималась ныть, когда зверь чувствовал непогоду.
- Ты это, Джек, - упырь посмотрел на сидящего за письменным  столом человека. – Будь добр, пронеси с охоты что-нибудь помягче, по нежнее, а то! – Морган страшно ощерился, оголив гнилые клыки. – Сам видишь, кости да жилы уже не по моей части, их Триног пусть глодает! 
Джек кивнул, поворачиваясь к столу. Дверь за упырем, скрипя, захлопнулась, он зашаркал ногами по лестнице, волк ушел с ним.
Он с минуту смотрел наполовину исписанный лист исписанный лист бумаги, потом его взгляд снова привлекло то, что творилось за стеклом. Дождь и ветер набирали силу. И здесь, сидя в самой высокой башне замка, в мрачной, с заплесневевшими стенами и потолком комнате, он, как никто другой, был близок к разбушевавшейся стихии. Было холодно и жутко, но он привык. Привык к вечному мраку и к еженощным вылазкам далеко за стены замка, с годами ко всему привыкаешь.
Джек не знал, сколько сидел, глядя на залитое водой окно, застыв, словно восковой, но вот в мозгу вспыхнула привычная вспышка. Он дернулся в кресле. Пора.
« Белый фургон, мокрое шоссе. Машина быстро удаляется от города. Их двое. Руки испачканы кровью. Невинной кровью».
Джек затрясся, все, что нужно, он увидел, осталось только трансформироваться. Он встал с кресла, чувствуя, как непонятная сила наполняет его, обоняние вдруг сделалось по-звериному ярким и насыщенным, глаза, будто днем, различили во тьме унылый вид комнатушки. Джек направился к дверям, что выходили на небольшой балкончик башни. Молния мимолетно осветила  налитые кровью глаза,  и почти сразу из всех своих орудий ударил гром. Он повернул старинную бронзовую ручку и поток ветра с грохотом ударил о стену. Холодный дождь захлестал по человеку. Нет! Минуту назад это был человек, однако сейчас на балконе стоял зверь, жуткое исчадие ада, проклятое и позабытое. Вампир – Джек расправил крылья и камнем рухнул с балкона в сырой беспросветный мрак.
Фургон заносило на сыром асфальте, за баранкой машины сидел жирный, небритый детина в черной шапочке на лысой голове.
- Говорил тебе, Мэтт, не трогай этого старикашку, ему и так с полгода осталось, нет, не послушался, твердолобый хряк! – орал взбешенно щуплый и лупоглазый мужичок небольшого роста, сидящий рядом с водителем. – Мало, что пятнадцать краж, так теперь и убийство на нас повесят!
- Да ладно тебе, Билл, я же не нарочно, кто ж знал, что у этого доходяги шея окажется, как у цыпленка! - как можно спокойнее проговорил Мэтт, не отрывая взгляда от мокрой дороги, освещаемой одной фарой.
- Ну ладно, Мэтт, извини, сорвался! – сказа искренне Билл, похлопав товарища по плечу. – Все же не зря мы это дельце провернули, давненько нам так не везло!
- Да, - согласился детина. – Этот старый хрен оказался чертовски богат! Подай пивка, нужно отметить!
Лупоглазый Билл полез за спинку сиденья и вынул оттуда две бутылочки пива, одну открыл и дал Мэтту, вторую сам с жадности осушил до половины.
Дождь заливал стекло, и дворники едва успевали работать. Час пути, и ни одной встречной машины мало кто отважится, ехать ночью в столь мерзкую погоду. Молния осветила дорогу, громыхнул гром.
- Видел?! – Бил подавился пивом, тыча в стекло. – Там на дороге… там кто-то стоял!
- Ну и что? - бесстрастно прогнусил детина. – Мало ли кто стоит на дороге.
То, что произошло потом, сидевшие в фургоне воры и убийцы так и не разобрали, это было так молниеносно,  нечто крылатое, как будто огромная птица, орел, какие обитают здесь в горах, наверняка ослепленная светом фары на полном ходу фургона врезалось в лобовое стекло машины. Стекла и потоки ливня полетели в лица бандитам. Мэтт в ужасе крутил баранку, пытаясь выровнять фургон, но мокрый асфальт сделал свое дело, машину занесло, и она рухнула набок, пробороздив дорогу, оставляя фейерверки искр, и зарылась в мокрую землю.
- О, черт! Мэтт, жирная свинья, слезь с моей ноги! - завопил Бил.
- Это ты, слезь с меня идиот! - обиженно проворчал детина.
- Включи фонарь, черт возьми! - орал Бил корчась от боли.
- Он разбился! - прокряхтел Мэтт.
Потоки ливня хлестали в лежащий на левом боку фургон, через пробитое лобовое стекло дул холодный, пронизывающий ветер.
- Ну, что ты расселся! - снова принялся вопить Билл, вглядываясь в кромешную тьму.
 Единственная фара разбилась при ударе о землю, и лишь небольшая долька луны освещала ночную дорогу.
 - А куда идти? – обреченно заголосил Мэтт. – Даже паршивого пса хозяева не выгонят  из дома в такую погоду!
- Хватит философствовать! – оборвал его Билл. – Сейчас вылезем из фургона, возьмем бабки, драгоценности, и пойдем, куда ехали, и, может, нам повезет, мы встретим машину!
- Нам уже повезло, когда мы, упав, не разбились, второго раза не буд… - детина не договорил.
Дверь со стороны Билла открылась и в ней возникла черная фигура.
- Правильно, не будет! - прорычал стоящий, нагнувшись, ухватил лупоглазого за одежду и словно пушинку выдернул из фургона одной рукой, швырнул об асфальт.
- А-а-а-а!!! – непонятно откуда у этого огромного сального борова взялась такая прыть, но факт есть факт: Мэтт, с треском добивая остатки стекла, вылетел через лобовое стекло и бросился бежать, вытаскивая на ходу пистолет. – Ну, я тебе сейчас покажу тварь!
Мэтт обернулся, направив пистолет на перевернутый фургон, на машине никого не было.
- Эй! - окликнул его Билл и закашлялся, он лежал на асфальте в десяти метрах от фургона.
- Кто это был?!! Где он?- все еще держа на прицеле разбитую машину, прокричал Мэтт, приближаясь к лежащему товарищу.
И вновь молния осветила мрак, и сквозь гулкий удар грома, шелест дождя и ветра, детина различил звук, очень похожий на порханье хлопанье крыльев птицы, огромной птицы.
Он вскинул голову, с неба на него обрушилась черная крылатая фигура. Удар был настолько силен, что детина подлетел в воздух, а когда упал, понял, что потерял почти все передние зубы.
- А -а-а-а, сволочь!!!
Заорал он окровавленными губами и стал палить без разбору, целясь в небо, пока не опустошил обойму. Он, трясясь в жуткой лихорадке, полез за запасным магазином и вдруг боковым зрением уловил то, что заставило его замереть от ужаса. Черная фигура стояла  сбоку от него в каких-нибудь полутора метрах, жуткая, нечеловеческая. Пистолет с лязгом ударился об асфальт, в тот же миг стоящий подскочил к Мэтту и ухватил за жирную шею, одним рывком поднял ста двадцати килограммового детину в воздух. Вор попытался крикнуть, но горло было передавлено холодной рукой незнакомца, он беспомощно замотал конечностями, скосив взгляд на лицо убивающего его нечеловека. В том, что перед ним был не человек,  Мэтт был абсолютно уверен и увидел в тусклом лунном свете обезображенное лицо с кровавыми глазами.
- Эй ты, отпусти его!
Услышал Мэтт голос Била и в тот же миг раздались три выстрела, они были точны, судя по тому, что после каждого нечеловек дергался и даже тихо рычал, обнажая белые, словно вампирские, клыки. Однако на этом все и закончилось, вампироподобный не рухнул и даже не ослабил хватку. Мэтт вновь задергался чувствуя, что разум проваливается в пропасть, в такую черную и бездонную, как ночное небо, и сквозь, как будто бы забитые ватой уши, услышал новые выстрелы из Билловского револьвера.
Нечеловек вздрогнул, издав жуткий ни на что не похожий рык.  Мэтт почувствовал, как нечто теплое брызнуло на мокрую от дождя грудь и живот, в ту же секунду он упал, больно ударяясь затылком о дорогу. Удар помог быстрее прийти в себя, он задышал, жадно хватая воздух разбитыми губами.
- Мэтт, как ты? - услышал он.
Билл подбежал к напарнику и помог подняться с мокрой дороги.
- Где он, где он? - испуганно шептал детина оглядываясь по сторонам.
- Не знаю я, Мэтт, не знаю! – нервно затряс руками Билл. – Я его подстрелил и надеюсь смертельно!
- Нет! – оборвал его Мэтт, вставляя в пистолет новый магазин. – Ты его не убил!
Словно в подтверждение  слов вора с неба сорвался крылатый, с клыками, как у самого настоящего вампира, черный незнакомец.  Удар был сокрушительный, когтистая рука прошила тело Билла насквозь, словно копье дичь, вор медленно осел на асфальт, залитый лужами грязной воды. Мэтт довольно быстро пришел в себя и открыл огонь по темному размытому силуэту, но тот как будто бы растворился и возник вновь уже перед  детиной, когда из дула пистолета вылетела последняя пуля. Он не успел опомниться, как получил удар в грудь и распластался, раскинув руки, глаза полезли на лоб, когда кислород перестал поступать в легкие. Последнее, что запечатлел его взгляд, черную фигуру, размахивающую огромными крыльями, она неслась на него, боль, жуткая боль и брызги крови, его крови, мрак.
«Не знаю, как раньше не пришла в голову эта мысль – вести дневник. Я провел в замке более двадцати лет, и все это время, я только и делал, что до наступления полуночи играл в шахматы с Морганом да кормил летучих мышей.
В моем замке все, как всегда, обыденно, я сижу в своей любимой башне в предвкушении ночной охоты, старый упырь наверняка догладывает  мясо, что принес я прошлой ночью, а Триног носится по многочисленным заброшенным залам и комнатам гоняя пронырливых крыс. Всюду тихо и мрачно. Белый лист дневника, на котором появляются все больше строчек, мне освещает полная луна.
Когда-то давно, в моей прошлой жизни я был человеком, а точнее, человеконенавистником, я убивал, резал, потрошил и люди звали меня Джеком, Джеком-Потрошителем, безумным убийцей-маньяком. Умерев,  я был недостоин  даже самого ужасного -  вечно гореть в адском  пламени, сам Сатана  скривился при виде меня. Я был проклят. Проклят навечно и возвращен назад на землю. Скоро, уже скоро наступит полночь, и снова я обращусь в жуткую вампироподобную тварь, чтобы, как и ночь назад, обрушиться орудием возмездия и справедливости на головы тех, кому был я подобен ранее, заблудших и темных душ, дабы совершить собственное правосудие!
Это моя миссия, я палач, и она бесконечна, ибо зло вечно!»