Этюд в кроваво-красных тонах

Можно было бы смеяться, весело, от души, если бы не было так грустно…
В руках у меня замечательное издание:
З-62 Русский язык. 7 класс: Итоговые контрольные работы / Е.В. Зима, А.Г. Шевченко. – Харьков: Издательство «Ранок», 2011. – 80 с.
Гриф: Рекомендовано МИНИСТЕРСТВОМ ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ (письмо от 04.03. 2011 г. № 1/11-1815).

Напомню: в седьмом классе школьники изучают морфологию, знакомясь с грамматическими характеристиками и лексическими особенностями глаголов, особых форм глаголов – причастий и деепричастий, наречий, служебных частей речи и междометий. Сложный, интересный материал. Указанное пособие предназначено для проверки знаний, полученных учениками в течение учебного года. Не в какой-либо отдельно взятой школе, а повсеместно, во всех школах Украины с русским языком обучения.

Составители пособия подошли к работе творчески, я бы даже сказал – креативно. Во всех тридцати восьми тестовых вариантах, предложенных авторами, подобраны удивительные примеры изящной словесности. Собран богатый цитатный материал, иллюстрирующий тонкости русского языка. Неточность цитат (очевидно, воспроизводились они по памяти) с лихвой компенсирована самим выбором изречений, их виртуозной доработкой. Составители сумели создать неповторимый сюрреалистический мир, погружающий ученика (да и учителя) на время тестирования в царство абсурда, игры разума,  ярких, неординарных образов воспаленного подсознания. Органичное настроение мрачного хаоса конденсируется в пособии на каждой странице,  от первого до последнего варианта.

Эпиграфом к выдержкам из этой во всех отношениях замечательной методической брошюры хотелось бы использовать фразу, напечатанную там же, на шестой странице:
«Вот что я вам скажу, дорогие мои неосторожные читатели, неосторожно раскрывшие эту книжку».
Не секрет, что авторы учебной литературы всегда руководствуются параметрами, заданными господствующей идеологической системой, и подбирают примеры, формирующие у школьников определенный взгляд на окружающий мир. Интересно, какие принципы закладывают в сознание школьников такие этюды в кроваво-красных тонах?
Приступим к выполнению заданий. Представьте, что вы то на экскурсии в кабинете патологоанатома, то в виварии, то в экзотеррариуме, то в клинике душевнобольных, а то на кухне, общей для всех этих заведений вместе взятых. Куда там «Зазеркалью» Льюиса Керролла или мирам Стивена Кинга!


Ищем глаголы несовершенного вида:
«Ляля знает сто один способ выдавить из отца подарок».

Устаревшие слова:
«Собираясь в дальнюю дорожку, жадно ел моченую морошку».

Находим речевые ошибки:
«Большинство голосовали за кандидата от партии зеленых».
«Студенты без различия пола и возраста стирают и сушат белье в комнатах».
«Гусыня Пачка выдала уже свыше тонны гусятины».


Расставляем знаки препинания:
«Он посмотрел на нас зрачками, взятыми напрокат у филина».
«Кот взлетел, разинул радостную пасть, но навстречу тоже взлетел я, толстой молнии подобный».
«Звук военного оркестра, поначалу сочный и породистый, мутировал в еврейскую свадьбу».
«Черным кофе и булочкой сдобной отдавал его ямб пятистопный, зарифмованный ямб, ямб как ямб».

Находим и обособляем причастные обороты:
«Необычные пирожки: если разломить, вырвется запах мяса и улетит в небо, останется просто тесто».
«Никто не знает, кстати, как будет по-пизански «упасть с башни»?
«В этот день не то что курочке негде было напиться, но даже, говорила мамаша, воробьи на лету замерзали».
«Пью вместо чая настой ромашки, недоверчивые бросаю книжки, на лице забыто вроде усмешки».


Устанавливаем соответствие между словами и их синтаксическими функциями:
«Ноги, кстати, очень удачные».
«Спина была похожа на огромный баклажан» (Это о побоях).
«Наутро Эрик пришел накрахмаленный, в галстуке».
«После концерта собрались на даче одного барда против его воли».
«Вообще красота этого стихотворения заключается в том, что все в нем умножено на два».
«И родина пошла в тартарары».
«В стране пустых небес и полок уж не родится ничего».
«И то, что он вставлял в гранатомет, летело вдаль, но цель не поражало».
«Город был в крестьянах».
«Но гибчайшею русскою речью что-то главное он огибал».
«Бродский себе на уме».
«И старухи в очередях выжидают последний припас».
«В свой чехол заползает гитара, заграничный напялен пиджак».
«И тогда вдруг что-то мелькнуло в помертвелой моей голове, и я пальцами сделал латинское V».
«Подслушивал недремлющий Морозов, тот самый мальчик, сотворивший зло».
«И время шло, ни с кем не церемонясь, и всех оно по кочкам разнесло».
«Летел снег вниз, летели мысли вспять, в сон сенбернар вошел…»
«Но все разведки я видел в гробу».
«И все стихи моих друзей безобразны и безобразны».
«Но тянет смолой и серой».
«И понял аз грешный, что право живет лишь тот, кто за другы положит живот».
«И вина не купить без осадка, и трамвай не ходит, двадцатка».
«И будущее лезет вспять, и долго возится в прошедшем».
«А на левом – картина труда: жнут жнецы, и ваятель ваяет, жрут жрецы, Танька ваньку валяет…»
«На голове лежит корона в виде кепки».
«Земную жизнь пройдя до середины, я был доставлен в длинный коридор».
«Морозный вакуум и тьма ей выдаются задарма».
«А может быть, сердце из клетки грудной улетело в окно, чирикает, сидя на ветке».
«Нищий, надувшийся словно клопище, в куртке-москвичке сидит у ворот».
«Всегда в период упадка железных дорог слышней по ночам поезда».
«И радуга из нефти предо мной цвела».
«Было о чем нам краснеть в октябре».
«Я в дом впускаю осень Халлоуина, детишек в виде тыкв и в виде ведьм».
«Листья вмерзают в предутренний лед бурыми сотнями сотен».
«Душа живет под фоточкой отдельно».
«Сомнительный штаб-ротмистр Фет следит за ласточкой стремительной».
«Рваной раны огромная роза распускалась у всех на глазах».
«Купите-ка укропа у питекантропа».
«Потеряли пролетарии свои цепи, разбежались в леса и степи».
«Заря заходит с козырей».
«К стеклу прижаться лбом, глазами, ртом, и к слову, становящемуся делом, приблизиться».
«Там ангелов блестящая плотва в зеленом, белом, розовом, лиловом».
«Охотник бегает, стреляя, да зайца Бог оборонил».
«Люблю толстомясое злое алоэ, что колючками в воздух впилось».
«Улыбка тленная уста его свела, и мысль последняя, как корешок, повисла».
«Один филолог взбесился и вообразил, что он биолог, стал изучать язык дубов и елок».
«Здесь, посредине заграницы, сижу, зубами скрежеща, как Надсон, высланный на ща».
«Дети как-то без затей вдруг выросли – и нет детей».
«И недруг вдали непременно помрет, икая, икая, икая».
«Давно уж музы ни гу-гу».
«Я делаю ногою толстой па».
«Повесил икону в красном углу, в не менее красном поставил топор».
«Он на лошадке цвета шоколадки катался без дорог».
«Грохочут братья камазовы, и по-за ними стелется выхлопной смердяков».
«Горизонт наш кругл и вогнут, широка река и пучок моркови воткнут в лацкан пиджака».
«Вот буксир, под нос себе бормоча, пашет волны, смыкающиеся надо мной».


И даже слова для проверки орфографии в общем контексте выглядят зловеще:
посаженый (или посаженный) отец, конченное дело, раненный вчера,  конченый человек,  не спится (или не спиться), друзья преданны мною, замешанный в неприятное дело,  ветреная девушка, девушка ограничена и т.д.

Вот так и учим мы «детишек в виде тыкв и в виде ведьм» премудростям «гибчайшей русской речи» на фоне «радуги из нефти», под парящей «плотвой ангелов в лиловом».
И "рваной раны огромная роза распускается у всех на глазах".