Огонь Кариоки

Огонь Кариоки

1. - Приснится же такое. - нахмурился ЭРИК, открывая один глаз. Ему приснилось, будто РОМММ, словно каменный, с огненными бликами на лице, грозно вытягивает челюсть, и Мари, глядя прямо перед собой, будто слепая, шагает с бетонного парапета в кипящую воронку Кариоки.
Занавеска шевелилась - окно было открыто, с озера доносились птичьи крики. Утро, приятное во всех отношениях. Эрик откинул тяжелое одеяло, спустил ноги и снова не попал в тапочки. Такой фокус выходил только у Мари. Мари еще спала, как-то съежившись, шоколадные волосы закрывали лицо до подбородка. Ночью она ушла под другое одеяло, то, под которым спал Эрик, мешало ей двигаться во сне. Эрику оно тоже мешало. Оно никак не мешало бы ЭРИКУ, но он уже давно произвел отождествление, и больше не обладал никакими особыми силами, ну разве что все еще мог прыгать по СТУПЕНЯМ и ходить через ДВЕРИ. Это требовалось по инструкции, и эти умения пришлось оставить. Да и РОМММ не потерпел бы в команде асболютного человека. Другие команданты могли бы потерпеть, но не РОМММ. Он отправлял людей в метеорологи. Да и каких, собственно, "людей"... так, только отождествленных. Люди - они только здесь. Вот Мари - она человек. Попадает ногами в тапки, даже спросонья.

2. Эрик вышел на веранду дома и потянулся. Сегодня начинался отпуск. Правда, его отпустили еще неделю назад, все-таки у начальника были какие-никакие чувства. Тридцать недель переработок - на это пойдет не каждый оператор. Не то, чтобы это было особенно опасно, напротив - может быть даже немного скучно.

3. Мальчик прыгал с ветки на ветку и пшикал странным крошечным приспособлением. Мальчик подносил руку к ветке, и сухая желтая хвоя покрывалась веселыми небесно-голубыми полосами. На душе у ЭРИКА отлегло, himmelblau действовал успокаивающе, ЭРИКУ казалось, что ему стало даже немного легче подниматься по СТУПЕНЯМ - обычно теперь на это уходило много сил. Эрик прыгнул на соседнюю ветку, а с нее на крышу - так это выглядело со стороны. На самом деле он шел будто по лестнице. На краю крыши он задержался, повернулся к мальчику и внимательно его рассмотрел. Теперь они были совсем рядом, и Эрик смог разглядеть криобалон в руке мальчика. Занятно, такие игрушки были бы новостью для людей. Сколько деревьев можно было бы покрасить такой вот миниатюрной установкой? Пять тысяч? Шесть? Но это уже не волновало ЭРИКА. Или так - Эрика? Теперь все это было слишком сложно, почти неотделимо. И произошло как-то незаметно. ЭРИК уже и не помнил, когда он стал думать о себе как об "Эрике".
- Смотри, - шепнул мальчик, но звук долетел до Эрика, как будто он стоял на той же ветке, что и мальчик. - Получается не хуже, чем у вас, правда?
- Я этим не занимаюсь, - Эрик еще раз с любопытством взглянул в ненатуральные, золотистого цвета глаза иномальчика. Похоже, даже без оболочки, подумал Эрик, и по его спине потянуло неприятным холодом, как будто он увидел хорошо знакомое привидение.
Мальчик осекся и даже сжался, будто желая просочиться в древесину ели, на которой стоял.
- Вы разве... из них, то есть... разве вы не... Вы человек? - пролепетал малыш, еще раз просчитывая путь Эрика на крышу. И тут же, прогнав наваждение, улыбнулся. Конечно, Эрик был СВОИМ. Или так - ЭРИК был своим?

4. Крыша поднималась уступами, крытыми допотопным серым шифером, дом был старым. Именно поэтому Эрик и выбрал это место. Но скоро доберутся и сюда - Эрик вспомнил мальчугана с криокраской. Пока это только песочница, где ОНИ учатся... делают первые шаги. Но потом все переделают. И все будет лучше. Правда, лучше. Но он любил, когда было вот так.
Лишь в одном месте крыша была плоской и гудронированной - на самом верхнем уступе. И, удивительно, здесь стоял грубо сколоченный из гигантских досок стол. И лавки. И стоял мусорный бак.
- That's a nice one. - сказал Эрик вслух, еще раз обходя площадку и заглядывая в квадратный слуховой ход, через который сюда, очевидно и попадали нормальные отдыхающие. Между верхушками пестро раскрашенных елей передвигались голубые пятна озера.

5. Предыдущей ночью Эрик гулял. Он шел по грунтовой дороге к озеру, по самой обочине, сплошь заросшей лишайником . Ступал мягко, прислушивался к уханью карликовых филинов. Не доходя до набережной, он заметил человека. Человек прятался за брезентовым прямоугольником, натянутым на железные поручни ограждения. Эрик хотел уже было заговорить, но тут со стороны набережной показалась машина. Машина резко притормозила у ограждения и из нее вышли люди. Много людей. Несоизмеримо много, удивился Эрик - ДВЕРЬ? Он стоял совсем недалеко, но его как будто не замечали. Смотрели сквозь него, должно быть, просканировали заранее, еще на ПОРОГЕ. Испуганный человек отпрянул в кусты и понесся в сторону от дороги, с хрустом ломая сухие ветки, разбросанные под деревьями. Поисковая бригада, а это была она, рассыпалась цепью и медленно двинулась во тьму, не зажигая огней. Потеря оболочки - серьезный проступок, за которым, как правило, следует расщепление оболочки. А для хозяина навсегда закрываются некоторые ДВЕРИ. Филины замолкли, а в мыслеполе еще долго пульсировали спокойные приказы командира и бодрые отклики рядовых поисковиков: оболочка продолжала играть в прятки. Но ее обязательно найдут, по-другому не бывает.

6. Стелла колдовала над портативной печкой, Джо Кони, ее почтенный супруг, а главным образом, просто ДЖОКИ - старший вулканический инженер огненного кошмара  Кариоки, лениво щурился в солнечной прогалине на лавке. Нечеловек, вернее, надчеловек, внечеловек, зло подумал ЭРИК, отворачиваясь к Стелле. Стелла тоже была СВОЕЙ, но это ничуть не радовало ЭРИКА. Мари никогда не станет СВОЕЙ для них, и, в каком-то смысле, увы, даже для него. Семейство Кони сразу отказалось от отождествления, и ничуть не жалели об этом. Эти оболочки немного стесняли их, особенно ДЖОКИ, который признавался, что ненавидит жир. Оболочками ОНИ называли людей. А вот Мари слегка полновата, но лишь там, где нужно, и это лишь добавляет ей шарма, особенно когда она жеманно раскинется где-нибудь на белом песке. Ее это ничуть не стесняет. Во всяком случае, пока не стесняет, она еще довольно молода. И она всего лишь оболочка, за которой нет ничего, лишь она сама, невинная радостная жизнь. И ЭРИК чувствовал, что больше не может без этой жизни. Или без этой оболочки? Или это чувствовал Эрик?

7. МОНИК карабкалась по СТУПЕНЯМ, широко раскидывая тонкие мускулистые ноги. Сегодня она проснулась в особенно хорошем настроении. К своему удивлению, она проснулась одна, но сразу успокоилась - было уже довольно поздно, так что все, вероятно, уже собрались. Сегодня особенный день. ДЕНЬ. Сегодня у нее есть сюрприз. И она верит, что очень обрадует его, очень уж он рассеянный какой-то в последнее время. Может быть, задумал вернуться? ДЖОКИ увидел ее первым и застыл от изумленья с раскрытым ртом. Да, это именно тот эффект. Но главным существом для нее здесь был не ДЖОКИ. Эрик обернулся и спокойно, выжидательно уставился на нее, видимо, все еще в своих мыслях. Его мыслеполе было недоступно, и МОНИК решила заговорить первой. Шутливо протянув руку, и уже открыв рот, она, вдруг осеклась. Рука была чужой. Она протянула Эрику не свою руку. Это не была рука Мари. МОНИК задрожала, и тут ЭРИКУ показалось, что он снова видит кипящий огонь Кариоки.