Будь готова к лучшему

Бывает так, что жизнь преподносит нам  сюрпризы, которых не ждёшь, и расставляет акценты на событиях,  кажущихся незначительными.
Бывает и так, что тёмная полоса жизни тянется так долго, что думаешь – ей не будет конца.
Как поступать – окунуться с головой в свои беды и страдания, тем самым плотно закрыв двери шансу на везение и  успех и не давая возможности судьбе вырулить на свой путь, или  продолжать жить, глядя на неудачи как на задачки, решив которые, станешь сильнее, и  веря, что тёмная полоса обязательно кончится – зависит только от нас.
В конце концов, даже фаталисты допускают, что можно отходить от канвы своей судьбы довольно далеко, и даже слегка видоизменять её своими поступками.

                ***
Лена неподвижно сидела на диване. В душе сквозняком подвывала тоска, и серая пустота заползала в самые дальние её уголки. Лена остро чувствовала, что жизнь не удалась. Месяц назад она отослала письмо в армейскую часть своему жениху с чудесной новостью – через восемь месяцев он станет отцом. Срок сообщила ей милая врач-гинеколог, к которой Лена обратилась, получив положительную реакцию теста на беременность.
Лена была возбуждена этим известием, но не шокирована:  её жених с романтическим именем Рафаэль приезжал на побывку, и провёл с ней два незабываемых дня и ещё более незабываемую ночь. Меры предосторожности были приняты, но всё равно оба знали, что сразу после окончания срока службы они поженятся.
Рафик (как ласково называла его Лена) любил поговорить о том, что у них должно быть не меньше четырёх детей, и что Лене не нужно будет работать, потому что он собирается обеспечивать свою семью так, чтобы она ни в чём не нуждалась. Учитывая то, что Рафаэль был одним из лучших студентов на курсе, Лена склонна была  верить его словам.
Всё было решено. Лена уже просматривала журналы, рекламирующие ассортименты свадебных нарядов.  И вот теперь, когда она, дрожа от радостного возбуждения, сообщила о том, чего так сильно (на словах) желал её любимый, он неожиданно замолчал. Ни письма, ни звонка. И так целый месяц.

Сначала Лена с нетерпением ждала, когда кончатся положенные шесть дней. Три дня письмо шло в часть и три - обратно.
Потом подыскивала правдоподобные объяснения: сердилась на командира части,  по чьему распоряжению, вероятно, Рафаэль заступил в караул или  находится на учениях, пока её письмо пылится в части у дежурного по роте. 
Потом она дрожала от страха, что её любимый лежит в бессознательном состоянии в медсанчасти.
Потом объяснения кончились. Все, кроме одного – её Рафик оказался на деле не готов к будущему отцовству, и замолчал, не зная, как сообщить об этом Лене, а может быть, наоборот, давая своим молчанием понять ей всё без слов.

Лена подняла голову и тусклым взглядом обвела комнату. Вот тут они сидели и болтали без умолку, обсуждая своё совместное будущее. А тут она кормила его своим борщом. Здесь она стояла, когда он подошёл к ней тихонько сзади и нежно поцеловал русый завиток у шеи. А там… там…. Лена почувствовала, как тяжёлый холодный обруч сковал её шею и грудь, не давая сделать вдох, и поняла, что сейчас умрёт. Умрёт от горя, от безысходности, от несбывшихся мечтаний и обрушившихся надежд.  Вдруг ей пришло в голову, что это был бы идеальный выход: не надо ни о чём беспокоиться, ничего решать…
Но инстинкт, правящий жизнью, взял верх: Лена изо всех сил попыталась вдохнуть, и тут спасительные слёзы неудержимым потоком хлынули из её глаз. Она рыдала всё громче и громче, пока не повалилась без сил на диван, уткнувшись в подушку.

Ей стало немного легче – не морально, а физически: тяжелый обруч исчез, и она могла свободно дышать. Жизнь вернулась, а с ней и необходимость принять какое-то решение. 
«Почти два месяца, - как-то равнодушно подумала она. – Ещё не поздно. Завтра же пойду к врачу. Мама как-то говорила, что у её подруги есть  знакомый – хороший специалист. Сделает всё быстро и без лишних вопросов. И я больше никогда не вспомню ни об этом, ни о нём…»

Но Лена понимала, что вспомнит, и не раз – и об этом – их совместном долгожданном ребёнке, и о нём – её любимом Рафике, мечте девиц всего курса, высоком длинноволосом красавце, потомке испанцев, эмигрировавших в Советский Союз во время гражданской войны в Испании. 
Лена оторвала лицо от подушки и, протянув руку к столу, дотянулась до фотографии в простой металлической рамке: на ней улыбающийся Рафаэль одной рукой  обнимал счастливую Лену, а другой держал огромный  воздушный шар. Фотография была неважного качества, но перед Леной, как на экране, замелькали эпизоды из яркого фильма их первого знакомства…

Лена со своей новой подругой Женей,  ехали по незнакомому адресу на первую студенческую вечеринку. Это была очень удачная идея их одногруппника Вити Ольвина -  пригласить всех студентов группы к себе на день рождения. Где ещё они могли бы перезнакомиться так быстро, как в неформальной праздничной обстановке?
Стоя перед дверью Ольвина, Лиза с Женей хихикали и смущались, не сразу решившись позвонить: за дверью громыхала музыка, слышался мужской смех и хлопки то ли новогодних хлопушек, то ли пробок открывающихся бутылок шампанского.
Уже очутившись в шумной студенческой компании, Лиза поняла, что зря смущалась – здесь поначалу  немного смущались все, даже самые боевые ребята, но это было нормально и даже как-то мило. Находясь в равных условиях для всех, робость быстро уступила место любопытству,  неуемной весёлости и волнующей новизне знакомств.
Лена вспомнила, как сердце её замерло, а потом бешено забилось, когда она увидела высокого красивого парня с орлиным носом и чёрными гордыми глазами. Она его заметила еще с первых дней учёбы. Лену поразили необычная пластичность его движений, загадочная глубина чёрных глаз и то, как грациозно он отбрасывает длинные волосы с высокого лба.
Сейчас вместо серого гольфа и джинсов, он был одет в алую рубашку с широким вырезом и чёрные брюки, расклешенные книзу.  Он был словно из другого мира – может быть, мира сказок или кино, где рыцари в доспехах,  на  породистых скакунах спешат доказать свою доблесть перед благосклонным взором красавиц, и готовы рискнуть жизнью ради одного поцелуя или подаренного кружевного платка.
Черноглазый красавец подошёл к Лене и, поднеся руку к сердцу, произнёс:
- Рафаэль, - и слегка наклонил голову.
Лена почувствовала, что погибает: она тонула в бездонной черноте его глаз, в струящихся по плечам волосах, в манере знакомства, в безумной мягкости конечной «ль» его имени и в самом имени, которое было настолько красивым, что казалось неприличным.
Лена залилась краской и назвала своё имя, тоже слегка наклонив голову. Так делает чужестранец, попав на чудесный далёкий остров к чудесным людям, настолько отличающимся от него, что непроизвольно он начинает копировать их движения и обычаи в робкой надежде если не стать их частью, то хотя бы немного скрасить свою непохожесть. 

Праздничный стол опустошили очень быстро - он явно не был рассчитан на такое количество молодёжи. Поэтому, сбросившись, одногруппники собрали некоторую сумму на докупку продуктов и вина. В магазин вызвались идти Рафаэль, Лена, Женя и Никита – смешной и смешливый мальчишка, очень мало смахивающий на студента. Купили несколько батонов, кило сыра, торт и две бутылки вина.
- Смотрите! – Воскликнула Лена, увидев большой шар, надутый гелием, который весело болтался под потолком прямо над прилавком.
- Простите, - сразу обратился Рафаэль к продавцу. – Сколько стоит ваш прекрасный шар?
Если бы продавцом была женщина, она, несомненно, отдала бы потомку горячих конкистадоров воздушный шар бесплатно, покорённая его красотой и манерой речи. Но продавец был полным немолодым мужчиной, который, к тому же, явно устал и ждал конца смены. Он наотрез отказался продавать шар и объяснить, для каких целей он тут висит.         
  Спор затянулся, в то время как голодные студенты в квартире Ольвина  ждали подкрепления. Лена, Женя и Никита, не сумев убедить Рафаэля в бесполезности этого спора, вышли из магазина.
Рафаэль догнал их у парадного Ольвина. В его руке дёргалась бечёвка с привязанным к ней шаром.  Изящным движением он протянул его Лене. Таким жестом, наверное, испанский король подносил своей королеве золотое ожерелье, усыпанное бриллиантами…
С этим шаром Рафаэля и Лену сфотографировал  Витя Ольвин, который был рад, что добровольцы наконец-то вернулись с полным кульком еды.

Прошёл год, потом – другой. Лена с Рафаэлем виделись каждый день на занятиях, иногда ходили вместе в кино или на выставку, но парой их никто не считал: Рафаэль усиленно учился и подрабатывал лаборантом в их же институте, А Лена была слишком робкой, чтобы взять инициативу развития отношений на себя.
Так продолжалось до тех пор, пока однажды, направляясь после институтских пар к автобусной остановке, Лена не услышала за собой звука приближающихся шагов. Лена оглянулась. К ней бежал Рафаэль. 
Рафаэль остановился и положил руки Лене на плечи:
- Я тебя люблю, - просто сказал он и наклонился, чтобы заглянуть Лене в глаза.
С этого дня для Лены началась новая жизнь. Они старались расставаться как можно реже, и даже к своей тёте в другой город на каникулы Лена уехала вместе с  Рафаэлем.
Вскоре Рафик сделал Лене предложение, и она согласилась.  Всё шло как нельзя лучше. Несмотря на тесное общение, Рафаэль всё равно оставался для Лены загадкой, человеком, поступки которого она не бралась предугадать.
Он был галантным и великодушным, но в то же время всегда поступал, как считал нужным и не терпел давления. Во время разгара веселья он мог вдруг стать серьёзным и уйти, ни с кем не попрощавшись. С Леной Рафаэль был самой добротой и нежностью, но, когда он сердился, Лена не могла пробиться к нему никакими способами – пока не проходило время, достаточное для того, чтобы он оттаял сам.  И много других странностей, которые казались Лене изюминками и неповторимыми особенностями, присутствовало в характере любимого ею человека. Он был талантливым студентом и  свободным гордым рыцарем, красавцем с полотен Веласкеса и лаборантом, отмывающим пробирки и демонстрирующим желторотым первокурсникам чудеса химических реакций.  И вот теперь та непредсказуемость, которой Лена так восхищалась, обернулась для неё дамокловым мечом, рушащим её жизнь, словно карточный домик. 
Рафаэль хотел быть свободным. О какой свободе могла идти речь – с женой-студенткой и маленьким ребёнком на руках? Разве не об этом он молчал уже целый месяц?


Лена вдруг остро ощутила беспорядок в комнате, оторванную пуговицу на своём халате, немытые всклокоченные волосы и мешки под глазами от слёз.
«А ведь мой ребёнок тоже сейчас чувствует меня такой – старой и некрасивой», - вдруг подумала она. Это оформившееся в сознании понятие «мой ребёнок» тот час поставило всё на свои места:
- Этот ребёнок мой, и только мой, - вслух сказала себе Лена.  Она вскочила на ноги и помчалась в кладовку за пылесосом.
- Возьму академ-отпуск, - разговаривала сама с собою Лена, пылесося ковёр, вытирая пыль с мебели и моя полы – буду брать на дом переводы с английского или репетировать.
- Родители помогут, - продолжала Лена, с наслаждением стоя под душем  - летом в деревню поеду, буду пить молоко и есть малину.   

Лена вышла из душа, высушила и уложила волосы, переоделась и заварила себе чай. Она присела на диван и с удовольствием обвела взглядом квартиру, сияющую чистотой, а затем взглянула на своё отражение в трюмо. Домашние брюки  и мягкий новый свитер красиво подчёркивали её стройную фигуру, блестящие русые волосы волной лежали на плечах. Лена не удержалась, и, подойдя к зеркалу, слегка подвела глаза и нанесла на губы блеск. Удовлетворённо улыбнувшись, вернулась к дивану и чашке чая, периодически поглядывая в трюмо. Да, она была хороша! Более того, восхитительна! И ребёнок у неё будет красивым и добрым, потому что все его будут любить – и мама, и бабушка, и дедушка, и целый ворох родственников. Это, конечно же, будет девочка, и назовет её Лена каким-нибудь простым именем – Настей или Машей. 
«Хоть бы кто-нибудь в гости зашёл», - подумала Лена, которой было жаль созерцать всё созданное ею великолепие в одиночку. Будто в ответ на её мысли, в прихожей раздался звонок – один длинный и один – короткий. Так обычно звонила соседка, тетя Даша, предупреждая, что это – свои, и можно открывать в бигудях.
- Ну, хоть кто-то, - пробормотала Лена и побежала в прихожую.

Открыв дверь, она никого не увидела. Потому что всё междверное пространство занимал огромный букет роз. Лена замерла и подняла глаза. Между букетом и потолком, словно в призрачном тумане, она увидела счастливое улыбающееся лицо Рафаэля. Слабыми руками Лена приняла букет, но не удержала, и цветы рассыпались у неё под ногами. Наступая на розы, к Лене шёл её Рафаэль. Подхватил её на  руки и закружил по идеально убранной прихожей, а потом прижал к груди крепко-крепко, так что у Лены перехватило дыхание – но теперь уже от счастья.

Спустя несколько минут они сидели на диване напротив трюмо, взявшись за руки, глядя в глаза  друг друга и не могли наговориться.  Они болтали обо всём – о том, почему до Лены могли не дойти письма Рафаэля, где они теперь будут жить, как назовут свою дочку, кого пригласят на свадьбу и ещё много о чём.
- Ты не удивляешься, что я уговорил командира части отпустить меня на побывку  во второй раз? – Спросил Рафаэль, не в силах оторвать от Лены глаз. 
- Нет, - покачала головой Лена. – Ты даже неприступного продавца сыра смог уговорить продать тебе воздушный шар.
И, ловя на себе восхищённые взгляды Рафаэля, Лена подумала:
«Какое счастье, что он не вернулся ко мне тремя часами раньше!»