Шаг на ту сторону

(рассказ сюжетно связан с "вечностью длинной" - другой мой рассказ,  лежит   на этом же сайте)

Шаг на ту сторону

«Скорбные боги грызутся за мою душу»
гр. Meshuggah




- Бичи Кллаатмгара, цепные  псы на страже Рамы, - мы неслись, как ураганный вихрь, и никто не мог  встать у нас на пути!

Я смотрел  на Друга, который, увлекшись  повествованием о наших подвигах, расхаживал по комнате: три шага до двери, выпад воображаемым мечом влево,  девять – до  окна, серия рубящих ударов по воображаемому врагу, шесть мелких стремительных шажков до  дивана, на котором сидели мы с Ней. Удар!

Друг всегда увлекался описаниями  боев, сражений и поединков – и живописал их неизменно в витиевато-поэтической манере.

- Ошметки мяса на лицах, кровавая каша под ногами – и мы, в центре этого безумия. Такая вот дипломатия именем Баронессы, - Друг подмигнул нам, взял с подоконника  свой стакан с вином, приподнял его в приветственном жесте и сделал глоток.   – Мало кто осмеливался возражать, когда на переговоры выходили мы. Так, Белый?

- А почему вы служили им – ну, Баронессе и Барону? Если вы могли с легкостью  управиться с кем угодно, то  зачем вам были  хозяева? – Она задала вопрос Другу, но  рассуждения и объяснения в нашей паре были все же именно моей прерогативой – поэтому ответил я:

- У них был  Красный Камень. Заставив нас  однажды шагнуть  в него, они сделали нас безумными…

- Зачем?

- Эксперимента ради. А еще для того, чтобы обрести власть... Туда многих отправляли. А мы  вот вернулись. И из Камня, и в сознание. Но они могли отправить нас обратно, или вообще в небытие. Пробовать не хотелось.

- И сейчас могут?

- Ну, судя по  последним новостям из Кллаатмгара, - вмешался Друг,  - вирус либерализма  нынче проник и туда. С некоторых пор там не убивают. Вершители  судеб Вселенной выбрали  путь вечного и неотвратимого  бессмертия для всех. Внутри Рамы, разумеется. Те, кто за ее пределами – уж как придется. А таких остается все меньше и меньше. Рротские дома,  к примеру.

- Вечное бессмертие? Какая гадость, - заявила Она,  наматывая на палец прядь белокурых волос. – Не хотела бы жить  вечно… тем более, если это  не мой собственный выбор.

- Это потому, что ты человек, - сказал я  и поцеловал  Ее в губы.

- Ты тоже, - завела Она  извечный наш спор, отстраняясь и заглядывая мне в глаза. Как все люди, Она, пока находилась в земном теле, не могла ничего знать об  истинном  устройстве  вселенной. А мы сами, будучи заперты  на этой планетке-«тюрьме», не обладали больше той силой, которая  могла бы расставить все по своим местам. Из всех былых возможностей нам оставалась доступна лишь  мысленная связь с теми из нас, кому  удалось во время Катастрофы удержаться за пределами воплощений. – Ты тоже человек, просто вообразил себе, что – бог. Это  как игра. Играть, конечно, захватывающее занятие, но…

- Но согласись,  ты не можешь доказать, что  существование  Кллаатмгара – это вымысел? –Друг обожал спорить и подхватил брошенную Ею реплику.

- Доказать, что он реален – тоже нельзя.

- Конечно. Как жителю Лондона, очутившемуся на острове, населенном дикарями, доказать им, что кроме джунглей и океана существуют еще атомные ледоколы, телевидение, адронные коллайдеры и даже электрические кофемолки? – привел я любимый пример Баронессы.

- Может быть…

В кармане Друга запищал мобильник, и он вышел из комнаты, чтобы ответить на звонок.

- Скажи,  ты действительно веришь во все это? – Она положила руки мне на плечи.  – Вот правда-правда? До самой последней мысли? На все сто пятьдесят процентов?

- Да.

Повисшее в воздухе между нами молчание  нарушил вопрос появившегося на пороге Друга:

 - А у вас  заночевать можно? А то на  последний автобус я уже не успею…

- Конечно, ты же знаешь, что можно, - Она улыбнулась одним уголком губ. Мы оба с ней знали, что автобус – это  отговорка.



* * *

Они веселились от души, как малые дети. От этого сравнения, пришедшего мне в голову, я поморщился: ненавижу детей, этих копошащихся,  теплых, мягких созданий. Она самозабвенно выкручивала Другу  левую руку; он делал вид, что вот-вот  потерпит поражение в этой схватке. Чтобы предсказать, чем все кончится, колдуном быть  не нужно было.

- А! – Она возмущенно взвизгнула, теряя равновесие от ловко проведенной подсечки. Вовремя подставленная Другом рука не дала Ей упасть по-настоящему. Мое предсказание сбылось с полнейшей точностью. – Так не по-честному!

-  Абсолютно по-честному!  - Друг несколько раз повернулся  вокруг  себя,  не давая Ей возможности восстановить равновесие; Она, хохоча, кружилась следом за ним.

Я потянулся к чашке с остывающим чаем и  вернулся к мыслям о Баронессе.  Переиграть ее   в придуманной ею же игре, разумеется, было невозможно. А вот попробовать сыграть в одной команде… Это стоило свеч!  Это  давало  надежды, открывало новые горизонты.

«Никто  из наших не  знает, каким  образом, но люди умудряются  владеть  какой-то непостижимого рода магией  тут, на земле… В них единственный шанс прервать наше заточение, уплыть с этого населенного дикарями острова, понимаешь, Белый? – шепот Баронессы метался в моей черепной коробке, точно обезумевший под лучом дневного солнца паук – и мысли, свиваемые в тугой кокон его нитью, послушно ложились одна к  другой. -  Если Она, используя свой дар,  умудрится проломить для нас выход с этой планетки – я никогда не забуду того, кто сумел вдохновить Ее на это… Ты будешь стоять наравне  с нами, со мной, с Бароном. Может быть, даже только со мной.»

Превратиться из «цепного пса» в равного Баронессе… Нет, ни Другом, ни Ею я жертвовать не собирался… без крайней нужды. Все же они  были на одной со мной стороне, а вот Баронесса... Об этом стоило подумать, крепко подумать.

Паук уже не так быстро сновал в моей голове; опутанные липкой паутиной  мысли, покорные   тончайшим движениям его  лапок, выстраивались в ровные, правильные спирали. Определенно, я чувствовал в себе силы перевести Баронессу на свою сторону.

- Не честно! – Она и Друг все еще изображали из себя двух полоумных гладиаторов, неведомо почему воюющих  подушками. Одна из них с мягким «пух!»  врезалась мне  в плечо. Хмыкнув, я пристроил ее себе под спину.



* * *

- Они словно специально изводят меня! -  жаловалась Она Другу. – Каждый раз, когда мы там появляемся, они изобретают все новые способы уколоть меня побольнее, будто получают удовольствие,  отыскивая уязвимые места других людей.

Друг у Барона и Баронессы появляться не любил. Вслух он объяснял это  тем, что не хочет тратить время на пустопорожние разговоры, но  я подозревал, что причина его враждебности  кроется в  воспоминаниях о веках - пусть и давно минувших - когда нас, совсем юных еще  калмвахов, заставляли  делать многое… помимо нашей воли. Я ухмыльнулся, вспоминая выражение лица Баронессы, когда  мы с Другом, взбунтовавшиеся, залитые по самые зрачки глаз  чужой кровью,  и готовые лить ее дальше, появились на пороге ее чертогов.  Подозреваю, что пресловутый «вирус либерализма» начал свое шествие по Кллаатмгару именно с того дня.

- Я только на минутку вышла, возвращаюсь - а его  нет! Друг, я запаниковала, понимаешь? Перед этим мне полночи внушают, что, дескать, Белый ради интересов дела  - дЕла! Какие  «дела» могут быть в воображаемом мире!? - бросит все, даже меня,  - и тут… Я действительно ощутила себя брошенной, и это… это было больно. По-настоящему больно…

Друг пристально  посмотрел на меня. По его рукам скользнула тень  движения – незаметная для чьего угодно глаза, только не для моего: все же  мы с ним были единым целым – и я кивнул, разрешая.  Друг обнял Ее за плечи.

- Ты не прав…

Заручившись его сочувствием, Она продолжала жаловаться:

- Они то грозят, то обманывают… главное, я никак не могу понять, зачем им все это!?

- Не ходи туда больше.

- Ну… Баронесса, вообще-то, кажется мне интересной и  привлекательной. Я давно не встречала собеседника, рядом с которым нужно  напрягать  разум до  крайности, до предела… - Она опустила  ресницы, скрывая азарт, заплескавшийся  на дне ее зрачков. – Поединок умов, битва за первенство – мне это нравится… А Барон – Барон забавен. Делает вид, будто его устами говорят разные персонажи.

- Не  «делает вид»! - я раздраженно прикусил губу. – Это разновидность  ментального  контакта. Ты тоже могла бы говорить с другими калмвахами  - если бы  приложила хотя бы чуть-чуть стараний.

Она засмеялась:

- В отличие от тех голосов, которые  пребывают в  уме Барона, я-то в своем уме!



* * *

- Я принял решение. Я – с ними.

- А Она?

- Она полна воодушевления, верит в новую жизнь, новые перспективы. Баронесса сумела убедить ее в своей дружбе.

- Интересно, почему в это не верю я? – Друг покачал головой.

- Так ты со мной или нет? – я смотрел ему в глаза. Он молчал. Что же, все  было понятно и без слов. – Она будет огорчена.

- А ты?

- Ты ведь часть меня, - это действительно было  так. Он всегда  был предан  мне,  старый, верный Друг. Я привык к его  надежному и неколебимому, как скала, присутствию… где-то у меня  за спиной. Я знал и на этот раз, что так или иначе  не потеряю его.

…и был прав: месяц спустя Она каким-то образом уговорила Друга присоединиться к нам – как раз к тому  времени, как  мы с Баронессой были готовы  выехать… скажем так, на разведку. Хозяйка Кллаатмгара  собиралась показать мне  место, которое Барон выбрал  для возведения центра Силы.



* * *

Приходили письма. Она жаждала  ежедневных  отчетов и заверений в любви, Друг сетовал на то, что  мое молчание вызывает Ее слезы.

Мы с баронессой любовались на звезды, ощущая небывалую близость Кллаатмгара.



* * *

Сигаретный дым  рваными перьями застилал потолок.

- Я не требую, чтобы ты отказался от Нее, – Баронесса пошевелилась, удобнее пристраиваясь  рядом со мной. Тело ее было горячим и мягким. – Все мы имеем право на маленькие слабости, на  игрушки, домашних животных. Почему бы и не  Она?  Пожалуй, я  даже могла бы  полюбить Ее. Ну, если бы  Она сумела объяснить мне суть любви, - губы Баронессы сложились в снисходительную улыбку.

- Чего доброго, еще сумеет.

- Калмваху? Суть любви? Не смеши меня, Белый.

- Но я-то сумел полюбить? А я – тоже калмвах.

- Ты слишком долго  пробыл в Камне – и стал не совсем нормальным. Ты и твой Друг. И вы слишком  много общаетесь с людьми.

- Еще бы, ведь вы с Бароном не слишком стремились восполнить этот…

- Ладно, ладно!  - Баронесса приложила  палец к моим губам. - Она того стоит: талантлива и по-своему приятна. Даже если  Она не сумеет помочь нам – все равно.

- Она не желает  учиться использовать Силу. Твердит, что Кллаатмгара не существует…

- Друг влияет на нее?

- Решаю и влияю я один! Они оба – идут за мной! – я вскочил с постели и принялся рывками натягивать на себя одежду.

- Тсс! Не заводись! – тон Баронессы стал мягче.  -  Никто не отнимает  у тебя того, что должно принадлежать таким, как  мы, Белый. Но ты должен выбрать.

Тем же вечером Ей и Другу  ушло письмо.

«Ты должен вернуться. Это предательство, и оно убьет Ее,» - слова, которые  он написал мне в ответ, подстегивали меня, словно красная тряпка, мельтешащая перед глазами  разъяренного быка. «Предательство!» Он смеет говорить: «предательство» после того, как нарушил собственное слово  идти за мной до конца! Он смеет не только сопротивляться сам, но еще и убеждать Ее в правильности  этого!



* * * 

Баронесса отговаривала меня – она всегда была права в вопросах, которые касались людей, всегда! – и лучше бы я послушал ее,  но… Билеты были куплены,  колеса поезда прогрохотали по рельсам, негостеприимный заснеженный город хмуро зыркнул на меня из-под кустистых бровей-туч.

- Скоро тебя не останется даже в моих воспоминаниях, - пообещал я ему, мысленно ощущая себя не здесь, а уже там, за пределами сковывающей нас, калмвахов, тюрьмы. Любые возможности лежали у моих ног, и от  этого – а еще от мысли, что рядом шагает Баронесса,  - дышалось особенно легко.

Зачем я вернулся? Я не привык терять, даже обретая что-то взамен. Я все еще надеялся убедить Ее принять мой выбор. Или заставить. Я бы все же предпочел убедить. Она была нужна мне, Она была нужна  Кллаатмгару. Она была моим человеком.





* * *

Они  встретили  нас вдвоем. Некоторое время  мы  так и стояли друг напротив друга:  мы с Баронессой и они.

Удивительно, но Она была  спокойна. Так спокойна, что  внутри меня заскреблось нехорошее предчувствие.

- Я хочу говорить с тобой без нее, – не отводя взгляда от меня,  Она дернула  подбородком в сторону моей спутницы.

- Всегда думала, что в переговорах должны принимать участие все заинтересованные стороны. Это цивилизованно,  - Баронесса опередила меня с ответом. Я досадливо покосился на нее:  она что,  считает меня неспособным говорить самому?  - но промолчал.

- Вот и пусть вдвоем обсудят  свои дела, - процедил Друг. – А нас с тобой это  касаться не должно.

Почти волоком он  вытащил Баронессу за дверь.

Мы с Ней остались наедине. Она молчала, точно ждала чего-то. Это и Ее несокрушимое хладнокровие едва ли не пугали меня. За годы, что мы провели  вместе, я  хорошо  изучил Ее - и ждал  совсем другого.

Решив, что глупо молчать,   раз уж явился  сюда разговаривать, я   оборвал  паузу:

- Не понимаю, почему ты не желаешь принять мое – наше – предложение?

- Делить тебя с этой?.. – Она умудрилась произнести это так, словно не Баронесса, хозяйка Кллаатмгара и Магистр  Пути снисходила до нее, предлагала союз и перспективы,  а Она, ничтожное существо с жалким опытом жизни в   два с половиной  десятка  лет, брезговала оказать благодеяние Баронессе.

- Я не чья-то собственность, чтобы меня делить.

Она только покачала головой, так что было непонятно, соглашается  или возражает.

– Ты уходишь в иллюзии, ты гонишься за призраками. То, что ты готов избрать своей  судьбой, – ложь и западня.

- Почему я должен считать, что  нечто более  весомое, чем глупая человеческая ревность, говорит сейчас  в тебе?

- Быть может, потому что я никогда не обманывала тебя до сих пор?

- Ты не знаешь правды. Ты никогда не хотела вслушаться по-настоящему в то, что тебе  пытался  открыть Барон, что рассказывала Баронесса!

- Ложь и бред сумасшедших? Нет, не хотела.

- Если ты  действительно любишь меня, –  я разыграл самую сильную карту в своем арсенале, - ты должна согласиться. Иначе чего стоят  все твои прежние уверения в искренности чувств?!

- А ты? Ты – любишь? – Ее голос  дрогнул. В этот же момент, точно уловив этот Ее срыв,  на пороге появился он.

Она выбежала, кажется,  плача.



* * *

Я глядел ему в глаза и пытался отыскать в них ответ, почему передо мной больше нет Друга. Тот, чей взгляд сейчас скрестился с моим, был Врагом.  Холод стали и решимость летящего с горы валуна. Передо мной стоял человек – человек? – который сделал  выбор.

Мы оба сделали выбор. И  мы  оба знали об этом: иначе  для нас быть не могло.

- Никто   лучше  тебя не поймет, как много  ты значишь для меня, друг,  - он не оправдывался, нет.  Он говорил так, будто выполнял долг, а не совершал предательство. – Я пошел бы ради тебя и на безумие, и на смерть – тебе я могу ничего не  доказывать, ты все знаешь и сам.  Но любая преданность имеет  границы: ты  предаешь сам себя.

- Что за  ерунда! Ты, как всегда, увлекся  риторикой… - я был зол, но отступаться  было не в моих правилах. – Ты ведь даже не знаешь, что предлагает нам Баронесса!

- Нам? Не смеши меня, Белый.  Они с Бароном просто не умеют предлагать что-то другим. Себе, всегда только себе. Когда они  утверждают, что  не являются людьми, - это единственная правда, которую они говорят, хоть сами того и не желают.

- Ты, значит, человек?

- И ты.

- Я…

Я осекся: за спиной Врага возникли два смутных силуэта.

- Она ждала именно их?

Он молчал. Никогда раньше я не видел в нем ни такой тоски, ни такой злости. Никогда  за те тысячелетия, которые хранила моя память.

- Прости, но позволить тебе уйти я не могу, - Враг заслонил дверь.

- Будете держать силой?

- Если понадобится.

- Понадобится, - пообещал я и кинулся вперед, прямо на них.



* * *

В игре теперь был Ррот, дом-убийца. Всегда ненавистный любому калмваху из дома Кллаатмгар.

Они скрутили меня – и  ледяной ком ворочался в груди,  отнимая дыхание и гася все чувства. кроме безотчетного  ужаса. Страх, извечный страх бессмертного  существа перед прекращением существования, которое было целью рротов, овладевал мной.  Кровавое марево висело в воздухе, застилая взгляд.

- Не-е-ет! Нет! Пустите… Пустите! Пустите… ме…ня, - огненно-алые вспышки агонизирующего сознания  понеслись сквозь вселенную, взывая  о помощи, но было  уже поздно.

Презрительный, издевательский смех Баронессы зазвенел  в голове  - и это было мучительнее всего. Незримо присутствуя рядом – или скорее наблюдая за мной, она  стала  свидетельницей моей беспомощности, моего провала в бездну стыда и ярости.

Уродливые лица рротских тварей скалились надо мной. Четыре омерзительные тошнотворные морды: Враг, двое его приспешников и Она, да еще выпивающий силы хохот  - вот то последнее, что запечатлела моя память. 

Шестерни всепожирающего   механизма под названием «небытие» пришли в движение – неотвратимое движение в самую глубь меня.



* * *

Сознание медленно возвращалось. Пахло спиртом и чем-то едким, аптечным. Предплечье чесалось и жгло, точно от комариного укуса. В уши струился незнакомый  голос. Рротский убийца? Однако вместо прежнего  ужаса я ощутил лишь тупое  оцепенение и опустошенность.

- …сделать для него ничего нельзя. Он  не в себе. Слово «зомбировали» - это не совсем точный термин, но  он отражает то, что сотворили с этим человеком.

- Но  я только хотела сказать ему, что… 

- Он не станет слушать. И тем более не отречется… Он скорее умрет теперь, чем позволит себе  смотреть на мир без тех очков, которые на него надели.

Голоса стихли,  послышались удаляющиеся шаги.

Я открыл глаза.

Они оба были тут, стояли плечом к плечу: Она и Враг. Кровавые точки, пляшущие в воздухе передо мной, медленно растворялись, позволяя как следует рассмотреть и запомнить их. Я знал: больше мы не увидимся. Отныне мы существовали  в разных мирах.

Пошатнувшись, я поднялся на ноги и сделал шаг назад. Они тоже.


Рецензии
люди как водовороты (большие и маленькие) каждый из них создает воронку своей реальности, и, по мере сил, желания и умения затягивает в нее других

Владисандр Люлечкин   21.12.2011 10:06     Заявить о нарушении
еще как затягивает :(
вытягиваться было ой как непросто

Анна Радомирская   21.12.2011 18:21   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.