Лабиринт

Едва выбравшись из могилы, Михель раскинул мозгами: идти ли ему в лес к Жмоту; или к реке к русалке (сильно наглая баба плюс толку от неё – что от рыбы); или в единственную здесь больницу, где тепло, и кормят, и поговорить можно (если не с Наполеоном, тьфу, не с Драчуном, так с воспитательницей и с детками), но попытка чистого и невинного секса в психушке обернулась для него взяткой должностному лицу (да, тапками, но всё равно – взятка), смертью самого Михеля и тихой радостью для червя. Его спас крот. Да, а где же крот? Михель от всего сердца начал благодарить крота за спасение, но не получив ни слова в ответ, решительно заткнулся, решив, что крот поступает, по крайней мере, невежливо. Повернувшись, в надежде увидеть крота, и всё-таки высказать ему всё, что накопилось на сердце, Михель только и смог сказать: «Офигеть!!», при этом смачно присвистнув. Не делайте такое лицо, как будто не знаете, что же он увидел. Оставалась четвёртая сторона и в ней были горы, а те, у кого склероз смогут прочитать совершенно новый рассказ «А хрена я тут делаю!». Так вот, там были горы, точнее две одинаковых горы. Они были прекрасны. Они напомнили ему что-то детское, очень-очень далёкое и такое приятное, что так грело его сердце все эти годы. Горы были красивы, имели покатую, куполообразную форму со странными вершинами (то ли купола, то ли причудливые скалы), между горами было ущелье, но не сильно широкое, причём без какой бы то ни было тропинки или дороги через него, чуть выше предгорий рос прекрасный лес, к которому так и тянуло Михеля, в котором пели птички и ветер доносил прекрасные ароматы цветов. «Так. В лесу я уже был, и не очень то мне это понравилось! -- подумал Михель, - А раз в  ущелье нет ни дороги, ни тропинки, то никто по нему и не ходит, а мало ли какой камень на голову мне свалится…». И это были разумные и логичные мысли. «Но в горах я ещё не был!», решил Михель. «Вот-вот!», поддакнул ему басовитый внутренний голос, способный командовать армиями. «Наверное, в душе я – генерал!», сам себе мысленно сказал Михель. «Бери выше!», гордо гаркнул голос. «Может и не зря меня посадили в психушку…», начал подумывать Михель, однако больше внутреннего голоса он не слышал.
Итак, Михель решил пойти в горы, а ближе всего он находился к правой горе. Подойдя к ней поближе, он обнаружил (едва заметную?) тропинку, сделанную из асфальта и искусно укрытую еловыми ветками. «Что за идиоты её делали? – подумал Михель.- Ведь на километр в округе ни одной ёлки, одни лиственные!». «Да. Это автор явно переборщил», сказал внутренний голос Михеля обращаясь к автору. Но автор был глух к мольбам его героев (а может и слеп). О чём это я? Ах да! Тропинка. Так вот тропинка вела к неприметному проходу внутрь горы. «Умный в гору не пойдёт – умный сквозь гору пройдёт! Тем более, второй раз в лес я не сунусь!», подумал Михель, и смело шагнул внутрь. Надо сказать – поступил он по меньшей мере глупо. Лес лесу рознь и в этом лесу его ждали безотказные феи, нимфы, весёлые сатиры и завались скока хавчика, то есть много вкусной еды. Там, где кончался лес и начинались скалы, его ждал… ну ладно, …не ждал добрый и храбрый дракон – родной брат Жмота, но более красивый, умный и справедливый. Этот дракон мог бы спокойно перенести его по ту сторону гор. В ущелье же Михеля ждал древний мудрец, способный вернуть его в родной мир за несколько дней бесед с ним (такова была плата).
После нескольких пройденных пещер, наш герой оказался перед воротами. Такие ворота он видел в зоопарке. Наверху было написано «Лабиринт», а внизу приписано: «Кто не пройдёт – тот идиот!». Явно не считая себя идиотом, он смело вступил внутрь лабиринта, намереваясь пройти его до конца. Михель считал, что проход ведёт на ту сторону горы и единственный путь туда – это лабиринт. Впрочем, так оно и было. На восьмой час блуждания по лабиринту, Михель увидел перед собой абсолютно голую красивую женщину, лежащую возле стены и соблазнительно раздвинувшую ноги. Вспомнив, что было в предыдущие две попытки, и чем это кончилось, он с досадой плюнул себе под ноги и пошёл дальше, решив, что жизнь ему дороже. Он шёл, гоня из мыслей ту невероятно соблазнительную картину. На семнадцатый час он решил поспать. В голове предательски вертелась картина голой женщины, и он всё больше жалел, что прошёл мимо. Наконец, он заснул, а когда он проснулся… А когда он проснулся, то не сказать, что сильно обрадовался результатам своего сна. Оставим первый результат фантазии читателей. Но второй результат кое-как компенсировал первый: тарелка каши с хлебом, кувшин вина и новые штаны кое-как подняли ему настроение. Доев кашу, Михель увидел кусочек коры, на котором было нашкарябано «иди к центру». Решив следовать совету, он крепко задумался: «А где же тут центр?». Вскоре этот вопрос перерос в другой: «А где же здесь туалет?». Загадив через пол часа это место, он решил идти вперёд, так как было два пути: вперёд и назад. Хозяин тарелочки и кувшинчика мог надавать ему по мордочке за то, что он сделал в уголочечке. Но Михель был шустрым и смылся гораздо быстрее, чем пришёл хозяин тарелки и кувшина. Взбираясь по четвёртой лестнице, Михель думал: «Да сколько же в этом проклятом лабиринте этажей?». Едва он отошёл от лестницы, как увидел умывальник, зеркало на стене и мычащего что-то пафосное себе под нос минотавра, прилаживающего свои волосы, торчащие ёжиком. Кровь застыла в жилах у Михеля. Застыл и сам Михель. Он был похож на скульптуру, которую как бы типа не видно посреди коридора.
- А, ещё один, - безразлично произнёс минотавр. – Ну что? Опять мясо?! Опять сырое?!!
С каждым словом глаза его наливались кровью и лютой ненавистью к пришедшему. Решив действовать по проверенной схеме, Михель показал на себя пальцем и сказал:
- М-мих-х-хель.
- Так ты новенький! – широко улыбнувшись своей прямо таки голливудской улыбкой, пробасил минотавр. – МиноТавр.
И он ткнул в себя пальцем. При этих словах его бычьи глаза приобрели вполне здоровый цвет, и куда-то испарилась ярость.
- А ты знаешь, почему меня так называют?
- Н-нет, - промямлил Михель.
Его ноги не слушались его, а то бы он уже был у подножия горы. Но сердце постепенно успокаивалось, и теперь он уже не трясся со страха. Похоже, что этот бык – горячий парень, и главное – не раздражать его.
- Потому, что меня кормят мясом и колбасой «Тавр»! Потому и Тавр.
- А п-почем-му Мино? – не удержался Михель.
- Горцы. Кто их поймёт… - начал рассуждать МиноТавр. – Ну почему эти люди думают, что я произошёл от совокупления коровы и мужчины? А даже, если и так, то почему я должен питаться мясом, и почему – сырым? Меня же от него просто тошнит! И почему я должен жить в этом тёмном и скучном лабиринте?
При этих его словах, светлячки внаглую начали уползать с места над их головами…
- Хорошо, хорошо! Не таким уж и тёмным! – пробурчал МиноТавр. Светлячки вернулись на место. – А мне так хочется погулять на лугу и поесть ТРАВУ!!
- А ты хорошо знаешь этот лабиринт? – спросил Михел, понимая, что за неимением травы, МиноТавр может съесть и его. – Может уйдём вместе?
Рискованная затея идти с тем, кто может тебя сожрать. Но иначе из лабиринта было не выбраться.
- Нет. Не могу. На входе будут закрыты ворота, а на выходе… - тут МиноТавр сделал эффектную паузу. – Даже мне страшно, а ты точно не пройдёшь там.
- У меня нет выхода, - грустно произнёс Михель. – Веди.

Добравшись до второго яруса, а заодно и до выхода из лабиринта, МиноТавр и Михель расстались, как думал МиноТавр, друзьями. Как думал Михель, жизнь даётся человеку не зря, и в такие моменты ты просто наслаждаешься ею… Насладившись жизнью вдоволь, он прошёл через дверь – чёрную и металлическую. Тут не было ни светлячков, ни фонариков, а электричество в гору, видимо, ещё не провели, и значит, не было лампочек. Понимая, что идти назад ему бессмысленно, Михель поплёлся вперёд, подбадриваемый бодрыми словами внутреннего голоса «Но! Но! Вперёд, родимый!».
Кто знает, сколько он прошёл в странном гигантском тёмном зале на ощупь, как почувствовал, что за ним кто-то пристально наблюдает с целью истерзания и поедания. Этому ощущению сопутствовали усилившийся холод и гулкая тишина. Михелю казалось, что за ним наблюдает множество глаз злых огромных чудовищ, питающихся исключительно человечиной.
- Кто здесь!!! – не выдержав, крикнул он. И чуть не оглох – он оранул в абсолютной тишине, в которой уши ловят малейший шорох.
- Я. Мрак, – грустно ответили издалека.
- Что ты здесь делаешь?! – уже тише произнёс Михель.
- Живу, – всё также грустно продолжал мрак.
- А ты как выглядишь? – на всякий случай спросил Михель.
- Не знаю… Никогда себя не видел, - ответил мрак. – Свет меня убивает.
- Почему у тебя такой грустный голос?
- Каждый человек боится и ненавидит меня, едва увидев меня, вы, люди, стараетесь меня убить. Хотя я никому никогда не причинял зла… За что вы меня ненавидите? – умоляющим тоном спросил мрак.
- Наверное, за то, что может в тебе скрываться, - подумав, ответил Михель.
- Ты честный. Я помогу тебе. Лестница наверх – пятьсот шагов прямо, лампа висит на стене после двадцать третьей ступеньки.
Так мрак впервые за всю историю помог людям. Хотя многие семьи могут сказать «спасибо за детей» именно ему… Но не говорят. Мда, люди неблагодарны. Хотя Михель «спасибо» всё же сказал.

Поднявшись по лестнице на третий, заключительный ярус горы, Михель вскоре об этом пожалел. Ему так захотелось домой, к подножию горы, в больницу, куда угодно, но только не сюда. В чём же дело, спросите вы. Дело в том, что он оказался в гареме. Нет Михель не голубой, даже наоборот, и не извращенец. Ему нравились женщины, и он был не прочь оказаться в гареме. Но не в ТАКОМ. Если бы тут была хоть одна женщина… Но здесь были одни лишь мужики (штук двадцать, не меньше плюс хозяин). Хотя… какие там «мужики»? Это был гарем из голубых. А дверь из гарема была за кроватью султана.
Можно сказать, выхода у Михеля не было. А присутствующие жадными взглядами смотрели на него, раздевая глазами.
- Подойди ко мне, - проворковал султан Михелю.
Делать нечего. Пришлось идти. Михель проходил мимо одного из мужей, когда тот предложил ему:
- Вазелинчику не хочешь?
- Нет, спасибо.
- А жаль. Он тебе сейчас очень пригодится, - сказал другой, загадочно улыбаясь.
Когда Михель, наконец, подошёл, султан ему сказал:
- Выход из этой комнаты только через мою постель. После этого я беру тебя в гарем. Ну что, согласен?
- Нет! – твёрдо сказал Михель. – Можете меня убить, но таким как вы я не стану!
- Убить – так убить. В катакомбы его! – визгливо приказал султан.
Тут стражники (они же – старшие мужья) подхватили Михеля под руки и  потащили через ту самую дверь за кроватью султана по коридору. Через какое-то время в стенах по пути стали появляться отверстия, как раз, чтобы мог в них пролезть человек. Вскоре между стражами разгорелся спор – кто первый будет иметь Михеля перед смертью. Тут Михель вспомнил всех своих женщин, что у него были, и стал впервые в жизни молиться Богу. «Держись!» - громыхнул внутренний голос. Вдруг охранники перестали спорить и дружно запихнули его в очередную дырку, при этом намертво запечатав её снаружи какой-то толстой деревянной крышкой. «Повезло!» - ликовал Михель. Однако на шестой час ползания по земляному гроту радость сменилась отчаянием. «Руками землю не копают!» - вспоминал он дедовскую мудрость.
- Эх! Был бы здесь крот… - в отчаянии сказал себе Михель.
- А меня и звать не надо, - ответил знакомый голос. – Чем могу служить, любезнейший?
- Будьте так добры, отройте меня, пожалуйста! – не веря своему счастью произнёс Михель.
- Через пару минут всё будет сделано в лучшем виде, как вы любите, - ответил крот.
- Буду очень благодарен! – успел сказать Михель перед тем, как ему в рот стала сыпаться земля (лежал он на спине).

Потратив последние силы, чтобы выбраться из ямы, Михель не пожалел о потраченных силах. Потому что ему открывался поразительной красоты вид.