Самый дорогой человек

    Бывают же приятные минуты в жизни. Дома. Сплю и ощущаю запах борща. Мама гремит посудой, на моей душе спокойно, словно бы нет никаких забот. Ощущение дома, родного очага усиливает чувство уверенности, что я самый счастливый человек. Я так долго не был у мамы, теперь я опять дома! Как редко приходиться быть дома! Ощущаю, что топится печь, воздух, все согревается в доме, и пахнет, пахнет… борщом!

     Вот мама накрыла меня поверх одеяла своей пуховой шалью, только когда она успела? Шаль легкая, нежная невесомо легла на меня. Греет легко и нежно.
Мама уже не гремит посудой. Тихонько топчется возле меня: у кровати, я это знаю, хотя шагов и не слышно, только осторожное ее дыхание, боится разбудить меня, смотрит на меня и не шелохнется: она всегда так, когда я приезжаю. Я все слышу, но не открываю глаз, не хочу ей мешать – пусть будет и ей хорошо, дома ведь редко бываю. Мамин взгляд, наверное, задержался на моем лице – так тепло моей щеке, подбородку. И пахнет борщом! Воркуют где-то голуби… Стоп… Голубей-то у нас нет! И… не было…

     Что-то тревожное прошло сквозь все тело, кольнуло у сердца, отдалось в мозгу: «Я дома?!» Мое ликование «я дома» перерастает в тревожный вопрос. Греет меня мамина шаль, от маминого взгляда тепло моей щеке, подбородку.

     Открываю глаза, чтобы встретится взглядом с теплым маминым. Солнце ослепительно бьет в глаза, заливает комнату, и солнечный оконный квадрат на мне поверх одеяла…

     Вот тебе и мамина шаль, что так нежно грела, и… не мамин это взгляд - солнечный. И я не в маминой избе, а у себя в городской квартире на пятом этаже. Мелодично воркует голубь за окном, гремит посуда, пахнет борщом. Надежда, что я дома – тает, исчезает… на кухне хлопочет жена – человек тоже дорогой, но… не мама. Мамы давно нет.

Было это не сон, не видение, а явь-тоска по дорогому, ушедшему, что в прошлом.

Апрель 1998 г.