Бой на рассвете

В конце 1944 года в батарею прибыло пополнение. К нам, взводным, попал лейтенант Сергей Аксёнов и солдат доброволец 17-ти летний Гриша Карпенко.
Вначале Гриша подружился с Мишкой Рыбиным, понравился мальчонке юморист, а когда Рыбин оказался в медсанбате шефствовать над Гришей стал Степан Глущенко. Бывалый солдат проявлял заботу, как старший брат, Стёпка был старше Гриши на семь лет.
Гриша отвечал уважением. На фронте дружба ценится высоко. Приятно было видеть, как хмурый, неразговорчивый солдат становится общительным. Мы узнали, в Ростове в его дом попала бомба, погибли все родные, а он был на работе.
Вечером 8 мая Сережа играл на гитаре, пел про землянку, тёмную ночь. Мы окружили Серёжу. Уже знали, лейтенант мечтает быть артистом. Любимец батареи мастерски аккомпанировал, замечательно читал Пушкина, Лермонтова, Есенина, разных фронтовых поэтов, чьи стихи печатали в «Красной Звезде».
- Наш Тёркин! - сказал о Серёже как-то один солдат.
- Спасибо, мне до Василия далеко. - улыбнулся и ответил Серёжа.
В этот вечер все ждали сообщения об окончании войны, приподнятое настроение. Далеко по немецкой земле разносились песни о тонкой рябине, степь да степь кругом и многие другие русские песни. Незадолго до отбоя Мишка и Гриша цыганочку сплясали. В веселье наступила полночь. После отбоя никто не спал, каждому хотелось быстрей вернуться домой. Душа ликовала, спать не хотелось, фронтовики соскучились по родным, по мирной жизни.
Рыбин заводил Глущенко.
- Степан!
- Шо.
- Спишь?
- Ни, а шо?
- Слышь, позычь пят рублив.
- Та ты шо сдурив, у мэнэ нэмаэ, я вжэ сплю.
Всем смешно.
- Фронтовой друг называется, жадюга!
Глущенко повернулся к Грише и стал уговаривать ехать с ним домой.
- Чуешь, Грицко, поидымо на харьковщину, у мэнэ жинка як той бублык, у нас уси дивчата як моя Галочка.
- Что ты пристал к парню со своей жинкой, - передразнил Рыбин Степана, - молод Гриша за дамочками ухаживать, ты меня пригласи посмотреть на твой бублик.
- Та вона щэ вид нимцив ховалась и мазюкалась, - обиделся Степан.
Недолюбливали солдаты Мишку за насмешливый язык, а солдат он смелый.
- Ты знаешь Гриша, какая у нас с тобой дружба, помнишь, как таранил меня в медсанбат, фронтовая дружба не забывается, она навсегда.
Поедем со мной, у нас волжаночки пальчики оближешь. Приедем, погуляем, житуха будет! Дом тебе отгрохаем высокий, большой. Степан наговорит, только слушай. Он такие номера откалывал со своей жинкой. Тебя у нас ещё не было, спим рядом с ним в блиндаже, ощущаю кто-то обнимает меня и шепчет прямо в ухо: «Галю, лапонька!»
- Да ты что, - кричу, - жеребец, спятил, врезал ему в ребро, он как заорёт: «Тревога хлопцы!»
Канарейкин выскочил из блиндажа в одном сапоге, а тут комбат: «Почему не по форме?»
- Так тревога товарищ капитан!
Долго и другие балагурили, а когда все угомонились, Сережа вышел из помещения, покурить. Гриша поспешил за ним.
- Мне тоже не спится товарищ лейтенант.
- Пойдём прогуляемся, люблю слушать ночную тишину возле реки.
Они медленно пошли к реке.
- Если тебя не уговорили, поедем со мной в Тамбов, у меня лучшая в мире мама. Я писал о тебе, нас ждут, ты окажешь нам честь, младший брат. Вадик интересуется, куда пойдешь учиться?
- Спасибо, товарищ лейтенант, вы все хорошие, но все же поеду к себе на Дон, Ростов красивый город, дороже ничего нет.
- Вместе на фронт приехали, не хочется расставаться.
- Вы же в Москву собираетесь учиться на артиста.
- Нет, пару годков побуду дома, буду готовиться, чтобы наверняка.
- Вы уже артист, да ещё какой!
- Это так кажется, экзамены в несколько туров, надо быть готовым на все сто.
- А я не знаю кем буду, хочу выучиться на лётчика.
- А я в детстве хотел быть моряком.
За разговорами молодые люди не заметили, как от скотного двора в их сторону метнулись две тени. Разбудившие тишину автоматные очереди оборвали жизни прекрасных молодых парней.
Мы выскочили на выстрелы в исподнем и босыми, завязалась перестрелка. Фашисты рассчитывали встретить и нас метким огнём, но просчитались, мы оказались проворнее их. Кто-то из нас убил эсесовского офицера. Мишка Рыбин за шиворот притащил и толкнул на землю солдата, угрожая ему пудовым кулаком. Поганец трясся, плакал и повторял: «Найн, найн, найн.».Из носа у него текла кровь.
-Убить гада мало, я мог прикончить его, но когда схватил за шкирку и врезал пару раз ,он сразу обмяк, а в 41-м казалось немец сверхчеловек, вы видели, как силён этот бродяга?
Объявление о Победе мы встретили вперемежку - радость со скорбью.

1980