Истеричные воздыхатели и родственные души

Вот уже года полтора один вполне славный малый пытается найти подход к одной весьма милой девочке. Назовем ее К.

Что он только ни делал – и «случайно» встречался с ней в какой-то общей, но очень неожиданной компании, и целенаправленно звонил ей аккурат каждый вечер с целью узнать, не соблагоизволит ли она на этот раз пойти с ним в кино/выпить кофе/прогуляться. А К. каждый раз исправно посылала его… да-да, в то самое место, хотя вообще-то ей несвойственно говорить людям подобные вещи. А он в ответ писал ей истеричные письма, пытаясь в них воззвать ее к совести и выразить свое неверие в то, что она «все-таки такая бессердечная». Впрочем, эти письма цинично переправлялись подруге и потом не менее цинично анализировались, причем по большей части с точки зрения лингвистики, стилистики и логики повествования.

И вот спустя несколько месяцев после очередного послания после очередного посыла, он объявился снова. На этот раз решил подобраться к К. виртуально. Нашел её в одной социальной сети, начал отправлять анонимные подарки, приправленные стихами и до пошлости банальными, но, вероятно, казавшимися ему нереально романтичными, фразами. И опять все это пересылалось подруге, которой был вынесен вердикт: «От мч, тааак злоупотребляющего многоточиями, восклицательными знаками и смайлами, ничего хорошего ожидать не приходится. Истеричный воздыхатель какой-то».

Это словосочетание так за ним и закрепилось, а впоследствии и вовсе превратилось в аббревиатуру. ИВ.

Надо сказать, что как раз в это время К. была на грани того, чтобы влюбиться. Впервые спустя пару лет, как прошли бесследно ее последние болезненные чувства, она почувствовала нечто такое, по причине чего не хотелось совсем есть, из-за чего прыгала до потолка, когда увидела первый снег в октябре, отчего стала снова смотреть фильмы по ночам, укутавшись в плед.

Все произошло очень неожиданно. Они познакомились (точнее перепознакомились) на одной вечеринке. Давно друг друга знали, но никогда не акцентировали друг на друге внимание. Шапочные такие знакомые, которые могли не всегда поздороваться, увидевшись случайно на улице.

И тут – встреча. Оба внешне очень изменились, и не сразу узнали друг друга. Она из растрепанной экзальтированной блондинки с пирсингом прекратилась в брюнетку в элегантном платье, а он стал столичным тусовщиком с отточенным чувством юмора и обворожительной, превратившейся из непосредственной в сексуальную, улыбкой. К. выглядела шикарно. Свежий загар, простое черное платье,  подчеркивающее фигуру, непринужденная стильная прическа, а главное – уверенность, которую она так и излучала в тот вечер.

С чего-то ей показалось, что между ними пробежала та самая пресловутая искра, впрочем, может, так оно и было, потому что из клуба они ушли вместе и просидели всю ночь в кофейне и прогуляли до утра по городу.

Болтали, смотрели друг на друга. Улыбались, опускали ресницы (он улыбался, она опускала ресницы).

Он уехал обратно в Москву, и они начали переписываться. К. начало казаться, что он ее родственная душа.

«Удивительное дело, К., - сказала ей подруга, выслушав очередную историю про флюиды и искры, - Твоя предыдущая родственная душа была полная противоположность нынешней, но что более удивительно – ни одна из них не имеет практически ничего общего с тобой».
Ее подруга всегда правду-матку режет. Напишет, бывает, К. сладкое сообщение про родственные души, разошлет по своим подружкам, и в ответ получает несколько таких же сахарных, и одно – по делу, без излишней патетики, подливающее порядочно свинца в ее высокие каблучки.

Но она махнула рукой и сама себе сказала: «Ну да, значит, предыдущие все – fake, а это – как раз то самое, настоящее».

И сама, почти, как ее нынешний ИВ, представила, как ее имя смотрелось бы с его фамилией. Очень благородно, между прочим. Да, пожалуй.

Потом они еще раз встретились, и вы можете себе представить, чем это закончилось. Ну конечно, невинным, но таким многообещающим поцелуем куда-то в уголок губ.

Он опять уехал, и вот как раз в это время ей стали приходить все эти анонимные послания. У К. было с десяток подозреваемых, но, конечно, она была уверена, что это было дело рук ее новоявленной родственной души. И все логичные доводы подруги против главной версии не выдерживали ее «Я такие вещи нутром чувствую!».

Но на этот раз оказалось, что нутро бессовестно подвело. Поклонником-анонимом оказался тот, кого и в расширенном списке подозреваемых не было. О нем К. начисто к тому времени забыла, и можете себе представить, как расстроилась и разозлилась, когда все вдруг выяснилось. Тем временем переписка с РД сама собой сошла на нет.

Диск с его любимым арэнби сменился на ее любимый сборник лирично-меланхоличных песен.

Почему, думала К., уткнувшись лицом в коленки, мне повстречался тот, в ком собрались все мои самые смелые девичьи мечты и зрелые и разумные представления о том самом… единственном мужчине? Все. Хватит с нее фантазий. Не приводят они ни к чему. Наматериализовала мыслями себе. Вот он – пожалуйста, в наличии. Но – не для нее.
Вспомнилось название книги Бегбедера «Любовь живет три года». Да, так у нее и было в прошлый раз – три года. И все точно так и начиналось – электрический разряд, заставляющий слышать собственное сердце – вдруг, как молния, ниоткуда. И три года улыбок, слез, ожидания, надежд, разочарований, шагов навстречу, попыток убежать…

***

«Пора возвращаться на землю» - сказала себе К. А главное, пора возвращать себе себя.

Удивительно, сколько изменений, хоть и поверхностных, может внести в эмоциональную девушку, мимолетное увлечение. Музыка в плеере другая, желание другие, цели и устремления. И не то, что бы внутреннего стержня не было – как раз наоборот, столько в ней было «своего», личного, не вписывающегося ни в одну из существующих концепций человека и женщины. Понамешано всего, без разбору, и все – без чего нельзя, в хаосе, не поддающееся упорядочению.

Отсюда – одна за другой «родственные души», полные противоположности друг другу.
Может, она и устала от этого беспорядка в своей голове, от своих воздушных замков, фантазий, не обозначенных четкими линиями реальности.

Категоричный циник и до пошлости романтичная принцесса, инфантильный подросток и зрелая, несущая на себе огромную ответственность, женщина; ребенок и мать – уживаются в одной маленьком теле, которое, впрочем, тоже подвергается метаморфозам в зависимости от настроения, и соответствующим этому настроению нарядам.

Вот и находила себе человека-концепта, в котором было бы все логично, и даже противоречивость строилась бы по какому-то определенному принципу.

***

Впрочем, недолго К. роняла слезы под хрипловатый вокал и звуки акустической гитары. А главное, отдавала себе отчет в том, что это были всего на самую малую часть слезы несбывшейся любви. Эти слезы – осадок от всякой вроде бы неважной, но все же дряни, накопившейся за последние месяцы. Сумбур в голове, помноженный на психоэмоционалную нестабильность – один раз она проплакала весь вечер. Навзрыд, от души. В тишине. В темноте. Плакала нелогично.

А утром с опухвшими глазами ушла на работу, где с удовольствием съела на обед свой любимый кекс с изюмом, и стала очень сдержанно, но в общем-то прилично общаться с ИВ.

***

Как он, наверное, уверен, что когда-нибудь наконец разрушит стену своими бесконечными вопросами, кроткими взглядами, сахарными смсками и безвкусными цветами.

- Ой, подожди, сигареты надо купить.
Вообще-то, К. принципиально и категорически не курит, но знает, что это действует безотказно – мужчины терпеть не могут курящих девушек.
- Ты куришь?
- Ну да… а что?!
- Ой, не знал.. А тебе, я думаю, очень идет сигарета…
Блин.
Завязала хвост абы как на макушке. Джинсы и пуховик. Варежки.
 - Ты такая миииилая.

Нет, ну хороший такой, нормальный парень вообще-то. Нормальный. Серьезный, работает в банке. А она, вот незадача, терпеть не может всех этих финансово-экономических короткостриженных клонов в рубашке, идеально подобранной к галстуку.

Спортом занимается, не пьет-не курит. Даже изредка. Все по полочкам.

- А знаешь, я вчера на свидании была!
- … Ты встретила достойного молодого человека.
- …
- …
- Да ты в тупик меня поставил своим вопросом! Вот, ей-богу, меньше всего задумывалась, достойный – не достойный.
(Хотя, может, как раз в этом и моя проблема.)

- Так это ты с каждым что ли без разбору на свидание пойдешь? А со мной все никак не решишься…
 - Да уж, как же, без разбору! Только вот разбор у меня не по принципу достойный – не достойный, а по тому, с кем я как бы… эээ, на одной волне. Так это, кажется, называется?

А ему непонятно.

Вот идет с ним К., а снег под ногами хрустит совсем не так, как с тем, с кем она на этой самой одной волне.

- Ты самый удивительный человек из всех, кого я встречал.

И говорит он ей все это про то, какая она уникальная, и вешает ей все эти спагетти на уши (хотя сам-то, наверное, полагает, что это чистая правда), а по-настоящему особенной она чувствует себе с тем, кто и не говорит ей этого вовсе. Уникальной в своей обыкновенности.
И именно поэтому К. хочет сказать ему, что он опять пролетает.

И пусть ничего не спрашивает, не выясняет. Потому как никаких концептов, никакой логики. Все так, как есть. Противоречиво, не по правилам. Не по сценарию, к которому привыкла. Не задумываясь, «почему», «отчего», «зачем».

Оказывается, может быть по-другому. Но не менее сладко. Впрочем, об этом в другой раз. Если.