Несчастный случай. Глава 5

Сергей Прокудин

Несчастный случай

Все действующие лица и события вымышлены.
Любой совпадение с реальными лицами или
событиями являются случайными.


Глава 5
1.
Наступила суббота. Занятия в субботу проходили как в обычные, будние дни. А вот распорядок второй половины дня был совершенно иным. Если в обычный день после обеда следовала самоподготовка до 18.00, то в субботу после обеда неотвратимо наступало ПХД – парково-хозяйственный день, предназначенный армейским командованием для наведения всеобъемлющего порядка везде: от подсобного хозяйства до штаба. Уборка проходит в казармах, общежитиях, на территории, в столовой, в учебных корпусах и так далее до бесконечности. Каждый курс, кроме своего расположения и территории, имеет также прикрепленный к его взводам учебные аудитории, которые необходимо убирать. А  кроме этого, имеет еще и прикрепленное к нему помещение в столовой. И все это обслуживается именно в субботу. Иногда это мероприятие начинается с развода на плацу, но обычно людей распределяют сразу после обеда и они расходятся в определенные командиром места.

Так было и в этот раз. Третий взвод был на этой неделе ответственным за территорию, так что отправился туда почти в полном составе, оставив в комнатах по одному человеку для уборки. Обычно нет нужды в таких силах, но как уже упоминалось, морозы не спадали, превратив асфальт перед общежитием в каток. Торопливо разбрасываемый по утрам песок разносился ветром, почти не помогая. Теперь от командования поступил категорический приказ завалить песком всю площадь перед общежитием, во избежание травм. А сделать это было ой как нелегко!

Наивно было бы предположить, что песок для таких глобальных целей привезут на машине. В том и заключался парадокс, что песок требовалось сыпать каждый день, но никто и никогда не давал этого песка и не говорил, где его можно найти. Здесь все было возложено на курсантскую смекалку. И смекалка эта, как всегда, не подкачала. Еще на первом курсе, совсем на другой территории, парни с курса Вадима отыскали неподалеку от училищного забора некое подобие карьера, разрытого такими же смекалистыми курсантами. Глубина его была метра два и песок, извлекаемый оттуда, был изумительного качества. Причем характерной особенностью карьера было то, что в сильные морозы он замерзал почти весь и выдолбить песок было сложно. Но в одном месте, под сосной достаточно было раздолбить тонкую ледяную корку и без усилий черпать сырье лопатой. Вадим еще на втором курсе поражался, каким образом несчастная сосна еще умудряется как-то держаться на своем месте, ведь корни ее фактически висели в воздухе. Но ничего не менялось из года в год. Вот с того-то карьера, находящегося почти в 250 метрах от общежития и предстояло третьему взводу натаскать песка и засыпать им всю площадь перед общежитием. Через пятнадцать минут после обеда они разобрали ведра, носилки, лопаты и, с хмурыми лицами, начали спускаться по лестнице.

Вадиму в этот день тоже не судьба была остаться на курсе. Едва он вошел в комнату и бросил шапку на стол, в дверь вошел командир отделения, Витька Почкин.

-Вад. – окликнул он Вадима.

-Чего?

-Ты с Антипом идешь в аудиторию.

-Я ж недавно был. – Вадим подозрительно скосился на блокнот, раскрытый в руках Почкина.

В этом блокноте Витька отмечал, кто и сколько раз участвовал в каких-либо работах. Отдельно он вел список по дежурствам. Таким образом, у него всегда было все учтено и ему удавалось равномерно распределять работы среди подчиненных, что делало ему честь. Вадим знал это и спросил, в общем-то, из привычки к противоречию.

-Да, недавно. – невозмутимо ответил Почкин, - Но на неделе все пацаны ходили кирпичи разгружать, а ты не попал, так что изволь…

-Ну ладно. А чего с Антипом?

-Я ж тебе говорю, все отделение кирпичи разгружало, так что на аудиторию я попросил одного с другого отделения.

-Понятно. – Вадим со вздохом принялся надевать только что сброшенный ремень.

Почкин, не отрывая глаз от блокнота, повернулся и вышел. Вадим же отправился к Коле Антипову -  надо было договориться о выходе.

По правде сказать, перспектива пробыть в обществе Антипова, общепринятое прозвище которого на курсе было Антип, не слишком вдохновляла его. Тот, надо сказать соответствовал своему прозвищу, которое у Вадима ассоциировалось с угрюмым, молчаливым человеком. Антипов был именно таким. Прибавить к этому почти полное отсутствие чувство юмора и картина будет практически закончена. Антип обладал широченными плечами и был вообще здоров как шкаф. Однако вывести его из равновесия было трудно. Был он туповат и тяжело учился, но его всегда выручали какие-то родственные связи. А кроме того, Антип постоянно стремился к тому, чтобы рядом с ним был лидер, то есть человек который знает что и как делать и всегда объяснит это ему. В его училищной жизни таким человек был Алик Самохвалов – его сосед сначала по койке в казарме, а теперь по комнате в общаге. Алик никогда не знал сомнений ни в чем. Он хорошо учился, он неплохо занимался спортом, он умел работать руками. Но любил Алик еще и приврать. Делал он это творчески и с размахом. По его рассказам выходило, что в родном городке, откуда он приехал в училище, его знали почти все и все его очень уважали. Естественно, что Антип безо всякого труда попал под влияние Алика. Но был у Антипа и еще один лидер – Мороз. Того он тоже уважал и всячески пытался добиться его благосклонности. Он ходил за ним везде, с тупым хладнокровием выслушивал его насмешки и некоторым даже казалось, что Алику уже не удержать своих позиций. Но со смертью Мороза все стало на старые места. Надо ли говорить, что общаясь с остальными, Антип в полной мере проявлял свое баранье упрямство и очень тщательно следил за тем, чтобы никто не вздумал подшутить над ним. Отсутствие чувства юмора делало общение с ним чрезвычайно затруднительным даже для Вадима, который вообще довольно легко сходился с людьми.

Вадим распахнул дверь в 719 комнату и вошел. На кровати, в сапогах, валялся Алик. Больше никого не было.

-А где Антип? – спросил Вадим.

-В туалете засел. – Алик лениво отодвинул шапку с глаз.

Вадим невозмутимо постучал в туалетную дверь.

-Антип, ты в курсе, что мы в аудиторию сейчас идем?

-Ну! – донесся из-за двери низкий голос Антипа.

-Короче, я тебя жду в холле.

-Прямо сейчас?

-Конечно, а чего тянуть? Уберемся, да и все дела. Может к четырем уже здесь будем.

-Ладно.

-Ну давай, не тяни. – Вадим вышел в коридор и отправился за шинелью.

2.
-Ну что, давай, наверное, для начала стульчики перевернем… - проговорил Вадим заворачивая рукава хэбэшки и оглядывая фронт работ.

Этим фронтом была не слишком большая аудитория, расположенная на втором этаже учебного корпуса 4 факультета. Прибыв на кафедру, Вадим и Антип получили у дежурного офицера, скучавшего с книжкой в лаборантской, ведро, тряпки и щетку. Теперь, свалив все это в угол, они разделись и сложили шинели на столы.

-Давай, – согласился Антип насчет стульчиков.

Они принялись споро устанавливать опрокинутые стулья на столы, дабы те не мешали им при уборке.

-Ну что, давай мети, наверное, а я потом помою. – предложил Вадим, когда они закончили.

Антип молча взялся за щетку. Вадим же подхватил скрипнувшее ведро и отправился за водой. В учебном корпусе стояла гулкая тишина. С разных этажей, нарушая ее, доносились звонкий стук ведер, грохот стульев и сухое постукивание щеток. ПХД – есть ПХД! Вадим зашел в загаженный туалет и поставил ведро под кран. После учебного дня это помещение выглядело не лучшим образом. Курилка забросана бычками, пол грязный, почти черный. А уж в самый туалет и заглядывать не хотелось. Курсанты вообще не отличались аккуратностью.

Когда Вадим вернулся, Антип уже заканчивал прометать пол. Вадим взял пыльную тряпку со сложным запахом воды, затхлости, грязи и бросил в ведро.

-Погоди, - повернулся к нему Антип, - Я сейчас доску протру, а тогда мой.

-Без вопросов. – Вадим оставил тряпку киснуть в ведре и, сдвинув стулья в сторону, растянулся на столе, - Спать охота, блин!

Но поспать не удалось. Антип довольно быстро закончил с доской и пришел черед Вадима поработать. Он набросил тряпку на щетку и принялся протирать пол, периодически смачивая тряпку в воде. Делая это, он подумал, что вот именно так можно отличить первокурсников от старших курсантов. По спокойному разделению работы. Будь они первокурсниками, то принялись бы первым делом делить работу и стараться сделать так, чтобы ни в коем случае не сделать больше, чем другой. Это приводит к тому, что одно и тоже дело первокурсники всегда делают в два, а то и в три раза медленнее, чем старшекурсники. Для тех главным мерилом является быстрота, после чего можно уже ничего не делать.

-Елы-палы! – тоскливо потянулся Антип, - Когда же этот карантин долбанный закончится?

-Через две недели. – Вадим продолжал широкими движениями щетки промывать пол.

-Жизни нет. Сегодня бы в город сходить, водочки попить… - Антип мечтательно сощурился.

-Ну так сходи.

-Ну да! Кто ж меня выпустит?

-Ты как маленький. Если очень хочется, сходи сам. Рискни! – улыбнулся Вадим.

-На хрен нужно! Один уже рискнул! – возмутился Антип.

Вадим не торопясь отжал тряпку и разогнулся.

-Ты про Мороза что ли?

-А то про кого же? Сам грохнулся и нас все подставил. Сиди тут теперь!

-Про мертвых плохо не говорят. Тем более про товарищей. – Вадим пожал плечами.

-Какой он мне нафиг товарищ! – Антип даже покраснел от возмущения.

-Так вы, вроде, корешковали…

-Ага, с ним покорешкуешь. Все, блин, только для себя делал. И все для него только были. Если ему чего-нибудь надо – расшибись, но сделай. А если от него – хрен. Только издеваться надо всеми был горазд.

-Может он только с тобой так.

-Ну да, если бы. Со всеми он так. Не было у него друзей на курсе, не было! Так, погулять, водки жирануть, с бабами... Это было. Но друзей не было. Только кулаков его боялись все.

Вадим предпочел промолчать. Он сам в друзьях Мороза не числился, так как никаким ухарским поведением не отличался, а был вполне нормальным, скажем так, законопослушным, военнослужащим. Но его поразили суждения Антипа. Безусловно, он выражает не столько свое мнение, сколько мнение Алика Самохвалова, но ведь за язык-то его никто не тянул. А раз так свободно говорит, значит так оно и было. В принципе Вадим всегда подозревал что-то подобное. С виду сплоченная компания крутых ребят, в основном занимавшихся до училища разными единоборствами, или же просто наглых, развязных и беспринципных была раздираема внутренними противоречиями. И если с врагами внешними и внутренними они держались сплоченно, то между собой отношения у них были вовсе не безоблачными. Случались и драки, и ругань и прочие разборки. А Антип и вовсе заявляет, что там каждый за себя. Что, впрочем, очень может быть…

Вадим в последний раз отжал тряпку и посмотрел на Антип.

-Все. Ведро вылей и заканчиваем.

Антип лениво сполз со стола и, подняв ведро, отправился к туалету. Вадим же двинулся на поиски лаборанта, коего и обнаружил на том же ободранном зеленом кресле, в той же заваленной разным учебным хламом комнатке, читающим все ту же книжку. Услышав шаги, он обернулся.

-Товарищ капитан, мы все, – сказал Вадим.

-Пошли, посмотрим. – капитан вздохнул и стал выбираться из кресла.

Пристальным, цепляющимся  за каждую мелочь взором истинного офицера, лаборант осмотрел аудиторию и нашел, что придраться практически не к чему. Поэтому он молча закрыл аудиторию и разрешил отправляться восвояси.

3.
Суббота в курсантской неделе всегда была необычным днем. Начать хотя бы с того, что она знаменует собой наступление единственного выходного дня – воскресенья. Не являясь сама выходным, а точнее сказать, занимая некое промежуточное положение между трудовыми буднями и воскресеньем, суббота несет в себе что-то будоражащее, какое-то радостное ожидание. Да, по большому счету, даже и воскресенье не столь романтично и радостно, как суббота. Ведь воскресенье уже стремительно несет отдыхающих к понедельнику и началу новой недели. А вот суббота есть суббота!

Уже с первого курса Вадим проникся этим чувством любви к субботнему дню. На занятиях и он сам и другие, да, пожалуй, даже и преподаватели, поддавались этому радостному чувству. Занятия в этот день всегда проходили значительно веселее, чем в тот же понедельник, когда добрая половина курса тяжело вздыхает и старательно пытается справиться с мучительной дремотой. Кто-то поддерживает больную с похмелья голову. Кто-то рассказывает соседу про вчерашние приключения. Тоска!

В субботу же ясно – после обеда ПХД и все, ты почти свободный человек! Если, конечно, не заступаешь в наряд. Но уж если не заступаешь… Местные вообще исчезают до самого понедельника, а остальных также ждет увольнение на весь день, хотя и будут в их жизнь в выходные по-прежнему вмешиваться мелкие служебные проблемы, вроде построений, поверок и проверяющих. И все-таки это свобода. Целый вечер и целый день можно заниматься тем, чем хочешь. Возможно, гражданскому человеку трудно оценить всю прелесть выходного дня. Понять его может лишь тот, у кого весь день проходит по заранее утвержденному распорядку, где время на отдых предусмотрено лишь ночью.

Ну и самое, пожалуй, главное заключается в том, что  суббота сулит курсантам радость общения с женским полом. Еще с первого курса, когда неместный курсант, редко попадает в увольнение, суббота сулит ему дискотеку в клубе училища. Причем не трехчасовую, как в воскресенье, а удлиненную на целый час. Да ко всему прочему, к ней прилагается продолжение в виде воскресного вечера в том же клубе. Поэтому в субботний вечер все казармы наполнены приводящими в порядок парадную форму курсантами, запахом извлеченных из заначек дезодорантов, туалетной воды и прочими атрибутами праздника. Конечно, дискотека актуальна лишь для первых и вторых курсов, которые проживают в казармах. Старшие курсы уже выпадают из сферы влияние «Авиатора», как повсеместно именовался училищный клуб. У них есть пропуска. Они могут находиться в городе и вечером и весь следующий день. Они даже могут без особого труда отпроситься и на ночь. Они всегда предпочитали проводить вечера, с девушками или без оных, в городе.

Вадим в свое время обожал «Авиатор». Половину первого семестра он стоически отказывался ходить на дискотеки, полагая, что раз он приехал сюда учиться, то в свободное время лучше заниматься чем-нибудь полезным, вроде чтения. Однако случилось так что в первый краткосрочный отпуск, на ноябрьские праздники, Вадим не по своей воле остался в казарме, вместо того, чтобы поехать к родственникам. Душе хотелось праздника и ему ничего не оставалось, как ради интереса сходить на дискотеку. При этом он думал, что стоит только начаться учебе, как вся эта ерунда перестанет его интересовать. Однако он был в первый же вечер так захвачен атмосферой веселья, флирта, близости девушек, что дискотека превратилась для него в постоянный источник удовольствий и новых ярких впечатлений. На следующую неделю после этого он затащил на дискотеку своего закадычного дружка Пашу Гаврилова, который до этого также считал дискотеки никчемным времяпровождением. С тех пор, в субботу и воскресенье, они строго находились в клубе, если, конечно, в дело не вмешивалась судьба, заставлявшая заступать в наряд или в караул. В «Авиаторе» Вадим и встретил Ларису. Поначалу их чувства совсем не проявляли себя. Они были дружны, но и только. Они даже обсуждали девушек, с которыми Вадим и Паша закручивали отношения. И Вадим до определенного времени даже и не думал, что Лариса заинтересует его совсем в другом плане. Но время шло и мысли о ней все чаще посещали его, причем вытесняли из головы мысли о каких-то новых любовных приключениях. Нечто похожее, вероятно, происходило и с ней, ведь постепенно они совершенно перестали обращать внимание на других, искать новых приключений, а приходили в «Авиатор» только для того, чтобы увидеть друг друга, ощутить объятия, слиться в поцелуе. Это было уже на втором курсе. И не было ничего удивительного в том, что очарование «Авиатора» как-то само по себе ушло от Вадима. Он ходил в клуб только для того, чтобы встретиться с Ларисой. Когда же они переехали в общагу и выход в город стал свободным, он вовсе перестал бывать там. Каждый вечер он как на крыльях мчался к любимой домой.

Но в эту субботу, как и в предыдущую, на курсе был карантин. Увольнений не было, а значит единственным местом, где влюбленные могли встретиться, был «Авиатор». Вадим обо всем договорился с Ларисой еще неделю назад и теперь стремительно собирался на дискотеку. Извлеченная из пыльных недр шкафа парадная форма, в просторечии парадка, должна была быть отглажена и почищена. Вадим занимался глажкой, весело напевая себе под нос. Душа его тоже пела. Еще бы! Не видеться с любимой целую неделю!

Шурик, сидя на кровати, ковырялся в инструментальном ящике, разглядывая разные полезные железяки, доставшиеся им в наследство от пятикурсников, бывших хозяев этой комнаты. У Шурика были золотые руки и он обожал что-нибудь мастерить. А еще готовить. До дискотек же он был не охоч, так как имел в родном городе девушку и не думал смотреть на кого-то еще. Теперь он замыслил украсить дверь в туалет и придать ей более изысканный вид. В настоящее время мысли его блуждали в дебрях творчества.

Приближалось время начала дискотеки. Вадим закончил гладить и принялся торопливо натягивать на себя брюки. Дверь распахнулась и в комнату влетел Паша.

-Ты чего, еще не готов?

-Да сейчас, сейчас… Чего ты торопишься-то? – Вадим надел рубашку и недовольно повел плечами.

Парадную форму им выдали еще на первом курсе, а с тех пор все немного подросли и возмужали. Рубашка ощутимо жала в плечах. А ведь впереди еще два года учебы!

-Как чего торопишься! Идти надо.

-Времени еще без десяти. Хочешь на морозе постоять? – Вадим застегнул китель, - Ладно, пошли.

Они вышли в холл и обнаружили, что все желающие пойти на дискотеку уходят безо всякого построения, так сказать, в частном порядке.  Недолго думая, друзья сбежали по лестнице и устремились к клубу. Окна его были освещены красным, из-за висящих на окнах штор светом. Изнутри гулкими ударами разносилась музыка. Паша нетерпеливо рванул дверь и они оказались в будоражащей атмосфере клуба, пропитанной духами, радостью и любовью…

4.
Купив билеты у толстой билетерши на входе, друзья огляделись. Первое впечатление было как всегда обманчивым. Музыка действительно гулко ухала из зала, но атмосфера была еще не столь насыщенной. Время было раннее, по меркам «Авиатора», так что народу было еще не слишком много. Явились только самые нетерпеливые. Большинство же, как курсантов, так и девушек, предпочитали приходить позже, часам к семи вечера, когда веселье набирает обороты. Однако Вадима это не смутило. В отличие от Паши, у которого не было никакой любви, его не интересовали другие девушки. Ну а с Ларисой он заранее договорился встретиться пораньше.

Они прошли в обширное фойе клуба, где располагалась раздевалка. Ларисы там не оказалось и Вадим решил пройтись с Пашей по залу. Торчать в холле не хотелось, так как из дверей изрядно садило морозным воздухом и в фойе было довольно холодно. В зале было лучше, правда не намного, ведь он еще было полупустым. Только по расставленным вдоль стен креслам сидели несколько девушек и человек десять первокурсников, которые обычно являются первыми. Темный зал освещался только разноцветными вспышками цветомузыки, а слова тонули во всепобеждающем грохоте музыки, несущемся из огромных, в метр высотой, колонок.

-Блин! Рано приперлись! – проорал Паша склонившись к Вадиму.

-Сам все подгонял! Мерзни теперь! – прокричал в ответ Вадим.

Как-то иначе разговаривать здесь было невозможно.

-Ну давай сядем тогда! Чего, плясать тут вдвоем, что ли! – Паша показал на свободные кресла.

Они уселись.

-Сейчас подожду минут десять и пойду в холл. – Вадим посмотрел на часы, - Может Лариса пришла.

-Эх Вад, и чего ты влюбился! – видно было, что Паша вздохнул, - Сейчас бы как гульнули вдвоем! Как раньше!

-Да нет, знаешь ли, я пас.

-Зря.

Они вновь замолчали. Да и сказать по правде, драть здесь глотки, перекрикивая колонки, не слишком хотелось. Зал, тем временем, постепенно стал заполняться. Поминутно в двери заходили все новые курсанты, с девушками и без, и девушки, по одной, парами и целыми стайками.

-Не знаю как ты, - Вадим вновь склонился к Паше, - А я пошел к раздевалке!

-Пойдем, чего здесь сидеть. Медляки еще не скоро пойдут.

Медляками общепринято было назвать медленные танцы, когда можно было потанцевать с девушкой. Обычно в программе дискотеки медляки шли не сразу. В первый час их почти совсем не было. Далее же они запускались все чаще и чаще, так что к последнему часу шли уже каждые десять – пятнадцать минут. Собственно говоря, именно медляки и интересовали тех, кто пришел сюда, чтобы пообщаться с девушками. Нечего говорить, прикольно, конечно, скакать под разные шлягеры в компании однокурсников. Но во много раз приятнее пригласить на танец девушку, знакомую или не знакомую, ощутить ее близость, вдохнуть пьянящий аромат духов. А лучше всего, если это любимая девушка, и тогда медленный танец часто превращается в затяжной поцелуй и туманит сознание похлеще любого спиртного. Спору нет, многие приходят сюда именно для того, чтобы в туалете выхлестать на троих – четверых бутылку водки, запивая ее водой из-под крана, после чего ирокезами отплясывать все танцы без разбора, а под занавес учинить еще и драку. Однако Вадима и Пашу, всегда интересовали медляки и именно из-за одуряющего чувства близости женщин они и таскались без конца на эти дискотеки весь первый и второй курсы, тратя на это дело скудную курсантскую зарплату, которая, как известно, приравнивается к довольствию военнослужащего срочной службы. Зарплаты этой как раз хватало на то, чтобы восемь раз посетить дискотеку.

Вадим увидел Ларису как только вышел из зала. Она уже сдала свою шубу в раздевалку и теперь оглядывалась, пытаясь найти его. Друзья двинулись к ней. Впереди как на крыльях летел Вадим, несколько сзади неторопливо шел Паша, желавший лишь поздороваться. Лариса, жизнерадостная хохотушка, слегка полноватая, что, впрочем, совершенно не смущало Вадима, повернулась к ним и заулыбалась. Вадим с налета обнял ее и поцеловал, что Паша тактично пропустил, посмотрев в сторону.

-Привет! – сказал он, когда поцелуй завершился.

-Привет! – Лариса смущенно посмотрела на Вадима, - Набросился как сумасшедший…

-Я соскучился, – проинформировал Вадим.

-Я тоже, – ответила она.

-Ну что, - влез Паша, - Пойдем в зал или будем тут стоять?

-Пойдем, конечно. – Вадим взял Ларису за руку.

Начинался, так сказать, час пик. За те несколько минут, что друзья отсутствовали в зале, народу там изрядно прибавилось. Теперь уже пройти можно было только вдоль стены зала, по краю толпы, которая еще была довольно редкой, но постепенно становилась все плотнее и плотнее. Паша зорко оглядывался по сторонам, выискивая круг, где находились в это время представители 43 курса. Круг обнаружился почти у самых колонок. Парни пока еще без особого энтузиазма двигались под музыку и оглядывались в поисках интересной пары. Не сказать, что так вели себя абсолютно все. Часть курсантов уже была под хмельком, и эти в первую очередь почувствовали себя раскованными. Веселье постепенно разгоралась. Впрочем, все это не почти не касалось Вадима и Ларисы. Они, отыскав свободное местечко на креслах, устроились рядом и погрузились в тихое созерцание друг друга, которое было тем полнее оттого, что разговаривать не было никакой возможности. Паша куда-то исчез.
Через некоторое время последовал, наконец, первый медляк. Танец властно закружил влюбленных и время словно бы остановилось. Вадим с томлением в душе чувствовал как округлое тело девушки прижимается к нему, вдыхал аромат ее волос, руки его охватывали талию Ларисы, а взгляд был устремлен на ее лицо. На ее карие глаза, чувственные, полные губы, которые чуть приоткрылись и влажно блестели, словно дразня. Вадим склонил голову и они слились в затяжном поцелуе, от которого сбивается дыхание и голова туманится как от вина… Нет, положительно, в этих дискотеках была своя волнующая романтика!

Вечер прошел замечательно. Случилась, правда, в зале небольшая драка. Однако патруль стремительно растащил дерущихся, так что многие этого даже не заметили. Кто-то напился и влип в историю. Кому-то стало плохо. Кому-то наоборот, слишком хорошо. Кто-то поссорился, а кто-то впервые признался друг другу в любви… Словом, все как обычно!

Вадим и Лариса вышли из зала лишь тогда, когда отзвучали последние аккорды последнего медляка, после чего традиционно загремела финальная песня из репертуара группы «Браво», коей всегда заканчивались дискотеки. В фойе уже толпился народ. Курсанты провожали девушек, которым надо было не только получить в раздевалке верхнюю одежду, но еще и переобуться, ведь на улице стояла зима, а девушки для дискотеки приносили туфельки. Все скамейки были заняты. Впрочем, это никого не смущало. Было шумно, раздавался смех и говорливый шум, от которого словно бы даже становилось немного теплее. Вадим оставил Ларису на попечение невесть откуда вынырнувшего Паши и отправился с ее номерком к раздевалке, где толпилась изрядная очередь. Стоя там, он неожиданно увидел, как чуть в стороне Леха Коншов, что-то торопливо и, судя по жестикуляции, горячо говорит симпатичной черноволосой девушке с короткой стрижкой. Вид у девушки был весьма расстроенный, в глазах явно стояли слезы. С такого расстояния и в такой атмосфере услышать их было нельзя, но было понятно, что Леха пытается сказать что-то такое, что успокоило бы девушку. Правда, без особого успеха.

Тут Вадима невежливо толкнули в спину и высказались что-то по поводу того, что подошла его очередь. Получив шубу Ларисы, он вышел из раздевалки и мгновенно забыл о Коншове. Минут через десять они с Пашей, проводив Ларису, двинулись в общагу. На улице задувал ледяной ветер и его порывы противно забирались в рукава кителей. В конце аллеи, ведущей к «Авиатору» стоял патруль и ждал того, кто не выполнит по форме воинское приветствие. Несколько таких уже стояли перед начальником патруля в очереди на запись. Вадим и Паша старательно повернули голову и, как положено по уставу, протопали строевым шагом, поприветствовав офицера, после чего продолжили свой путь.

-Слушай, - Паша поежился от холода, - Видел сегодня Коншова в «Авиаторе».

-Ну и что такого? – пожал плечами Вадим.

-Да ничего. Просто он после того случая ни разу не ходил, а сегодня пришел. И был он знаешь с кем?

-С кем? – Вадим внезапно вспомнил черноволосую девушку в фойе клуба.

-С Ленкой! – выпалил Паша таким голосом, словно бы в его словах крылась немыслимая сенсация.

-С какой Ленкой? – Вадим этой сенсации не разглядел.

-Ты что, не знаешь ничего что ли? – Паша был несколько разочарован тем, что его слова не возымели ожидаемого эффекта.

-А что я должен знать?

-Вот ты, блин, со своей любовью от жизни отстал… - протянул Паша, - Короче говоря, она с Коншовым познакомилась и первое время с ним гуляла. А потом Мороз ее увидел, ну и перехватил. А Коншов остался не у дел. А теперь видишь, только Мороз разбился, как Коншов уже тут как тут. Выгодно использовал обстоятельства.

-Мороз что, отбил ее что ли?

-Конечно.

-Они же с Коншовым друзья были.

-Ага, друзья. Мороз на Коншове катался и погонял еще. Такая, блин, дружба! А уж как Ленку увидел, так и вовсе обнаглел.

-Во как! – Вадим переваривал услышанное, - Ты только, это, - он взял Пашу за рукав, - Не слишком об этом распространяйся. А то ведь еще подумают, что он Мороза мог…

-Да нет, я только тебе, по-дружески. – тут Паша даже остановился, - А ты что, думаешь он правда мог…

-Да нет, установили же – несчастный случай. Просто тень на пацана бросать тоже не нужно. Он ведь неплохой парень – Леха-то…

-Ну, это без вопросов. Парень он нормальный.

Они уже поднимались по лестнице. Войдя на свой этаж они обнаружили, что курс уже лениво выстраивается на вечернюю поверку, которую, во время карантина постоянно проверяли. Друзья встали в строй.

Ночью Вадиму снилась Лариса, но почему-то с черными волосами а не со светлыми, как было в реальности. Они целовались на какой-то крыше, где резкие порывы ветра то и дело швыряли в лицо комья снега. Дурачась, Вадим вскочил на парапет крыши и хотел что-то сказать Ларисе, но внезапный порыв злого ветра вырвал опору у него из-под ног. И он, раскинув руки начал падение в бесконечность. А сверху на него смотрело бледное лицо уже не Ларисы, а той самой Лены, что сегодня он видел в «Авиаторе».

Вадим проснулся в холодном поту и еще некоторое время не мог заснуть. Лежал, глядя в потолок, и пытался успокоить сильно бьющееся сердце.

«Бред какой-то снится!» - подумал он, - «Может быть это потому, что все так хорошо с Ларисой и я просто боюсь ее потерять?»

Такое простое объяснение внесло успокоение в его душу и, повернувшись на бок, Вадим уснул.