Караси в собственном соку

     Приключения после встречи с «амазонкой» не окончились. На следующий день, доплыв до очередной излучины реки, заметили легкий дымок в глубине леса.
     – В этих местах охотничьих угодий не должно быть, – заметил Григорич, – нет рядом и избушек коренных жителей. Значит, не дай бог, лихие люди.
     Осторожно причалив к берегу, (благо байдарки движутся бесшумно) выбрались на гриву. В двадцати метрах от реки стояла… доморощенная коптильня для рыбы. Чуть вдали – небольшой шалашик. Дух на поляне стоял необыкновенный. Это от закопченной рыбы. Людей не было. Решили сделать остановку, тем более что уже смеркалось.
     Пока перетаскивали вещи, объявился хозяин шалашика. Им оказался… мой сосед – страстный охотник и рыбак, хотя и вечно пьяный в поселке. Здесь же он был на удивление трезв и деловит.
     Не дожидаясь наших расспросов, пояснил:
     – Каждый сезон в это время бываю здесь – забрасывают вертолетом знакомые вертолетчики. Конечно, не за бесплатно: расплачиваюсь рыбой, дичью, иногда шкурками ондатры.  Я, ведь, бывший химподсочник – живицу лет двадцать добывал в этих краях. Знаю местность как своих пять пальцев. Да и прикипел уже к тайге. Если не выбираюсь сюда, начинаю болеть в квартире. Не браконьерю, ну, не считая, ондатры. Так ее тут развелось немеренно – всем хватит.
     Свой монолог сосед совмещал с работой – снимал с крючьев готовую рыбу и укладывал ее в приготовленные заранее ящики.
От усиливающего запаха копченой рыбы, слюни «потекли рекой». Видя наше состояние, хозяин коптильни предложил попробовать продукт. Уговаривать нас не пришлось. Распробование деликатеса плавно перешло в ужин. На наше предложение принять соточку Петр, так звали соседа, отказался:
     – Я, мужик запойный. Здесь же работать надо. Да и тайга пьяных не любит – обязательно отомстит. Так, что давайте без меня.
Мы не настаивали, вспомнив десяток случаев, когда водка была причиной смерти людей в тайге или на реке.
     Наступила ночь. Тихо потрескивали угли в костре. Где то в глубине урмана ухал филин. Множество поздних мотыльков зонтиком висели над отблесками огня от кострища. Мы лениво переговаривались, лежа на удобном лапнике, который загодя приготовил Григорич. Было покойно и уютно. Как далеки в этот момент кажутся проблемы на работе, в семье. Там, в шумном населенном пункте все куда – то спешат, нервничают, совершают необдуманные поступки. А здесь, в тайге есть только одно чувство – чувство слияния с природой, единения с теми, кто тебя понимает без слов и лишней суеты. Тут ты не чувствуешь себя частичкой того большого мира который называется планета Земля.
     Рано утром, когда еще не рассосалась дымка тумана, снялись со стоянки и тронулись дальше: нам предстояло преодолеть еще более двухсот километров  водного пути до хантыйского поселка, где жила знакомая  семья охотника – ханты. Там нас должен был по  договоренности забрать вертолет, обслуживающий этот населенный пункт – в нем находился кордон местного заказника. Прилетал он раз в месяц. Нынче, до его прилета оставалась всего неделя, за которую мы должны добраться до конечного пункта.
     На следующей ночевке обнаружили, что всю имеющую в рюкзаке соль оставили у хозяина коптильни. Григорич, почесав голову, произнес фразу, которую все остальные держали в уме:
     – А ведь Петька – то жаловался, что у него соль на исходе. Неужели спер, сука? Если так, появится в поселке – придавлю.
     От его слов легче нам не стало. Предстояло пять дней питаться без этого жизненно важного продукта. Это было кошмарное время. Запеченные на углях рябчики, сваренные куски глухорятины, уха – без соли были до невозможности противны. Григорич старался добовлять в варево какие – то травки, но они мало помогали: «соленной смерти» в них было ничтожно мало. Немного спасал густой настой чая из шиповника, но избыточное употребление приводило к изжоге. В общем, по прибытию в поселок настроение у нас было уже далеко не радужное.
     Посетили старого знакомого. Хант принял гостеприимно – накормил до отвала тушеными карасями в собственном соку. Их великолепно приготовила его жена Полина. Но особенно мы смаковали… вкус соли. Впервые, за несколько дней насытились по- настоящему.
     Однако, наше настроение  испортил хозяин, заявив, что по рации начальство объявило – прилет вертолета задерживается на неопределенное время по причине отсутствия керосина (начинались дикие 90-ые). Переглянувшись, мы ринулись к своим рюкзакам в поисках оставшихся продуктов. Ревизия принесла печальный результат. На четверых осталось пачка сахара, две банки тушенки и небольшой мешочек гречки. Но самое главное – полное отсутствие курева. Для нас троих заядлых куряк это было самое страшное.
     Первые два дня вынужденного ожидания прошли в собирании окурков по имеющимися двумя улицам, в сложных расчетах распределения продуктов на завтрак, обед и ужин и переговоров с базой о вылете винтокрылой машины.  На третье сутки все стало проще – продукты кончились, вертолет обещали только к концу недели т. е. через 72 часа минимум, «бычки» исчезли со всех мест, где они могли быть. В завершении, пришлось выбросить и протухших к этому времени глухарей, добытые день назад.
     Выход был найден все тем же Григоричем. Критически осмотрев мою меховую безрукавку, заявил:
     – Ее можно выменять на хлеб и продукты у Полины.
     – И на сигареты у Николая, – торопливо добавил Марат.
Вечером мы кайфовали – ели все те же караси в собственном соку и экономно курили папиросы «Север». Через сутки все повторилось. На этот раз старый хрыч усмотрел новые резиновые сапоги-болотники у редактора газеты. И вновь все повторилось. В конце ужина я осторожно заметил:
     – А, что, Полина больше ничего не умеет готовить? Дала бы продуктами – сами сгоношили чего - нибудь.
     – Ни за что! – категорично заметил Григорич, – в этом случае ее значимость для нас будет ничтожной. Этого она у себя дома позволить не может. Ты заметил, даже папиросы Николай дает по ее счету. Вот тебе и хантыйская субординация!
     … Когда вертолет распахнул двери, мы влетели в внутрь с криками – «х–ле-ба» и «закурить». И только спустя несколько минут, убедившись, что без нас не улетят, выбрались на вертолетку за вещими и байдарками.
     Карасей в собственном соку я не хотел несколько лет. Но вкус этого деликатеса помню до сих пор.