Ты вернешься весной

Au printemps tu reviendrai.

Сегодня началась весна. Но календарю не обмануть погоды – тело всё также по-зимнему сводит, когда выходишь на улицу. Правда, солнце светит в разы ярче, и, кажется, будто его свет задерживается в макушках деревьев. На подоконнике в моей спальне распустилась орхидея, и, каждое утро она – первое, что попадается мне на глаза, и оттого – первые неясные мысли дня о том, кто ее подарил.

В ожидании весны все говорят и думают о любви. Я тоже расскажу вам о любви – о той, которой не было. О той, которая кусочками в течение лет цеплялась за мою память, а потом – бах – и разлетелась. Все, что стоит помнить – слишком незначительно и глупо. А что, возможно, значительно, точно стоит забыть.

Так начинается моя очередная весна – с пустого сердца, которое хочет большого и светлого, но боится, будто от очередной вдруг ненастоящей любви в нем станет еще более пусто; с горячего чая, потому что за окном еще холодно; с распустившейся орхидеи и боязни настойчивых мыслей о том, кто ее подарил.

***

Утра наступают все раньше и раньше, но все остальное идет своим чередом. Сегодня видела стаю птиц, и сказала дочке, что они летят с юга – она обрадовалась и кричала птицам в окно. Я сижу на полу, ем печенье и пью чай – некрепкий, едва теплый, с жасмином и мятой. Я собираюсь на праздники к бабушке – остаться ночевать на раскладном кресле, как в детстве.

Мелочи, мелочи, мелочи. Дни наполняются ими. Незначительные дела, как бусинки на леску, нанизываются на наше время. Вот день прошел и упал в копилку. А сегодня дивные облака были утром – это мелочь? А дочка целых полшоколадки, не моргнув глазом, отдала мне – это что? А письмо издалека от того, кто подарил орхидею, – это…? Бывает сложно и порой практически невозможно определить, что мелочь, а что нет.

Оставаясь на ночь у того, кто подарил орхидею, я всегда заводила будильник на 5.45. Он орал по утрам песню, которую я раньше любила, а потом, услышав много воскресений подряд в 5.45, просто возненавидела. И он, тот самый, который подарил орхидею, каждый раз вставал до рассвета и вез меня на другой конец города домой. Однажды утром я случайно захлопнула дверь в уборную снаружи. Ключ остался внутри. А часы показывали шесть утра. Для кого-то – еще. А для меня – уже. А однажды, напившись мартини у подружек, я приехала к нему и поломала москитную сетку. А это был разгар лета. А еще один раз я затопила ему всю душевую. А он молча принес мне вина и сигарету. И дал потом сухие полотенца.
Вот что это было – мелочь или не мелочь?

***

Я чувствую – до начала настоящей весны осталось несколько дней. Тает все. Думаю о весне и лете, хотя мое любимое время года – осень. Странно это, хотя ничего странного и нет – просто хорошо, когда все меняется. Снег сменяется асфальтом, а холод теплом, а зной дождями. Люди меняют прически, привычки, места. Я всегда думала, что даже самое маленькое путешествие – это всегда маленькое изменение, иногда настолько незначительное, что его не замечаешь, не отдаешь отчета, но – изменение. У Драйзера было написано, что в простой фразе «я уезжаю» кроется какой-то сакраментальный смысл, целый мир противоречивых чувств. Всё новое кажется нам почему-то очень важным, и разум, в сущности, лишь отражающий восприятия наших чувств, уступает наплыву впечатлений.

Поэтому, наверное, тот, кто подарил орхидею, с таким многозначительным видом сказал тогда в зимнем лесу «Я скоро уеду». Я лишь хмыкнула и подумала «И что?»

***

Сейчас играет та песня, которую мы слушали в один из первых вечеров у того, кто подарил орхидею. Я сидела на кухонном столе, а он стоял лицом ко мне, я пела ее, а он пытался меня обнять. А сегодня я проезжала мимо его дома. Я редко езжу в ту сторону, а сегодня, оказавшись там и стоя на светофоре, повернула голову в сторону его окон. Я увидела на подоконнике большого окна рамку с черно-белой фотографией, и мне показалось, что я могу видеть надпись на ее подложке. Конечно, я ее не видела. Но так странно было думать о том, что совсем недавно я смотрела на эти окна с другой стороны, изнутри, видела дорогу, по которой сейчас ехала, лёжа в кровати под одеялом, спасаясь от январских холодов. И как это было хорошо. До сих пор помню блики огней, шум щелкающего лифта, которого я поначалу боялась и каждый раз вздрагивала при его звуке, а потом привыкла.

***

Сегодня первый день моего любимого месяца. Квинтэссенция весеннести. Вышла сегодня на улицу и прямо опешила от того запаха, который в этом году почувствовала впервые – по-настоящему апрельский. Запах, который разрывает на части от воспоминаний прошлого и наполняет сумасшедшим стремлением к будущему. Каблуки стучат о голый асфальт, очки прикрывают глаза от слепящего солнца, перчатки лежат спокойно в сумке и не просятся на руки.

В первый день апреля у меня много слов. Я все еще получаю от того, кто подарил орхидею, по несколько писем, все еще пишу ему ответы на каждое из них. С каждой буквой или звуком люди могут становиться ближе друг к другу или дальше.

Слова, слова. Их не надо много, иногда их не надо совсем, а иногда слова – это всё, что у нас есть. Когда кто-то больше чем за 2000 километров, и я не могу на него посмотреть, не могу обнять нежно за шею или страстно за плечи, поцеловать неожиданно в щёку, ущипнуть за живот, помолчать ни о чём и о много чём, остаются только слова.

Все это кажется таким простым, и порою даже ненужным и пустым. Это, кажется, поглощает время, занимает пространство, усложняет жизнь. Это, кажется, растрачивает ресурсы моего сердца, ничего не возвращая взамен.

Но вот я получаю смс «edu k tebe», и страха как ни бывало. И эти слова, робкие, до боли простые говорят больше, чем просто «edu». В них – посмотри на верхушки деревьев, в которых задерживается солнце. Прислушайся к стуку каблуков, которые стучат об асфальт. Вспомни те зимние часы, на которые ты стала счастливее. Смело смотри на орхидею, которая цветет на подоконнике в твоей спальне. И напиши, наконец, правду: «ya jdu».