Западэнка

Говорят, что в каждом человеке – красивый он или нет – есть черта, которая сразу бросается в глаза. Да, у неё это именно глаза. Тихие, как у животного и спокойные, как лесное озеро на рассвете. Через эти глаза она и освещает всё, что её окружает тёплым, мягким светом.
Некоторые считают, что при помощи специальных приборов можно видеть ауру. У одних она синяя, у других красная, у третьих  - зелёная. Не поручусь за правильность этой теории, но от неё действительно исходит что-то вроде свечения. Или даже сияния. Молочно-белого сияния.
Когда я нахожусь с неё рядом, я как будто чувствую её сияние. Мне даже необязательно поворачивать голову – я просто чувствую его, вот и всё. Но, глядя в её глаза, я чувствую намного больше.
Мне кажется, что в её глазах однажды поселилась любовь, и теперь все чувства, которые могут передать глаза – страх, радость, гнев – смешиваются с ней, создавая удивительной красоты сочетания. Страх с примесью любви. Веселье с примесью любви. Что бы она ни чувствовала, её глаза всегда лучше любых  слов расскажут об этом.
Я мог бы часами описывать её тело. Например, родинки. Моя любимая родинка находится справа от её губ и иногда я незаметно целую её в эту родинку. Ещё одна родинка у неё на большом пальце, рядом с незаметным шрамиком. Её пальцы настолько маленькие и хрупкие, что, когда она одевает мои перчатки, они кажутся на них настоящими рукавицами.
У неё длинные волосы, которые она всегда называет пепельными. Эти волосы всегда попадают в рот при поцелуе, но мне, чёрт возьми, это даже нравится. А ещё эти волосы прекрасно пахнут. Иногда, особенно в метро, когда вокруг полно народу, можно закрыть глаза, опустить голову и просто наслаждаться ароматом её волос.
Особенно её красит любопытство. В такие минуты она напоминает мне маленькую кошечку, с интересом исследующую покупки в поисках еды. В такие минуты она похожа на лисичку.
Она отзывается на миллион ласковых имён – милая, солнышко, зайка, котёнок и тому подобные, все эти имена и прозвища мы слышим на каждом шагу. Но есть и тайное имя, которым я никогда не называю других. Лапочка. Такое глупое, такое фальшивое – и такое дорогое, когда я обращаюсь к ней.
Когда она говорит, можно сойти с ума. Иногда я совершенно теряю нить разговора – я просто смотрю, как двигаются её губы, иногда открывая ослепительные зубы и маленький язычок. Она любит его показывать, когда хочет меня разыграть.
У неё очень странный акцент – иногда она смягчает твёрдые согласные или растягивает гласные. Мама говорила ей, что с таким акцентом говорят жительницы Западной Украины. Моя западэнка.
Я не помню ни одного дня, чтобы мы с ней не поругались. Иногда мы ссоримся по какому-нибудь важному поводу вроде коренных разногласий по жизни, но обычно это происходит из-за всякой ерунды. Она часто говорит,  что без ссор жить неинтересно. Думаю, она права.
Иногда у меня вдруг становится тяжело на сердце, и тогда я звоню ей или прошу её подруг позвонить и узнать, как у неё дела. Потому что мне некого будет винить, если с Лапочкой что-то случится.
Она совершенно не переносит одиночества. Когда мы вместе, нам даже не нужно никуда ходить. Но когда она остаётся одна, то в её светлых глазах появляется печаль. Печаль с примесью любви – что может быть трогательнее?
Иногда я стою на балконе и слушаю, как шумит дождь. Когда я был маленьким, я думал, что дождь может ответить, если его о чём-то спросить. Но дождь не отвечает мне. Он просто барабанит по карнизу.
В моменты, когда я совсем расклеиваюсь, и отчаяние берёт верх, я слышу её голос. Всего одну фразу, которую она сказала январской ночью, когда я пытался укрыть её одеялом и целовал в мокрые от слёз щёки.
“Не отпускай меня”, - сказала она мне тогда, - “Я буду рваться, буду пытаться уйти, а ты держи меня и не отпускай”. И вот теперь я всё пытаюсь понять, было ли это сиюминутным порывом, или ей действительно нельзя верить - ничему кроме глаз.