Часть меня

 Каждая личность складывается из кусочков мозаики, из принципов и запретов, из страстей и пороков, из знаний и воспитания, из культуры и окружения, из всего того, через что человек проходит. Редко удается заметить, как один из таких фрагментов становится на свое место.
 Я не видела его 13 лет. Мне было 8, когда во время одной из тех редких встреч я в последний раз протянула к нему ручонки, когда в последний раз произнесла слово «папа». И после этого последовало тринадцатилетнее забвение. Он уехал в свою таинственную и непонятную для меня тогда Грузию. На этом все и кончилось. Я ждала его долго. Я думала, что на мой шестнадцатый день рождения он появится, как волшебник и скажет, что помнит меня, любит, не забыл. Потом ждала на совершеннолетие. Потом на двадцатилетие, думая, что такую дату он все же не пропустит. На свадьбу уже не ждала, понимала, что не приедет, не появится. Но надеялась… Со временем тоска перестала съедать изнутри. Привыкла.
 И вот, спустя 13 лет, я сижу в автобусе, трясусь от страха и возбуждения, глотаю успокоительные. Рядом, держа меня за руку, сидит мой мрачный муж и участливо заглядывает в глаза.
- Ты как?
- Мне страшно…
- Чего ты боишься?
- Не знаю… Сколько осталось?
- Час, и мы будем на месте. Не волнуйся, я уверен, все будет хорошо. Посмотри на меня, слышишь? Все будет хорошо, - настойчиво говорил он.
 Автобус остановился на пустынном, почти неосвещаемом автовокзале небольшого городка в Рязанской области. Люди вышли и тут же расползлись, как муравьи, в разные стороны. Мы остались стоять посреди асфальтовой площадки, переминаясь с ноги на ногу и ежась от стылого ветра.
- Никого нет. Может, позвонишь?
- Нет… Подожди…
 Я оглядываюсь. Всматриваюсь в детали окружения. Не найдя ничего интересного, ищу поддержки в глазах мужа. Он улыбается. Обнимает, прижимает к себе.
- Холодно? Пошли внутрь, - кивает на здание вокзала.
- Нет. Он сейчас приедет…
 Из-за поворота показались две фигуры, мужская и женская. Грузный мужчина невысокого роста большими быстрыми шагами торопился к нам, придерживая рукой головной убор, чтобы его не унесло ветром. За ним семенила такого же роста полная женщина, ее волосы, бывшие когда-то черными, но выкрашенные в золотистый цвет, развевались по ветру. Они стремительно приближались к нам, а я смотрела и не верила своим глазам. Не могла вымолвить и слова, ни один звук мне не удалось выдавить из гортани. Слезы размытой пеленой застлали глаза. Муж крепче сжал мою руку, стараясь передать часть своего самообладания.
- Папа… - прошептала я, когда они подошли вплотную.  С непривычки это слово далось мне с трудом.
 Отец сжал меня в объятиях, крепко, порывисто, гладил по волосам, целовал мокрые глаза, шептал «Наконец-то, наконец-то я тебя нашел». Когда он меня отпустил, я перевела взгляд на его спутницу.
- Мамида! – улыбнулась я и неловко ее обняла.
- Ну, пошли, пошли!
 Отец увлек нас за собой, не давая даже опомниться. Подвел нас к машине, усадил, и мы поехали. В дороге никто не проронил ни слова. Молча мы ехали через укрытый ночью и вязкой слякотью город, молча выехали за его пределы и молча подъехали к небольшому деревянному сельскому домику. Также молча вышли и вытащили свои вещи из багажника машины. Также молча прошли мимо сторожевого пса, пока папа стоял на его цепи, чтобы собака не сорвалась.
 Мы вошли в его дом, и тут же я почувствовала царящий тут уют. Навстречу вышла женщина, немолодая, но красивая, с добрыми светящимися глазами.
- Здравствуй, Марина, - с акцентом сказала она.
- Познакомься, - папа положил руку мне на плечо. – Это Лия, моя жена.
- Здравствуйте…
 Я уже пала жертвой обаяния этой женщины. Добрая, заботливая, милосердная, душевная – я поняла это сразу, как только увидела ее. И тут же удивилась тому, что она с папой, вспомнив мамины рассказы о нем.
- Это Леша, - спохватилась я, указывая на мужа. – Мой муж.
 Папа с чувством потряс ему руку, Лия кивнула головой. И тут я снова спохватилась, вспомнив что-то важное.
- Мы не разбудим детей?
- Они не хотели ложиться, - ответила Лия. – Ждали, пока вы приедете.
 На пороге комнаты показались двое парнишек десяти и двенадцати лет. Я еле сдержала вздох удивления. На меня смотрели два маленьких отражения чуть искривленных зеркал. Я бы могла увидеть эти лица, глядя на себя, если бы чуть сощурилась. Тот же разрез глаз, те же круглые мордашки, те же улыбки и ужимки.
- Это твои братья, дочь, - с гордостью сказал отец. – Александр и Георгий.
 Ребята тут же смущенно усмехнулись и тихонько проговорили «Здравствуй». И тут же исчезли в другой комнате.
 Сзади вдруг послышалась возмущенная грузинская речь. Лия рассмеялась и убежала на кухню, папа скривил губы в ухмылке и перевел:
- Дареджан сказала ей «Мы с холода и голодные, смерти нашей хочешь?»
 Муж запоздало кивнул мамиде и представился: «Алексей». Та в свою очередь тоже представилась: «Дареджан».
 Так мы все познакомились.
 Спустя какое-то время мы с мужем вышли во двор, подышать свежим воздухом, выветрить домашнее вино из головы.
- Объясни, пожалуйста, - попросил муж. – Ты назвала Дареджан «мамида», это что значит?
- Она папина сестра. «Папа» по-грузински – «Мама». Не смейся, так и есть. А тетя по отцовской линии – «мамида».
- У них есть различия, с чьей стороны тетя? А как «мама» по-грузински?
- «Деда». И мамина сестра была бы мне «Деидой».
- Уф…
 Потом мы легли спать. А на утро… На утро мы стали говорить.
 Отец показывал мне свой дворик. Сарай с разобранной машиной, рядом безколесый велосипед, инструменты, запчасти…
- Лия очень хорошая, - вдруг сказал он. – Я понимаю, что ты никогда не полюбишь ее, как мать, но… Каждый год 4 декабря она поздравляла меня с днем рождения дочери. Каждый год… А я все не мог тебя найти. Почему ты не писала?
- Я…
- Как жаль, что я не нашел тебя раньше… В прошлом году умер дед Али. Ты помнишь его?
- Конечно, я…
- Он так хотел, чтобы ты еще раз приехала! А бабушку Тину помнишь?
- Помню, папа…
- Когда мы с тобой уезжали из Грузии, она сидела на террасе в кресле-качалке и махала тебе рукой, помнишь? Я тогда забыл деньги дома и вернулся. Она ткнула в тебя пальцем и проговорила «Этого ребенка я больше никогда не увижу…». И она тебя больше не увидела. Али так горевал, когда она умерла. А сейчас в этом доме живет Джемал с женой. Джемала помнишь?
- Да, конечно. Дядя Джемал.
 Папа рассмеялся.
- «Мамида Дареджан», но «Дядя Джемал»? Эх, ты, так и не запомнила, да?
- Я…
- А помнишь, как отгрызла кусок от дедовой кепки? Ох, как он тогда смеялся! Позволял тебе все! Ты каталась верхом на собаке, которую боялся весь Абиси (название деревни – прим.),  даже она тебе все позволяла!  А помнишь…
 Так прошло полдня. А в 15.00 уже уходил автобус на Москву. Пора на работу…
 Мы стояли у автобуса и молчали. Я смотрела на своего отца, вновь найденного, и с восторгом начинала понимать, кто я такая. Вот она, та часть меня, которую я не знала все эти годы. Вот, откуда мои глаза, вот откуда мой прищур, вот, откуда моя болтливость и вспыльчивость, вот, почему со мной иногда невозможно спорить, почему я такая упертая. Все встало на место, я нашла недостающий фрагмент!
- Автобус отправляется, - сказал вдруг муж и понес сумки в салон.
 Папа меня обнял, потом отстранил, держа за плечи, и пристально посмотрел мне в глаза.
- Приезжай, пожалуйста. Тебя все здесь ждут, тебе всегда рады. И матери своей бестолковой передай, что ее тоже ждут. В конце-то концов, мы же… - Водитель автобуса прикрикнул, что давно пора ехать. - Ладно. Вот, что. Это от нас с Лией, - папа сунул мне что-то в руку и впихнул в автобус, двери которого тут же закрылись. Я прижала вторую руку к стеклу и смотрела на отца, пока автобус не уехал достаточно далеко.
 Прошла на свое место, села рядом с мужем и уставилась на свою ладонь.
- Что это? – Спросил муж.
- Это от них с Лией…
- Деньги?
- Мама всегда ругала его за то, что он не помогал меня растить…
- Ну… Она была не так уж неправа, пожалуй…
- Да…
 Это был мой отец. Помогал или нет, давал деньги или не появлялся, жили они вместе или врозь, это был мой отец. Тот, чьей частью я являюсь, тот, который является частью меня. Что мне до этих мелочных размолвок? Это же мой ОТЕЦ…
 Всю дорогу домой я продремала, во сне мысленно катая на языке такое непривычное, новое, теплое слово «папа»…
 Все встало на свои места…