История про историка

    Иосиф Флавий, национальная самоидентификация и ложь во спасение
                (продолжение)

  АВТОПОРТРЕТ
  Когда читаешь "Иудейскую войну" Флавия, поражаешься самовлюбленности и хвастливости автора. Он даже пишет о себе в третьем лице: видимо, полагал, что  это дает ему больше возможности награждать себя самыми высокими эпитетами, причисляя себя к умным, смелым и решительным людям.
  Но вот что интересно: такой безудержный хвастун, ао своей родословной Флавий говорит крайне скупо. "Я, Иосиф, сын Маттафии, еврей из Иерусалима" ...- пишет он о себе в предисловии к "Иудейской войне". На иврите его имя звучит так:Йосеф бен Маттитьягу.
  Род Маттитьягу считался известным в среде Иерусалимских священников, вернувшихся в Иерусалим из вавилонского плена. Это значит, что они сохранили свою родословную, и тем самым подтвердили свою принадлежность к священническому роду. И было бы интересно узнать какие-то подробности из жизни как в целом этого рода, так и самого Иосифа, его детстве и юности, быте семьи и города того времени.
  Увы, нас постигает разочарование. Безудержный в словесном потоке на другие темы, автор обходит эти темы молчанием. Раздумывая над причинами столь странного явления, я прихожу к выводу, что после предательства Иосифа и сдаче в плен римлянам, род, скорее всего, отрекся от него.
  Как, собственно, и Иосиф от него, не просто сдавшись в плен, но и взяв себе фамилию своего нового покровителя - Веспасиана. Тем самым он отрекся и от своего происхождения. Конечно, еврейская кровь в нем текла по-прежнему, но он хотел быть римлянином, и это право ему было даровано не просто в виде гражданства, но и условиями жизни при царском дворе.
  Как же можно считать его еврейским историком, если и книга "Иудейская война" написана человеком, мыслящим "по-римски", всячески старавшемся угодить римлянам и оправдать их, а восставших израильтян наделить негативными качествами, хотя в чем-чем, а в мужестве он не смог им отказать, настолько невероятным по смелости и силе духа оно было.
  Книга была написана по-гречески, и, прежде, чем представить ее широкой публике, Флавий дал почитать рукопись Веспасиану, который после смерти Нерона стал императором, а также его сыну Титу, полководцу, взявшему Иерусалим и разрушившему Храм.
  Одобрение покровителей, судя по всему, не повлияло на мнение других читателей, прежде всего историков и философов (достаточно сказать, что его книги, написанные в первом веке, стали широко известны лишь в шестнадцатом). Флавий, видимо, рассчитывал, если не на триумф, то, во всяком случае, на одобрение своей книги, раз такие высокопоставленные лица как Веспасиан и Тит, были благосклонны к его работе.
  Но этого не случилось. Может быть, именно  высокопоставленное одобрение  еще больше способствовало весьма прохладному, а то и вовсе негативному  восприятию книги. Флавий пишет о своих обидах, не особенно вдаваясь в подробности, в чем его обвиняли. Но можно догадаться. Все знали историю его предательства и возвышения, и его неумеренные похвалы и лесть, расточаемые чуть ли  не на каждой странице в адрес римлян, Веспасиана и Тита, вызывали лишь брезгливое отторжение. Высокомерные римляне о себе сами были  столь высокого мнения, что ни в чьей похвале не нуждались, тем более от иудея, прикормленного при императорском дворе.
  Может быть, именно эта отчужденность и родила у Флавия замысел книги "Иудейские древности". Внешний повод был:нашлись историки, которые утверждали, что такой народ - еврейский - не существует и никогда не существовал. Если развенчать эту теорию и доказать обратное, может быть, соплеменники снова признают его своим?
  Безусловно, никто не знает, что на самом деле думал Флавий. Но вполне возможно, что такие мысли бродили в его голове. И к тому же, все-таки лестно быть историком своего народа, а не просто сочинителем в сущности римской саги.
  Чтобы доказать древность еврейского народа, Флавий вступил в спор с известными историками разных эпох. Полемизировать с оппонентами он не умел, поскольку привык просто обзывать их, наделяя самыми негативными эпитетами. Если источник, из которого он черпал аргументы, устраивал его, он его хвалил, если нет -ругал. Или обвинял автора в искажении истины,- в том самом грехе, в котором обвиняли его.
  Чаще всего Флавий ссылался на Манефона, историка и жреца, жившего в царствование Птолемея Филадельфа и написавшего многотомную историю Египта, ссылавшегося на древние источники, которые Флавию знакомы не были. Там, где мнение Манефона устраивало Флавия, он на него ссылался. Если не устраивало,- обвинял автора в выдумках.
  То же самое Флавий проделывал и с Апионом, историком из Александрии, жившем во времена Калигулы, и написавшем, подобно Манефону, историю Египта (труды обоих историков до нас не дошли). При этом Флавий обещал в своей полемике ссылаться на древние рукописи, в частности, финикийские, но по сути, только сообщает байку о Соломоне, который посылал Тирскому царю Хираму загадки (если тот разгадывал, определенную мзду должен был платить Соломон, если Соломон, то - Хирам. Выигрывал, как правило Соломон, пока у Хирама не появился молодой смекалец, посрамивший самого царя Соломона, поскольку разгадал его очередную загадку).
  Забавная история, даже если это была просто  легенда, а не реальный факт. Но история древних евреев началась, разумеется, не со строительства Соломоном Храма. Флавий делает их предками гиксосов, хотя Апион полагал, что гиксосы, скорее всего, были арабами. Флавий же считал, что только при гиксосах Иосиф, сын Иакова, мог стать вторым человеком в стране по силе и влиянию. Однако иудеи версию Флавия не приняли. Считается, что гиксосы были племенами смешанного происхождения. Вполне возможно что среди них были и евреи, но к израильскому народу они отношения не имеют (такая точка зрения бытует и поныне).
  Убедить в правоте своей точки зрения Флавий не сумел, поскольку его  рассуждения о гиксосах  весьма путанны и противоречивы, как, впрочем, и многие другие его рассуждения:они вызывают не меньший скептицизм, а порою и просто ставят в тупик. В частности, вот это место:"Страна, которую мы населяем, расположена не на побережье, и мы не одобряем занятие торговлей и возникшее вследствие этого общение с другими народами".
  Какую страну имел в виду Флавий? Тот "огрызок" под названием "Иудея", в который ее превратили  его любимые римляне? Двенадцать колен сынов Израилевых имели выход и к Средиземному морю, и к Галилейскому, и торговали активно, и плавали, кстати, вместе с финикийцами, в дальние края. А во времена Соломона были построены корабли по его заказу, на которых привозили из дальних краев разные товары и золото.
  Желая угодить соплеменникам, Флавий пишет, что древние евреи не занимались грабежом и разбоем (Тора вовсе не скрывает подобные факты), что они никогда не имели дел с эллинизмом. А как же он сам, получивший хорошее греческое образование, другие состоятельные еврейские семьи, перенявшие быт и культуру эллинов?
  В негативном отношении к евреям Флавий винит египтян, которые  "положили начало клевете на нас". По его мнению, "у них было множество причин ненавидеть нас и завидовать нам. Прежде всего, то обстоятельство, что наши предки правили в их стране, а переселившись от них в свою землю, и там жили счастливо".
  Еще одна причина египетской ненависти по Флавию:"Они не захотели перенять наше благочестивое понятие о божестве, а видя, что многие  подражают нам, прониклись к нам злобой".
  Можно ли всерьез воспринимать такие "аргументы"?
  Недавно я кое-что решила уточнить в "Иудейской войне", и, войдя в Интернет, наткнулась на русский перевод книги, сделанный в 1900 году. Странно, что он мне не попался, когда я работала над очерком "Непрощённый". Дело не в качестве перевода,- меня заинтересовало предисловие переводчика Я.Л. Чертка. "Его роль,- пишет он о Флавии,- была одна из выдающихся и требует хотя краткой обрисовки для выяснения его римско - тенденциозного взгляда на характер этой войны и главных ее деятелей... Мы думаем, что наиболее удовлетворительным образом загадка может быть разрешена, если признаем, что в Иосифе уживались два начала:патриотизм и привязанность к личной жизни".
  Желая "подбелить" Флавия, Черток, по сути, устраивает ему уничижительный разгром:"В нем патриотизм умерялся другим чувством, господствующим над всем его духовным миром, захватывающим его всецело, сделавшим его своим рабом. Это было чувство самосохранения, непреодолимое влечение к жизни, к земным наслаждениям. Это преобладающая черта его характера. Вся его жизнь была посвящена упрочению своей личной карьеры. Переход от фарисеев к саддукеям, от них к ессеям, обратно - к фарисеям,затем - зелотам, пока не нашел пристанище у римлян".
  Переводчик сообщает, что у Флавия было четыре жены. Счастье нашел только с четвертой женой (кем они были, Черток не сообщает, может быть, не знал или не считал это столь важным). "Иосиф в это самое время, полное ужасов и неисчислимых народных бедствий, озабочен устройством собственного гнезда, в которую вводит новую подругу жизни, принятую из рук Веспасиана".
  Это уточнение наводит на мысль, что Йосеф бен Маттитьягу был уже женат, но, начав новую жизнь, теперь уже как Флавий, "получил" и другую жену. "Из рук Веспасиана" ( уж не его любовницу, которую тот решил пристроить?).
  Свой перевод книги на русский язык Черток посвятил своим  Иерусалимским друзьям - Иохиелю-Михелю  Пинесу и Элиазеру Бен-Иегуде. Пинес был раввином, религиозным деятелем, помогавшим, в частности, Бен-Иегуде, который возрождал древний иврит в качестве современного разговорного.
  Бен- Иегуда русский язык знал, но категорически запрещал своей жене говорить на нем даже с маленьким сыном, чтобы тот, кроме иврита, никакого другого языка, по крайней мере до школы, не знал. Когда к нему из России приехала погостить мать, он и ее подверг подобной "процедуре", запрещая говорить на идиш и употреблять те немногие русские слова, которые она знала. Только иврит в употреблении! Но его она не знала и вынуждена была все время молчать.
  Как мог Черток посвятить книгу, да еще на русском языке, такому фанатику? И о ком? Сластолюбце жизни, не желавшего хоть чем-либо поступиться ради собственного удовольствия и благополучия!
  А главное, как тот принял такой подарок - посвящение? (продолжение следует)