Безусловная любовь

Хочу рассказать про одного своего одноклассника. Правда, одноклассниками мы были всего-то года полтора, ну два почти… Первый класс и до апреля второго учились мы вместе. Димка Бабушкин. Поразительно, но если бы не этот человек, мы бы не собирались целой параллелью каждую зиму двадцать последних лет. Именно Димка каким-то образом находит контакты, обзванивает всех, организует помещение, стол, досуг для толпы абсолютно разных в сущности людей. Но рассказ не об этом. Заявка темы: безусловная любовь, агапэ, ни больше, ни меньше…

Апрель 1983 года. Я и мои одноклассники потрясены, узнав, что прямо сейчас Димку и его старшего брата увезут в интернат. Где их отец неизвестно, а маму лишили родительских прав за пьянство. Нам по восемь лет. Димкиному брату – одиннадцать. Старший Бабушкин плачет. Младший грустно смотрит на нас широко открытыми глазами. Что происходит? Вчера только мы носились по свежей пробившейся траве за домом, падая, пачкая джинсы и колготки, играли в салки, вышибалы и прятки, когда начинало темнеть… Димка всегда умел (и умеет) с нами дружить. Он не стеснялся играть с девчонками в магазин, например (где вместо денег были листики подорожника или камушки вместо мелочи), в дочки-матери… и был, к слову, прекрасным отцом для наших кукол)), в «свадьбу» и т.д. Приводил ватагу своих друзей-мальчишек, и мы носились по гарнизону, по подвалам пятиэтажек, играя в «казаки-разбойники», рисуя мелом знаки, понятные только посвященным в игру. Эх, современным восьмилетним детям из благополучных городских семей недоступно это удовольствие: лазить по крышам, по подвалам, бегать по лесу, по «запретным зонам» гарнизона, где стрельбища и «секретные» базы отдыха кого-то высокопоставленного (собаки, сторожа, солдаты, ночные поиски детей по стрельбищам (когда ребенок всего лишь заигрался у своего товарища дома)…чего только не было в том нашем детстве!) Сейчас лес практически вырублен и распродан под дачные участки, пруды заросли, озеро отравили удобрениями… Осталось то же солнце, та же крапива, тот же орешник, те же птицы, ёжики, тритоны в лужах и та же я. И Димка тот же, несмотря ни на что.

Мы сидели и разговаривали. Нам было уже по двадцать семь, кажется… Димка никогда не рассказывал об интернате, о годах в армии (только то, что служил три года на флоте, охраняя границы с Японией), потом работа «по ближе к кухне» в ресторанном бизнесе и учеба в кулинарном техникуме и опять работа. А потом они с братом  купили две квартиры на одной лестничной клетке. В одной квартире живет Димкин брат с семьей. А во второй – Димка с мамой. Вот об этом Димка рассказывает бесконечно долго и счастливо. У него есть семья. Любимая племянница, которая собирается в первый класс. Друзья, одноклассники с которыми он «фестивалит» регулярно, работа и …мама…

- Знаешь, Маринка, от чего я кайфую? Я приношу заработанное и отдаю маме. А потом выпрашиваю у неё на то, чтобы пофестивалить с друзьями-подругами, - улыбаясь счастливо, рассказывает Димка, - а мама на меня ругается, ворчит…

Он смог всё простить. Простить пережитое ребенком. Он смог быть счастливым в своем прощении, в безусловной какой-то любви.

 «Счастливая старость» - подумалось мне… Рядом сыновья, невестка и внучка. Они о тебе заботятся. И ты нужна им просто так. Ни для чего. Ни за что. Им нужно просто чтобы ты была. Рядом. Вместе.

Пару лет назад Димкина мама умерла.