Быть женщиной неприлично

Как мы гордились когда-то званием «москвичка» и верили, что московская прописка открывает все дороги! Какие немыслимые усилия прилагали честолюбивые провинциалки для того, чтобы получить эту прописку и соответствующий статус столичной жительницы! Не задумываясь над тем, что живет Москва в искусственно созданных комфортных условиях за счет многострадальной периферии, в основном за счет нашей нечерноземной, российской. О комфорте вроде бы забывали, зато с пеной у рта утверждали, что притягательность столицы для них заключается сугубо в обилии культурных учреждений и в стремлении постоянно повышать свой образовательный и культурный уровень.
 
Но, поселившись в Москве, вче¬рашние провинциалки (и провинциа¬лы) начали на чем свет стоит клясть этот город за немыслимые расстоя¬ния, безумные очереди, толчею, не¬приветливость окружающих, сквер¬ный климат и отвратительный вид из окон, начисто забыв о своей тяге к культуре. И почти во всем были правы. Однако... Восемьдесят про¬центов жителей столицы — это мо¬сквичи в первом поколении. Их справедливые упреки и сетования относятся в основном друг к другу, а не к коренным жителям. Те-то как раз смирно сидели и сидят в своих комму¬налках, и если  чем-то недовольны, то предпочитали молчать, чтобы не обижать людей.
Что же сейчас отличает москвич¬ку от любой другой жительницы стра¬ны?
Во-первых, время, которое она тра¬тит на дорогу. Среднее расстояние в Москве— 30 км ежедневно. Сред¬нее время, которое на это затрачива¬ется,— около 1,5 часа в день (по стра¬не— около 40 минут).
Во-вторых, ежедневные контакты. Специалисты считают, что секундная встреча глаз — это уже психологиче¬ский контакт. Существует и их опреде¬ленная норма, перебор которой ведет к стрессу. Москвички перекрывают эту норму в 5—10 раз. В большом городе неизбежна отчужденность людей друг от друга. А если приплюсовать к этим «достоинствам» мегаполиса стреми¬тельный рост преступности и другие социальные пороки общества, то при¬вилегия быть москвичкой становится сомнительной. Она, эта привилегия, отнюдь не окупается относительно большим  количеством прачечных, химчисток или парикмахерских на душу населения.
Что касается культурных центров и тяги к ним... Почти все театры и вы¬ставки — в центре. Большинство от¬дельных квартир — на окраинах, в «спальных районах». Основной источник культуры —  телевизор. Как и везде.
Да, основное число высших учеб¬ных заведений пока находится имен¬но в Москве. Но молодежь все чаще вместо не престижного теперь дипло¬ма выбирает «красивую жизнь». Если раньше ехали в Москву, чтобы стать киноактрисами, то сейчас едут на все¬возможные конкурсы красоты. Едут тысячи, выигрывают единицы.
 А что же остальные? Это кому как повезет: кто в лимитчики, кто обратно домой, а кто и на панель. «Ночных красавиц» у нас не меньше, чем дневных. И это тоже Москва. А «красивая жизнь», то бишь рестораны, автомашины, доро¬гие безделушки, менее всего доступна обыкновенным москвичкам. Нет ни времени, ни денег.
В Москве 475 ресторанов, вклю¬чая те, которые обслуживают толь¬ко на валюту. В среднем 1 ресторан приходится на 19 тыс. человек. В среднем в одном ресторане 100 мест. В среднем за день они обслу¬живают 240 тыс. человек. Но в эти тысячи попадают еще и гости столи¬цы. Каков же реальный шанс для нас посетить ресторан?
А вот чего в Москве, несомненно, больше, чем в других городах страны, так это «эмансипированных женщин». Эмансипированных в обывательском (к подлинному мы еще вернемся) смысле этого слова: курящих, пью¬щих,   нюхающих,  употребляющих и беспорядочно вступающих. При этом не нужно их путать с женщинами легкого поведения. «Эмансипушки» добросовестно трудятся днем и не берут платы за свои услуги вечером — так они  понимают равноправие с мужчинами.
Заимствованный из римского права термин «эмансипация» первоначаль¬но применялся для обозначения процесса выведения ранее неполно¬мочных и неправоспособных членов семьи (несовершеннолетних юношей и рабов) из-под власти и опеки муж¬чины (отца, хозяина). Первые лидеры движения за равноправие в период европейских буржуазных революций не случайно применили этот термин к женщинам, ибо никакое равнопра¬вие не было возможным без освобо¬ждения от социально-экономической, правовой и духовной зависимости от главы семьи — отца или мужа. Други¬ми словами, эмансипированная жен¬щина — это женщина, во всем равная мужчине. У нас так и произошло: и женщины, и мужчины одинаково зависят от социально-экономических, правовых и духовных экспериментов государства. Но нужно ли нам такое равноправие? Не случайно Евгений Евтушенко сказал, что у нас женщину не возвысили, а «унизили до равен¬ства с мужчиной».
Продолжительность    рабочего времени в течение недели составля¬ет у москвичей в среднем около 40 часов. С учетом времени, уходяще¬го на дорогу на работу и обратно, подготовка к работе, обеденный пе¬рерыв, общая продолжительность рабочей недели составляет у мо¬сквичей 49 часов, а у москвичек— около 48 часов.
Женщин в общей численности рабо¬чих и служащих государственных предприятий, учреждений и органи¬заций Москвы в прошлом году было 55 процентов. Большинство из них не только «трудовые единицы», но еще и жены, и матери. Увы, увы... Ни одна работа не оплачивается у нас так пло¬хо и ни один труд не котируется так низко, как рождение и воспитание де¬тей. О пособиях на детей уже и говорить неприлично: настолько эти цифры не соответствуют реальным потребностям и затратам на рождение и воспитание детей.
Так что у нас там с эмансипацией? Женщины вполне официально выве¬дены из-под зависимости от мужчины, чтобы попасть в еще более тяжелую зависимость от государства. Ни одна женщина не может считать себя эман¬сипированной, если у нее есть хотя бы один ребенок моложе 18 лет. Мо¬гут дать вам на работе отпуск в удоб¬ное время, а могут и не разрешить. И в любом случае будут относиться как к существу второго сорта: женщи¬на с ребенком не работник, а обуза. Обуза для предприятия (учрежде¬ния), иждивенка для мужа, проси¬тельница для государства — будет она сама себя после этого уважать? Причем унижение испытывают не только женщины, но и мужчины, в по¬давляющем большинстве своем не¬способные обеспечить собственным заработком прожиточный минимум семье.
Стати¬стика тем и хороша, что ее показатели можно трактовать как угодно. Можно написать, что до революции лишь не¬многим более пяти процентов бере-менных получали медицинскую по¬мощь при родах, а сейчас этой помо¬щью практически обеспечены все женщины. Однако нахождение жен¬щины в гинекологической больнице или роддоме вовсе не означает, что ей оказывается медицинская по¬мощь. Иначе откуда такое количество родовых травм детей, число мертво¬рожденных,   рост   младенческой смертности? Если это следствие раз¬вития здравоохранения, я поздра¬вляю здравоохранение!
Совершенно   очевидна   простая истина: из образцово-показательного города, «витрины» СССР, где стара¬лись создать хотя бы видимость бла¬гополучия, Москва превратилась в го¬род-кошмар. Москва задыхается от невероятного числа промышленных предприятий, продукция которых це¬ликом вывозится за ее пределы, и одновременно за¬дыхается от числа приезжих, которые по старой памяти пытаются что-то в Москве купить.
И бремя новых времен первы¬ми ощутили женщины. Во что-то одеть и чем-то накормить семью стало не менее сложно, чем взойти на Эльбрус. Но вот что удивительно: попав на вы¬сокую руководящую работу, хотя бы в качестве декоративного элемента, девять из десяти (а таких женщин у нас, подчеркиваю, единицы) руково¬дительниц основные усилия прилага¬ют к тому, чтобы об их принадлежно¬сти к «слабому полу» как можно ско¬рее забыли. Это неприлично —  быть женщиной.
Я не первый раз пишу о женщи¬нах, но каждый раз обнаруживаю, что ввести эту тему в какие-то строго определенные рамки чрезвычайно трудно. Оправдывает меня только одно: никто еще не пробовал напи¬сать статью о проблемах мужчин в современном обществе. Почему — вполне понятно: в мужском обще¬стве, каковым по сути и по духу наше современное общество и явля¬ется, есть проблема отдельной личности, но нет проблемы мужчин. Женских же проблем — сколько угодно.
Была у нас сугубо женская организация,   призванная   решать наши вопросы,— Комитет советских женщин. С одной задачей этот Коми¬тет справляется блестяще: представ¬лял нашу «простую советскую жен¬щину» за рубежом. Там до послед¬них двух-трех лет были уверены, что именно она является эталоном бу¬дущего равноправного гражданина будущего общества. А нам рассказы¬вали   душераздирающие   истории о том, как «там», в капиталистиче¬ском  жестоком  мире,  женщине и платят-то на 25 процентов меньше, чем мужчине, и на командные долж¬ности не пускают, и дома держат в качестве бесплатной прислуги. Ужас, ужас!
Этого ужаса у нас нет. У нас есть собственный кошмар. У нас почти каждая третья женщина получает меньше 5000 рублей в месяц. У нас каждая четвертая женщина ежегод¬но делает аборт. У нас каждый вто¬рой брак распадается. У нас ежегодно 8 тысяч детей остаются в ро¬дильных домах «невостребованны¬ми». У нас не менее миллиона жен¬щин занято тяжелым физическим трудом.
Нет, нельзя отделять проблемы жи¬тельниц Москвы от проблем всех остальных женщин нашей страны. Ну, допустим, решим мы их в Москве и Московской области. Так ведь опять получится оазис в пустыне. Опять в столицу будут рваться всеми правдами и неправдами. Опять она будет во всем виновата.
И все-таки, моя Москва, вспомни, что и ты — Женщина (хотя и город). Для того, чтобы тебя любить, нужно в тебе родиться и прожить всю жизнь. Сделай так, чтобы тебя любили не только за это! Сделай так, чтобы жен¬щина-москвичка   могла   выбирать сама, чем ей заниматься: рождением и воспитанием детей или работой. Только не любой работой, а любимой или хотя бы той, после которой со¬храняются здоровье и возможность рожать детей.
Поступи по принципу умного муж¬чины: сделай так, чтобы женщине было хорошо, а свое ты потом полу¬чишь.
Вдвойне.