Героиня нашего времени. продолжение 3

8 глава

Месяц Ляптя работала над суперсериалом. Сначала она погрузилась в монументальную энциклопедию профессора "Как заработать бабки?", споткнулась, как и бывшая артистка, на последнем томе, в котором автор утверждал, что продолжение следует искать в первом, и окунулась в мир бизнеса. Она постигала его основы с упорством хищника, преследующего свою жертву, Пробный шар, запущенный Ляптей, попал в книжного бизнесмена в подвале.
Возле подвала шатались молодцы. Они были выращены эпохой бизнеса.
- Бабки, - потребовали они.
Подвал, двор... были их вотчиной. Орел дрыхнул с хозяйкой. Помощи ждать было не от кого.
- Издам книгу и заплачу.
- Ну, смотри!
Смотрины показали: тягаться с молодцами было под силу только двуглавому.
Рюкзак был прощупан до нитки. Молодцы повелю Ляптю по лабиринтам.
- Какие бабки у вас получает автор? - спросила она.
Молодцы не знали человека с фамилией "Автор".
- Это не фамилия!
- Поменьше гавкай!
Книжный бизнесмен работал на конвейере. Он загружал книги на ленту.
Лента выплевывала их через окно прямо на лотки.
Бизнесмен отращивал бороду, которая после разговора с Ляптей выросла на сто сантиметров, и брил брови.
Диалог должен был оказаться коротким. На каждой секунде простоя конвейера бизнесмен терял десять тысяч бабок.
Первое правило книжного бизнеса, - бросил он. - Книгу нужно уметь затаривать.
Бизнесмен вызвал человека с кистью.
- Мазни!
Человек с кистью мазнул по рукописи Ляпти. Рукопись оказалась затаренной в краску и стала твердой, как подошва солдатского сапога.
- Наши покупательницы, - объяснил он, - не любят мягкого тома. Они любят сериалы в супертвердом томе. - Его рука прошлась по мужскому механизму под джинсами. Борода выросла на сто сантиметров. - Пиши суперсериал. Я издам.
На суперсериал борода отреагировала попыткой уменьшить свой рост и зацепилась за ленту. Лента тормознулась.
- Ты что, сука! - гаркнул бизнесмен. - Я же бабки теряю.
От окрика "Сука" уложила бизнесмена на себя, подбросила, как бы соизмеряя свои силы и его тяжесть и выплюнула в окно на молодцов, собиравших дань с лотков. Молодцы рухнули, словно напоролись на камень из пращи.
- Ты что, падла!
Они тоже теряли бабки.
Дома Ляптя попыталась разбудить орла и хозяйку. Срочно требовалась консультация.
- Да что ж вы, мудаки, не просыпаетесь, - не выдержала она после безуспешной попытки в двадцать четыре часа.
Ляптя уже осваивалась со словарным запасом книжного мира эпохи бизнеса.
Пять дней она угрохала в бумажные листы и поняла: суперсериал выйдет тусклым.

9-я глава

Ляптя вышла на новый круг.
Исходной точкой в круге был рынок.
Картина оказалась знакомой. Над рынком, словно бумажные змеи, кружили тюбетейка азиата и казенная фуражка. Делом своих рук Ляптя осталась довольна. Она направилась к администратору рынка с мыслью, что неплохо добавить к тюбетейке и фуражке, если не весь рынок, то хотя бы что-нибудь из гардероба администратора рынка. В том, что гардероб рынка был гардеробом администратора, Ляптя не сомневалась.
Она прошла между торговыми рядами. На прилавках был азиатский и южный рай. Отечественный находился за железными воротами, где Ляптя наткнулась на бывшую лифтершу. Бабушка торговала морскими водорослями в плетеной корзинке. Она была не в милости у Отечества.
И не выдерживала конкуренции.
Азиаты и южане затаривали рынок солнечными дарами. И платили сумасшедшие бабки за место под Солнцем.
- Как бизнес? - спросила Ляптя.
Лифтерша ткнула в водоросли. Они уже покрывались плесенью.
- Место под Солнцем зарабатывают не водорослями, а мозгами, сказала Ляптя.
Бабушка вздохнула. Ее мозги сожрал человек со звучным именем, который раньше жил в квартире с балкончиком, а теперь на балконе с особняком, казенный лифт и пожарный инвентарь.
- Я тебе помогу, - сказала Ляптя.
- Сделаешь платный лифт в платном туалете.
Сделать так, чтобы бабушка получала двойную оплату, отбить место под Солнцем не удалось. Человек в казенных сапогах лишил бабушку места, на которое падала тень железных ворот. Плетеная корзинка от удара взмыла над рынком, как камень из пращи. Потрясенная Ляптя пришла в себя, когда корзина, изменив траекторию, обрушилась не на солнечное светило, а на Ляптю.
- Мы же с бабушкой твои соотечественники, - возмутилась Ляптя. - Так сказать, родня.
От так сказать родни милиционер давно торговал бы семечками в кулечках, если бы не азиаты и южане. Эпоха бизнеса родственные связи признавала, но не по крови, а по бабкам, которые вырабатывала кровь. Азиаты и южане на такую кровь не скупились и загружали кровью не только рынок, но и казенного человека.
Лифтерша и Ляптя были бескровными существами, как и морские водоросли, которые бабушка выращивала на подоконнике, поливала святой водой и читала молитву "Отче наш, иже еси на небеси..." На небесах был идеальный порядок. Светило находилось в полной силе.
И так допекало, что рынок обливался потом. От пота солнечные дары распухали на глазах. Азиаты и южане ломили несусветные цены. От цен вздрагивал Отче.
Ляптя, облепленная водорослями, была похожа на русалку. Русалка заинтересовала человека в гигантской кепке. Грузин восхищенно зацокал.
- Такая девушка - русалка. Плачу баксами.
Живой товар был в хорошей цене.
- Продавай русалочку, - шепнула Ляптя лифтерше. - У меня ноги.
Живой товар, получив баксы, дал бы деру.
- Построим платный лифт в платном туалете, продавай, - наседала Ляптя, пока гиганская кепка не закрыла Светило.
- Чтоб эта кепка оправлялась в моем лифте и каталась в моем туалете, отрезала бабушка, - а вот такую русалку за баксы не хочешь?
Русалочкой оказалось место, которым оправлялась бабушка.
- Э, - возмущенно зацокал грузин. - Я старый русалка не хочу. Я хочу дэвушка - русалка.
Голова грузина погрузилась в корзинку, как в железный ковш. Лифтерша, взмахнув подолом, накрыла его.
Так накрывает священник кающегося грешника.
- Старая шлюха, - завизжал грузин, оказавшись в кромешной тьме под юбкой.
На визг, проломив ворота, заработавшие как крылья мельницы, под удар которых попал милиционер, ринулся человек в громадных шароварах из украинских степей, отпущенных на волю. Вольная степь нищала. Хохол, забросив степь, подался куда глаза глядят. Глаза глядели на ненавистных москалей, погубивших ридного батьку Мазепу и пановавших триста лет на его горбу.
Вместо доброго куска сала, которым он думал разжиться у москалей, он разжился добрым гробом, строя для москалей белокаменные особняки, и громадными шароварами.
- Скильки грошей за свинью? - с ненавистью спросил он москалиху, запуская руку в шаровары и поглядывая на подол, под которым в истерике бился грузин.
- Тысячу баксов, - бросила Ляптя, обрабатывая грузина носками и накатывая волны страха, от которых визг перешел в олений рев.
На олений рев откликнулся человек, торговавший дынями- минами и с глазами, похожими на щели дота. Азиат снес торговые ряды. Они стали валиться, как фишки домино и метнулся к Ляпте.
- Баксы за оленя! - заорал он.
Зачем азиату нужен был олень - осталось тайной. Эпоха бизнеса унесла много тайн.
- Вона продает из рогатого, - сказал хохол, пытаясь забаррикадировать дорогу азиату шароварами. - Вона продает свинью. Я - пэрший. Да скажи Христа ради, скильки грошей за свинью, - с ненавистью кричал хохол.
Одной рукой он отталкивал азиата. Другую запускал в шаровары.
Хохол не отказался бы еще от пары крепких рук. Очередь возрастала.
Она была словно магнит.
Бабушка и на сей раз оказалась толковой. Она гвоздила грузина по плетеной корзинке, пытаясь вырвать крик льва.
- Сильней колоти, - шептала Ляптя. - Пусть хоть разок рыкнет. Мы тогда весь рынок освоим.
- Так скильки грошей за свинью, - с ненавистью надрывался хохол.
- Я же сказала - две тысячи баксов, - бросила Ляптя.
Очередь притихла. Хохол вздохнул. Азиат смекнул: две тысячи баксов и Ляптю со старухой он купит, если наберется терпения. Покупку он думал совершить веч ком и на пустыре за воротами рынка.
- А свинья гарна? - спросил хохол.
- Дужэ гарна, панэ!
Панэ полез в шаровары.
- Розумиешь украинскую мову?
- Розумию!
Панэ вытащил руку из шаровар.
- Цэ, добрэ!
Рука пана снова полезла в шаровары.
- А гроши дужэ вэлики, добра паночка. Трошки сбавь!
- Hэ можно. Ни як нэ можно. Добрый панэ.
Рука доброго пана выскочила из шаровар.
- Як цэ не можно, коли можно!
- Цэ ж не москальска свинья. Цила гора сала.
От горы сала у пана свело челюсти.
- А сало гарнэ!
Пан сглотнул слюну.
- Дужэ гарнэ!
Судорога перекосила лицо пана.
- А трошки вкусить можно?
Во рту пана клокотало, как в жерле вулкана.
- Та че трошки. Бэри гарну шаблю и по гарному мисту.
Грузин мову не разумив. Но гарну шаблю от страха понял правильно.
Оказаться под гарной саблей и лишиться гарного места, к которому уже подстраивался хохол, ох как не хотелось. После безуспешных попыток стащить корзинку и выбраться из кромешной тьмы он решил выкупить самого себя.
- Уберите хохла, - закричал он. - Плачу две тысячи баксов.
- Чудно, - сказал хохол, покачивая головой. - Дужэ чудно. Скильки батрачу на билом свити, а щэ нэ чув, нэ бачив своими очами, щоб свинья розмовляла и за так платила гроши. А гавкать вона можэ?
- Чему удивляешься? - спросила Ляптя. - то, что свинья разговаривает или то, что за так дает мне бабки?
- То ша за так тоби! - с ненавистью ответил хохол. - Дужэ чудно.
- Мы отвыкли от чуда, - вздохнула Ляптя. - А теперь уноси шаровары. А то второго чуда ты не выдержишь.
Уносить шаровары было поздно. Грузин, отсчитавший под юбкой вместо двух тысяч три тысячи, уже держал хохла одной рукой за горло, другой за шаровары.
- Ну, хохляцкая морда, - сказал он. - Нэ чув, нэ бачив, нэ размовляв, гарна шабля, трошки сала, - от злости он перешел на мову.
Так случается, когда просыпаются родственные инстинкты.
- Пошли, бабушка, - бросила Ляптя. - У гарних людей - гарна размова.
Инцидент был исчерпан. Над рынком вместе с тюбетейкой, казенной фуражкой закружили гиганская кепка и громадные шаровары.
Свою долю Ляптя оставила лифтерше. Путешествие по кругам эпохи бизнеса было опасным. Она направилась на вокзал.
 
10-я глава

На вокзале ее остановил человек с отощавшими кожаными баулами. Он ткнул в Ляптю, как в сбежавшую из концлагеря.
- Ты не есть бизнесмен. Я есть бизнесмен. Ты, - он посмотрел на пополневшие отечественные авоськи, которые распихивали его отощавшие баулы, - ты есть русский морда носорога.
От трижды сказанных "есть" Ляптя почувствовала голод.
- У нас вокзалы такие, - бросила она. - На них все время жрать хочется.
Ляптя обследовала вокзал в поисках знакомого лица. Знакомым оказался дог. Он лежал, растянувшись на ступеньках. Ляптя потыкала брюхо. Оно было пустым, как барабан.
- Баксы нужны? - спросила она.
Дог почесал затылок. Зевнул. От зевка Ляптю чуть не втянуло в пасть.
Она заплесневела от голода.
- Концы отдаешь! С твоими способностями, - удивилась она. - Подойди к иностранцу и попроси бабки.
Дог махнул лапой.
- Понятно, - вздохнула Ляптя. - Этих иностранных козлов у нас уже ничем не удивишь.
На привокзальной площади мучился экскурсовод с мегафоном. Он зазывал в Ясную поляну в гости к Льву Толстому. Пассажиры, одетые в отечественный мусор, тащили саквояжи с турецким и вьетнамским мусором. И отбивались от зазывалы словами: "Заткнись!" Мегафон был неплохой штукой. И мог произвести хорошую трепку. Трепку Ляптя оставила на непредвиденный случай.
Человек гор пошел в гору. Он повесил в своем кабинете портрет человека с трубкой и переделал крышу вокзала, придав ей форму морды носорога. Морда была на шарнирах. Рог задвигался и выдвигался.
- Супер - техника и супер - бизнес, - бросил он Ляпте. - Жду факс.
Через секунду факс выбросил текст из Европы: грузится скорый на "матушку". Еще через секунду факс отбросил текст в Европу: уточните координаты скорого.
Человек с трубкой внимательно наблюдал за перестрелкой факсов.
- Надо будет заменить этого барашка в Европе, - сказал супер - бизнесмен Ляпте. - Никогда не сообщит точные координаты сразу.
Барашек в Европе выдал точные координаты через полчаса: загрузка скорого идет в Мюнхене.
- Какой багаж?
Факс показал: грузятся немцы. Человек с трубкой нахмурился.
Носильщик нажал красную кнопку на факсе. Морда носорога нацелилась на Европу. Рог выдвинулся на две тысячи километров и уткнулся в скорый. Тотчас пришел факс: миллион баксов за пропуск скорого. У человека на портрете чуть не вывалилась трубка.
- Они что там чокнулись? - бросил носильщик. - Мой дядя, - он посмотрел на дядю, прикурил из его трубки, - за Европу выложил шестьдесят миллионов героев. Это сколько же выходит? Ноль шестнадцать тысячных бакса за героя.
Факс отработал в Мюнхен: по баксу за героя. Через час из рога высыпалось тридцать миллионов зеленых. Напряженное выражение на лице человека с трубкой упало.
- С Европой еще работать можно. А вот с нацями?
Рог раздвоился и уперся в поезда, грузившиеся в Киеве, Минске... Из рога посыпали каборванцы, зайчики, гривны...
- Эх, - вздохнул супер - бизнесмен. - Был бы жив мой дядя, он растопил бы нацями свою трубку.
Заработал факс: на мысе Канаверал стартует "Шаттл". Трубка закурила, как вулкан. Морда носорога нацелилась на мыс.
- Как додумался? - спросила Ляптя, когда "Шаттл" сбросил в рог порцию зеленых из космоса.
- Это дядя!
- Кинь бабок на сосиски, - попросила Ляптя. - Жрать хочется.
- А что дядя жрать будет, - ответил супер - бизнесмен. - Дерьмо!
Это был непредвиденный случай. Десять бесполезных кругов по привокзальной площади вызвали воспоминания о потайных кармашках и убедили Ляптю: супер - бизнесмен и мусорщики требуют безотлагательной хорошей трепки. Она вышла на экскурсовода.
Мегафон осип. Он нуждался в свежем голосе и свежей информации.
- Этим скотам хоть голос Толстого подавай. Хрен откликнутся, - буркнул экскурсовод.
Он с ненавистью посмотрел на габаритную дамочку, тащившую хвост из двадцати тележек.
- Ты меня не понял, - ответила Ляптя. - Я продаю не только голос, но и новую информацию.
Свежий голос и новая информация обещали забить автобус до отказа.
- Что за информация?
- Сто баксов!
- Да где я их возьму? - взорвался экскурсовод.
Он прошелся по скотам. Они платили бабки за турецкий и вьетнамский мусор, тащили его в Отечество, обливаясь потом, и никак не хотели платить бабки Толстому, который очистил бы их башки от мусора на Ясной Поляне. Родственная душа смягчила Ляптю.
- Ладно, - сказала она. - Давай мегафон. И открывай все двери автобуса.
Свежий голос выдал новую информацию из-за угла. Пассажирам она крепко не понравилась. Невидимый голос предлагал им сохранять спокойствие, оставаться на местах и не мчаться к автобусам в то время, когда вокзал заминирован! Волна разъяренного топота обрушилась на автобусы. Экскурсовод не выдержал.
- Брось мегафон! - заорал он.
Совет ухудшил ситуацию. Мегафон шлепнулся на габаритную дамочку.
- Мина! - заголосила она.
И попыталась втиснуться с тележками в автобус. Под тележки попал экскурсовод.
- Куда прешь со своим мусором! - завопил экскурсовод. - Мест нет. Это тебе не кладбище!
Двойной вопль и кладбище полоснули по нервам бритвой. Через минуту вокзал напоминал мертвый город. Ляптя прошла по расплавленному асфальту и поднялась в офис. Портрет дяди с трубкой исчез с бизнесменом. Красная кнопка на факсе отливала зловещим блеском.
Ляптя вздохнула, перекрестилась и нажала кнопку.