Наследство Пенемюнде

Глава 1

Чистое, без единого облачка, небо Южной Атлантики было усыпано мириадами звезд. Небольшое волнение и тихий ветерок, создавали картину, скорее небольшой тихой бухты, нежели безграничного океанского простора. Словно опасаясь нарушить идиллическую картину, так же тихо, почти без движения стояли борт к борту две серые тени. Одна – повыше и больше размерами, вторая – низкая и совсем малоприметная. Их соединяли швартовы и гибкий топливный шланг. И, если бы не периодические перемещения небольших групп моряков по палубам, картина была бы практически неподвижной.
Сказать, что корветтен-капитан Эрих Диц был удивлен происходящим, значит не сказать ничего. Прошло уже больше полутора лет, как в боях с кораблями союзников погибли практически все рейдеры Военно-морского флота Германии. Затонул, расстрелянный с предельной дистанции, крейсером «Девоншир», самый результативный рейдер «Атлантис». Погиб в отчаянном, неравном бою рейдер «Корморан», умудрившийся однако, перед тем как пойти ко дну, разнести в клочья австралийский крейсер «Сидней» со всем экипажем. Один за другим, к середине 1943 года, погибли почти все. Только самый маленький по водоизмещению и слабо вооруженный «Берген» под командованием Эриха Дица продолжал практически бессмысленно курсировать в Южной Атлантике, получив ещё в начале 1944 года странный приказ: «Боевых столкновений с кораблями противника избегать, находиться в районах, удаленных от основных морских путей и зон боевых действий». Приказ был странным, особенно учитывая то, что рейдеры изначально были созданы фактически с одной целью – охотиться. Топить одинокие транспортные суда противника. Ни для чего другого гражданские, в прошлом, пароходы, вооруженные на скорую руку торпедными аппаратами и,    в    лучшем    случае,    5,9-дюймовыми орудиями,   пригодны   не    были.
Только изредка «Берген» встречался с танкерами, а затем, в назначенном месте передавал топливо подводным лодкам.
И сейчас, в феврале 1945 года, всё было так же, как всегда. Согласно полученной радиограмме, рейдер проследовал в назначенную точку встречи с подводной лодкой. Командира лодки, капитан-лейтенанта Отто Виннера, Диц знал прекрасно. Несколько раз они пересекались в Германии, ещё до войны. И уже в третий раз, Диц готовился к заправке лодки Виннера. Поэтому, когда по трапу поднялся совершенно незнакомый, высокий мужчина лет сорока пяти, в сером свитере и без головного убора, Диц несколько удивился. И уж совсем остолбенел от неожиданности, когда поднявшийся на борт, представился контр-адмиралом Йозефом Тильке и не теряя время, сообщил, что лодка находится под его командованием. Через несколько минут, в капитанской каюте, Диц получил из рук контр-адмирала пакет, предназначенный лично ему. Предложив Тильке ужин и хороший коньяк, он принялся вскрывать пакет. От ужина контр-адмирал отказался, попросив только горячий чай и, откинувшись на спинку стула, стал рассеянно осматривать каюту. Диц вскрыл пакет. Письменный приказ, находившийся в нем, был подписан лично гросс-адмиралом Деницем, и был предельно кратким: выполнить все указания контр-адмирала Йозефа Тильке, после чего направиться в порт Мар дель Плата, на побережье Аргентины, где сдаться властям. Диц несколько раз перечитал эти строки, пытаясь их осмыслить. Да. Как и все здравомыслящие немцы, он прекрасно понимал, что война близится к завершению, и не Германия выйдет из неё победителем. Но приказ, прямо предписывающий сдаться в плен, стране, пусть и сочувствующей, но уже больше года назад разорвавшей с Германией дипломатические отношения – это просто нонсенс. Из оцепенения его вывел голос Тильке:
– Что-то не ясно, капитан?
Диц поднял глаза и хотел было сказать, что такой приказ он вынужден отказаться выполнять, но вместо этого, совсем потерял дар речи и просто смотрел на Тильке, ожидая продолжения.
– Это не измена, капитан, если вы собирались спросить об этом, – Тильке крутил пальцами стоящий на столе стакан с чаем, но при этом смотрел прямо в глаза Дицу, и взгляда не отводил, – изменой станет ваш отказ выполнить то, что вам предписано гросс-адмиралом. И в таком случае, я имею все полномочия поступить с вами по своему усмотрению.
Диц посмотрел на явно топорщащуюся под свитером Тильке кобуру и растерялся окончательно. Месяцы бездействия и покоя сыграли свою роль. Но, обладавший острым умом и далеко не безвольный корветтен-капитан, всё же достаточно быстро сумел взять себя в руки.
– Здесь говорится о ваших указаниях, которые я должен выполнить. Я вас слушаю, – произнося это Диц, неожиданно для себя, разглядел жуткие круги под глазами адмирала, и вообще, серовато-бледное, усталое лицо.
– А моряк из тебя никудышный, – подумал он, – видимо всю войну за столом, а сейчас всё-таки выперли в море, не отвертелся .
Тильке, словно подтверждая мысли Дица, глубоко вздохнул, будто его сильно тошнило, и, кивнув головой в сторону лодки, сказал:
– Топливо, как я понял, вы уже перекачиваете. Когда завершите, к вам на борт перенесут три деревянных ящика. Что внутри, не нужно знать даже вам, не говоря уже о вашей команде. Если к тому моменту, когда до Мар дель Плата останется порядка двадцати миль, не будет других указаний, все три ящика, вы выбросите за борт. Глубина должна быть недоступной для водолазов. Думаю, не нужно объяснять, что в бортовой журнал ничего заносить не следует. Это всё. Вопросы?
– Только один, – Диц, видя как плохо контр-адмиралу, даже изрядно осмелел, – Как я объясню сдачу в плен команде? Да и ещё, могу я на прощание повидаться с Отто Виннером? Мы старые знакомые, а это, учитывая обстоятельства, возможно наша последняя встреча.
– Вот с ним в пути и обсудите, как объяснить команде происходящее, – Тильке криво улыбнулся, – Я кажется говорил, что принял командование лодкой на себя? Виннер и ещё несколько членов команды, в которых я не нуждаюсь, перейдут к вам на борт и останутся с вами. Больше надеюсь, вопросов нет?
У Дица были вопросы. Точнее сказать – так много вопросов у него не было никогда в жизни. Но только задавать их ему совершенно расхотелось. Да и сознание того, что умный, сообразительный Виннер останется с ним, даже приподняло настроение, казалось, безнадежно опустившееся до нуля.
– Больше нет, – сказал он, кивнув – готов принять груз и действовать согласно приказа.
Вслед за относительно небольшими ящиками, перегруженными с лодки, по трапу быстро поднялся Виннер и пятеро членов его экипажа. Коротко поздоровавшись, он встал чуть в стороне. Тильке в последний раз обернулся к Дицу.
– Я очень надеюсь, что вы всё правильно поняли, капитан. Возможно, когда-нибудь мы ещё увидимся.
Диц хотел сказать что-то в ответ, но Тильке, не говоря больше ни слова, стал спускаться по трапу. Глядя, как он немного пошатываясь, идет по палубе подводной лодки, Диц, усмехнувшись, негромко сказал подошедшему Виннеру:
– Совсем замучила адмирала морская болезнь. Прямо сам не свой.
– Да, – кивнул Виннер, – особенно, если учесть, что он такой же контр-адмирал флота, как мы с тобой танкисты.
 Диц посмотрел на него.
– Чего я еще не знаю, или не должен знать? – спросил он задумчиво.
– А чего не должен знать я? – в тон ему переспросил Виннер, натянуто улыбнувшись.
Диц огляделся и позвал старшего помощника, стоявшего у замаскированных торпедных аппаратов.
– Дитрих, приказ штурману, проложить курс к Мар дель Плата. Остальные указания получите позже.
– Да, господин корветтен-капитан – четко ответил тот и направился к штурманской рубке.
Диц посмотрел на Виннера.
– Пойдем в каюту, – сказал он, – нам надо что-то решать, а времени у нас очень мало.
…Отойдя от рейдера на несколько кабельтов, большая океанская подводная лодка IX серии погрузилась на глубину сорок метров и легла на новый курс. Стоя в центральном посту, тот, кто называл себя контр-адмиралом Йозефом Тильке, вспоминая разговор на борту рейдера, подумал:
– Хороший ты капитан, Эрих Диц. Вот, только не встретимся мы с тобой уже никогда. Даже, если что-то пойдет не по плану.
До невозможности обросший ракушками, и без того не слишком быстроходный рейдер, с трудом развил скорость 14 узлов. Диц и Виннер, убедившись в том, что принятые на борт ящики аккуратно расставлены в трюме и выставив двух часовых, поднялись в капитанскую каюту. Стакан, из которого пил Тильке был ещё слегка теплым. Диц отодвинул его в сторону и поставил на стол французский коньяк, небольшой запас которого остался ещё с 1941 года.
– Несколько ящиков с захваченного транспорта, – сказал Диц, в ответ на удивленный взгляд Винера, – сейчас он нам будет в самый раз. Итак, кто начнет?
– Начинать особо не с чего, – Виннер открыл бутылку и разлил коньяк по рюмкам, – Четыре дня назад мы получили обычную радиограмму: встретить в указанном квадрате транспорт с топливом и продовольствием. Ничего странного. Встретили. Только топлива на транспорте не было. Зато, вместе с провиантом на борт спустился этот Тильке и передал мне пакет. Приказ был подписан Денницем лично:
–Принять на борт груз и передать командование лодкой контр-адмиралу Йозефу Тильке. Вот и всё. Спустили нам на палубу шесть ящиков, три из которых теперь здесь. И вперед, на встречу с вами, за топливом.
Они выпили по рюмке, закусив небольшими кусочками горького шоколада. Виннер налил ещё.
– Подожди, – Диц никак не мог собрать воедино все «осколки» происходящего, – с чего ты взял, что он не адмирал?
– А ты ещё не задумался, – Виннер ухмыльнулся, – почему с лодки высадили меня, штурмана и ещё трёх матросов?
– Не понял, то есть как штурмана? – Диц так и застыл с кусочком шоколада в руке.
– А так, – Виннер опять злобно улыбнулся, – С Тильке ещё пятеро. И поверь моему опыту: двое из них, опытные капитан и штурман. Остальные трое, не знаю. Не удивлюсь если эсэсовцы. Они от ящиков не отходили. Один охранял два ящика во втором отсеке, двое других караулили четыре ящика в четвёртом отсеке. А славный контр-адмирал, когда захотел проверить своего  в четвёртом – так и сказал мне – пойду в «задний отсек», посмотрю как там. «В задний». Такого не ляпнет даже штабной писарь. Да и чего говорить, видно же сразу, что человек первый раз в море.
– Вообще перестаю понимать, – Диц так и сидел, глядя на шоколадный кусочек в руке. – То охраняют эсэсовцы, то отдают ящики безо всякой охраны, – он наклонился над столом и изобразил злобную гримасу, как и Винер, – но, ты ведь ещё не видел моего приказа.
Диц встал, открыл маленький капитанский сейф и протянул бумагу Виннеру. Капитан подводной лодки взял бумагу, прочитал её и моментально изменился в лице до неузнаваемости. Жуткий, уже совсем не деланный гнев исказил его лицо.
– Такие приказы отдают диверсантам, а не боевым офицерам флота, – сквозь зубы проговорил он. – Это как вообще понимать?
Диц, в глубине души даже немного порадовался искренней ярости сослуживца. Хотя прекрасно понимал, что истинная причина кроется в неожиданном и не очень-то уважительном отстранении от командования, практически родной лодкой.
 – И это еще не всё, – добавил Диц, – есть устное продолжение: В случае отсутствия других указаний, за двадцать миль до Мар дель Плата ящики выкинуть в воду, выбрав район с большой глубиной. Вот так.
Виннер оторвал взгляд от бумаги и поднял глаза на Дица.
– А почему не сожгли приказ? – вдруг спросил он.
 Диц пожал плечами – Я, как и ты, был в таком состоянии от прочитанного, что после разговора, просто по привычке, убрал бумагу в сейф. Только на палубе понял, что Тильке видел, и ничего не сказал. Но, впрочем, ему было так плохо.
– Ему было не плохо, – медленно проговорил Винер, – ему было наплевать.
Он внимательно смотрел на Дица.
– Мы не придем в Мар дель Плата. Ни нас, ни этого приказа, никто просто больше не увидит.
Диц несколько секунд молчал, потом взял бутылку и налил ещё по полрюмки.
– Почему ты так решил? – тихо спросил он, – я не вижу причин и ……
– Если бы ты их видел, думаю, тебя застрелили бы вообще сразу – резко перебил его Винер, – теперь думай. Какой смысл сдавать боевой корабль с экипажем аргентинцам? Просто, ради того, что бы выкинуть ящики где-то у побережья? Мало того, нас в любом случае будут допрашивать. Где гарантия, что они не узнают про ящики, которые видели пол-экипажа. Где гарантия, что не расскажем правду ты или я? Давай не будем кривить душой Эрих, мы здесь одни. Война скоро закончится, и кто может сказать, не выкинем ли мы ящики на мелководье, чтобы достать после и обеспечить себе существование?
– Я думаю, по дороге нас встретит транспорт и заберёт груз. Это наиболее логично, – покачал головой Диц.
– Да, не исключено, – Виннер опять ехидно ухмылялся – а потом, нас встретит еще и подводная лодка. Кстати, как знать – не моя ли?
– Разговор не имеет смысла – Диц отодвинулся от стола, – мы не знаем, что в ящиках.
– Точно, – Виннер кивнул в ответ – и, что нам мешает?
– Мешает мелочь. Всего-то – военный трибунал и расстрел.
– Эрих, опомнись. Какой трибунал? Русские приближаются к границе Германии. Американцы подпирают с запада. А мы, в нескольких тысячах миль от всего этого, с тремя непонятными ящиками и перспективой быть потопленными в ближайшие три дня. Поверь Эрих, я был готов погибнуть вместе со своей лодкой. Я очень давно свыкся и сжился с мыслью, что шансов вернуться с войны живым у меня очень мало. А теперь меня втянули в непонятные эсэсовские игры, и я кожей чувствую, что за последние несколько дней стал свидетелем тому, чему свидетелей быть не должно. Знаешь, ничего обиднее, чем потонуть на твоей, извини, посудине, получив в борт торпеду из моей же лодки, я и представить себе не могу.
Диц молчал. Он прекрасно понимал, что Виннер скорее всего прав. И их перспективы, судя по всему, весьма печальны. Но вскрыть ящики, попавшие к нему на борт вместе с прямым письменным приказом гросс-адмирала Денница, не поднималась рука. Наверное, первый раз в жизни, Эрих Диц проявил некоторое малодушие.
– Отто,- сказал он – Я вздремну пару часов, и тебе советую. Каюту для тебя сейчас освободят. Пусть голова немного отдохнет, а там решим.
– Ладно – Виннер встал из за стола и шагнул к двери, – спи. Когда в нас всадят торпеду, я тебя, так и быть, разбужу.
– Всё решим утром, – Диц сидел уставившись в одну точку и однообразно качал головой из стороны в сторону, – утром.


…Яркое солнце залило светом чисто надраенную палубу «Бергена». Ещё перед рассветом Диц отдал команду идти противолодочными зигзагами и выставить на верхних палубах дополнительных наблюдателей.
– Приготовить глубинные бомбы и проверить готовность торпедных аппаратов, – приказал он старпому, – акустику , докладывать о всех шумах сразу же. Даже, если они будут очень слабыми. Штурмана на мостик.
Через минуту штурман стоял перед капитаном.
– Когда прибудем в Мар дель Плата ? – спросил Диц.
– При такой погоде и скорости, через трое суток, господин корветтен-капитан, – штурман «Бергена» всегда умудрялся выдерживать более, чем строгое выражение лица, но сейчас, по самым тонким ноткам голоса Диц понял, что он напряжен гораздо сильнее, чем даже во время прохождения по антарктическим областям, изобилующим очень сложным подводным рельефом, не говоря уже об айсбергах.
Диц подошел к нему совсем близко.
– Изменить курс. Мне нужно не менее пяти суток. И об этом должны знать только вы, я и старпом. Рулевых меняйте, как угодно. Делайте, что хотите, но никто ничего не должен понять.
– Да капитан, – штурман, не изменив лица, отдал честь и начал спускаться по трапу.
Диц постоял на мостике еще несколько минут и тоже пошел вниз.
Виннер стоял на палубе. Характерная «смятая» фуражка немецких подводников была сдвинута на лоб.
– Пойдем в каюту, – Диц окрикнул его довольно громко, но ответа не получил.
– Отто, – он попытался пошутить – отвык от вида океана с палубы?
– У меня здесь нет каюты, – Виннер повернул голову и в своей манере, криво улыбнулся.
– Перестань, Отто, – Диц взял его под руку, день – два, и все решится. Я думаю, не всё так плохо.
– Всё прекрасно! – Виннер махнул рукой в сторону океана. – Ваш корабль, капитан, вам и решать!
Диц встал возле Виннера и взялся за леера.
– Давай попробуем поговорить ещё раз.


Пройдя через автоматические двери аэропорта, Васнецов вдохнул жаркий, до невозможности душный воздух улицы.
– Всё, кирдык – сказал он самому себе – опять прилетел в сауну. Второй раз, и опять в августе. Нет бы этот Синк, Сикх или, как его там , подождал до декабря.
– Ну, где ёр кар? – спросил он, улыбнувшись встретившему его индусу, – а то, я без кондишен совсем не в дугу.
– Over there, – улыбнувшись в ответ, индус показал рукой на светло-серую Мазду. – Please.
– Ну да, – Васнецов зашагал к машине вслед за ним, – конечно, даже «водитель кобылы» и тот лучше меня по английски шпрехает. А ведь считаю себя образованным человеком. Эй! Не надо багажник! У меня бэг-то всего один, так в салон влезу. Только кондей включи, как там тебя , пока я весь на асфальт не стёк.
Александр Петрович Васнецов, конечно же кривил душой, критикуя самого себя. Он свободно говорил по-немецки, по-японски, достаточно сносно по-китайски, а последнее время наступая на горло свободному времени, корпел над учебниками вьетнамского. Английский же ненавидел с детства лютой ненавистью, наверное потому, что учить этот язык, всегда заставляли. А он относился к достаточно редкой породе людей, в принципе, ничего не способных делать «из под палки». Это сильно осложняло ему жизнь, как он сам говорил – «в социуме», но ничего поделать с собой не мог и не хотел. «Пошли вы все, лизоблюды-прилипалы», – самая безобидная фраза из всей тирады, произнесенной на последнем месте работы после попытки начальства заставить его делать отчет, заведомо не нужный даже в самом офисе, не то что уж за его пределами. Собственно, и день этот на работе тоже стал последним. С тех пор он зарабатывал переводами. В деньгах не купался, но и с голоду не помирал. И уж никак не ожидал, сидя над очередной стопкой японских технических инструкций, что через несколько недель, отложив все дела, вылетит в Индию. Страну, от которой, несмотря на любовь к востоку в целом, он был совершенно далек, как в культурном, так и в языковом плане. Правда, два года назад он был здесь ещё с бывшей женой. Просто на курорте. И ему не понравилось. Он вообще не любил жару и предпочитал изучать жаркие страны, не выходя из прохладного кабинета.
Мазда выехала с территории аэропорта и помчалась в сторону Нью Дели.
– Сейчас в отель? – спросил Васнецов, – Или …–
– Hotel, yes, – ответил индус, не поворачиваясь.
– Ага, я и говорю, душ, ванна, чистая рубашка. Ты-то, вшивый, наверное вообще не моешься? – Васнецов, сидя сзади, слева, внимательно смотрел на индуса в зеркальце заднего обзора. Никакой реакции.
– Ну, либо действительно просто водитель, либо очень грамотный крендель, что маловероятно, – подумал он. И уставившись в окно, добавил сам себе – Либо действительно не моется, гад. Да и бог с ним совсем. Уже через несколько минут он задремал, откинувшись на мягкий подголовник и совершенно не обратил внимание на то, как в двух километрах от въезда в город, пропустив их автомобиль, с обочины съехал темный Ниссан и, пристроившись через две машины, покатил вслед за ними, так и не отстав до самой гостиницы.
Едва выбравшись из шикарной ванны, Васнецов услышал негромкий стук в дверь.
– Да-да, сейчас! – Он запрыгал в наспех одетых гостиничных тапках, повернул ключ и приоткрыл дверь. Вместо ожидавшейся горничной, на пороге стоял высокий, стройный индус в шикарном, идеально подогнанном по фигуре европейском костюме.
- Александр Васнецов? – спросил он по-русски с небольшим акцентом.
Васнецов уже изготовился было выдать что-то вроде: «Нее.. Михаил Светлов, руссо туристо, облико морале» но сдержался, и открыв широким движением дверь, кивнул внутрь номера – Да, это я. Проходите.
Нет, нет, – вежливо произнес индус – Я здесь не затем, чтобы утомлять вас после долгого перелёта. Меня зовут Гамал Курана, и я только хочу сообщить вам, что мистер Ражиндар Синкх приглашает вас завтра к 11 часам утра разделить с ним скромный завтрак. Я заеду за вами в половине одиннадцатого и буду вас сопровождать. Сегодня к вашим услугам автомобиль, если захотите осмотреть город. Столик и ужин в ресторане гостиницы зарезервированы на ваше имя. Впрочем, у вас возможно, будут ещё какие-то пожелания?
– Нет, – Васнецов замотал головой, – спасибо. И машина, кстати, не нужна. Плохо переношу ваш климат, буду отлёживаться в номере.
– Тогда не буду досаждать вам, – Курана слегка поклонился, – до завтра, всего хорошего!
– Ага, счастливо, – ответил Васнецов. Страшно захотелось спросить, не грохнется ли достопочтенный Гамал Курана в обморок, выйдя в костюме-тройке из плотной ткани на 50-градусный солнцепек, но опять сдержался и закрыл дверь.
– Ладно, – сказал он сам себе – в гостях всё-таки, да и кондеи у них тут везде понатыканы. Где он по-русски так научился? Завтра спрошу. Ко мне же все лезут – где выучил японский? Где, где…
Васнецов завалился на широкую кровать и начал вспоминать, как всё это началось, постепенно проваливаясь в сон.


Глава 2

А началось всё с письма, полученного по электронной почте. Письмо пришло из Нью Дели и было подписано именем Ражиндар Синкх, ничего для Васнецова не значившим. В письме говорилось о том, что Васнецова порекомендовал его старый знакомый, Олег Дягилев, как специалиста по истории Второй Мировой Войны. Мистер Синкх, коммерсант и большой ценитель антиквариата, интересовался историей военных операций Японии в Юго-Восточной Азии и, между делом, спрашивал о возможности вылететь в Дели для консультаций в ближайшее время. Васнецов культурно ответил, что специалистом по Второй Мировой не является. Что интересующая его область – военная история Японии вообще, от войны Гэмпэй и до наших дней. Да и то, это более хобби, нежели работа. А его профессиональная область, технический перевод. Мистер Синкх любезно ответил, что профессиональные познания Васнецова в области военной истории Японии он ни в коем случае не ставит под сомнение и, ещё раз поинтересовался возможностью скорейшей встречи.
Письма поставили Васнецова в тупик. Во-первых, с Дягилевым они виделись лет 15 назад, а серьёзное увлечение самурайской историей пришло несколько позже. И вообще, он понятия не имел, где сейчас Дягилев, что с ним и как. А уж о том, что Васнецов наизусть знает историю японских военных операций на Тихом океане и в Индокитае, знали вообще единицы.
– Кто же языком-то натрепал, – гадал Васнецов. – Я, может, и знаю кой-чего лучше иных историков. Но ни имени, ни репутации в их среде нету ни шиша. На черта я ему, Синкху, сдался? И не Дягилев меня рекомендовал, это точно. Белиберда какая-то.
Недолго думая, он написал, что с вопросами по японской истории, лучше всего обратиться к японцам. И получил неизменно вежливый ответ, что нет, не лучше. Что историю какого-либо государства более качественно можно изучить и понять только со стороны. И, что перелет, проживание, питание и прочее он, Синкх, готов полностью оплатить, не говоря уже о гонораре за консультации.
– Всё бесплатно, это хорошо. Однако, потянувшись за халявным сыром, мышь частенько получает по балде – сказал сам себе Васнецов. - Просто привлекать внимание, связываясь с профессиональным историком, ты приятель не хочешь. И особенно не хочешь иметь дело с японцами. Вот это точно. Бес знает, чего у тебя на уме. Любитель антиквариата. Ищешь, что ли, какой-нибудь меч, работы Муромасы или Масамунэ, потерянный японским генералом, или «Намбу», с рукоятью усыпанной бриллиантами. Да….Видали такое. Со стороны он историю собрался изучать. Сейчас тебе, иди разберись со стороны, что произошло в 1969 году на острове «Даманский». С какой стороны разбираться-то будешь? Если с китайской – то там пытались «сорвать башку хитрой лисе советского ревизионизма», если с русской, то «бестолковые маоисты, пытались силой решить территориальные вопросы, и получили по ж…». Для кого «Хиросима» символ беды, горя и поражения, а для кого символ победы в страшной войне. Иди, разберись тут со стороны. Тоже мне, деятель. У каждого история своя.
– Вынужден еще раз напомнить, что не являюсь профессиональным историком, – написал Васнецов.
– Давайте обсудим Ваш гонорар – ответили ему.
Предложенная сумма решила вопрос почти сразу. «Миллионер этот Синкх, явно. Мне даже за пару лет столько не заработать. Одно только хреново – когда много сыра, пружина тоже здоровенная».
Техническую сторону обсудили достаточно быстро.
– Только в тюрьму бы там не угодить, – подумал он отправляя письмо с согласием – а то, говорят, у них до сих пор ямы с бамбуковыми решетками. И мыши. И крысы. Да что сегодня?! Одни грызуны в голову лезут! Чёрт с ним. Решил, так решил.


Большой трехэтажный особняк Синкха, выглядевший снаружи довольно обшарпанным, не потрясал роскошью и внутри. Помещения были устланы коврами, но ни роскошной антикварной мебели, ни старинных статуэток и ваз Васнецов не увидел.
– Либо жадноват, либо это просто отдельный дом для деловых встреч, – осмотревшись, подумал он, – скорее второе. Уж больно всё какое-то не домашнее. Хотя, бог его знает, этого Синкха.
 Хозяин дома встретил его в довольно большом зале, посреди которого стоял обыкновенный стол, сервированный, впрочем, шикарной фарфоровой посудой. На столе стояли два блюда с совершенно неизвестными Васнецову блюдами и несколько тарелок, судя по всему, с индийскими сладостями.
Синкх, невысокий, коренастый мужчина неопределенного возраста (– сколько же тебе, мужик? То ли тридцать, то ли пятьдесят, хрен поймешь –) приветливо улыбался. Гамал Курана, проведя Васнецова в зал, сразу же вышел. Васнецов успел подумать, что Синкх, наверное, тоже говорит по-русски, раз переводчик ушел, но тот, шагнув навстречу произнес:
– Дзао шан хао! Ни де шентхи дземме ян?
– Сесе ни! Хэн хао! – не растерявшись, ответил Васнецов. По-китайски он говорил хуже, чем по-японски, но тоже довольно прилично.
– У вас, как ни странно, не очень с английским, если я правильно осведомлен. А я не говорю по-русски. Зато китайский язык знаком нам обоим. Присаживайтесь, пожалуйста, сейчас подадут кофе и чай. Или, может быть, что-нибудь из более крепких напитков?
– Да…– подумал Васнецов, – осведомлен ты хорошо, это уж точно. Должен бы тогда знать, что напиваюсь я всегда по ночам, а не в одиннадцать утра.
-Доброе утро! Как Ваше здоровье?-
-Спасибо! Хорошо!


– Спасибо, – сказал он вслух, – кофе будет в самый раз. И, если можно, хотелось бы сразу перейти к делу.
Характер необходимых вам консультаций, мне не до конца ясен. Лучше будет, если я сразу пойму, могу оказать вам помощь, или это вне моей компетенции.
Курана продолжал широко улыбаться. Он жестом отпустил служанку, поставившую на стол горячий кофейник и, деланно вздохнув, сказал:
– Хорошо. Я не буду испытывать ваше терпение. Ко мне в руки попало кое что из японской военной документации конца 1944 года. Не спрашивайте, как эти документы попали ко мне. Я не отвечу. Но, сами бумаги вы увидите. И не просто увидите, а получите возможность с ними работать, сколько вам потребуется. Что интересует меня – это ваше мнение, относительно достоверности этих документов и вообще, относительно всего, что там написано.
Говоря о достоверности, я не ставлю под сомнение шестидесятилетнюю давность этих бумаг. Меня интересует, не могли ли они быть написаны с намерением заведомо ввести кого-либо в заблуждение. Работать вы будете в этом доме. Жить можете тоже здесь, но если предпочитаете гостиницу, машина всегда будет к вашим услугам.
Васнецов, отпив глоток кофе, кивнул.
– Это ясно и меня устраивает. Но на документы, я бы взглянул сразу.
Синкх, взяв в руки старинный колокольчик, позвонил. Однако, вместо служанки вошел Гамал, держа в руках толстую папку.
–Разумеется, я прошу вас дать мне гарантии неразглашения того, что вы прочитаете, – Синкх взял из рук Гамала документы и застыл, глядя на Васнецова с серьёзным видом.
– Да какие же гарантии я вам дам? – Васнецов неожиданно разозлился, но говорил, не повышая голоса. – Может, и не стоит мне ничего показывать? –
– Не обижайтесь, – Сикх опять улыбался, – мне достаточно вашего слова.
– Оно у вас есть, – ответил Васнецов, – давайте бумаги.
Он открыл папку и несколько минут разглядывал содержимое, перелистывая страницы. Затем отложил в сторону и, серьёзно посмотрев на Синкха, сказал:
– Нужен будет интернет, но только им одним не обойдемся. Понадобится заказать определённые справочники. Возможно потребуется информация из архивов, хотя я пока, разумеется, не знаю из каких именно. Короче говоря, дальше будет видно. Жить буду здесь.


Из-за низких, иссиня-чёрных туч, с жутким, загробным воем вынырнул «Лайтнинг». Через секунды на подводную лодку обрушился шквал огня авиационных пушек и пулемётов. Орудийный расчет, уже приготовившийся открыть огонь по американскому миноносцу буквально смело с палубы. Жуткие крики погибающих и гулкий звук бьющих в корпус авиационных снарядов донеслись через открытый рубочный люк внутрь подводной лодки. В центральном посту, стоявший ближе всех к трапу, старший помощник Юкио Норитомо бросился вверх. Открывшаяся его взору картина не предвещала ничего хорошего. На палубе лежал раненый матрос орудийной прислуги. Остальных, пулемётным огнём просто снесло в воду. «Лайтнинг» разворачивался для второго захода. Норитомо в отчаянном порыве хотел броситься к орудию, но в этот момент, непонятно почему молчавший миноносец, всё же открыл огонь из крупнокалиберного пулемёта. Ограждение рубки в доли секунды превратилось в решето. Деревянной стружкой брызнул настил мостика. Норитомо чем-то сильно ударило в бровь и он, потеряв равновесие, чуть не обрушился по трапу вниз, еле успев ухватиться за перила. Ему помогли спуститься в центральный пост. Кровь залила правый глаз, голова гудела, но Юкио Норитомо не хотел уходить, пока ему не приказал командир, уже скомандовавший срочное погружение. Юкио прошел в каюту корабельного врача. Но едва тот начал обрабатывать рану нанесённую, видимо, большим обломком настила палубы, как лодку сотряс сильнейший удар, потом второй, более отдалённый. Миноносец начал бросать глубинные бомбы. Свет мигнул, а через секунду погас совсем. Где-то в глубине отсеков раздался сильный свист выходящего воздуха. Норитомо почувствовал как быстро растёт дифферент на нос.
–Наверное всё, – с равнодушием, присущим японцам, подумал Юкио. Несколько секунд он продолжал сидеть на койке, глядя в коридор, ожидая, как вот-вот с шумом в отсек ворвётся вода, сметая всё на пути. Однако этого не произошло. Дифферент, похоже, перестал увеличиваться. Норитомо, еле видя врача в тусклом, красноватом свете аварийной лампы, приказал ему просто забинтовать голову и, через пару минут уже бежал по проходу. В центральном посту царило суетливое напряжение. Глубиномер показывал 110 метров, и стрелка продолжала ползти вправо. Это была почти предельная глубина для лодки такого класса.
– Продуть главные балластные цистерны, полный назад, – голос командира моментально прекратил суету и заставил людей взять себя в руки. Стрелка глубиномера остановилась, а затем медленно поползла назад. Стали поступать доклады из отсеков. Ситуация вырисовывалась довольно сложная и, мягко говоря, неприятная. Выведены из строя аккумуляторы, повреждена магистраль воздуха высокого давления, напрочь сорван рубильник на главном распределительном щите. И, судя по всему, снаряды авиационной пушки в нескольких местах пробили прочный корпус. Норитомо попытался осмыслить объём повреждений, но опять не успел.
Жуткий грохот во втором отсеке перебил мысли. Стоявшие во всех мыслимых местах и в центральном проходе ящики с провиантом, из за сильного дифферента на нос посыпались в сторону торпедного отсека. Дифферент резко увеличился. Юкио услышал приказание командира – продуть носовые балластные цистерны – и успел подумать, что это не выход, но было поздно. Стрелка глубиномера резко рванулась влево. Лодка как поплавок выскочила на поверхность. Одновременно последовал доклад из торпедного отсека о поступлении забортной воды. Юкио уже понял, что лодке больше не погрузиться и, не раздумывая, рванулся к трапу.
– Меч! – крикнул он младшему офицеру, – мой меч на мостик!
Выбравшись через люк в ограждение рубки, Норитомо окинул взглядом океан и остолбенел. Миноносец шел прямо на лодку, поперёк её корпуса. Таран, видимо, не входил в планы его командира. Он отчаянно пытался избежать столкновения. Машины, судя по бурунам, отрабатывали «полный назад». Юкио застыл, завороженный приближением корабля, но, когда понял, что столкновения не избежать, срывая голос закричал вниз, через отверстие люка:
– Тревога! Американец сейчас врежется в нас!
Он приготовился к столкновению. Удар пришёлся в корму лодки, чуть ближе винто-рулевой группы к центру корпуса. Под грохот удара и жуткий, металлический скрежет, Юкио швырнуло на изрешечённый пулями настил мостика. Он быстро поднялся и посмотрел на корму. Пробоина в корпусе была, судя по всему, не очень глубокой, но корабль крепко в ней засел и, продолжая отрабатывать «полный назад», потащил за собой лодку. Юкио обернулся – выбравшийся из люка офицер протягивал ему меч. Решение созрело мгновенно.
– Раздать оружие – крикнул Юкио, – всех, кого возможно на палубу, на абордаж!
Офицер кивнул и стал быстро спускаться. Юкио спрыгнул на палубу и побежал к корме, на ходу отметив, что носовому орудию миноносца не хватит угла наклона, что бы выстрелить в упор. Лодка находилась в «мёртвой зоне». Но вот пулемёты. Однако, на палубе корабля царило явное замешательство. Никто не ожидал, что лодка вынырнет прямо у них перед носом. Юкио засунул меч за пояс и с разбегу прыгнул на нос корабля, ухватившись за леера. Он сильно ударился о борт грудью, но нашел в себе силы подтянуться и зацепился ногами за край палубы. Позади послышались голоса выбиравшихся на палубу лодки японских моряков, а с борта миноносца раздались одиночные выстрелы. Юкио перевалился через леера на палубу и вскочил на ноги, правой рукой расстегнув кобуру и вытаскивая «Намбу». Почти сразу, несколькими выстрелами он уложил двух бросившихся к нему американцев, а оставшиеся патроны расстрелял в иллюминаторы ходового мостика не прикрытые броневыми листами. Отбросив пистолет, он выхватил меч, и бросился по палубе в сторону кормы. Из дверного проёма рубки, прямо на него, выскочил офицер с автоматом Томпсона в руках, но выстрелить не успел. Юкио нанёс классический диагональный удар, разрубив его почти до середины туловища. На палубу потоком хлестанула кровь и, одновременно с этим, позади и спереди Юкио раздались автоматные очереди. Словно огнём, обожгло правое бедро. Нога подломилась и Юкио осел на палубу. От боли потемнело в глазах, но он успел заметить, как мимо него пронеслись, словно ураган, японские моряки. Перестрелка впереди переросла в монолитный непрекращающийся грохот, сквозь который доносились отрывочные команды на японском и английском и крики раненных. Юкио прислонился к стенке рубки и потерял сознание.
Сквозь мутную пелену, застилавшую глаза, Юкио Норитомо увидел дугообразный потолок каюты. С трудом повернув голову, разглядел обстановку. Ну вот, опять в каюте корабельного врача. Снова резко нахлынула боль в правом бедре. Но даже она не мешала одной радостной мысли: «Значит мы победили!»
Через несколько минут вошёл врач.
– Пришли в себя, Норитомо-сан? –спросил он, – вот и отлично. А вставать вам пока не стоит, – движением руки он остановил Юкио, попытавшегося подняться. – Бедренная кость не задета, ранение сквозное, но вы потеряли много крови, так что, пока отдых и больше ничего.
– Где мы ? – тихо спросил Норитомо.
– Мы выбросились на отмель у небольшого острова. Иначе такие поломки как у нас не исправить. Да вы и сами знаете лучше меня. Командир планирует, если всё будет нормально, сняться завтра во время прилива.
– Как команда?
Улыбка исчезла с лица доктора.
– Нас осталось тридцать два человека, из них одиннадцать ранены, включая вас.
– А как другие лодки? – опять спросил Юкио.
Доктор вздохнул.
– Похоже мы остались одни. И до выполнения задания ещё две тысячи миль. Не знаю, что вам сказать ещё. Я ведь врач. У меня своих забот сейчас более чем достаточно, но если хотите, Норитомо-сан, я попрошу командира зайти.
– Да, если можно, – Юкио прикрыл глаза.
Врач вышел.
Норитомо, пытаясь отвлечься от мучавшей боли, стал думать о том, как вернётся домой, к жене и двум сыновьям. Хотя прекрасно понимал, что шансы на это всё призрачнее. Пройти две тысячи миль на изувеченной лодке. Встретиться с немецкой подводной лодкой, забрать груз, а потом проделать обратный путь до самой Японии. Почти нереально. Когда они будут возвращаться, другая лодка должна будет их заправить. Но и она скорее всего не доберётся до места встречи. Тем более, что превосходство американцев в воздухе почти полное.
– Похоже нам всё таки конец – спокойно подумал Юкио.
Воспитанный в самурайской семье, ведущей родословную со времён Ода Нобунага, которому служили его предки, Юкио Норитомо более чем спокойно относился к смерти. А гибель за Японию и Императора считал вообще исключительно почётной. Но сейчас, вдруг просто захотелось домой. Так, как никогда не хотелось за все годы войны.
– Прорвёмся, – неожиданно сказал он сам себе, – чего бы не стоило. И что только нам везут немцы, что уже пришлось пожертвовать тремя лодками ? Может оно стоит того.
– Как вы себя чувствуете, Норитомо-сан?
Юкио открыл глаза. В каюте стоял капитан.
– Ёсиоко сан! – Юкио попытался привстать, но сильная боль в ноге заставила улечься обратно на подушку, – как у нас дела?
Командир натянуто улыбнулся:
– Хуже чем у вас с ногой. Доктор, к слову, сказал, что с ней всё будет в порядке. А вот лодка… Но, в любом случае, если мы вернёмся в базу, вы будете представлены к награде. Если бы не то, что вы сделали позавчера, мы бы уже не беседовали.
Не считаю, что достоин – гордо ответил Норитомо – но, командир, что с лодкой?
Прочный корпус пробит в нескольких местах. Вряд ли мы сможем погрузиться глубже тридцати метров. С электрикой дела чуть лучше. Воздуховод высокого давления уже исправили, но повреждены кормовые балластные цистерны. Пока точно не знаю, насколько серьёзно. Ну а учитывая то, что у нас осталось чуть больше половины экипажа, ситуация близка к критической.
– Выйти на связь или вернуться без приказа мы не можем.– Норитомо смотрел на командира, словно надеясь, что у того есть готовое решение. Но командир только кивнул в ответ:
– Да, не можем. Не имеем права. И будем исполнять свой долг до конца во имя Японии и Императора.
Тосиро Ёсиоко произнёс эти слова без пафоса. Потомственный японский военный, он искренне не мыслил себе другого решения.
Норитомо, помедлив, сказал:
Я полностью разделяю Ваше мнение и буду с Вами до конца, Ёсиоко-сан. Только, что мы найдем в Индийском океане, если доберёмся туда?
– Не знаю Юкио, – вдруг, тяжело вздохнув, ответил Тосиро Ёсиоко, – надеюсь, что избавление.
Он встал:
– Отдыхайте, Норитомо-сан. Нам ещё понадобятся ваши силы и мужество.
– Избавление, – повторил про себя Норитомо, слушая удаляющиеся шаги командира. – Хорошо бы. Вот, только от чего…


Глава 3

Шел пятый день пребывания в особняке. Чем дальше Васнецов углублялся в суть переводимых документов, тем ему становилось интереснее и одновременно беспокойнее. Нет, ничего невероятного пока не попалось. Но, тем не менее, начинала смутно вырисовываться определённая линия, связывавшая эту стопку, казалось бы, совершенно разрозненных документов, воедино. Приказы, списки экипажей, накладные на провиант и оборудование – почти всё касалось японского подводного флота и, отчасти, морской авиации. Синкх в первом разговоре не уточнил: документы датировались не только 1944 годом. Небольшая часть – январь 1945-го. Видимо, речь шла о проведении военной операции в Индийском океане. Её характер, в документах, которые Васнецов успел перевести, не обозначался. Однако, судя по тому, что имелось под рукой, в ней предполагалось задействовать не менее четырёх подводных лодок. Роль авиации была не совсем ясна.
– Да и какая, к чертям, авиация в марте 45-го, – подумал Васнецов, рассеянно перелистывая ещё не переведённые бумаги, – от неё и не осталось почти ничего. Видимо надеялись на подводные лодки. Вот, только, что это за  класс лодок: Ro-70-S. Не припоминаю такого. Класс Ro (он же второй) – водоизмещение тысяча тонн и менее. Не очень большие. Класс I (он же первый) гораздо больше по водоизмещению. А вот, что за Ro-70-S? Напоминает дезинформацию. Недаром Синкх сомневается в достоверности. Что-то наверняка знает, гадина антикварная. Только какой был смысл придумывать лодки не существующего класса и «пугать» американцев их отправкой в Индийский океан. И это весной 1945 года. Отвлечь какие-то силы? Не серьёзно. Точнее – полная несуразица. И вообще, голова уже чугунная. Поеду прокачусь в ресторан. Тем более, что не пил уже три дня. А это уж точно нонсенс. Да и Курана, работой озадачил, а сам даже не интересуется, что и как. Может действительно – просто деньги девать некуда? А бес с ним и со всей Азией!
Но, ни по дороге в ресторан, ни за столом, ни вечером, в обнимку с бутылкой индийского рома, – мысли о документах выкинуть из головы не удавалось. Уже засыпая на огромной двуспальной кровати, ни с того ни с сего вспомнил:
– Японская подводная лодка I-52. Куда её там несло с золотишком, и где её заразу потопили? Надо завтра припомнить, если вообще что-нибудь вспомню. Ром-то какой крепкий. Вот развезло, как пацана.
Заснув крепким сном, Васнецов, конечно не слышал, как в соседнюю комнату тихо вошёл Ражиндар Синкх и, подойдя к столу, начал внимательно изучать письменный перевод с комментариями, сделанный Васнецовым. Васнецов писал по-русски, пока просто для себя (до обобщения было ещё далеко), и был бы изрядно удивлён, если бы увидел, что Синкх русским текстом совсем не озадачен, и внимательно, не спеша, изучает содержимое страниц. Но увы, Александр Петрович спал самым крепчайшим образом. И во сне искренне плевал и на Синкха, и на….. Ну, впрочем, и так понятно.
Внимательно прочитав записи Васнецова, Ражиндар Синкх так же тихо вышел из комнаты. Лицо его было искажено какой-то странной, не свойственной азиатам, гримасой. И даже приближенные вряд-ли сейчас смогли бы сказать – доволен он, или наоборот, в тихом бешенстве.
…Утро было тяжким. Голова гудела как большой церковный колокол, поэтому Васнецов, не долго думая, вылил остатки рома в большой стакан и залпом выпил.
– На голодный желудок, – сказал он сам себе – вот ведь ё-моё.
Выглянув в коридор  громко крикнул:
– Ау, Гамал, ты здесь?
Приставленный к нему Гамал Курана, неотлучно таскавшийся за Васнецовым везде и всюду, выглянул из соседней комнаты:
– Что-то хотели, Александр Петрович? – он, как всегда, дежурно улыбнулся.
– Хотел, – Васнецов состроил в ответ такую же омерзительную улыбку, – много чего хотел. Горячего, например. (Говядины принесите – так и распирало сказать Гамалу, но Васнецов опять сдержался. Это уже граничило с хамством, хотя для Александра Петровича эти границы…)
– Горячей свиной отбивной, и... – он посмотрел в потолок, – горячего куриного бульону. Чёрт бы с ним, коньяка бутылочку. Пока всё. Васнецов закрыл дверь и усевшись в кресло у рабочего стола стал вспоминать, о чем таком ему думалось перед сном.
– Ага. «1-52». К чему бы я это? Наверное к тому, что золотишко она везла. Около двух тонн. (Мелочь какая…). Только всё это относится к весне 1944 года, да и всем известно. В 1998 один недалёкий мужик даже угробил кучу денег, наняв “Келдыш” с глубоководными “Мирами” и попытавшись поднять золото. Глупо было с самого начала. Глубина пять километров. И в обычный корабль на такой глубине проникнуть-то не просто, а уж в подводную лодку. Так всё и осталось на месте. О чём это я? Наверное о том, что нужно Синкху? Погорячился я с драгоценным мечом. Золотишко ему надобно, или что-то подобное. Только как всё это склеить? Согласно документам, лодки направлялись через пролив Лусон, отделяющий Тайвань от Филиппин в Южно-Китайское море, а затем, в Индийский океан, пройдя между островами Суматра и Ява. Возможно должны были встретиться с немцами. Такое бывало, и не раз. Имел место даже переход лодки “I-8” из Японии в Германию и обратно. 30 тысяч миль. Больше четырёх месяцев пути. Но это – середина 1943-го, а не весна 1945-го. Если японцы везли золото – то зачем? Передать немцам? – за какие такие услуги. Да и не до Японии гансам было уже. Март 45-го. Впрочем, помнится, приблизительно в это время, Германия, несмотря на тяжесть положения, всё же отправила одну лодку в Индийский океан, что бы вернуть в Японию двух военных инженеров. Но история эта успехом не увенчалась. Лодка сдалась в плен американскому кораблю в Мексиканском заливе. Японские инженеры, как и положено офицерам страны Восходящего солнца, покончили жизнь самоубийством. Может как-то связано? Вряд-ли.  Не платили же японцы за собственных специалистов… Но, тогда за что? И зачем я, со всеми этими переводами, если приблизительные координаты большинства потопленных лодок давно известны всем интересующимся?
Стоп! «Rо –70-S», что за лодки-то, так и не разобрался. И после войны вряд ли сохранились. Где-нибудь в литературе да встретились бы.
Стук в дверь прервал размышления. Служанка вкатила столик с бульоном, тостами и коньяком. Следом за ней вошёл Курана
– Сегодня желаете продолжить отдых? – Гамал явно намекал на утренний коньяк, но при этом опять приветливо улыбался.
– Может быть, хотите куда-нибудь съездить?
– Нет, Гамал, – Васнецов взял наполненную служанкой рюмку, – сейчас поправим здоровье, и трудиться. Кстати, отбивные где? И…, – он жестом остановил Гамала, пытавшегося что-то ответить, – соберите мне все технические справочники по подводному флоту Японии. ВСЕ! Понимаете меня? Современные, времён войны, изданные где угодно и когда угодно.
– Конечно, – Курана, как всегда, вежливо поклонился – я понимаю. Он вышел из комнаты и пошёл по коридору, на ходу набирая на мобильном номер Ражиндара Синкха.


– Отто, – глядя вдаль сказал Диц, – если у тебя есть решение, попробуй предложить.
– Попробую, Эрих. Боюсь только, ты будешь от него не в восторге, – Виннер повернулся к Дицу, стараясь заглянуть ему в глаза.
– Нужно вскрыть ящики. Другого выхода нет.
– Ты думаешь, там золото? – Диц ехидно ухмыльнулся, – И мы бросим всё, и обеспечим себе будущее после войны?
– Не до шуток, Эрих. Нет там золота. Я сам не поднимал эти ящики, но обратил внимание, как их несли. Они достаточно лёгкие. Если бы в них были слитки, едва ли четверо матросов смогли бы их поднять. Скорее всего, там документы. Причём такие, что будут иметь вес после войны.
– Да? – Диц продолжал говорить издевательским тоном, – если там какие-то невероятные бумаги, то почему к ним не приставлена эсэсовская охрана? Почему эти секреты доверены тебе, мне и моему полуразваленному кораблю? Почему….
– Да потому, – резко перебил его Виннер, – что я тебе уже не раз пытался объяснить. Мы мертвецы. Или вместе с этим грузом, или как только передадим его. Думай, что хочешь. Я только предлагаю тебе попробовать выжить.
Диц опять посмотрел вдаль. Невысокие волны ослепительно переливались в лучах солнца. Солёный ветер казался необычайно свежим. Что кривить душой. Ему хотелось жить. Жить долго и по возможности тихо и спокойно. Война не просто надоела ему. Она стояла костью в горле. И первые сомнения в необходимости выполнить приказ гросс-адмирала уже уверенно закрадывались в душу.
– Если мы вскроем ящики, обратного пути не будет.
– Не будет, – кивнул Винер, – только его и так нет. Мы ничего не теряем. Это уж точно.
– И куда мы пойдём после?
– Не знаю, Эрих. Пока, даже понятия не имею. Всё будет зависеть от того, что мы найдём.
– У меня нет семьи, – махнув рукой, неожиданно сказал Диц. Но у тебя же жена и дочь. Что будет с ними?
– Надеюсь, что ничего, – Виннер был достаточно спокоен, – мы просто изменим курс и исчезнем до конца войны. Вряд ли это будут долгие месяцы. Мало ли, что? Потопила американская лодка. Шторм добил твоё старое корыто. Совсем не обязательно причислять нас к изменникам. А вот вытащить семью из ада, который обрушится на Германию в ближайшие месяцы, мне будет проще, имея что-то в рукаве.
– Может быть ты и прав, Отто. Давай так. Если до вечера не получим радиограмм, ночью – будь по-твоему. Сниму охрану. Вдвоём, аккуратно попробуем открыть.
– Ну, так уже лучше, - Виннер облегчённо вздохнул, – будем надеяться, до вечера ничего не произойдёт. –
Диц кивнул в ответ и пошёл к себе в каюту. Войдя, он открыл сейф, мельком взглянув на лежавший сверху приказ Денница, и, просунув руку в дальний угол, вытащил отливавший тёмным воронением Вальтер П-38. Дослал патрон в патронник, поставил на предохранитель и положил обратно, поверх бумаг.
– Что-то не так, – сказал он сам себе, – не могут ящики быть без охраны. Просто не могут быть и всё . Ох, наживём неприятности, если это слово вообще применимо в данной ситуации.
Диц закрыл сейф и улёгся на койку.
– Будь, что будет. Вечером всё узнаем, – подумал он, закрыв глаза.


…Зуммер внутренней связи вырвал его из полузабытья.
– Да, – коротко сказал он, взяв трубку.
– Командир, – на проводе был старший помощник, – шум винтов по левому борту, пеленг 210. Дистанция 10 кабельтов. Идентифицировать не удаётся, но акустик докладывает, скорее всего лодка.
– Иду, – Диц повесил трубку и, закрыв каюту, поспешил на мостик.
Старпом, увидев его, сразу доложил:
– Контакт потерян, командир. Будем надеяться, они нас не услышали.
– Если лодка идёт под перископом и подняла радиолокационную антенну, нас уже увидели. Во всех смыслах. И слышать ничего не надо. Могут сейчас совершать манёвр и попытаются зайти под другим курсовым углом.
– Наших лодок в этом районе нет, – напомнил старпом.
– Знаю, – Диц старался не выдать нарастающего волнения.
– Нет, – подумал он про себя, – а может и есть. Но не могут нас потопить, не забрав перед этим груз. Смысла никакого. Хотя, какой в этой ситуации смысл? Ничего ведь непонятно. Прав Виннер. Если повезёт, вечером вскроем ящики. Кстати, где он? Опытный подводник на мостике сейчас очень пригодится.
– Позовите капитан-лейтенанта Виннера, – громко сказал Диц, – он должен быть у себя в каюте, и побыстрее. Бог знает, сколько времени у нас в распоряжении. –
Старпом отдал распоряжение и снова повернулся к командиру.
– Глубинные бомбы и торпедные аппараты готовы, – доложил он.
Диц кивнул.
– Это хорошо, – подумалось ему, – вот только мы, не быстроходный эсминец. При нашей черепашьей скорости и маневренности… Если лодка выпустит четыре-пять торпед веером, шансы увернуться приближаются к нулю. Но всё таки кто там – наши или американцы? Ох, как хотелось бы знать.
– Акустик докладывает, – старпом держал трубку внутренней связи, – контакт возобновлён. Пеленг 230. Дистанция сокращается.
– Хорошо. Пусть докладывает о малейших изменениях, – Диц отвернулся и снова погрузился в тревожные мысли:
– Мы под нейтральным флагом, с виду – обычный пароход. Но лодка может запросить информацию о наличии судов в этом районе и возможности пребывания в нем кораблей противника. На это уйдёт время, но это только отсрочка. Затем последует атака.
– Вестовой докладывает, – перебил его мысли старпом, – капитана Виннера нет в каюте.
– Ну так пусть поищет в кают-компании, на палубе, в гальюне наконец, – Диц начал раздражаться, – ещё раз повторяю, он нужен мне срочно! И штурмана на мостик. Хотя нет, – он осёкся, – я сам спущусь в штурманскую рубку. Появится Виннер, подробно ознакомьте его с ситуацией.
Через минуту Диц вошёл в штурманскую рубку. Штурман поприветствовал его и хотел что-то сказать, но Диц жестом прервал его.
– Пауль, – сказал он, – Мы получили новую радиограмму. Обстоятельства могут измениться. Возможно ночью нам придётся лечь на новый курс. В сторону Огненной Земли. Сделайте прокладку и доложите мне лично. Об этом не должен знать даже старпом. Надеюсь, вы понимаете ситуацию, особенно учитывая наш груз, – Диц многозначительно посмотрел на штурмана.
– Да капитан. Я всё подготовлю, можете не сомневаться, – штурман так же серьёзно смотрел на Дица.
– Отлично, – Диц снял трубку внутренней связи, – Виннер подошел? – спросил он.
– Никак нет – последовал удивлённый ответ, – нигде не могут найти.
Диц повесил трубку.
– Это ещё что такое? – спросил он сам себя, – только бы не выкинул чего старый знакомый по собственной инициативе. И без этого проблем больше чем надо.
– Не буду отвлекать вас, Пауль, – сказал он выходя из штурманской рубки, – не забудьте доложить по готовности.
Вернувшись на мостик, Диц снова, строго посмотрев в сторону старпома, повторил:
– Найдите мне Виннера. Как хотите и где хотите. Если он не вывалился за борт, то должен быть здесь. Надеюсь всё ясно?
– Продолжаем искать, командир!
– Акустик?
– Контакт поддерживается, дистанция та же.
Диц хотел спросить ещё что-то, но запнулся, увидев поднявшегося по трапу Виннера.
– Что случилось? – сразу спросил тот. – Поспать не даёте, изверги, – добавил уже с улыбкой.
– Ну да, – подумал Диц, – спал ты, конечно. По всему кораблю искали…
Вслух сказал:
– Лодка. Идёт параллельным курсом. Пеленг 230.
Винер встал рядом.
– Раньше надо было изменить курс, – тихо сказал он, – всё ждали чего-то. Дождались.
– Это может быть американец, – Диц недовольно повёл головой.
– Может, – подводник кивнул, – только, что? Легче станет?
Несколько секунд он молчал, а потом, вдруг резко повернулся к Дицу.
– Дистанция какая? – спросил он.
– Около 8-ми.
– Командуй лево руля, поворот на 90 градусов. У них не будет времени для манёвра. Забросаем глубинными ко всем чертям, кто бы там ни был.
– Подожди…– начал было Диц, но Винер резко перебил его:
– Командуй, – твёрдо сказал он, – нечего нам ни ждать, ни терять.
Командир рейдера, пытаясь как-то осмыслить происходящее, невольно сжал кулаки. Мысли отказывались выстроиться в чёткую линию. Однако, правота Виннера в очередной раз казалась очевидной.
– Бог с ним. Будь, что будет, – Диц медленно повернулся к старпому.
– Боевая тревога. Атакуем подводную лодку противника.
Истошно взвыла сирена. Грохот падающих деревянных щитов, прикрывавших орудия и торпедные аппараты, на мгновения перекрыл топот бегущих по палубам моряков. Безобидный на вид торговец , в мгновение ока ощерился стволами орудий и раструбами торпедных аппаратов.
После чётко отданных команд, касавшихся нового курса, на мостике воцарилась напряжённая тишина. Диц попытался вспомнить единственное боевое столкновение с подводной лодкой, в котором ему довелось участвовать ещё в Первую Мировую. Миноносец, на который он получил назначение сразу после окончания военно-морского училища, наткнулся на британскую лодку потерявшую ход и находящуюся в надводном положении. Это было просто делом техники. Пара артиллерийских залпов, и всё кончено. Сейчас ситуация была в принципе другой.
– Отто, – Диц обратился к Виннеру, не глядя на него, – у нас запас глубинных бомб, всего двадцать штук. Какие шансы в нашей ситуации ?
Виннер, как всегда, ехидно улыбнулся:
– Бог знает, сколько лет ты воюешь Эрих. Ещё с Первой Мировой. Тебе ли, старому, опытнейшему моряку задавать такой вопрос?
– Я никогда не топил лодки, Отто. Расстреливать транспорты из палубных орудий, согласись, несколько проще. Я…
– Не в том дело, Эрих. Ты спросил – «какие шансы»? Так я тебе скажу. Кому сейчас удача улыбнётся, того и все шансы. Бомба должна взорваться метрах в десяти от лодки, или ещё ближе, что бы гарантированно её потопить. Если дистанция будет больше, то это уже не то. Повреждения могут быть серьёзными, но не приведут к гибели. Хватит нам двадцати штук, что бы попасть в неё с такой точностью? Вряд ли. Хотя, кто его знает. И если нет, она может спокойно пройти под нами и влупить из кормовых аппаратов. Но и она может не попасть. Так что, о чём мы? – Виннер махнул рукой.
– Командир, – голос старпома прозвучал резко и неожиданно, – акустический контакт потерян. Возможно застопорили ход.
Виннер, всё это время не выпускавший из рук секундомер, беззвучно шевелил губами, что-то считая про себя. Он на секунду застыл, а потом, нарушая субординацию и этику, громко скомандовал:
– Полный вперёд! Приготовиться к сбросу глубинных бомб по моей команде. Устанавливать глубину детонации 20, 40 и 60 метров по порядку. Интервал сброса пять секунд.
Диц, недовольно посмотрев на Виннера, кивком головы в сторону старшего помощника, всё же подтвердил его приказ.
Дрожа всем корпусом от надрывавшихся на полной мощности машин, рейдер понёсся вперёд с максимально возможной для него скоростью, разрезая волны своим, не по-военному закруглённым форштевнем.
В миле от рейдера, на глубине 50-ти метров, бешено заработали электромоторы. Стальной корпус подводной лодки со всё нарастающей скоростью начал движение в сторону корабля. Но уже через несколько минут, подчиняясь движению рулей, стал отклоняться влево от прежнего курса. Замершие в центральном посту люди уже поняли намерения рейдера. Они пытались увести лодку в сторону, но, разумеется, не могли знать, что на мостике корабля уже прозвучала очередная команда капитан-лейтенанта Отто Виннера – « право на борт ».
Впереди ухнули первые разрывы глубинных бомб, потом ещё и ещё. Только тогда, командир лодки отдал последний приказ, в котором его не ограничивали ранее полученные инструкции. Он скомандовал переложить рули на всплытие и продуть балластные цистерны. Сделай он это чуть раньше… Через считанные секунды рейдер и всплывающая подводная лодка встретились на пересекающихся курсах.
Страшный удар о днище корабля снёс палубное орудие и превратил рубку в груду искорёженных обломков. Носовую часть лодки бросило вниз. Корма, разворачиваясь от удара в сторону корабля, резко поднялась, и ещё раз с силой ударила в днище рейдера. В кормовые отсеки лодки, через огромную пробоину, ворвалась солёная вода. Это в любом случае был конец. Но, глубинная бомба, сброшенная с рейдера за секунду до столкновения и застрявшая среди обломков ограждения рубки, ещё быстрее положила конец мучениям оставшихся в живых. Едва тонущая лодка достигла глубины сорок метров, мощный взрыв разломил её корпус почти пополам.
Говорят, скрежет переборок тонущего корабля напоминает предсмертный стон погибающего человека… Наверное, так оно и было.
Но, в жизни всегда так. Кто-то уже встретил свою судьбу, а кому-то ещё предстоит с ней побороться. Положение рейдера было немногим лучше. Докладывали о поступлении воды во второй и третий отсеки. Нос корабля уже опустился ниже ватерлинии, и наклон палубы стал явно заметен.
– Устранить течь. Доложить о повреждениях более конкретно. Шлюпки приготовить к спуску на воду, –Диц отдавал команды чётко и размеренно, как человек, не один раз побывавший в подобной ситуации, хотя, на самом деле, подобные повреждения его корабль получил впервые. В отличие от Дица, Виннер застыл, как парализованный. Нет. Ни паники, ни страха перед происходящим у него не было. Он просто искренне не понимал, как это произошло. Посмотрев на замолкнувшего Дица, он только задумчиво произнёс:
– Они шли на глубине всего несколько метров. Без перископа. Нас не атаковали. Всплывали, что ли?
– Да уж не погружались, – Диц еле сдерживал злобу, – наша лодка была. Может даже твоя. Метрах в двухстах от нас плавает гора обломков и расползается здоровенное масляное пятно. Но, я не думаю, что нам стоит туда подходить. Если, конечно, ты сам не желаешь объясниться с экипажем по поводу плавающих в воде немецких вещей.
Он хотел добавить что-то ещё, но не успел. На мостик поднялся старпом, лично осматривавший повреждённые отсеки.
– 2-й и 3-й затоплены почти полностью, – доложил он, – в четвёртом течь. Пока приостановлена, но не уверен, что надолго. Пробоина узкая, но очень длинная. Да и переборка с третьим может не выдержать давления. Правый вал заклинен. Винт или поврежден, или вообще сорван. Не знаю, как долго удержимся на плаву.
– Рули? – встревожено спросил командир.
– Как ни странно, исправны, – ответил старпом. Какое-то время сможем удерживать курс, но скорость…
– Штурмана на мостик, – скомандовал Диц. Он и сам всё прекрасно понимал. Если повезёт, у них ещё несколько часов, не больше.
Через пару минут штурман стоял перед ним.
– Сколько до ближайшей земли? – быстро спросил Диц.
– При нашей возможной скорости, часов шесть. Острова Святого Августина. Они вулканического происхождения. По-моему необитаемые.
– Проложить курс, – скомандовал Диц и покачал головой, – доползти бы только.
– Герман, – по имени, Диц обращался к старпому в самых редких случаях, – заткните эту проклятую дыру в четвёртом отсеке, сделайте всё, что можно и нельзя.
– Да, господин корветтен-капитан, – старпом щёлкнул каблуками и пошёл к трапу.
– Отто, – Диц обернулся, что бы сказать что-то Виннеру и с удивлением увидел, что мостик позади пуст. Виннер как-то быстро и тихо исчез, воспользовавшись вторым трапом.
– Да что такое опять? – Диц уже не знал, что и думать, – каждую минуту не одно, так другое. Ну куда его опять понесло? Ведь к ящикам же, наверняка. Вот неугомонный. Ну, сейчас я ему устрою.
Диц вызвал на мостик второго помощника, и быстрым шагом пошёл в свою каюту.


Уже через два дня Гамал завалил Васнецова справочниками по военно-морской тематике всех мыслимых и немыслимых видов, объёмов и годов  выпуска. На завывания Александра Петровича о том, что: «просил же, по японскому флоту, русским языком. Неужели сложно было запомнить? Сколько я теперь буду всю эту галиматью перебирать?», Курана невозмутимо отвечал, что-де: «Старался как лучше. Больше информации – больше пользы».
– Это когда мозгов больше – больше пользы, а когда их нет – получается то, что сейчас, - Васнецов уже не стесняясь высказывал Гамалу всё, что думает.
– Это когда делают то, что их просят – больше пользы, а не наоборот. Вот камин сейчас всей этой кипой растоплю, и будешь всё заново заказывать. Хотя, твоё счастье, что камина нет. И без него всё время, как на сковороде.
После каждой такой перебранки Гамал Курана уходил за новой порцией литературы, а Васнецов принимался перелистывать том за томом. Делал он это больше автоматически. Дело в том, что перевод документов близился к завершению, и ему уже попалась служебная записка одного из чиновников ВМФ Японии от 14 октября 1944 года, о том, что модернизация четырёх подводных лодок класса «Ro» в рамках мероприятия «Ёритомо», проведена некачественно и требуется соответствующая доработка «вакуумной системы хранения». Теперь Васнецов был уверен, что «Ro-70-s» – это модернизированный «Ro» класс. Правда, возникали новые вопросы. Ичто же вообще представляет собой мероприятие Ёритомо? А название это соответствовало, по-видимому, военной операции, которая упоминалась в других бумагах ранее. Однако, от этого было не легче. Бумаги касались в основном снабжения и подбора экипажей. Из них можно было сделать вывод о том, что операции придаётся большое значение, но на этом и всё. Суть операции так и не пояснялась. Что именно было изменено в конструкции лодок и что это за «вакуумная система хранения» – тоже непонятно. Васнецов был практически уверен, что упоминания модернизированных лодок в справочниках не будет. Просто, хотел убедиться в этом лично.
– Провалиться мне на месте, если Синкх не знает, что это такое, – Васнецов, отсидев на стуле мягкую часть, разминаясь, ходил по комнате кругами.
– Ёритомо…Возможно Минамото Ёритомо. Война между кланами Тайра и Минамото, вторая половина двенадцатого века. Клан Тайра, кстати, погибнув в полном составе, прекратил своё существование на земле.Что они хотели этим сказать? А кто же их знает, что? Японцы, они и есть японцы. Сколько лет изучаю страну, а всё равно, иной раз ни черта не понимаю, что у них на уме.

Утром следующего дня, Гамал неожиданно попросил перевод и письменные комментарии Васнецова «для господина Синкха». Александр Петрович возразил, что ему необходимо ещё несколько дней для завершения, однако Курана мягко, но твёрдо настаивал и Васнецов, поняв, что спорить бесполезно отдал записи.
– Господин Синкх предлагает Вам передохнуть несколько дней. Срочности в окончании нет. Он будет рад ознакомиться с тем, что уже готово. А Ваше мнение и устные комментарии он желал бы услышать после завершения работы в полном объёме. К Вашим услугам, как всегда, всё что потребуется для отдыха, – сообщил Гамал, уходя с записями.
– Не вопрос, только…, - Васнецов остановил его в дверях, – скажи пожалуйста водителю, что я хочу посмотреть на нержавеющую колонну. А то, второй раз в Индии, а так этого чуда и не видел.
– Конечно, – Гамал был сама вежливость. – Это очень интересно. Я предупрежу водителя и сам с удовольствием к вам присоединюсь.
– Да, прямо сейчас и поедем, чего откладывать? – Васнецов кивнул Гамалу и пошёл одеваться.
Ну, вот и он – Кутаб Минар. Древний храмовый комплекс. Правда, и знать-то о нём, никто бы и не знал, кроме самих индусов, если бы не расположенная на его территории, знаменитая на весь мир, железная «нержавеющая» колонна. Васнецов уже минут пять стоял возле невысокой, на манер кладбищенской, оградки вокруг неё. Колонна была, как колонна.
– Ну, торчит из земли железный штырь, и чего? – настроение Васнецова ухудшалось с каждой секундой.
– Чего сюда пёрся? Лучше бы коньячку выкушал в ресторанчике. Хотя, опять же, даже в самом дорогом местном ресторане можно отравиться до полусмерти. Ну что за страна…
– И что, даже нельзя её потрогать ? А говорили, что надо её обнять стоя к ней спиной, и исполнится заветное желание.- грустный женский голосок раздался позади Васнецова. Говорили по-русски. Он обернулся. Две девушки, лет двадцати пяти, в бейсболках и солнечных очках разглядывали железную достопримечательность.
Неравнодушный к женскому полу Васнецов заулыбался:
– Раньше действительно было можно, – снисходительно прокомментировал он. – Насколько я знаю, ограду установили лет пять назад. Но, вы особо не расстраивайтесь. Ничего волшебного или инопланетного, как говорят, в ней нет. Её весьма внимательно исследовали европейские ученые. Подземная часть покрыта слоем ржавчины, почти в сантиметр толщиной. Кроме того, она состоит из сваренных между собой цилиндров. Швы хорошо отполированы, но легко обнаруживаются техническими средствами. Короче – качественная, особенно для того времени, но совершенно земная работа. Так что, насчёт желаний – это вряд ли.
– Вы специалист? – улыбнулась рыженькая, в ярко-зелёной бейсболке.
– Не совсем в этой области, – уклончиво промычал Васнецов.
– А мы здесь по работе, – рыженькая была явно не прочь пообщаться.
– Переговоры о закупке индийских лекарств. Они сильны в фармакологии. Впрочем, вы наверно знаете.
– Саша, – не теряя времени представился Васнецов.
– Я тоже не турист. Занимаюсь некоторыми историческими исследованиями.
– Алёна, – кокетливо ответила рыженькая.
– Светлана, – недовольно пробурчала вторая. Её новые знакомства явно не интересовали.
– Саша, – Алёна моментально оказалась возле него и ловко подхватила под руку, – может быть, расскажете нам что-нибудь интересное, раз вы историк? Мы здесь уже четыре дня, и ещё неделя впереди. Ничего не знаем. Гида нет. Короче, полный ужас.
– Я не историк, – Васнецов медленно зашагал в сторону выхода, к спасительному кондиционеру в машине, невольно потащив за собой Алёну. Её подруга, на высоченных каблуках, неуклюже заковыляла за ними по каменным плитам.
– Сами сказали, занимаетесь историческими исследованиями.
– Я лингвист. Изучаю область распространения китайского языка в древней Индии. Это тема моей кандидатской, – Васнецов врал с самой серьёзной физиономией, на которую был только способен. Как ни странно, Алёна на этот бред купилась. Или, по крайней мере, сделала вид.
– Здорово. Значит, всё равно разбираетесь в истории и географии страны. Это жутко интересно. Как мы сможем увидеться? – интерес, похоже, был неподдельным.
– Я думаю, прямо сегодня вечером и сможем. В восемь. ресторан Хаджурао. Вам подскажут, как доехать, он довольно известный, – Васнецов удивлённо посмотрел на запертую машину, к которой они уже подошли.
– Ну Курана, зараза, - не стесняясь громко сказал он, – ну надо же было куда-то свалить.
– Ваш водитель? – улыбаясь спросила Алёна.
Ответить Васнецов не успел. Сильный удар деревянным шестом сбил Алёну с ног. Не успев даже понять, с какой стороны, Александр заработал второй такой же прямо по макушке и рухнул на четвереньки. На секунду, он увидел её окровавленное лицо с закрытыми глазами рядом с собой. Сквозь пелену боли и шума в голове, прорвался отдалённый крик её подруги. Приступ безумной злобы накатил вслед за этим практически моментально. Васнецов рывком перевернулся на спину и увидел наклонявшегося к нему индуса. В правой руке тот держал шест, а левой тянулся к Александру. Что он хотел сделать, осталось невыясненным. Васнецов, в котором было без малого, сто десять килограммов живого веса, врезал ему ступнёй прямо в коленную чашечку. Удар был настолько сильным, что раздавшийся хруст явно указал на поломанные кости. Не успев даже вскрикнуть, индус рухнул прямо на Александра. Отшвырнув его в сторону, Васнецов приподнялся, и попытался встать. Второй удар, опять откуда-то сзади, снова уложил его на землю. Третий…
В глазах потемнело окончательно. Сознание, ещё державшееся кое-как, исчезло совсем.


Глава 4

С трудом подтягивая зажившую, но ещё сильно ноющую тупой, часто не дающей уснуть болью ногу, Юкио Норитомо выбрался на мостик. Свежий ветер, после почти двух месяцев безвылазного пребывания внутри подводной лодки показался просто волшебным. Чистое ночное небо, звёзды. Так хорошо он не чувствовал себя ни разу в жизни. Боль в ноге даже не забылась, она попросту исчезла. Подводная лодка шла с небольшой скоростью, плавно покачиваясь на океанской волне. Рули были переложены на несколько градусов вправо. Лодка совершала циркуляцию.
Погода была на редкость хорошей. Волнение минимальным. Норитомо стоял в пол-оборота к капитану.
– Сколько мы будем ждать, Ёсиока сан? Сегодня уже восьмой день.
Командир опустил бинокль, но глаз от океана не отвёл.
– Сколько потребуется, Юкио. До конца. Пока не закончится провиант и топливо. Вы ведь и сами знаете.
Они прибыли в указанную точку шестнадцать дней назад. Каждый второй день, с трёх до четырёх часов утра, они должны были ждать встречи с немецкой подводной лодкой. Они опоздали на несколько дней, но немцы, появись они раньше, должны были их дождаться. Тем не менее, «девятка» не пришла ни до них, ни вплоть до этого дня.
– Мне жаль, Юкио. Скорее всего, лодка уже не придёт. И мы ничего не можем сделать.
– Да, командир. Я знаю.
Несмотря на всю серьёзность их положения, Норитомо наслаждался океанским ветром и невольно отгонял плохие мысли. Но они всё равно приходили снова и снова. Когда закончится топливо и провизия, лодку придётся затопить. До берега прилично. Смогут они добраться до Индийского побережья на спасательных плотиках? Может быть. И не такое бывало. Но всё же – маловероятно.
Командир неожиданно повернулся к стоявшему вместе с ними на мостике главному механику:
– Конэко-сан, оставьте нас одних. Вы свободны.
Механик сдержанно кивнул и спустился в рубочный люк. Командир, к удивлению Норитомо закрыл за ним крышку. Обычно так не делалось. Во время несения вахты на поверхности, люк должен быть открыт на случай срочного погружения. Значит командир хотел о чём-то поговорить. Норитомо не ошибся…
– Юкио, – спокойно начал капитан, – полученная перед выходом инструкция, даёт мне право ознакомить с деталями операции старшего помощника, второго помощника, штурмана и радиста, в случае, если ситуация станет критической. А именно таковой она и является. Что мы имеем на данный момент? Из четырёх лодок, три погибли в пути. До места встречи дошла только наша. Да и это почти чудо, учитывая известные вам повреждения. Приказ обязывает нас ждать до конца. Это мы уже обсуждали. И всё вышесказанное вам и так известно. Теперь то, о чём вы не знали, и что я имею право теперь сообщить вам. Перед нашим выходом на задание, команда и вы тоже, были изолированы от внешнего мира больше двух месяцев. Это была простая перестраховка перед серьёзной операцией. Но, вместе с тем, вы даже не получали обычных новостей. И, видимо, это правильно. Нужно поддерживать боевой дух на высоте любой ценой. Так вот. На момент нашего выхода в море, Красная армия уже вела боевые действия в Восточной Европе. Думаю сейчас – либо русские штурмуют Берлин, либо война с Германией вообще закончена. Скорее всего, лодки мы не дождёмся. Тогда затопим свою и уплывём на плотах.
Юкио, только что думавший об этом, с пониманием кивнул.
Капитан Ёсиока отрицательно покачал головой:
– Но, это всё ерунда, по сравнению с тем, что нас ждёт если немецкая лодка всё же придёт в ближайшие дни. Она везёт особый груз. Точное его назначение мне не известно. Знаю только, что это не оружие, но какое-то важное техническое изделие. Настолько важное, что всё это затеяно, несмотря на тяжелейшее положение наших стран. Мы должны принять три ящика с контейнерами. Один из контейнеров, с пометкой, поместить в вакуумное хранилище. И в обратный путь. А вот это уже превращается в огромную проблему. Запаса топлива не хватит, что бы добраться до лодки-заправщика, даже если она вообще ещё цела. Топливо придётся добыть. Это значит, что нам придётся найти и захватить судно. Потом уже искать заправщик в случае, если захваченного топлива окажется мало. Так же пополним провиант. А потом долгий путь домой.
Теперь, самое главное для нас с вами. В случае, если лодку попытаются захватить, или же мы начнём тонуть на малой глубине, вакуумное хранилище должно быть взорвано мощным зарядом, который встроен в корпус. Я покажу вам, как привести его в действие. И даже, если по каким-либо причинам, мы сами будем вынуждены затопить лодку, сделать это нужно в районе с максимально большой глубиной, поставив механизм взрывателя на задержку взрыва. Вот так всё выглядит в общих чертах. Кстати, радист Киранага сейчас свободен от вахты. Поясните ситуацию ему, если вас не затруднит, Норитомо-сан.
Норитомо стоял, крепко держась за край ограждения рубки, и пытался осмыслить сказанное командиром. Вероятность выжить в любом из вариантов была минимальной, но другого выхода не было, да и не могло быть.
– Да, командир, – самым бодрым голосом, на который был способен, сказал Норитомо, глядя вдаль, – я всё ему объясню. Уж как-нибудь прорвёмся. Не может быть, что бы мы потратили столько сил зря.
Командир молча кивнул и отвернулся в сторону кормы. На его тонких губах застыла еле заметная, грустная улыбка.
Вдоволь надышавшись свежим воздухом, Норитомо кое-как спустился обратно в лодку. Хромая, он пошёл по проходу в сторону кормы. После ремонта и реконструкции на верфи, внутреннее строение лодки немного изменилось. Перед дизельным, проход поворачивал к правому борту, огибая небольшой отдельный отсек . Вход в него был расположен со стороны кормы. Норитомо открыл дверь специальным ключом и вошёл внутрь. Здесь находились два спальных места. Одно его – старшего помощника. Второе – радиста. Оиси Киранага – из за того, что после очередной бомбёжки вся радиоаппаратура безнадёжно вышла из строя, своими прямыми обязанностями не был занят вообще. Согласно графика, он периодически заступал на вахту наблюдателем на мостик. А всё остальное время либо занимался в проходе лодки элементарными физическими упражнениями, на сколько позволяла ширина, либо лежал на койке, в сотый раз перечитывая какой-нибудь из старинных трактатов по фехтованию, каковых у него с собой было несколько. Оиси был чемпионом флотилии. Он искренне расстраивался, что уже несколько месяцев не имеет возможности тренироваться. А история с абордажем, когда он в силу толчеи влез на вражеский борт одним из последних, и не смог зарубить ни одного американца, вообще огорчила его до невозможности.
Норитомо закрыл дверь, уселся на свою койку, расположенную под висящей у потолка койкой радиста. Почти всё остальное пространство занимал большой цилиндр с круглым люком, расположенным с торца, и закрывающимся на ключ. В прямоугольном основании, на котором цилиндр прочно покоился, были видны ещё две крышечки, так же плотно закрытые. Сбоку от всей этой конструкции, был расположен внушительных размеров компрессор.
– Оиси, – позвал радиста Юкио, подняв глаза к верхней койке.
– Да, старпом, – сразу же отозвался тот.
– Спустись вниз. Я только что говорил с командиром. Он просил передать наш разговор и тебе.
Киранага моментально спрыгнул вниз, уселся рядом с Юкио и с интересом уставился на него. Норитомо, не спеша, и делая внушительные паузы для придания разговору большей важности, пересказал разговор с капитаном. Возникла минутная пауза. Киранага переваривал сказанное, уставившись на вакуумное хранилище.
– Поэтому наши койки здесь, – неожиданно сказал он, – прочная дверь с замком. Если контейнер доставят, мы с вами из этого отсека уже не выйдем до самой Японии.
– Да, – Юкио был совершенно спокоен, – мы должны или охранять груз до прибытия, или уничтожить его.
– Это великая честь – Киранага смотрел на Норитомо горящими глазами, – мы выполним свой долг, и пожертвуем собой, если придётся.
– Несомненно, – так же спокойно ответил Юкио, – но будет гораздо лучше, если делать этого не придётся. Родине необходим этот важный груз, а не две наши жалкие жизни. Отдыхайте, Оиси, – он жестом остановил Киранагу, пытавшегося ещё что-то сказать, – через час придёт командир. Он объяснит нам, как управлять хранилищем с помощью встроенного пульта и как привести в действие часовой механизм. Пока всё.
Киранага кивнул, и рывком взобрался на свою койку. Юкио прилёг на свою. Через несколько минут он почувствовал, что лодка приобретает дифферент на нос и медленно начинает погружение. Немцы не пришли. Шестнадцатые сутки прошли зря. Теперь они уйдут в сторону, и будут ждать ещё двое до следующего часа встречи.
– Может лежат уже давно, на дне Атлантики, размазанные в лепёшку. А мы ждём тут чего-то, – подумал Норитомо. Потом повернулся на бок, аккуратно пристроил больную ногу и закрыл глаза.


Сунув Вальтер за пояс, Диц быстро вышел из каюты и пройдя по палубе спустился в трюм пятого отсека. В коридорах почти никого не было. Все моряки были заняты в четвёртом отсеке, или находились на своих постах. Оказавшись на нижней палубе, Диц подошёл к двери складского помещения, в котором изначально хранилась провизия, а теперь находились ящики под охраной. Герметичная дверь была приоткрыта на несколько сантиметров. Несмотря на то, что внутри ничего не было слышно, Дицу это не понравилось. Достав из-за пояса пистолет, капитан снял его с предохранителя. Затем, аккуратно приоткрыл дверь и, стараясь ступать как можно тише, вошёл внутрь. Оба часовых лежали по обеим сторонам от ящиков. Оружие валялось рядом. Не надо было проверять, что бы убедиться, что они мертвы. Над ящиком у правой стены, стоя на коленях склонился Виннер. Крышка ящика валялась в стороне. Виннер что-то перебирал руками и не оборачиваясь сказал:
– Подойди сюда Пауль.
Диц сделал несколько шагов в его сторону, и поднял пистолет в вытянутой руке:
– Какой ещё Пауль? – негромко спросил он.
Виннер моментально обернулся. Глядя на Дица, он как-то странно качнул головой и молча повёл плечами. Командир рейдера сделал ещё шаг вперёд и хотел что-то спросить, однако не успел. Позади раздался характерный звук взведённого затвора МП-40. Знакомый голос коротко приказал:
– Бросайте пистолет, командир. Второй раз просить не буду.
Диц молча опустил руку и выронил Вальтер. Затем аккуратно повернулся в пол-оборота к двери.
– Вы что это выдумали, обер-лейтенант? – спросил он стоящего в дверном проёме штурмана появлением которого, сказать по правде, был удивлён в высшей степени.
Вообще-то, я оберштурмфюрер, - Пауль сделал шаг внутрь и прикрыл за собой дверь, – но сейчас это не особо важно. Корабль скоро затонет, так что от вас пользы уже никакой. А нам надо решить, как быть дальше. Поэтому, – он снял с пояса большие тяжёлые наручники и швырнул их на пол перед Дицем, – оденьте это и, будьте любезны, присядьте на пол у левой стены. И, капитан. Даже не шевелитесь. Я не убил вас до сих пор только потому, что уж очень привык к вашей физиономии, за последние несколько лет. Да и не самым плохим командиром вы были. Но всё это не значит, что меня можно не слушать или не дай бог злить.
Диц молча кивнул, поднял с пола наручники, больше похожие на кандалы, и со скрежетом защёлкнул у себя на запястьях. Потом отошел к стене, как требовал штурман и сев на пол, посмотрел на Виннера. Тот же не обращал внимания ни на кого. Он опять рылся в ящике перебирая, теперь Диц хорошо это видел, бумаги и конверты различного формата.
– Открывай второй, – он ни на кого не смотрел, но слова конечно предназначались штурману. Пауль заглянул к нему через плечо.
– Одни бумажки? – недовольно спросил он.
– Да, да,– Виннер мотнул головой, – открывай другой, я же сказал.
– Хорошо, – штурман подобрал лежавшую на полу монтировку и начал отрывать крышку от второго ящика.
Диц молча наблюдал за происходящим.
– По крайней мере, теперь понятно кто эсэсовец , – подумал он, – Знал ведь, что без них не обойдётся. И ведь сколько времени он непонятно зачем торчал у меня на борту. Только зачем они вообще ящики ломают? Тоже мне, доверили ценности охранничкам. Что происходит-то?
Штурман, оторвав крышку у второго ящика, сразу перешёл к третьему. Виннер встал, молча посмотрел во второй и тоже подошёл к последнему. Оторванная крышка шлёпнулась сбоку. Пауль некоторое время смотрел внутрь, потом, опустившись на колено сунул внутрь обе руки. Через секунду он вытащил алюминиевый, по виду, чемоданчик с выступающими по всем сторонам квадратными замками.
– Для золота упаковка маловата, – не удержавшись, ехидно сказал Диц. Но на него даже не обратили внимания.
Штурману эта мысль пришла и без подсказок.
– Что это? – он тряхнул чемоданчиком, – но Виннер моментально перехватил его руки.
– Тихо, тихо, - он строго посмотрел на штурмана, – трясти это не надо ни в коем случае. Положи аккуратненько назад.
Штурман недовольно хмыкнул, но всё же послушался. Он опустил чемоданчик внутрь и, судя по движениям, присыпал имевшимся в ящике наполнителем. Виннер подал ему крышку.
– Попробуй прибить, как была. Это важно, – добавил он.
Штурман неохотно положил крышку на ящик и стал её прикреплять, пытаясь загнать гвозди в старые отверстия.
Диц, глядя на это, злобно проворчал:
– Всё равно, нам всем конец. Не дотянуть до островов своим ходом. А в шлюпках и подавно. Да и что вы будете делать с грузом на этих островах?
– Действительно, – сказал вдруг Виннер, – что?
А потом, не меняя позы вытащил из-за пазухи длинноствольный Люгер и моментально приставив ствол к затылку штурмана нажал на спусковой крючок. Выстрел в закрытом стальном помещении грохнул по барабанным перепонкам просто ужасно. Ошмётки мозга вперемежку с кровью забрызгали стену трюма, а штурман тяжёлым мешком грохнулся на ящик и скатился с него на пол. Диц, уставший уже чему-либо удивляться, только подумал, что сейчас, наверное, пристрелят и его. Но Виннер, опустив руку с пистолетом, повернулся к нему и как-то по-дружески охнул.
– Ну извини, – сказал уже после небольшой паузы, повисшей в воздухе, – я тут и сам не во всём сразу разобрался.
Он, похлопав труп Пауля по карманам, вытащил ключи от наручников и подошёл к вставшему с пола Дицу. Тот, протянув руки, всё же покосился на пистолет Виннера.
– Артиллерийская модель, Эрих. Лучшая, – наивно передёрнув плечами сказал подводник. – Самый длинный ствол. Промазать невозможно.
Он посмотрел в сторону мёртвого штурмана и усмехнулся.
– А я не знал, что ты такой циник, – отреагировал на это Диц, вынимая руки из стальных браслетов. Оковы с грохотом упали на пол, и Виннер ногой отшвырнул их в сторону.
– Да брось, – сказал он махнув рукой в сторону мертвеца, - Вряд ли ты вообще представляешь себе, что это была за тварь. И кстати, он бы тебя всё равно убил. Так что, не смотри на меня косо и не мучайся угрызениями совести.
– Дальше-то что? – Диц окинул взглядом помещение.
– Дальше? – Виннер на секунду задумался уставившись на ящики, – дальше вот что. Ступай на мостик. Уж сделай вид, что ничего не произошло. Если нам повезёт, то всё же доберёмся до островов. Если нет, через сутки или чуть больше, нас может найти американский крейсер.
– Какой ещё крейсер?
– Простой. С пушками и торпедами. Каковой за нами и послали.
– Кто послал? Ты перестанешь говорить загадками? – неожиданно заорал на него Диц, – может объяснишь всё таки, что здесь происходит?
– Да, Эрих. Конечно объясню. Только, ты всё же иди на мостик, а я заколочу ящики. Их-то нам надо забрать в любом случае.
– Ладно, – Диц подобрал свой Вальтер, валявшийся на полу и бросив взгляд на мертвого штурмана, вышел в коридор.


Быстро поднявшись на мостик, Диц сразу подошёл к старшему помощнику:
– Паулю плохо. Что-то с сердцем. Видимо перенервничал. Я положил его отдыхать в своей каюте, так что примите обязанности на себя, Герман. Курс тот же – острова Святого Августина. Лейтенант! – он обратился уже ко второму помощнику, – лично возглавьте аварийную партию в повреждённых отсеках, вместо старшего помощника. Выполняйте!
Он посмотрел вперёд. Нос корабля зарывался в воду. Скорость была ужасающе маленькой, а вибрация корпуса, вызванная повреждением винто-рулевой группы, чувствовалась даже здесь. Диц, обернувшись, увидел поднявшегося на мостик офицера- артиллериста. Тот отдал честь командиру:
– Разрешите доложить, господин корветтен-капитан?
Диц молча кивнул.
– Орудия исправны и готовы к бою, но торпедные аппараты в случае залпа перезарядить не удастся. Направляющие не рассчитаны на такой продольный дифферент. И меньше, я так понимаю, он уже не станет. Так что у нас один залп в три торпеды.
– Хорошо, – Диц краем глаза увидел Виннера, поднявшегося по трапу и махнувшего рукой к себе, – останьтесь на мостике. Я лично осмотрю повреждённые отсеки.
Он спустился к Винеру и, кивком головы позвав его за собой, быстро пошёл в каюту. Заперев дверь, он посмотрел на командира лодки, усевшегося у стола, недовольным взглядом. Сам присаживаться не стал. Несмотря на то, что Виннер мог убить его, но не сделал этого, ситуация сильно дружелюбной не становилась. Зато Виннер, явно чувствовал себя превосходно и даже улыбался во всю физилномию.
– Не до улыбок сейчас, Отто, – Диц начал терять терпение, будь любезен объяснить происходящее.
– Конечно, Эрих. Вряд ли у Пауля на корабле есть помощник, так что надеюсь, теперь всё будет хорошо. Особенно, если мы кое-как дотянем до суши. Твой корабль втянули в эту историю видимо, как раз из-за того, что на борту находился заранее введённый в состав команды офицер СС. Не знаю, с какой целью это было сделано в своё время. Скорее всего, из-за зоны патрулирования, приближённой к побережью Южной Америки. Уже тогда предполагали, что может понадобиться. Правда, как они с Паулем ошиблись! Вместо того, что бы обеспечить передачу груза, как и было приказано, он, не далее, как сегодня днём, предложил мне фактически то, о чём мы с тобой договорились ещё утром. Извини. Не знаю, почему сразу не сказал тебе кто он. Да и его предложение сначала показалось ловушкой или проверкой. Но, слава богу, быстро стало понятно, что его идея стащить груз самая настоящая. Так вспотеть и трястись от страха, предлагая мне это, не смог бы даже профессиональный актёр. Я, пользуясь ситуацией, ещё кое что у него узнал. – Виннер замолчал и закрыв лицо руками тяжело вздохнул.
– Давай-ка по рюмке коньяку, – убрав руки и устало глядя на Дица сказал он, – У меня нервы тоже не железные.
Диц достал бутылку и рюмки.
– А «ещё кое что» –это ты о чём? Могу я узнать? – спросил он наливая коньяк.
– Конечно…. – растянуто ответил Виннер, – и это будет тебе очень интересно. Лодка, которую мы утопили ценой собственного корпуса, была американская. Конечно, до Мар дель Плата мы бы не добрались, как я и говорил. У штурмана на руках был ещё один пакет с приказом, который он должен был вручить тебе сегодня вечером. В нём чёткое указание о встрече с американским крейсером «Портленд», с обозначенным временем и координатами и прямой приказ передать груз на его борт. Ну а затем дальше – к побережью Южной Америки. А вот о подводной лодке в приказе не говорилось. О ней в устной форме сообщили только Паулю, и более никто этого знать не был должен. Короче, после передачи груза американцам, мы бы и получили свою торпеду. Пауль, приказа перейти на борт вместе с грузом не получил. Конечно, даже у него хватило ума понять, что ему конец вместе с нами. А тут ещё ты, со своими «тайными» указаниями рассчитать новый курс. Он запаниковал и не нашёл ничего лучшего, как обратиться ко мне. Кстати, он предлагал застрелить тебя сразу. Пришлось убеждать, что ты нам ещё будешь нужен. Так что, сильно слёзы по нему не лей.
Выговорившись, Виннер расплылся в широченной улыбке и не чокаясь опрокинул рюмку коньяка. Диц застыл, осмысливая услышанное.
– Что в ящиках? – вдруг спросил он.
Виннер, уже наливший себе вторую рюмку, скривив губы отмахнулся от него.
– Понятия не имею, Эрих. Два битком набиты технической документацией. А чемоданчик закрыт какими-то хитрыми замками. Разберёмся потом. Всё равно – это что-то очень ценное. Может быть новый двигатель. Мне так показалось.
Он быстро опрокинул вторую рюмку и встал.
– Я пойду в трюм. Стопроцентной уверенности в том, что у штурмана не было «друзей», у меня всё же нет. Буду караулить ящики и трупы заодно. До самых островов. Если часа через три-четыре принесёшь мне поесть – вообще отлично. Полагаться на кого-то ещё мы не можем. Ну всё, я пошёл.
Он шагнул к двери и взялся за ручку.
– Отто, – окликнул его Диц.
Виннер остановился и повернул голову.
– Скажи, – Диц смотрел на него не выражавшим эмоции взглядом, – а кто убил моих моряков, охранявших груз?
Виннер отвернулся и, открыв дверь, молча вышел из каюты.
Диц постоял, крутя пальцами пустую рюмку. Потом поставил её на стол.
- Это всё понятно, - тихо сказал он сам себе, – только что же ты так испугался, Отто, когда Пауль стал трясти чемоданчик, если ты не знаешь, что в нём. Да и сам Пауль остался без мозгов удивительно вовремя. Ни рассказать, ни подтвердить уже ничего не сможет.
Он тяжело вздохнул. Пора было возвращаться на мостик.


Глава 5

Зрение появилось. По другому и не скажешь. Белая стена напротив. Столик с какой-то едой. Интересное состояние: оспринимать окружающее воспринимаешь, а мыслей никаких. Сознание сильно заторможено.
Васнецов перевернулся на спину. Мягко. Подушка под головой. Первые секунды действительно ничего не вспоминалось и не соображалось. Потом медленно – особняк, бумаги, поездки. События возле Кутаб Минара вдруг вспомнились резко и красочно. Руки под простынёй задрожали от странной смеси злобы и тревоги. Он взял её за край и попытался резко откинуть в сторону. Получилось не очень. Движения давались тяжело и медленно. Васнецов уселся, поставив голые ноги на пол. Он был в нижнем белье и, как только что понял, с забинтованной головой. Слева, переливаясь отражёнными лучами , ярко блестел хромированный иллюминатор. Он был открыт. Через несколько Александр почувствовал солоноватый запах океанского ветра и ощутил небольшую качку. Чувства и мысли постепенно возвращались.
– Океан, – подумал он, – сто процентов. Дели почти в центре страны. Чёрт знает куда меня увезли. И сколько же я был в отключке?
Ему хотелось встать, но ноги были просто ватными.
– Свалюсь сразу же, – подумал Васнецов и внимательно огляделся по сторонам. В этот момент дверь открылась. В каюту заглянул низкорослый человечек с азиатскими чертами лица и, увидев сидящего Васнецова, заулыбался.
– Александр-сан, – он говорил по-японски, – пришли в себя, наконец-то. Очень хорошо.
Он вошёл в каюту и закрыл за собой дверь. Васнецов молча смотрел, как он усаживается в плетёное кресло напротив и недовольно поёрзав закидывает ногу за ногу.
– Как вы себя чувствуете, что хотите? – японец говорил исключительно вежливо и не переставал улыбаться.
– Вы кто? И… Алёна где? – Васнецов сам удивился, что вспомнил, как зовут девушку, которую и видел-то пару минут.
– Здесь, – сразу же ответил японец, – Превосходно себя чувствует и вы её обязательно увидите. Идиоты, которым мои помощники поручили доставить вас сюда, перестарались. Едва не угробили вас, – на лице японца возникло делано-искреннее возмущение.
– А девушка в полном порядке. Пара царапин. Кретины. Я заплатил им вдвое меньше, даже несмотря на то, что в битве с вами они понесли невосполнимые потери.
– В каком смысле? – Васнецов начинал смутно понимать, что происходит и как мог напрягал полуживой мозг, что бы не ляпнуть, чего не надо.
– А в прямом, – всё так же весело улыбаясь во весь рот, ответил маленький японец, – открытый перелом ноги возле коленного сустава. Острый обломок кости повредил крупные сосуды и индус умер до приезда врачей от кровопотери. Индийские власти просто жаждут увидеть вас – жестокого бесцеремонного убийцу, смертельно искалечившего мирного прохожего. Честно сказать – вы просто великолепно мне подыграли. Познакомились с девчонкой, убили индуса. Я ломал голову, что с вами делать, если вы откажетесь от общения со мной? А теперь и думать не надо. Хотите или нет – отказаться уже не сможете.
– Пойду в тюрьму, – неожиданно злобно буркнул Васнецов.
– Убью девчонку, – в тон ему моментально ответил японец.
– Голова трещит. Коньяку и анальгину, а то не договоримся, – физиономию Александра перекосило ещё больше.
– Ну, коньяку я бы не советовал. Вы длительное время находились под воздействием сильных транквилизаторов, – японец состроил серьёзную гримасу.
– Вот только не будем учить друг друга. «Советовал бы, не советовал» – хамовато передразнил Васнецов, – сам разберусь. И, кстати. Мне позволено будет узнать, где мы?
– Коньяк, так коньяк, – Японец махнул рукой в воздухе.
– Волшебник хренов, – усмехнулся про себя Васнецов, однако, наблюдают за нами гады какие-то.
Почти сразу вошёл стюард с бутылкой дорогого коньяка. Васнецов молча отобрал у него бутылку и сам налил себе полный бокал, стоявший на столике с фруктами. Потом взял бокал в руку и медленно поднёс ко рту.
– Вторую часть вопроса, вы, я так понял, демонстративно проигнорировали?
Коньяк, проглоченный в две секунды, разлился внутри приятным, мягким теплом.
– Нет, Александр-сан, – опять японская улыбка от уха до уха, – Это я вам могу сказать. Координат в данный момент, правда, не знаю. Я хозяин яхты, а не моряк. Но вы сможете узнать у капитана. А идём мы к небольшому архипелагу в Южно-Китайском море.
– Какому ещё архипелагу?- Васнецов не долго думая налил себе ещё пол бокала.
– Совсем небольшому. Мелкие острова. Чуть-чуть зелени и несколько пальм. Феноменально ничего интересного. Туристы сдохли бы со скуки.
– Что мы там забыли? – Васнецову заметно полегчало. Он уже самодовольно подбоченился и нагло глядел на мелкого японца.
– Ну, Александр-сан. Учитывая ваши, уже описанные мной обстоятельства, на данный момент, мне бы хотелось услышать от вас: «Что мы могли там забыть?»
Японец был не менее самодоволен, тем более, что был хозяином положения во всех смыслах.
– Понятно, – Васнецов взял со стола большой, жирный персик, – что было в бумагах у Синкха вам неизвестно. Иначе бы вы поняли, что я ни про какие архипелаги ничего не знаю. Но, если вы будете так любезны – дать мне какую-нибудь подсказку, я возможно соображу, о чём конкретно идёт речь. –
– Не выкручивайтесь, – недовольно проворчал японец, – вы прекрасно понимаете, что меня интересует абсолютно всё, что было в бумагах. Если вы пытаетесь торговаться, тревожась за своё будущее, даю слово – в случае любезного согласия сотрудничать с вашей стороны, я через несколько недель
высажу вас и вашу даму на берег живыми и здоровыми. А если предприятие удастся, ещё и прилично заплачу.
– Заманчиво, что сказать..., – Васнецов, глядя в иллюминатор, крутил персик в руках, – в конце-то концов, Синкх заплатил мне только аванс, а основную сумму, сдаётся мне, я не увижу уже никогда. Кстати, как Вас зовут? Очень неудобно общаться без имени.-
– Можете называть меня Морита, – японец представился, коротко кивнув.
– Морита-сан, – Васнецов поёрзал на койке, всё ещё чувствуя в ногах изрядную слабость, – хотелось бы привести себя в порядок, да и повидать Алёну тоже. После этого готов присоединиться к вам и обсудить имеющуюся информацию в полном объёме.-
– Прекрасно, – Морита встал, – всё необходимое вам сейчас принесут. Девушку вы найдёте в соседней каюте. Дверь не заперта. Бежать всё равно некуда. Увидимся через час в кают-компании.
– Скажите, просто из интереса, – Васнецов шутливо прищурился, – Гамал Курана работал на вас?
– Нет, – Морита покачал головой, – его засунули в машину вместе с вами. Сотрудничать, правда, отказался наотрез. Очень был предан Синкху. Достойный человек.
– Был предан? – переспросил Александр.
– Утонул, ещё в порту. Такая вот неприятность, – Морита издал мерзкий смешок и вышел из каюты.
Васнецов некоторое время сидел без движения. Потом откусил кусок, всё ещё зажатого в руке персика и стал медленно жевать.
– Вот это влип. Просто по самые уши, – подумал он про себя. – Если, конечно, Морита не врёт, для индусов я теперь убийца и меня надо засунуть в тюрьму. А для самого Мориты, как только всё расскажу, отработанный материал. И прямая мне дорога вслед за Кураном. Вот ё-моё. Что делать-то?
Дверь каюты открылась и, молодая миниатюрная японочка, спросив разрешения войти, повесила на крючок возле кровати очень приятный на вид тропический костюм бежевого цвета. На столик она поставила небольшой поднос с принадлежностями для бритья.
– Размер похоже мо – глядя на костюм сказал Васнецов, – спасибо.
– Пожалуйста, – ответила девушка, – что-нибудь ещё?
– Нет, - Васнецов улыбнулся, – но, если понадобится, как вас позвать?
– Кнопка возле откидного столика, – она показала на стену.
– Тогда, пока всё. Ещё раз спасибо…. – он сделал многозначительную паузу, сделав ожидающий вид.
– Марико, кокетливо улыбнувшись, представилась она.
– Спасибо, Марико, – Александр довольно кивнул.
– Прекрасно говорите по-японски, заметила она и поспешила к выходу.
Васнецов медленно встал и , небольшими шажками пошёл к умывальнику, взяв со стола принадлежности. В зеркале появилась осунувшаяся, щетинистая физиономия.
– Судя по роже, дня три держали на снотворном, – подумал он, – вот суки. Как вообще не сдох.
Аккуратно потрогал бинт, на всё ещё ноющей голове. Потом взял новенькую зубную щётку и выдавив зубную пасту стал вялыми движениями тереть зубы, задумчиво глядя в зеркало.
Дверь позади опять открылась. На пороге стояла Алёна. Васнецов попытался криво улыбнуться, но быстро понял, что ответного восторга не будет. Она закрыла за собой дверь и пройдя в каюту молча уселась на койку. Александр быстро прополоскал рот .
– Как вы? – нелепо дёрнув головой в её сторону, спросил он.
– А как вы думаете? Или дурацкие вопросы – ваш фирменный стиль общения? – тон, мягко говоря, был прохладным.
– А я не думаю, – Васнецов даже немного разозлился, – поэтому и спросил вас. Если бы думал, то не спрашивал бы. Тем более, если вы обратили внимание, мне значительно хуже, чем вам. В отличие от вашей бодрой походки я еле таскаю ноги и еле-еле поднимаю руки к лицу. И чем сидеть с недовольной физиономией, налили бы коньяку мне и, если хотите себе. Вот бабы, ети вас всех за ногу. Вижу второй раз в жизни, не больше десяти минут в общей сложности, а уже умудрилась вывести из себя.
Васнецов, разразившись гневной тирадой, выдавил из баллона пену для бритья и злобным жестом размазал её по собственной физиономии. Алёна, глядя на него перепуганными глазами, взяла бутылку и трясущимися руками стала наливать коньяк в бокал. Губы у неё задрожали.
– Всё, – успел только подумать Васнецов, – сейчас разревётся.
Так и вышло. Алёна тихо заскулила, слёзы полились по щекам. Александр, не взирая на слабость, тут же подскочил к ней и выхватил из рук едва не упавшую бутылку.
– Ну да. Давай теперь дорогущие бутылки колотить, – Васнецов взял со стола второй бокал и, по привычке дунув в него, налил коньяка почти на треть.
– На-ка, выпей. И не упирайся, – он сунул бокал крутившей головой Алёне в руку, а сам, пробежав глазами по обилию фруктов на столе, взял какую-то фиолетовую, пупырчатую дрянь, - и закуси. Мы не пьяницы. Хотя…, хотя я и сам не знаю, как этим закусывать. Он откусил от диковинного фрукта и захрустел. Алёна, едва не подавившись, проглотила коньяк и теперь смотрела на Васнецова с перекошенным от терпкого вкуса личиком.
– Хоть рёв пресекли, – подумал Александр, а фрукт надо было, наверное, почистить. Правда, дрянь он и без шкурки, по-моему.
Он выплюнул изжеванный деликатес в руку и молча указал Алёне на поднос с фруктами. Она взяла обычное яблоко и принялась жевать.
Васнецов надел приготовленный костюм и, усевшись в кресло, уставился в иллюминатор. Механически отметив про себя, что «небо синее, а море волнистое», он попытался серьёзно сосредоточиться:
– Итак, допустим, что всё произошедшее в Дели – правда. Придётся исходить из этого. Иначе не получится. А заодно, предположим, что Алёна та, за кого себя выдаёт, и не подставлена японцами, что само по себе, конечно, возможно. Придётся говорить. Что говорить, чего не говорить? А откуда я знаю? Ёжику понятно, что то, ради чего в 45-ом проводилась военная операция, теперь находится на островах, к которым мы идём. Или по крайней мере Морита думает, что это так. Главный вопрос – знает ли он, что это? Видимо да. Не затеяно же всё это ради неизвестно чего. И Синкх скорее всего знает. Я один не в курсе. И ценности мне это не прибавляет.-
Васнецов долго перебирал в голове содержимое бумаг, с которыми он работал. Никакой особо ценной информации в них не было. Ни каких-либо координат. Ни намёка на характер груза.
– Что с нами будет? – голос Алёны прозвучал так неожиданно, что Александр вздрогнул.
–Что, что…, – он деловито посмотрел на неё, – высадят в Китае, и всего-то делов. У тебя документы не пропали?
– Нет. В сумочке, – Алёна смотрела на него с такой детской надеждой в глазах, что Васнецов аж немного засмущался.
– Ну и отлично. Правда, будет не очень легко объяснить, как мы к ним попали, но и это не конец света. Что-нибудь придумаем. С тобой вообще нормально обращались? Голова как?
– Ничего, – она аккуратно потрогала затылок. – Я пришла в себя быстро. Поцарапали кожу только. Правда тошнит всё время и голова кружится, – она оглянулась и сказала совсем тихо:
– Наверное подсыпают что-то в еду.
Васнецов усмехнулся:
– Вряд ли. Просто у тебя в любом случае, лёгкое сотрясение, плюс обкололи снотворным. Да и океан нас всё же качает. Головокружение скоро пройдёт. Лучше скажи – народу много на яхте?-
– Не знаю, – Алёна пожала плечами, – яхта большая, но я почти не выходила из каюты. Меня не запирали, но я и сама не очень стремилась. Они сказали, что вы здесь и мы позже увидимся. Только я ничего не понимала. Да и сейчас не понимаю – кто они, кто вы и что вообще происходит? Зачем они так с нами? –
– Зачем? – Александр задумчиво улыбнулся, ну, наверное за тем. Что бы что-то узнать. А кто я? Так я вам уже рассказал, перед тем как на нас напали. Это в общем-то правда. Я действительно занимался в Индии кое-какими исследованиями.
– Мы здесь из-за того, что вы наисследовали? – опять спросила она.
– Ну, можно сказать и так.
В дверь постучали.
– Александр-сан, – слегка поклонившись сказала вошедшая Марико, – Морита-сан приглашает вас присоединиться к нему в кают-компании.
Васнецов встал и поклонившись в ответ сказал:
– Благодарю, Марико-сан. Не будете ли вы так любезны проводить меня. Я ещё не знаком с расположением помещений на борту.
Марико и так не ушла бы без него, но Александру захотелось немножко подчеркнуть, что он здесь сам себе хозяин, как бы то ни было.
– Конечно. Я буду рад вам помочь, – она ещё раз поклонилась и вышла за порог.
– Ну, не скучай, - Васнецов ободряюще подмигнул Алёне, – что-то похожее на приёмник стоит в углу каюты. Вот и послушай, что там в мире делается интересного, пока меня не будет. Можешь выпить ещё коньячку. Я бы на твоём месте так и сделал.
Он весело усмехнулся и вышел на палубу.


Диц почувствовал, что в прямом смысле слова – засыпает стоя. Два часа назад он приказал сменить рулевого и отправил отдыхать старпома. Сам же решил не уходить с мостика до конца. Ночное небо заволокло тучами, резко и сильно хлестанул ливень. Волны на глазах становились крупнее и выше. Приближался шторм. Диц прекрасно понимал, что этого, его полуживому кораблю уже не выдержать, но и до островов оставалось совсем чуть-чуть. Усиливающаяся качка стала совсем усыплять его.  Он прислонился к стойке компаса и периодически прикрывал глаза. Потом, еле-еле разлеплял веки и пытался смотреть вперёд. Второй помощник доложил о резком увеличении поступления воды в третий отсек и сообщил, что переборка с четвёртым может не выдержать давления.
– Утонем ведь, ко всем чертям, – подумал Диц, – а до берега рукой подать.-
Он видел, как волны перехлёстывают через леера и накрывают палубу.
– В расчетах курса не могли ошибиться, – Диц попытался себя успокоить, –старпом в прошлом отличный штурман. Да и у меня опыт не маленький. Ещё чуть-чуть.
Он прикрыл глаза. Через несколько секунд почти всё в сознании исчезло. Какие-то смутные обрывки воспоминаний, похожие на странный, туманный сон. Да это и был почти сон. Голова упёрлась подбородком в грудь. Рука стала сползать с компаса. И только тогда, сквозь пелену застилавшую сознание послышались слова, которых он так ждал:
– Командир! Вперёдсмотрящий докладывает – земля прямо по курсу.
Диц сразу вспомнил, что старпом, побывавший на островах ещё до войны, перед тем как пойти спать, напомнил ему о сложном рельефе дна на подходах к ним. Да ещё такой шторм….
– Стоп машина, – громко скомандовал корветтен-капитан, – вахтенный, произвести промер глубины.
Он сам взялся за штурвал и отправил рулевого разбудить старшего помощника. Вглядываясь в бушующее море, сквозь бьющий в иллюминатор ливень, Диц уже и сам различал смутные очертания берега.
– Спасены, – подумал он, – правда, высадиться будет сложно, но если бы не дошли до острова – вообще конец всем.
Старпом, поднявшись на мостик, молча встал рядом.
– Глубина тридцать метров, – доложил появившийся вслед за ним вахтенный.
Диц обернулся к ним.
– Отдать якорь, – приказал он, – экипажу приготовиться покинуть корабль.
Спустить на воду оба катера. Шлюпками в такой шторм не воспользоваться, поэтому придётся сделать по два рейса на катерах. Герман, возьмите бортовой журнал, карты, штурманские принадлежности. Шифровальную машину утопите.  И начинайте готовиться к отплытию. Дитрих, – он обратился уже к только что подошедшему второму помощнику, обеспечьте погрузку продовольствия и питьевой воды на катера.
– Всё уже погружено и готово к спуску на воду, – ответил тот, – разрешите раздать экипажу стрелковое оружие, и можно будет отплывать.
– Молодец, Диц тепло улыбнулся ему и оглядев всех кивнул, – я обеспечу сохранность ценного груза и покину корабль с последним рейсом.
Вахтенный офицер и рулевой остаются на мостике и отплывут вместе со мной. Это всё. Выполняйте. –
Проводив взглядом уходивших офицеров, Диц тихо вздохнул и огляделся вокруг. Мостик, со старыми, плохо работающими приборами, с мутноватыми иллюминаторами и плохо закрывающимися дверьми. Вечно продуваемый всеми ветрами и заливаемый дождями. Он был домом несколько лет, даже больше, чем каюта, или кают-компания, где тоже проводилось не мало времени.
– Всё, – подумал он, – вот и всё. Так, наверное, и должно было закончиться. Он в последний раз провёл рукой по шероховатому штурвалу и, опустив голову, медленно пошёл к трапу.
На палубе уже суетились моряки, готовя катера к спуску на воду. Ветер сдувал с ног. Волны перехлёстывали через борт, обдавая штормовки матросов ледяной водой. Диц, быстро пройдя по палубе, спустился в трюм.
Виннер, как и пару часов назад, когда Диц навещал его, с унылой физиономией восседал на среднем ящике.
– Дошли, что ли? – недовольно спросил он, – а то с ума сойду тут скоро в такой кампании.
Диц посмотрел на лежащие одно на другом тела, которые Виннер оттащил к стене трюма.
– Дошли, – ответил он, – грузимся в катера. Со вторым рейсом пойдём мы с тобой и с грузом, разумеется.
 Виннер соскочил с ящика и взялся за боковые деревянные ручки.
–Хватай, – кивнул он на другую сторону, – вытащим в проход. Оттуда пусть матросы несут. Только дверь нужно закрыть, что бы не заглянули случайно.
Они вытащили все три ящика. Виннер снова остался возле них, а Диц поднялся на палубу и отправил к нему четырёх свободных матросов. Первый катер, по левому борту, с огромным трудом удерживая баграми, что бы он не разбился о борт раскачивающегося рейдера, спускали на воду. Диц оглядел океан. Беспросветная тьма. Хотя… Стоп! Что-то блеснуло на севере.
Диц быстро поднялся по трапу на мостик и, схватив большой бинокль, стал всматриваться вдаль. Вахтенный, глядя на него, тоже поднял свой бинокль, пытаясь разглядеть что-нибудь в кромешной тьме. Ничего. Нереально рассмотреть что-либо.
Диц опустил бинокль:
– Будьте внимательны. Нам нужно ещё два часа, как минимум. Не хочу сюрпризов.
Он повесил бинокль на шею и опять спустился на палубу. Катер уже раскачивался на волнах рядом с рейдером. Второй, по правому борту, тоже начали спускать.
– Герман! – Диц говорил громко, стараясь перекрыть шум шторма, – останетесь на берегу! Командуйте до моего прибытия, а катер отправьте назад!
– Пусть останется Дитрих! – попросил старпом. – Мне ещё нужно собрать кое-какие вещи в каюте. Не успел собрать!
Диц выразительно кивнул. Он оглянулся на второго помощника, стоявшего в двух метрах позади:
– Слышали?!
– Да, командир! – помощник кивнул, – мои вещи во втором катере. Я готов!
– Отлично. Выполняйте!
На палубе появились матросы с первым ящиком. Почти сразу за ними – пара со вторым. По мелким приметам Диц обратил внимание, что это ящики с документами. Последний ящик с чемоданчиком Винер оставил возле себя. Диц приказал поставить их ближе к правому борту. Именно второй катер будет совершать последний – четвёртый рейс. С ним и должны уйти оставшиеся члены команды, Виннер, и он сам. Двое матросов пошли за последним ящиком.
С левого борта раздался крик. И почти сразу громкое: «Человек за бортом!». Спустить на воду катер, полностью загруженный людьми невозможно. Слишком большой вес. Поэтому моряки начали спускаться в него по наклонно натянутому шторм-трапу. Упавшего уже втаскивали на борт  катера. Диц, глядя с какими перепадами высоты раскачиваются корабль и катер, как мотается из стороны в сторону шторм-трап подумал, что тут надо быть скорее акробатом, чем моряком. И, почти сразу, второй матрос сорвался в воду рядом с бортом рейдера. Он едва успел вынырнуть на поверхность, как большая волна, подхватив его, с жуткой силой ударила о борт корабля. Он сразу же скрылся под водой. Стоявший у борта моторист полез через леера, намереваясь прыгнуть за ним, но кто-то из офицеров, быстро подскочив, схватил его за одежду.
– Не лезть! – громко заорал Диц, глядя на моториста, – кого возможно подберут с катера. В воду не прыгать! Разобьет о борт!
Он повернулся и  пошел ко второму катеру. Он уже висел в воздухе. Моряки удерживали его баграми ни расстоянии, так же, как и первый.
– Только бы не разбило о корабль, – подумал Диц, – осложнится всё до невозможности.
– Командир, – второй помощник подбежал к нему, поддерживая рукой мокрый капюшон, – пусть Пауль отправится с моим катером, ему, наверное, полегчало?
– Пауль умер. – без малейшей задержки ответил Диц. – Умер уже несколько часов назад. Сердце. Я не говорил вам, потому что это могло сказаться на и без того не самом лучшем моральном состоянии экипажа. Он останется в каюте, Дитрих. Лучшая могила моряка – море.
– Чуть-чуть не дотянул, – вздохнул помощник, обидно.
– До чего не дотянул, Дитрих? Вы о чём? Представляете, что нас ждёт на островах?! А дальше?! – Диц старался отвлечь его от этой темы, - только что парня насмерть разбило о борт. Он тоже не дотянул. Так вот, не рассуждайте на душещипательные темы, а идите к своему катеру, и сделайте так, что бы до берега добрались все те, кто в него спустится!
– Да командир! – помощник повернулся и отошёл к борту.
Диц остался стоять, крепко сжав губы и задумчиво глядя в океан. Из ступора его вывел голос Виннера, приказавший матросам поставить третий ящик на два первых.
– Ну что, Эрих? На этом пойдём? – спросил он, указывая на правый борт.
– Да. – ответил Диц, – вторым рейсом.
– А может сейчас? – переспросил Виннер.
– А ты знаешь, – неожиданно ответил Диц, – может третьим?
Винер удивлённо уставился на него.
– А может вообще не пойдём? – Диц, пользуясь тем, что рядом никого не было, говорил громко и зло улыбался.
– Что с тобой? Ты… – начал Виннер, но Диц резко перебил его:
– Что в ящиках? Если я этого не узнаю сейчас, останешься на борту. Хватит делать из меня дурака. Ты конечно хитрее, чем я. Но сегодня это тебе не поможет. Я даже не спрашиваю, кем ты был до того, как тебя назначили командиром лодки. Хотя, можно догадаться. Но сейчас только хочу знать, что в чемоданчике.
– Ну нет, Эрих. Я не эсэсовец. – Виннер криво усмехнулся, – как ты мог так подумать?
– А я этого и не говорил, Отто. Думаю, ты детёныш Канариса. Но не заговаривай мне зубы. Я задал вопрос.
Улыбка исчезла с лица Виннера.
– Чемодан из Пенемюнде, – он не отрываясь смотрел в глаза Дица, – больше ничего не скажу. Без меня ты с ним ничего не сделаешь. Откроешь без соблюдения особых условий, всё пропадёт. Продать, не зная, что в нём, тоже не сможешь. Да и бумаги в двух других ящиках зашифрованы. Короче, мы друг без друга никуда. И даже не надейся от меня избавиться.
– Командир! Катер готов отчалить! – кто-то кричал сквозь шум шторма с левого борта.
Диц махнул рукой, давая добро. Потом отвернулся от Виннера и снова задумчиво уставился в океан.
– Пойдём вторым рейсом. Без вариантов.
– Бог с ним. Вторым так вторым, – Виннер взял его за локоть, – ты лучше присмотри за всем этим. Я пойду, одену штормовку. Итак уже насквозь промок. А со всеми проблемами разберёмся. Только бы выбраться с островов.
Диц нехотя кивнул. Винер еле заметно улыбнулся, и быстрыми шагами пошёл в каюту.


Глава 6

– Норитомо-сан! – второй вахтенный резко окрикнул Юкио, – справа по курсу вертикальная тень. Похоже на перископ.
Тот быстро обернулся. Хромая, перешёл на противоположную сторону ограждения рубки и подняв руку с биноклем стал внимательно разглядывать океан. Было темно. Луна, еле проглядывающая сквозь тучи, светила совсем слабо. Волны отбрасывали такие странные блики, что казалось – всё это переливы какой-то удивительной, ещё не застывшей  стеклянной поверхности, формируемой чудесным умением сказочного стеклодува. Что угодно может показаться. Разглядеть перископ при таком освещении невозможно. Норитомо готов был махнуть рукой и спуститься вниз, потому что очередной час встречи уже давно прошёл, и хотелось согреться, да и просто отвлечься от тяжёлых мыслей с чашкой горячего чая. Однако, что-то мелькнуло перед глазами. Он вернул бинокль чуть-чуть назад. Так и есть. Толстая труба с большим утолщением на конце, выступающая над водой достаточно высоко. Движется с небольшой скоростью. Норитомо сначала не понял что это. Но уже через минуту сообразил – это шнорхель. Воздухозаборная труба для работы дизелей в погружённом состоянии, часто устанавливаемая на немецких лодках. Чуть позади должна быть гораздо более тонкая труба перископа. Норитомо внимательно вглядывался в движущуюся тень. Так и есть – позади еле заметно, но это едва выступающий над водой перископ.
– Командир! – громко крикнул Юкио в открытый люк, – поднимайтесь! Похоже, наша «девятка» здесь.
«Девяткой» он называл тип немецкой лодки , которая должна была с ними встретиться. Этот тип был несколько больше, чем классическая, самая массовая «семёрка». Отличался от неё и расположением палубного вооружения, но – главное – почти всегда наличием шнорхеля – устройства, может быть и не самого удачного, но всё же позволявшего находиться под водой значительно дольше и заряжать аккумуляторы не поднимаясь на поверхность. Норитомо продолжал внимательно следить за лодкой. Она шла параллельным курсом. Командир, уже расположившийся рядом смотрел туда-же.
– Шума винтов акустик не слышит – неожиданно сказал он.
– Идут самым малым ходом – ответил Юкио, – неудивительно. Хотят убедиться, что мы – это мы и никого рядом нет.
– Всё правильно, – сказал капитан Ёсиока, – они здорово опоздали и видимо удивлены, что мы ещё на месте. Тем не менее, будем соблюдать предельную осторожность.
Он не успел договорить – лодка начала всплытие. Над водой показалась рубка немецкой лодки характерных «хищных» очертаний, а затем и весь корпус. Через пару минут на японской лодке  приняли первое кодовое послание, переданное сигнальным прожектором. Норитомо, взявшись за рукоятку управляющую шторками прожектора, резкими рывками передал свои позывные в ответ.  После минутной паузы, прожектор немецкой лодки снова  «заговорил». Передача была несколько неожиданной. Немцы просили не подходить близко к их лодке, но одновременно сообщали, что высылают человека с дальнейшими инструкциями. На палубе «девятки» одновременно с этим началась какая-то суета. В бинокль Норитомо хорошо видел, что немцы готовят небольшую надувную лодку. Однако, всё это было странно. Согласно полученной ещё в Японии инструкции, после обмена секретными позывными лодки должны были пришвартоваться к борту борт и обменявшись письменными приказами с обеих сторон, максимально быстро: немцы передать груз, а японцы, соответственно, принять его. Ни о каких дополнительных инструкциях речи не шло.
– Я вооружу людей и подниму четыре человека на палубу, – Норитомо не дожидаясь ответа командира, шагнул к  люку.
– Раздайте только пистолеты, и пусть держат их под одеждой, – Ёсиоко, повернувшись к Юкио, кивнул головой, – осторожность важна, но демонстрировать не дружелюбность не стоит.
Норитомо был не совсем согласен с таки уточнением, но прекрасно понимал, что даже здесь и в такой ситуации Ёсиока будет соблюдать самурайский этикет, стараясь не оскорбить никого агрессивным поведением. Он был из тех редких самураев, которые даже в самой критической ситуации, никогда не положат меч «слева от себя, рукояткой вперёд» выражая неуважение и свои намерения в адрес противника.
Кивнув в ответ, Юкио спустился в центральный пост. Он быстро выбрал четырёх наиболее подготовленных моряков, раздал пистолеты, коротко объяснив ситуацию, и поднялся с ними наверх.
Резиновая лодка была уже на воде и двигалась в их сторону. Юкио несколько удивился, разглядев в бинокль единственного человека в ней. Расстояние между застопорившими ход подводными лодками было приличным, а погодные условия далеки от идеальных. Моряку на вёслах было явно нелегко.
– Странно, – опять промелькнула мысль у старпома, – всё это очень странно.
Он отдал команду своим морякам спуститься на палубу и помочь немцу подняться на борт.
– Что вы думаете, Норитомо-сан? – обратился к нему командир, когда они остались вдвоём наверху рубки.
Юкио скорчил удивлённую гримасу:
– Не знаю. Разве что у них инструкции, о которых мы изначально и не должны были знать.
– А если лодку захватили? – Ёсиоко не отрывал бинокля от глаз.
– Захватили? – задумчиво протянул старпом, глядя на приближающуюся резиновую лодку, – нет. Сомнительно. Утопили бы – да, вполне возможно. Но захватить…. Да и если так, зачем нужна наша одинокая лодка, когда ценный груз и так был бы у противника в руках?
Капитан опустил бинокль и упёрся руками в ограждение рубки.
– И я так думаю. Впрочем, всё скоро узнаем.
Несколько минут они молча стояли, глядя на приближающуюся скорлупку. Она подошла к самому борту лодки, и японские моряки достаточно быстро втянули её на палубу. Немецкий подводник, одетый в штормовку с капюшоном, быстро поднялся к капитану. Он постарался по-немецки щёлкнуть каблуками и вскинул руку в нацистском приветствии.
– Обер-лейтенант Ганс Детмерс. Второй помощник командира подводной лодки U-865, – немец прекрасно говорил по-японски.
Ёсиоко и Норитомо представились в ответ и пригласили немца спуститься внутрь лодки. Втроём, они сразу прошли в каюту капитана. Норитомо, несколько торжественно распорядился подать сакэ из скудных запасов дальнего похода, чай и горячие блюда. Немцу, судя по выражению лица, было явно не до этого, но, отказаться было бы просто неприлично.
Детмерс, снявший мокрую штормовку ещё в центральном посту, размял сведённые от усилий кисти, и глубоко вздохнув, обратился к Ёсиоко:
– Командир. Во-первых я хотел бы принести извинения за просьбу не приближаться и нарушение инструкций. Мы просто вынуждены были перестраховаться. В пути возникла серьёзная неисправность дизеля. Ликвидировать её самостоятельно мы не смогли. Корабль, который оказал нам помощь у побережья южной Африки, был Испанским. Но, тем не менее, утечка информации могла быть значительной. Тогда же мы получили последнюю информацию о положении на фронтах.
Детмерс выдержал значительную паузу, не отрывая взгляда от Ёсиоко.
– русские в нескольких километрах от Берлина. То есть на данный момент или штурмуют его, а может уже и взяли. То, что я говорю, не слишком патриотично, но скорее всего так и есть. Радиостанция на нашей лодке безнадёжно вышла из строя вскоре после выхода в море. Мы больше ничего не знаем. Может быть вы? – он умоляюще смотрел на Ёсиоко.
Командир и Норитомо переглянулись. Норитомо, зная определённое выражение лица своего командира, понял, что ответить лучше ему.
– Видите ли, обер-лейтенант, – начал Юкио, – наша радиостанция, по стечению обстоятельств так же бездействует. Путь сюда был очень непростым. Из всех отправленных на встречу с вами лодок остались мы одни. Действия американской морской авиации, вынужден признать, достаточно эффективны. Мы также получили серьёзные повреждения, в результате чего лишены радиосвязи и ограничены небольшой глубиной погружения. Информацией о положении на фронтах мы, соответственно, не обладаем. Однако, открытие второго фронта Англией и Соединёнными Штатами оттянуло часть германских войск на запад и облегчило продвижение русским, воевать с которыми – давно известно, и в том числе нам, очень не просто. В связи с этим можно полагать, что вы, к сожалению, скорее всего правы. Мне очень жаль герр Детмерс, – Норитомо слегка поклонился.
Кок принёс рюмочки с сакэ, и пиалки с чаем. Обер-лейтенант, взяв рюмочку с сакэ в руку продолжил:
– Ввиду вышесказанного, возвращаться нам видимо некуда. Поэтому, единственно возможным выходом, считаем проследовать вместе с вами в Японию.
Ёсиока, уже выпивший сакэ и сидевший с совершенно отрешённым видом неожиданно резко спросил:
– Герр Детмерс, вы осведомлены о характере груза, который доставили? И намерены ли вы передать его нам, согласно ранее полученной инструкции?
– Да, конечно же, – сразу ответил немец, – Мы готовы передать груз, как и было предписано. А вот, что касается характера, – он несколько замялся, – скажем так: мне известно, что это элемент принципиально нового оборонительного комплекса. Механизм действия мне, разумеется, неизвестен. Строго говоря, я даже не знаю, взрывоопасен ли груз.
Кок принёс горячий рис с рыбой, но к еде никто не притронулся. Над столом повисла довольно неприятная пауза. В голове у Норитомо теснилось огромное количество самых разных мыслей. С одной стороны, он прекрасно понимал, что немец обманывает их. С другой стороны, он совершенно не мог понять, в чём именно и с какой целью.
– Решение будет таковым, – Ёсиоко наконец прервал затянувшееся молчание, – Согласно инструкции, вы передадите груз на нашу лодку и мы примем его под свою ответственность. Затем, мы предпримем совместные действия, необходимые для пополнения запаса топлива и провианта, которые уже на исходе. После чего, вместе будем прорываться к берегам Японии, – командир немного помолчал, слегка опустив голову, затем добавил, – Поставьте в известность вашего командира. В случае, если он согласен с предложенным планом, ответите сигнальным прожектором и готовьтесь к швартовке. –
Детмерс встал вытянувшись по стойке смирно:
– Благодарю, Ёсиока-сан. Я рад знакомству с Вами, – он слегка повернулся,- и с Вами, Накамура-сан. И благодарю за тёплый приём  на борту вашей подводной лодки. –
– Это честь для нас, герр Детмерс, – Ёсиоко и Юкио церемонно поклонились в ответ.
…Глядя вслед отплывающей лодке, Тосиро Ёсиоко долго молчал, а затем повернувшись к Юкио коротко приказал:
– Вооружить весь экипаж. Приготовиться к отражению попытки абордажа.
– Есть командир, – Норитомо мысленно обрадовался приказанию, но всё же одновременно отметил, что хитрость немцев в чём-то совсем другом.
– Всё не так, – крутилась в голове одна и та же мысль, – всё не так.
Вскоре обер-лейтенант Детмерс поднялся на борт U-865. Командир «девятки» стоял держась за ограждение зенитного орудия. Детмерс быстро поднялся к нему и не скрывая улыбки сказал:
– Всё прошло отлично,господин адмирал. Они купились. Именно так, как вы и предполагали.


Шторм усиливался на глазах. Катера, пришвартованные к рейдеру, мотало из стороны в сторону со страшной силой. Почти весь экипаж был уже на берегу, но на корабле оставалось ещё пятнадцать моряков во главе с Дицем. Он стоял у лееров по правому борту и раз за разом окидывал взглядом палубу и надстройки, словно пытаясь вспомнить, что-то забытое в суматохе.
– Эрих! – перекрикивая ветер, Виннер щурил глаза и придерживал рукой капюшон штормовки, – пора! Груз в катере! А то утонем сейчас сами, ко всем чертям!
Диц кивнул, и подозвав старпома приказал:
– Генрих, возьмите четырёх человек. Спуститесь вниз и откройте все водонепроницаемые двери. У переборки пятого и шестого Дитрих установил мощный заряд взрывчатки. Поставьте таймер на двадцать минут. Затем быстро поднимайтесь, и сразу отходим.
Старпом не успел ничего ответить. Огромная волна, перекатившись через борт, с жуткой силой ударила капитана рейдера в спину. Его швырнуло на палубу. Рядом упал старпом. Виннер, еле удержавшийся за леера, подхватил Дица под руку и попытался помочь ему встать, но капитан не двигался. По лбу потекла кровь, размываемая ливнем по всему лицу.
– Живой? – громко крикнул старпом, сам державшийся рукой за разбитую бровь.
– Без сознания! – Виннер быстро осмотрел голову Дица, – кожа рассечена!
Старпом кивнул.
– Грузите его в катер и уходите! – прокричал он, – Я выполню приказ, и следом за вами. –
Подбежавшие матросы подняли командира на руки. С огромным трудом, обвязав толстым канатом, и подстраховывая со штормтрапа, его опустили на борт катера. Старший помощник, внимательно наблюдавший за процедурой с палубы, махнул рукой, приказывая отходить. Виннер, проследив за тем, что бы Дица аккуратно уложили на койку, вышел из каюты катера, и стараясь перекричать шторм крикнул на верх:
– Уходите! Рейдер и сам сейчас утонет! Уходите быстрее!
Генрих ещё раз махнул рукой и отвернувшись пошёл по палубе в сторону кормы.
– Ладно, всё! Полный вперёд! – Виннер отдал команду рулевому катера и согнувшись, опять полез через низкую дверь в каюту.
Диц, голову которого перебинтовывал матрос, пришёл в себя и остекленевшими глазами смотрел на подводника.
– Ты как? – Виннер улыбнулся.
Диц попытался перевернуться на бок. Его аккуратно удержали.
– Ну-ну, – по-отцовски потрепав его за руку, проворчал Виннер, – потерпи. Сотрясение у тебя приличное, да и на рану пару швов придётся, конечно, наложить. Но в целом, ничего. Нормально.
В каюту, нагнувшись, заглянул один из младших офицеров.
– Капитан, – он с перепуганным лицом обращался к Виннеру, – посмотрите!
Отто быстро выскочил на палубу. Он сразу всё понял и первый раз, за всё это время растерялся.
– А вот это конец, – подумал он,- вот теперь уже ничего не сделать. Не успели мы всё таки.
Картина открывшаяся взгляду была предельно ясной. Несколько мощных прожекторов, широкими лучами света, вырывавшимися из непроглядной тьмы, ярко освещали продольно накренившийся «Берген». Большой, тёмный силуэт за прожекторами был еле заметен, но сомнения в том, что это за корабль – уже не было. Ходовые огни на крейсере «Портленд» были погашены.
– Конечно, – тихо проговорил Виннер, – у них мощный радар. Видели нас издалека. Подкрались.
Он продолжал неподвижно стоять. Мысли роились в голове, но выхода всё равно не было.
«Выкинуть в воду. Но до берега рукой подать – глубины минимальные. Достанут без проблем. Попытаться уйти в море на катере. Ни еды, ни питья. Запас топлива тоже минимален. Так и сгинуть, сидя на драгоценных ящиках».
– Всё равно! - разозлился Виннер, – выкину в воду, где подальше. Пусть мучаются.
– Обходи вокруг острова, – приказал он рулевому.
– Не видно ничего, господин капитан-лейтенант, – несмело возразил тот, – Прожектор нельзя. Увидят. А без него налетим на скалы…. Точно налетим.
– Это приказ, а не предложение, – сухо ответил Виннер, – выполняйте.
Катер повернул вправо. Вдали, в свете прожекторов кто-то пробежал по палубе. Раздался плохо различимый из-за расстояния голос громкоговорителя.
– Пока они будут снимать Германа с людьми, пока спустят и пошлют катера, – Виннер понемногу успокаивался, – Крейсер ближе уже не подойдёт. Осадка великовата. А может….
Мысли оборвало на полуслове. Пламя и докатившийся издалека грохот выстрела парализовали капитана. Несмотря на расстояние, он точно видел – это грохнула 5.9-ти дюймовка левого борта «Бергена». И почти сразу, ходовой мостик «Портленда» охватило пламя. Через секунды раздались второй и третий выстрелы. Виннер быстро нашёл бинокль и, как заворожённый уставился на происходящее. Вместе с бортовым орудием начала стрелять и кормовая 3-х дюймовка. Вслед за мостиком, пламя охватило надстройки позади него и на корме крейсера.
– Ну Герман….,– только и проговорил капитан, – Ну ты и устроил. Всего же восемь человек осталось.
Грохот отдельных выстрелов слился в непрекращающийся  шум артиллерийской канонады. Стреляли уже с обеих сторон. В упор. Дистанция между кораблями не превышала и 2-х сотен метров. «Портленд», уже лишившийся судя по всему, и командования и системы централизованного управления огнём, палил из своих орудий вразнобой. Но, ни одно из них не могло достать бортовое орудие «Бергена», которое, из-за наклона палубы оказалось в «мертвой зоне» для  крейсера.  Оно же, в свою очередь, подняв свои  стволы на максимальный угол возвышения, лупило, как сумасшедшее в борт и в надстройки крейсера. А он, даже не делал попыток набрать ход, что бы отойти за пределы дистанции поражения небольших пушек «Бергена» и потопить его из орудий главного калибра. Рейдер, уже наполовину зарывшийся носом в воду, тоже сильно полыхал. Через несколько минут 3-х дюймовка, слабо защищённая тонкой бронёй, смолкла.
– Да…, так глупо вляпаться…,– подумал Виннер о командире «Портленда», – Впрочем, не он первый. Командир «Сиднея» подставил свой крейсер точно так же.
Объятые пламенем корабли стало плохо видно из-за дыма.
Виннер опустил бинокль.
– Свои координаты крейсер наверняка успел передать, – подумал он. – Чем бы для него это сейчас не закончилось, максимум через двое – трое суток, здесь всё равно появятся другие корабли. Плена, похоже, не избежать ни как.
Виннер повернулся к рулевому, который раскрыв рот смотрел на страшное зарево.
– Повнимательнее, – сказал он, – мы продолжаем обходить остров в направлении северной оконечности, как и планировали. Можете включить прожектор. Американцам уже не до нас.
Словно подтверждая его слова, огромный огненный взрыв озарил пространство. Жуткий грохот ударил по ушам. Виннер вскинул бинокль, но за шлейфом дыма, не смог разглядеть вообще ничего.
– Либо взорвался заряд на «Бергене», но уж слишком мощный тогда он был. Либо рванули боеприпасы на «Портленде». На это похоже больше. Неужели огонь так быстро до них добрался? Впрочем, прецеденты опять же были. Может быть и так. Сейчас уже не важно.
Виннер зашёл в каюту. Диц лежал на койке с открытыми глазами и смотрел на него. Матросы, не отходившие от командира, тоже смотрели на Виннера в совершенном молчании.
– Что произошло ? – тихо спросил Диц.
Отто уселся на высокий порог и не спеша, с расстановкой рассказал всё, что только что видел.
Во время рассказа  Диц смотрел в потолок и молчал. Потом приподнялся на локте.
– Я должен был остаться, – сказал он.
Виннер с издевательской улыбкой развёл руками:
– Да. Извини уж, что мы тебя не спросили. Ты, правда, ответить не мог. Ты, собственно, как-то вообще не разговаривал. А заодно не мог ни стоять, ни ходить.
– Герман…, – простонал Диц и снова повалился спиной на койку.
– Ну, – Виннер покачал головой, – ты и сейчас-то на ноги встать не можешь.
Ему бы от тебя пользы было явно не много. Лежи. Скоро будем на острове. Он встал и снова вышел на палубу. Огненное зарево стало меньше. По крайней мере, один из кораблей уже затонул.
– Осталось последнее, – глядя на берег подумал Виннер, – Спрятать всё так, что бы никто не заметил. На голом, необитаемом острове. На глазах у целой команды. Да… Проще ситуации и не придумаешь.


Кают-компания была небольшой. Стоящий посередине низкий, в японских традициях, столик был завален бумажными картами. Васнецов подумал, что для солидной яхты в век электроники это выглядит странновато, но подойдя ближе понял – все карты старые, времён войны. Морита сидел возле стола на низком, оригинального вида, трубчатом табурете. В помещении он был один. Неизменно улыбаясь, широким жестом, он пригласил Васнецова присесть напротив. Александр слегка отмахнулся:
– Постою, – корча муторную физиономию сказал он, – не очень-то я в себя пришёл. Стоя легче. Да и карты так удобнее рассмотреть. Интересные они у вас.
– Да, – Морита развёл руками над старыми бумагами, – в данном случае спутниковая навигация, конечно поможет, но на старых картах может оказаться то, чего сейчас уже нет. Тем более, что карты военно-морские. Островок, который нам нужен, очень маленький. Это здорово осложняет дело. Ошибёмся в выборе острова, и бесценное время может быть упущено. Господин Ражиндар Синкх, я думаю, в паре дней пути позади нас, если не ближе. Но, впрочем, сейчас не об этом. Я ведь очень хочу послушать вас, дорогой Александр сан, – и без того широченная улыбка Мориты, попыталась расползтись ещё шире.
– Ладно, Васнецов засунул руки в карманы и глубоко вздохнул, – надеюсь, вы сдержите слово и уж хотя бы высадите нас в Китае, не выкинув за борт прямо сейчас.-
– Можете быть уверены, – Морита сдержанно кивнул.
– Одно только не совсем ясно, – Васнецов задумчиво уставился в пол, – В бумагах Синкха ничего не было ни о каком мелком островке, и уж тем более не было никаких координат, постарайтесь мне поверить. Однако, с ваших слов, он так же уверенно идёт к архипелагу, как и мы. Значит вам больше известно об уровне его осведомлённости, чем мне?
– Может и так, – без выражения отозвался Морита, – но давайте вернёмся к бумагам. –
Васнецов кивнул.
– Большей частью, это разного рода накладные на снабжение нескольких подводных лодок продовольствием и топливом, перед выходом в серьёзный дальний поход, для проведения операции под кодовым названием «Ёритомо». Несколько письменных приказов, касающихся особенно тщательного подбора высокопрофессионального экипажа и содержания его до выхода в море на базе, в строжайшей секретности. Несколько писем из переписки немецких и японских адмиралов, с тематикой, касающейся общих вопросов взаимных военных консультаций. Даже несколько фотографий немецких и японских морских офицеров.
– Вы можете вспомнить фамилии? – неожиданно перебил Морита.
Васнецов, которому всё же надоело стоять, присел на странную трубчатую табуретку. Стало ещё неудобнее. Он недовольно заёрзал.
– Фамии…лии, – злобно протянул он, – А вы бы ещё сильнее меня транквилизаторами обкололи, я бы и себя не вспомнил. Не то, что какие-то  там немецкие фамилии.
– Добром бы вы не пошли, - Морита с сожалением пожал плечами, – ведь так? А оставлять вас у Синкха было невозможно. Вы нужный специалист в области военной истории и вы работали с его бумагами.
– Ага, – Васнецов цинично осклабился, – и Курана тоже невозможно было оставить, поэтому его не долго мучаясь утопили.
– Я не ангел, Александр сан, – улыбка с лица Мориты неожиданно пропала, – и даже не пытаюсь себя таковым изобразить. Но я и не настолько монстр, насколько вы обо мне думаете. И к тому же, я так понял, вы и представления не имеете о том, кто такой Ражиндар Синкх.
Всанецов молчал. Ему вдруг стало жутко интересно.
– Да и какой там Синкх, – продолжил Морита, – я до сих пор даже не знаю, как его зовут на самом деле. Эта дрянь работает на крупную немецкую фирму под названием Штрайбах. Допускаю, что вы о ней не слышали. О ней вообще мало кто знает. Она не слишком афиширует свою работу. Самые современные технологии, материалы, идеи. Они стоят на пути к будущему, возможно первыми, среди всех известных фирм и конструкторских бюро. Штрайбах всегда закроет глаза на то, как будет добыто , что им нужно. А в этот раз разговор о таком техническом изобретении, что вы и представить себе не сможете. Если этот прибор сохранился, – Морита задумчиво покачал головой. Мне вообще странно, что здесь ещё нет немецкого военно-морского флота. Морита замолчал, и задумчиво уставился в океан через огромный иллюминатор.
– Йозеф Тильке, – сказал Васнецов, – по-моему контр-адмирал. Затем Отто Виннер, капитан абвера. Тамисабуро  Кутагава, адмирал японских ВМС. Других, наверное, уже не вспомню. Да, впрочем, остальные и не особо важные птицы. К предстоящей операции все они были причастны каким-то образом, но я не понял каким. Вы говорите о техническом изобретении, – Васнецов внимательно смотрел на Мориту, – вполне возможно. В документах говорилось о некотором изменении в конструкции подводных лодок и о размещении на борту «вакуумных хранилищ».
Морита не проронил ни слова. Но, как-то странно замер, уставившись в одну точку на карте.
– Я так понимаю, – продолжил Васнецов, – они для транспортировки каких-либо химических составляющих.
Морита немного вышел из ступора и рассеянно покачал головой из стороны в сторону:
– Не уверен, хотя возможно и составляющих в том числе.
Васнецов, аккуратно подбирая слова, медленно спросил:
– По крайней мере одно из этих «хранилищ» спрятано на островке к которому мы идём? Или я не прав? –
Японец поднял голову и посмотрел на Александра.
– Понятия не имею, – совершенно спокойно сказал он, – лодка лежит возле берега. Ориентиры достаточно точные. Глубина не более 15 – 20-ти метров. А вот есть в ней «хранилище» или нет? Да кто его знает. Собственно, про «вакуумные хранилища» я сейчас вообще узнал впервые, но именно это и похоже на правду. Вакуум, то ли условие работы прибора, то ли условие его сохранности и транспортировки. Скорее второе. О чём-то подобном я слышал ранее. Но теперь, если вы не ошиблись, ситуация упрощается. У нас на борту несколько превосходных инженеров. Я думаю, им будет значительно легче работать, зная, что устройство должно находиться в специальном хранилище. Надо полагать, оно далеко не маленького размера?
– Габариты не были указаны, – Васнецов пожал плечами, – хотя не сложно предположить, что размеры должны быть значительными. И…, полагаю, что всё это может быть заминировано.
– Вне всякого сомнения, это так. Однако, надеюсь, что привести взрывное устройство в готовность просто не успели. По имеющейся информации, лодка затонула очень быстро.
– Как я уже говорил, согласно документам, лодок было несколько, – Васнецов встал с неудобного стула и прошёлся по кают-компании, – приборов тоже несколько? Или один, и по вашему мнению, именно в этой лодке?
Намура снова широко улыбался:
– Я обещал высадить вас в удобном месте, а в случае успеха нашего предприятия даже хорошо заплатить, и я сдержу обещание. Но я не просил вас интересоваться тем, что вас не касается. Всё, что сочту нужным, я сообщу вам сам. Остальное – не ваше дело.
– Понял, – Александр улыбнулся в ответ, – когда мы прибудем к островам? Это-то я могу спросить?
– Скоро, – Морита встал, - а пока можете отдыхать. В передвижении по яхте ни вас, ни вашу подругу я не ограничиваю. Попрошу только с членами моей команды ни о чём кроме погоды и красивых пейзажей не разговаривать. Очень рассчитываю на ваше понимание. –
– Да. Разумеется, – Васнецов коротко, по-японски поклонился. Морита ответил тем же.
Этикет был соблюдён. Александр, в достаточной степени довольный собой, пошёл в свою каюту. Морита, проводив его взглядом, снова уселся и уставившись на разложенные карты задумался. Потом, повернув голову в сторону иллюминатора и прищурившись от яркого света, опять стал смотреть на плещущиеся волны.
– Кто же ты, Александр-сан? – тихо сказал он, – Кто же ты на самом деле?


Глава 7

Через час, после возвращения немецкого моряка на свою подводную лодку, обменявшись очередными световыми сигналами, обе стороны начали подготовку к передаче груза. Волнение моря за это время прилично усилилось. Лодки так и не подошли слишком близко друг к другу. Командир, так же как и Норитомо, ожидавший от немцев какого –то подвоха, приказал спустить на воду две надувные лодки и перевезти груз на них.
Глядя в бинокль, как с палубы девятки сгружают в лодку первый деревянный ящик, Юкио вдруг сообразил, что немцы ни слова не возразили  против того, что бы ценнейший груз переправлялся таким опасным образом. Волна покрупнее – и утлому надувному судёнышку конец. Матросы первой лодки, пристроив ящик на дне, начали короткий, но опасный путь к своему кораблю. Немцы, почти сразу начали сгружать ящик во вторую.
– Командир! – позвал Юкио. Тот, стоя на палубе у ограждения рубки поднял голову.
– А ведь груза в ящиках нет, – Юкио криво усмехнулся, – точно вам говорю. В этом-то всё и дело. Не знаю, что они задумали,  но это именно так.
Он быстро спустился на палубу и подошел к командиру.
– Мы должны нарушить инструкции и проверить содержимое основного контейнера перед помещением его в хранилище, – тихо сказал он.
Командир некоторое время молча смотрел на него с каменным лицом, затем также тихо спросил:
– Вы понимаете, что нас ждёт за подобное самовольное решение? Особенно, если груз в порядке?
– Я понимаю, что нас ждёт, если в контейнере окажется взрывчатка с часовым механизмом, – спокойно ответил Юкио.
– Какой в этом смысл? – снова спросил командир, – Они ведь могли просто не приходить на встречу с нами.
– Не знаю, – Норитомо недовольно мотнул головой, – но настоящего груза там нет.
Словно в подтверждение его слов, крупная волна накрыла крохотную лодку, залив груз и всех находившихся в ней. Было видно. Как отчаянно работают вёслами моряки, не позволяя лодке перевернуться.
– Вы бы разрешили такое, на месте немецкого капитана? – спросил Юкио глядя на происходящее, – Уже хотя бы потому, что протащили эти ящики через всю Атлантику и половину Индийского океана, ежечасно рискуя лодкой, экипажем и самим собой.
В словах Норитомо содержался совершенно прямой намёк на достаточно безграмотные действия его собственного капитана. Но даже при всей японской щепетильности, ему сейчас было не до церемоний.
– Да поймите вы, – продолжил было он, но осёкся и поднял к глазам бинокль, хотя лодка была уже почти рядом.
– Похоже, очередной гость, – сказал он через несколько секунд, – в первой лодке.
– А вы волновались, – ответил командир, – они всё же заботятся о грузе.
– Необязательно, – Юкио лихорадочно соображал, – если он послан, как сопровождающий груза, любой ценой найдите возможность продержать его в своей каюте хотя бы час. Ужин, чай – что угодно. Часа мне хватит. А, если что, я несу непосредственную ответственность за сохранность груза в вакуумном хранилище. Я и отвечу.
Норитомо, конечно же лукавил. В случае чего, с капитана спросят ещё строже. Хотя, как строже? Обоих ждала бы смерть. И оба они это прекрасно знали. Командир, тем не менее, сдержанно кивнул и отвёл взгляд в сторону. Груз уже начали поднимать на палубу. Вторая лодка была на пол пути и тоже отчаянно боролась с всё увеличивающимися волнами. Первая же, передав груз, отправилась во второй рейс. Немецкий моряк поднялся вместе с грузом на палубу. Юкио сразу же подошёл к нему.
– Курт Нодль, инженер, – сразу же представился он и не дожидаясь ответа добавил, – я объясню вам, как следует обращаться с контейнером и буду сопровождать вас, если вы не против.
– Я не против, - улыбнулся Юкио, – но всё же, позади меня командир подводной лодки. Думаю, лучше сообщить это ему. –
Немец был невысокого роста, тщедушный, с бледным как бумага лицом. Он очень виновато заулыбался в ответ:
– Простите меня. Я не военный. В форме и званиях ничего не понимаю. Надеюсь, я не нанёс никому оскорбления? Знаю, для вашего народа, субординация и взаимоуважение особенно важная тема.
– Ничего страшного, – спокойно ответил Норитомо. Он повернулся к командиру, но тот уже подошёл сам. Немец, всё так же виновато улыбаясь, опять представился, и повторил свою задачу.
 Командир сдержанно кивнул и, представившись в ответ, предложил немцу пройти внутрь подводной лодки.
– Груз спустят вслед за нами, - сказал он, –вы дадите нам основные пояснения по обращению с ним, а затем я прошу вас на чай в мою каюту. Чайную церемонию соблюсти будет сложно, но всё же, уверяю, вы будете довольны, – он тоже улыбался немцу в ответ и словно опомнившись обернулся к Юкио:
– Старпом! Проследите за грузом, лично проконтролируйте его помещение в специальную каюту. После пояснений, мы с вами лично поместим его в вакуумное хранилище.
– Будет исполнено, командир! – Норитомо вытянулся по стойке смирно.
– Отлично! – сказал он сам себе, – Скоро всё выясним.


Топот ног по палубе и достаточно громкие окрики на японском языке отогнали от Васнецова едва подступивший сон. Он уселся на койке и стал быстро одеваться. Дверь каюты вскоре без стука открылась. Появившийся на пороге Морита не входя махнул рукой в сторону палубы:
– Выходите, Александр сан. Вам интересно будет на это посмотреть.
– Уже иду, – Васнецов встал, на ходу натягивая длинную штормовку с большим капюшоном, и вышел из каюты.
Волнение было достаточно сильным. Палуба резко уходила из под ног, создавая неприятное для Васнецова ощущение свободного падения, и так же быстро поднималась вверх, вынуждая крепко держаться за леера. Одетые в такие же как и у Александра штормовки, у края палубы стояли Морита и ещё двое из его команды. За спиной Мориты зажёгся иллюминатор и из приоткрывшейся двери высунулась заспанная мордашка Алёны. Морита резко обернулся и по-японски крикнул:
– Погаси свет, быстро!
– Свет убери, – автоматически перевёл ей Васнецов, – и дверь закрой, – добавил уже от себя.
Свет погас. Щёлкнул замок закрывшейся двери. Но Александр не обратил на это внимания. Его взгляд был прикован к происходящему в океане. Определить расстояние визуально было сложно, однако корпуса двух небольших судов с борта яхты были видны весьма хорошо. Одно из них было увешано прожекторами, буквально, как новогодняя ёлка фонариками. Ярко освещённая поверхность океана рядом с судами была, однако, совершенно пустой.
– Что они освещают? – подумал Васнецов, – корпус лодки? Возможно. Морита говорил, что он на небольшой глубине. Однако, водолазов в такую погоду не спустишь.
– Успел раньше нас, мерзавец – громкие слова Мориты перебил его мысли, – Вот только не на тот остров. Похоже, у него действительно, плоховато с информацией
– Вы думаете это Ражиндар? – Спросил Васнецов.
– Не думаю, а абсолютно уверен. – улыбка Мориты была видимо хронической и не сползала с лица почти ни при каких обстоятельствах, – только ошибся он на три десятка морских миль. Ну да и пусть возится. А мы пойдём дальше.
– Отлично, – улыбнувшись ответил Васнецов, – значит и мы скоро будем на месте. Он повернулся и открыв дверь Алёниной каюты шагнул внутрь.
– Что опять происходит? – услышал он откуда-то из угла испуганный голосок. Нащупал край койки и присел, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в почти кромешной тьме.
– Ничего, Алёна. Не пугайся. Всё это, конечно, несколько изменило и твои жизненные планы и мои. Но, надеюсь, что в результате всё будет нормально.
В темноте по полу затопали каблучки. Васнецов почувствовал, как Алёна присела рядом с ним.
– Это ты меня успокаиваешь, что бы не страшно было ждать, когда убьют? – тихо спросила она.
– Дура ты, – без церемоний ответил Александр и достаточно нагло обнял её за плечо, – сказал же, выкрутимся.
Она аккуратно прижалась к нему, не переходя всё же границ приличия.
– Ну, прямо любовь, – ехидно подумал Васнецов, – хотя, конечно, страшно ей бедолажке.
– Ладно, – он слегка потряс её за плечо, – отдыхай. Скоро будем на месте. Из каюты не выходи. Я сам к тебе попозже загляну.
Он встал, подошёл к двери и, нащупав ручку, открыл её. У лееров никого не было.
– В каюту, наверное, пошёл, – подумал про Мориту Васнецов и шагнул на палубу. В двух метрах от двери, в направлении кормы, лежал человек в штормовке. Красная жидкость, густо вытекавшая из по него была явно не кетчупом. У самой кормы второй, из тех что был с Моритой, стоя на одном колене, прижал его к палубе и, судя по всему пытался чем-то связать руки. Васнецов быстро снял со стены длинный острый багор, удачно оказавшийся рядом и, буквально на носках, пробежал к корме. Из-за шума океана его совершенно не было слышно. Секунду он размышлял, что же непосредственно сделать. А потом перехватил багор по-удобнее, и изо всех сил вонзил его под колено опиравшейся о палубу ноги вязавшего Мориту человека. Жуткий крик раздался над океаном. Человек упал на живот и продолжая жутко орать попытался схватиться за изувеченную ногу. Из-за пазухи у него выпал Хеклер-Кох с прикрученным глушителем. Васнецов, отпустив багор который, пройдя через ногу, вонзился в настил палубы, быстро подобрал пистолет и оттащил Мориту в сторону. Тот крутил головой и злобно мычал – рот уже был заклеен широким скотчем. Александр быстро сорвал скотч и стал развязывать руки. Освободившись, Морита схватился за затылок и ругаясь, на чём свет стоит, встал на ноги.
– Что случилось? – громко спросил Васнецов поддерживая его за локоть.
– Похоже, – глядя на корчащегося на палубе японца ответил Морита, – я ошибся в одном из самых близких подчинённых. Вся эта история – деньги. Разве бывает по-другому?
– Бывает, – невозмутимо отозвался Васнецов, – хотя в последнее время всё реже и всё меньше.
Позади раздался топот. Подбежали несколько человек из команды Мориты.
– Свяжите его и отнесите вниз. Обработайте рану на ноге. С ним ещё предстоит разговор, – Морита кивнул в сторону бывшего помощника. Затем подошёл к борту и перегнувшись через леера посмотрел на болтающуюся за кормой надувную лодку. Потом вернулся назад и уставился на пистолет в руках Васнецова. Тот, улыбнувшись, протянул его Морите.
– Нет, – японец отрицательно покачал головой, – оставь себе. Похоже именно на тебя, как ни странно, я могу положиться.
– А если так и задумано войти к тебе в доверие? – ухмыльнулся Александр.
– Слишком сложно и опасно, – Морита покачал головой, – я мог избавиться от тебя в любой момент, много раз. Ты ведь не знал, что у меня на уме?
– Логично, – Васнецов кивнул, – что дальше?
– Компресс, – криво усмехнувшись сказал японец. Он всё ещё держался за голову, – здорово мерзавец меня ударил.
Он посмотрел вдоль палубы в сторону носа яхты. Тело второго помощника так и лежало возле двери в каюту Васнецова. Морита вздохнул.
– Жалко Норимасу. Слишком всё неожиданно произошло. Никак я не ожидал такого удара в спину в прямом, и в переносном смыслах.
- Не обижайся конечно,- пожал плечами Васнецов, - но военная история Японии изобилует подобными случаями. Верность до гроба встречалась конечно часто, особенно в средние века. Но и измен было пруд пруди. Достаточно вспомнить битву в заливе Дан но Ура или гибель Ода Нобунага.
Морита поморщился. Впервые Александр зацепил его национальную гордость.
– Нам известны не все обстоятельства этих очень далёких, исторических случаев, – гордо задрав подбородок сказал он.
– Ну уж – так и не все, – Васнецова понесло, – как раз все и известны. И если причиной измены в тех случаях были не деньги в прямом смысле слова – как сейчас, то в любом случае надежда на вознаграждение землями или замками, или ещё чем. Суть дела не меняется.
– У вас было не лучше, – невозмутимо парировал японец, – тоже друг друга за монгольские ярлыки продавали. Ещё как.
– Сидели бы за стаканом, вот ты бы сейчас в грызло получил, - по-русски сказал Васнецов, отворачиваясь от Мориты.
– Александр-сан, – сразу позвал тот.
– Ну? – с недовольной физиономией обернулся Васнецов, который, впрочем, сам эту перебранку и затеял.
– Вы спасли мне жизнь, – Морита неожиданно церемонно поклонился, – я благодарен вам и этого не забуду.
– Не за что, – спокойно ответил Александр, – пойду передохну. Скоро ведь прибудем.
– Конечно, – японец остался в задумчивости стоять держась рукой за голову, и лишь немного улыбнулся, увидев, что Васнецов исчез за дверью Алёниной каюты.


Норитомо стоял в ограждении рубки, задумчиво глядя на идущую параллельным курсом немецкую подводную лодку. Позади было уже восемнадцать дней обратного пути. Было захваченное австралийское торговое судно, с которого перекачали всё топливо и набили обе лодки провизией. Были бесконечные поломки немецкого дизеля и долгие часы ремонта. Попытки Норитомо выяснить, что за груз находится у них на борту, закончились ничем. Инженер  Нодль, с самым серьёзным видом извлёк из большого ящика гораздо меньшую по размеру, с аккуратной крышечкой, коробку из тонкой фанеры. В ней находился металлический цилиндр без маркировок и каких-либо надписей. Пояснив, что вывинчивать боковые крышки категорически запрещается, в связи с тем, что прибор безвозвратно утратит необходимые для успешной работы свойства немец, вместе с Юкио, поместил его в вакуумное хранилище. И всё. С того момента радист Оиси Киранага неотлучно находился в отдельной каюте с устройством. Юкио же, будучи уверен, что это бессмысленно, почти не уходил из центрального поста.
– Единственно что, – думал Норитомо, оглядывая океан, – держат груз у себя на борту, как гарантию того, что их не бросят. Но мы не сделали бы этого, даже, если бы никакого груза не было вообще. Лишняя боевая единица на нашей стороне. На нашей…
Вот оно! Решение выплыло из подсознания.
– К русским. – догадался Юкио, – как же я сразу не понял. Они уйдут к русским. Мы нужны для подстраховки, и только. Русские победили в этой войне. Нам же… Хорошо если удастся заключить перемирие на самых плохих условиях. А то и того хуже.
Прожектор на девятке «заморгал». Вахтенный, стоявший рядом с Норитомо, опустил бинокль и повернулся к нему.
– У немцев опять полетел дизель, Норитомо-сан, – доложил он, – Потеряли ход. Просят помощи.
Юкио молча кивнул и спустился в центральный пост. Быстро доложив ситуацию командиру, он коротко изложил и свои размышления на эту тему.
– Возьму я двух механиков, и отправлюсь к немцам сам. Осмотрюсь, как смогу – добавил он.
– Действуйте, Норитомо-сан, – Ёсиоко как-то грустно кивнул головой, – может быть в этом и будет какой-то толк. И будьте по-осторожнее. Тем более, если вы правы в своих предположениях.
Юкио кивнул, и вызвав двух механиков по внутренней связи, пошёл к себе в каюту. Он взял непромокаемую куртку, надел кобуру с «Намбу», и рассовал по карманам несколько снаряженных магазинов к нему. Оглядел каюту, прикидывая, что ещё ему может понадобиться. Но, так ничего и не взяв, вышел и направился в центральный пост. Механики были уже на месте, одетые в штормовки и с наборами инструментов. Один за другим, они поднялись на палубу и, усевшись в утлую надувную лодочку, начали свой путь к девятке. Сильно раскачиваясь даже на небольшой волне, лодочка, однако достаточно быстро достигла борта немецкой лодки. По брошенному им шторм-трапу, японцы быстро поднялись на борт. Поздоровавшись с уже знакомым ему, приветливо улыбавшимся обер-лейтенантом Детмерсом, Норитомо с механиками, через рубочный люк спустились в центральный пост. Это было последнее, что успел увидеть Юкио. Сильнейший удар откинутым прикладом «Фольмера» по голове, выбил из него сознание мгновенно.


Глава 8

Когда катер оказался у северной оконечности острова, Виннер, к своей радости, разглядел довольно большой по площади, окружённый скалами песчаный участок. Приблизительная схема дальнейших действий стала вырисовываться в голове. Едва катер пристал к берегу, он с важным видом оглядел моряков, ожидавших его команды и гордо подбоченившись сообщил:
– У нас на борту имеется важный груз. Это секретные документы ВМФ Германии. Они, ни при каких обстоятельствах, не должны попасть в руки к противнику. Сжечь их нет времени. Другие корабли американцев могут появиться в любой момент. В связи с этим, я принимаю единственно правильное решение. Вы все, сгрузив на остров носилки с капитаном Дицем, а так же продовольствие и палатки, отправитесь на южную оконечность острова к остальным членам команды, где и будете ждать меня. Я отведу катер с грузом на максимально возможное расстояние и затоплю его. Если повезёт, вернусь на остров на надувном плотике. Это всё. Надеюсь, все понимают, что их ждёт в случае разглашения этой информации. Хайль Гитлер! – он пафосно вскинул руку в нацистском приветствии. Моряки, вытянувшись, ответили тем же. Зайдя в каюту, Виннер хотел что-то сказать Дицу, но тот лежал с закрытыми глазами. Похоже, уснул. Виннер несколько секунд постоял, а затем вернулся на палубу и приказал морякам исполнять его распоряжение.
Буквально через десять минут, процессия с носилками, на которых лежал их командир, и тюками с имуществом и продовольствием двинулась на другую сторону острова. Виннер, дождавшись, когда последний  моряк исчезнет из поля зрения, быстро запрыгнул в катер. Оттуда он сначала выкинул на берег надувной плотик. А затем, пыхтя и надрываясь, потащил из каюты один за другим три драгоценных ящика. Почти три часа ушло на то, что бы выкопать в песке достаточно глубокую яму. Каждую минуту он поднимал голову, вглядываясь вглубь острова в ожидании того, что кто-нибудь решит вернуться к нему на помощь. Но нет. Повезло. Никто не нарушил его приказа.  Зарыв ящики, Виннер, как мог, разровнял песок и густо истоптал его ногами от самой воды. На первый взгляд – следы обычной высадки команды. Затем, он надул плотик и оставил его недалеко от кромки воды. Оставалось последнее. Большим, тяжёлым багром, он пробил днище катера в нескольких местах. Потом завёл двигатель и, спрыгнув в воду, развернул катер в сторону океана. Через несколько минут его очертания растворились в утреннем тумане, а вскоре затихло и негромкое тарахтение мотора. Виннер глубоко вздохнул. Ещё раз оглядел результаты своей работы и медленно двинулся по следам ушедших моряков.
– Остаётся надеяться, что этот несложный трюк пройдёт, – подумал он, – Матросов разговорят, это точно. И они подтвердят мой бред про бумаги ВМФ и утопленный катер. А там уж, мы с Эрихом что-нибудь придумаем.
Придя в наскоро обустроенный лагерь, Виннер увидел в стороне от палаток носилки, на которых командира «Бергена» унесли с берега. Тело, лежащее на них, было накрыто с головой. Быстро подошедший к Виннеру корабельный врач сказал, что удар головой о палубу был видимо слишком сильным. Корветтен-капитан Эрих Диц скончался сразу по прибытии в лагерь.
Отто Виннер долго стоял у берега. О чём он думал в эти минуты? Вряд ли он и сам, в последствии, смог бы ответить…


Груды водолазного оборудования. Какой-то, не совсем понятного назначения спецтехники, извлечённые из трюма яхты Мориты, заполонили всё свободное пространство на палубе. Васнецов с интересом разглядывал самые современные акваланги, лелея в глубине души надежду, на хотя бы недолгий спуск под воду. Подводное плавание он любил. – «Да..а..а..йвер» – передразнивал он одного своего знакомого, – русских слов, что ли нет? Что вы все тащите эту американьщину? ВО-ДО-ЛАЗ это называется.
– Модно так сейчас – скромно отзывался знакомый.
– Идиоты вы все – отвечал Васнецов, и прекращал разговор.
Морита суетливо перемещался по палубе с бака на ют и обратно, и не скрывал того, что здорово нервничает. Два человека с мощными биноклями непрерывно наблюдали за горизонтом, в том направлении, где находились корабли Синкха.
– Ну и где лодка? – деловито спросил Александр, когда Морита в очередной раз пробегал мимо него. Японец остановился и прикрыв глаза рукой от яркого солнца кивнул в сторону отмели, тянувшейся от острова в океан метров на пятьдесят.
– Если мы не ошиблись с островом, если картина местности за эти годы не изменилась. Короче, – очень много если. Так вот, должна быть метрах в ста от песчаной отмели. Глубина – не больше двадцати метров, я уже говорил.
– Песчаное дно, – сказал Васнецов в ответ, – представляешь себе, на сколько она зарылась?
Морита вздохнул. Плечи как-то опустились. Штатная улыбка исчезла.
– Александр – сан, – как-то грустно сказал он, – шансов у нас всё равно очень мало. Сейчас, когда мы уже на месте, я могу вам кое- что рассказать. Всё что на данный момент известно – известно со слов старого японца, который уже умер. Во время войны, он был старшим помощником командира подводной лодки модернизированного класса Ro-70-S. Той самой, которая, вероятнее всего лежит сейчас в пятистах метрах от нас. Так вот – рассказал он всё это, когда был уже не совсем в здравом уме и не при слишком ясной памяти. Устройство, которое мы ищем, было либо на этой лодке, либо на другой – немецкой. Это не совсем ясно – тёмная история. Но, так или иначе – обе они на дне. Японская, скорее всего, торпедирована. Вторая – вообще не знаю. Да и выяснить координаты её затопления не представляется возможным. Эти-то еле установили. Но, знаю точно – после всей этой странной истории остались в живых четверо – японский старпом и трое немецких моряков. Двое из немцев – возможно источник информации Синкха, если ещё живы. Третий, судя по всему высокопоставленный офицер, тихо исчез вскоре после войны. Мои люди очень интенсивно разыскивают его, через оставшихся в Германии родственников. Может и найдут, опять же – если жив.
– Но устройство стоит таких сил и средств. Даже при минимальных шансах. Верно? – нарочито вкрадчиво спросил Васнецов.
– Да, – без обиняков ответил Морита, глядя прямо в глаза Александру, – стоит, ещё как.
Трое возившихся с оборудованием японцев принялись надевать гидрокостюмы. Несколько других, спускали на воду довольно большую надувную лодку с подвесным мотором. На палубе были приготовлены – частично  накачанный, громадный, судя по всему, плот и несколько устройств напоминающих сдутые понтоны. Работа буквально кипела. Не успел Васнецов опомниться, как водолазы в лодке уже отчалили в сторону отмели. Вслед за ними отплыл оборудованный тремя подвесными моторами плот с погруженными на него понтонами. Меньше чем через полчаса водолазы уже исчезли под водой.
Морита демонстративно посмотрел на часы.
– Ну вот, – сказал он, – скоро всё узнаем.
Васнецов кивнул головой:
– Я бы тоже, конечно влез под воду, – задумчиво сказал он.
– Ну уж нет, – Морита отреагировал мгновенно, – пусть тут профессионалы. Хотя, если ты тоже …, – добавил он со странным сарказмом.
– Ну уж нет, – копируя Мориту ответил Александр, – очень скромный любитель. Просто слишком уж любопытно побывать у затонувшей подводной лодки. Тем более японской. Ты же знаешь, сколько сил и времени у меня ушло на изучение вашей страны.
– Да, – очень тихо проворчал японец, – вот только где ты её изучал?
– Что? – переспросил Васнецов.
– Я в любом случае заплачу тебе столько, – ответил Морита, – что приезжай потом сюда хоть с вашим «Келдышем» и погружайся целый год.
– А что же сам технику получше не заказал, – ехидно спросил Васнецов.
– Что бы об этом знал вообще весь белый свет? – невозмутимо ответил Морита.
– Ну да, – пробурчал Александр и добавил:
– Ладно. Если что, я у Алёны.
– Конечно, – не меняя выражения лица, сказал японец, – где же ещё…


Постепенно приходя в себя, Юкио Норитомо увидел склонившиеся над ним лица немецких моряков. Волной нахлынула боль в затылке. Руки были связаны за спиной.
– Как дела, старпом? – знакомый голос раздавался откуда-то сбоку.
Юкио слегка повернул голову и попробовал приподняться. Голова заболела ещё сильнее. Ну конечно же – голос принадлежал Детмерсу.
– Что происходит ? – хрипло спросил у него Норитомо.
Детмерс улыбнулся:
– Для тебя всё уже нормально. В детали лучше не вдаваться. Сейчас тебя уложат на отдельную койку и будешь отдыхать до конца похода. Вот только перед этим, очень хотелось бы узнать – какими средствами связи оснащена ваша лодка, и какие радиограммы вы отправляли в последние дни?
Юкио ещё не совсем пришёл в себя но, тем не менее, лихорадочно пытался сообразить что к чему.
– Радиостанция давно неисправна, – медленно проговорил он, – и была такой ещё до встречи с вами. Никаких других средств связи на борту нет, и не было.
Детмерс выпрямился, и повернулся к высокому мужчине, стоявшему чуть в стороне:
– Он не скажет, герр Адмирал. Это же японец. Тем более старший офицер. Для него это вопрос самурайской чести. Хоть на куски его кромсай. К тому же, я полагаю, если передатчик и работает, они уже доложили о передаче груза и о том, что всё идёт по плану. Нас вряд ли заподозрят. А сейчас нужно действовать как можно быстрее. Пока они не всполошились.
Высокий мужчина молча кивнул.
Детмерс поднял голову и громко крикнул наверх, в рубочный люк:
– Вахта! Где там японская лодка!?
– Нас развернуло, герр обер-лейтенант! – ответили сверху, – японцы теперь у нас строго по корме! Дистанция четыреста метров!
Норитомо, словно заворожённый, наблюдал за происходящим. Он догадался, что сейчас произойдёт. Команду: «приготовить к выстрелу кормовой торпедный аппарат», он понял, даже не зная немецкого языка. А уж команда «Залп» и вовсе не оставила никаких надежд. Через секунды корпус лодки пронизала характерная для запуска торпеды дрожь.
– Ход застопорен. Дистанция минимальная. Они ничего не успеют сделать. – подумал Юкио, прежде чем  до него донесся приглушенный корпусом гул взрыва.
Через пару минут в центральный пост спустился один из вахтенных.
– Японцы успели заметить торпеду. Дали «полный вперёд», но поздно. Мы попали в район дизеля. Они ещё немного прошли по инерции и затонули метрах в ста, ста пятидесяти от небольшого островка. В носовых отсеках могут быть живые.
Детмерс вопросительно посмотрел на адмирала. Тот цинично улыбнулся:

– Ни помочь, если там кто и жив, ни добить их мы не можем. Нечем просто. Так что, полный вперёд. Вахте быть предельно внимательными. Последний этап перехода будет особенно сложным. Японца выведите наверх и пристрелите, как и двух других.
– Простите, адмирал. Я бы так не спешил. Он прекрасно знаком с районами, которые мы будем пересекать. Может понадобиться,– Детмерс  краем глаза следил за Норитомо.
Адмирал пожал плечами:
– Хорошо. Только если от него будет реальная помощь, а не тупое молчание из его какой-то там гордости.
– Да адмирал, – Детмерс рукой указал на Юкио двум вооруженным матросам, – Отведите его в кормовые отсеки, найдите где возможно уложить и пристегните к переборке или прочной арматуре. Не отходить от него ни на шаг, – немного задумавшись, добавил, – и покормите его, всё же он был союзником.
Норитомо подняли, и держа под руки поволокли вглубь немецкой лодки.


Шли третьи сутки работ у затонувшей подводной лодки. До этого момента, на вопросы Васнецова о том, как идут дела, Морита старательно отмалчивался. Однако, после очередного доклада водолаза, заметно повеселел.
– Как говорится, «момент истины», – неожиданно сообщил он Васнецову, который подолгу торчал вместе с ним на палубе.
– То что именуется «вакуумным хранилищем» через несколько минут будет на поверхности, – Морита просто сиял.
Васнецов кивнул головой и принялся внимательно наблюдать за работой людей на надувном плоту. Через несколько минут рядом с плотом всплыли понтоны, между которыми было закреплено что-то явно тяжёлое. Их быстро привязали к надувной лодке и стали буксировать в сторону яхты. На палубе самой яхты группа матросов устанавливала тали, по виду, сделанные специально для извлечения из воды тяжелого груза.
Один из японских водолазов, отдыхавший после своей смены, стоял рядом с Васнецовым.
– Трудно было? - спросил Александр, продолжая глядеть в сторону медленно плывущей лодки с понтонами.
– Относительно, – ответил японец, – корму с дизелями просто оторвало. Она где-то там, – он махнул рукой в сторону океана, – значительно глубже. Дно уходит вниз под большим углом. Нам повезло, что нужная нам часть успела доплыть до отмели. Всё ржавое насквозь. Груда искорёженного железа. Еле вытащили цилиндр этот.
Васнецов неотрывно наблюдал за приближающимися понтонами.
– Главное, что вытащили, – тихо проговорил он. Остальное сейчас увидим.
Поставленный на специальную мягкую подставку, после исключительно медленного и аккуратного подъёма на палубу, большой цилиндр, вырезанный вместе с частями корпуса, выглядел удручающе. Местами он проржавел насквозь. Из него струями вытекала вода. Вместе с ней вываливались маленькие кусочки металла, вытекал песок…
Лицо Мориты просто окаменело.
Один из членов команды , как узнал Васнецов позже, профессиональный армейский сапёр, долго возился у основания цилиндра. Что-то оттуда снял и недовольно фыркнув, сказал Морите, что взорваться тут ничего не могло уже много лет. Затем сварщики быстро, но аккуратно срезали с цилиндра крышку. Опять хлынула вода. Морита, словно заворожённый, подошёл к нему. Долго смотрел внутрь. Потом медленно просунул внутрь руку и вытащил небольшой, совершенно ржавый цилиндр. Даже с расстояния пяти-шести шагов, Васнецов прекрасно видел, что в его стенках зияют отверстия из которых тоже сочился мокрый песок. Подошёл инженер. Он аккуратно принял цилиндр из рук Мориты. Посветил в отверстия фонариком, а затем, обменявшись с Моритой одним взглядом, унёс добычу к себе в каюту.
Васнецов подошел к японцу. Краем глаза заглянув в хранилище, он увидел разлезшиеся остатки чего-то типа небольшой деревянной коробочки. Цилиндр, видимо, лежал в ней.
– Может удастся восстановить устройство по фрагментам? – грустно спросил он.
– Не изображай из себя дурака, – неожиданно резко ответил Морита, – Ты прекрасно понял, что никакого устройства здесь нет. Есть железная трубка с песком, засыпанным туда, как я догадываюсь заранее. Обманка. Муляж. Сложно сказать, кто кого пытался надуть, но в результате влипли мы. Хотя, во всём этом есть один серьёзный плюс. У нас в руках первое материальное подтверждение того, что вся эта история реальна.
– Толку-то, – сказал Александр, – если, по твоим словам, реальное устройство в немецкой лодке, которую мы не можем найти. Всё это бессмысленно. Или нет? – он подозрительно смотрел на Мориту.
Тот неожиданно махнул рукой.
– Есть ещё одно. Находилось на борту военного корабля в южной Атлантике. Корабль погиб в бою. Лежит так же – на небольшой глубине. Экипаж эвакуирован американцами. Во всей этой кутерьме оно безвозвратно исчезло. Можно конечно, осмотреть обломки корабля, но я мало верю, что устройство в нём. Где оно, как это ни странно, возможно подскажет выживший офицер с немецкой подводной лодки. Если мы его найдём.
 – Почему ты уверен, что оно не у американцев?- спросил Васнецов.
– Потому, что после войны в космос, кроме как на реактивной тяге до сих пор никто не летал – неожиданно психанув заорал японец.
Александр остолбенел.
– Значит есть какой-то другой способ, – медленно проговорил он, – значит летающие тарелки «Третьего рейха» не вымысел?
– Вымысел чистой воды, – Морита покачал головой, – полный бред. Дальше самого ключевого устройства продвинуться им просто не хватило времени. Но в устройстве-то вся и ценность. Ну да ладно. Сейчас мы идём в Японию. И похоже, кроме обещанной суммы в финале, мне пора начинать выплачивать тебе постоянное содержание.
– Неплохо бы, – задумчиво проговорил Васнецов, вот только…
– Девчонку можешь таскать с собой сколько угодно, – с улыбкой перебил его Морита, – только содержать будешь за свой счёт. И, – он скорчил слегка недовольную гримасу, – она ничего не должна знать. Надеюсь это очевидно.
Потом, помолчав, добавил:
– Ну, или уж хотя бы просто не болтать языком.
– Разумеется, – задумчиво сказал Васнецов.
Морита ушёл в свою каюту, а Александр ещё долго стоял и растерянно смотрел на раскуроченное «вакуумное хранилище».


За пять суток пребывания у немцев на борту, Юкио уже почти привык к своему, мягко говоря, не слишком удобному положению возле переборки дизельного отсека. Он был постоянно пристёгнут наручниками. Вооружённые моряки не отходили от него ни на минуту. В этот день его даже удивило, что он наконец за чем-то потребовался. Отстегнув наручники, его провели в центральный пост. Детмерс, надо отдать должное, постоянно навещавший его возле дизельного и, следивший за минимальными удобствами и едой стоял, склонившись над штурманскими картами. Он приветливо улыбнулся и махнул рукой, приглашая к себе. Норитомо подошел, отметив про себя, что рослый адмирал с кривой, как и в прошлый раз, ухмылкой стоит чуть в стороне.
– Норитомо-сан, – Детмерс был сама любезность, - мы будем вам крайне признательны, если вы окажете нам всестороннюю помощь в прокладке дальнейшего курса. Мы находимся в этих водах впервые, а вам они хорошо известны.
Юкио с невозмутимым лицом, не отводя взгляда от Детмерса, издевательски вкрадчиво спросил:
– Куда проложить курс? Во Владивосток?
На Детмерса, по крайней мере внешне, это не произвело должного впечатления. Он аккуратно положил на карту карандаш, который держал в руках и, не меняя любезного тона, ответил:
– Юкио. Давайте договоримся так. Вы не задаёте ненужных вопросов. А я делаю всё от меня зависящее, что бы адмиралу, который стоит у меня за спиной и, слава богу, ни слова не понимает по-японски, не пришло в голову выкинуть вас за борт с простреленной головой. Тем более, что он уже предлагал это сделать.
Норитомо молчал. Ему стало безразлично. Если не убьют здесь, значит конец в плену у русских. Всё одно.
– Ну? – уже с нотками недовольства спросил Детмерс.
Впоследствии, Юкио не один раз пытался вспомнить, что же именно он собирался ответить немцу. Но так и не смог.
Жуткий грохот обрушился, как будто, со всех сторон. Почти одновременно с ним погас свет, и Юкио сбил с ног поток солёной воды. Его ударило спиной о переборку. Сильно. Стерпев жуткую боль, он рванулся вперёд. В кромешной тьме, в моментально заполнившей всё окружающее пространство океанской воде, он всё же попытался подняться куда-то наверх, к люку. Но, совершенно неожиданно, в глаза ударил дневной свет. Он смог глотнуть немного воздуха, прежде чем его закрутил водоворот на месте тонущей подводной лодки. Опять мучительные секунды по водой. Но теперь недолго. Водоворот был маленьким. Норитомо, едва он погрузился с головой, швырнуло в сторону. Буквально через пять  метров он снова вынырнул и, кое как сориентировавшись, быстро поплыл от места затопления. Остановившись и, немного успокоившись, он огляделся. Метрах в пятистах, залитый лучами восходящего солнца, разворачивался эсминец. Юкио не трудно было понять, что американский. Рядом с японцем в воде виднелись ещё три головы. Он узнал адмирала и одного из своих охранников. Третий был ему не знаком. И это всё – понял Норитомо. Их просто вынесло из почти пополам разломленного корпуса. Такое случается, если лодка на поверхности или в небольшом погружении.
– Шли под шнорхелем, и думали что так всё просто, – злобно подумал Юкио, – Как же. Здесь такое не пройдёт.
Американский эсминец, развернувшись, подобрал уцелевших. То, что в одной подводной лодке с немцами оказался японский офицер, на командира эсминца не произвело должного впечатления. Сами же пленники, по понятным причинам, были вообще не особенно разговорчивы. Сутки спустя, эсминец ВМФ США «Алабама» высадив пленников на одном из тихоокеанских островов, где находился американский гарнизон, снова ушел в море. Больше его никто никогда не видел. Немцев вскоре всё же забрали штабные офицеры и увезли в, что называется, «неизвестном направлении». Как выкручивался из этой истории немецкий адмирал, Юкио так никогда и не узнал. Сам он, пробыл в лагере военнопленных до конца войны, и летом 1946 года вернулся домой целым и невредимым.


Глава 9

Со времени работ на месте гибели Ro-70-S, прошёл почти год. Васнецову стало казаться, что всё безнадёжно, когда в один прекрасный день сияющий Морита возник на пороге их с Алёной маленькой квартирки в пригороде города Осака. Александр проживал здесь по документам немецкого историка, пишущего большой труд по истории Японии, благо тема была для него не нова. Судя по исключительному качеству поддельных документов и потому, что его «немецкая» личность с русской женой не привлекала абсолютно никакого внимания ни со стороны миграционной службы, ни со стороны полиции, Васнецов давно уже сделал вывод о том, что если даже Морита и не представитель какой-либо конкретной спецслужбы, то уж в любом случае нанят государством. Вся эта история явно не самодеятельность и не плоды трудов какой-нибудь полусказочной «якудзы».
Японец коротко изложил новости. Они нашли адмирала. Только не адмирал он и зовут его не так, как он представлялся. А сейчас живёт в Южной Америке под третьим именем. Адрес известен. Место гибели «Бергена» уточнили – Архипелаг Святого Августина» в Южной Атлантике.
– Отходим вечером, – подытожил довольный Морита, – у вас всего несколько часов на сборы.
– Алёну переправь в Россию, – неожиданно попросил Васнецов, – хватит ей с нами мотаться. Да и небезопасно это.
– Давай так, – слегка задумавшись сказал Морита, – Пусть она поживёт здесь под присмотром моих людей, до нашего прибытия в Южную Америку. Как только будем на месте, даю слово – в этот же день она вылетит в Москву. Это не от недоверия к ней или тебе. Сам знаешь, полоумный индус, – так он последнее время называл Синкха, – никак не угомонится. Перерыл уже половину островов в Тихом океане, – Морита ехидно захохотал.
– Согласен, – спокойно ответил Васнецов, – это даже хорошо. Я буду готов буквально через час. –
– Вот и славно, – Морита встал и пошёл к двери, – жду на пристани, – добавил он на ходу.
Васнецов, объяснив всё Алёне и быстро простившись, вышел из дома. Он прошёл пешком несколько кварталов и зашёл в книжный магазин.
– Будьте любезны, – Васнецов коротко поклонился продавцу, – мне нужны наиболее подробные карты Южной Атлантики и книги по географии этого региона.
Через двадцать минут он уже ехал в такси к пристани, листая купленные книги.
Архипелаг Святого Августина не давал Александру покоя. Где-то он о нем читал. То ли в Технике Молодёжи, то ли ещё где. Что-то там было не доброе.
Так и не успев ничего понять, Васнецов приехал на пристань.
– Времени будет много. По дороге разберусь, – махнул рукой он.
Несколко часов спустя, белоснежная яхта Мориты вышла в открытое море


Маленький городишко, начинающийся почти у самой кромки воды, резко поднимался вверх изгибами своих узеньких, пыльных улочек. Типичные одно этажные строения. Васнецов, впервые оказавшийся в этой части света подумал, что именно такой он и представлял себе Южную Америку из телевизионных передач. Они оставили машину на обочине широкой дороги, идущей вдоль берега. Морита захотел немного пройтись пешком, после долгой утомительной поездки в трясущемся автомобиле.
– Могли же доплыть на яхте, – ворчал он, – всё равно она плетётся за нами.
– Я не видел южной Америки, – однообразно отвечал Васнецов в очередной раз, – и не известно увижу ли ещё когда.

– Ты специалист по Японии, а не по Чили. Сдалась тебе эта глушь, – улыбаясь, опять ворчал Морита. Он уже не особо злился в предвкушении развязки, до которой оставались считанные минуты. В отличие от Васнецова, он почему-то был уверен в положительном исходе.
Проводник сообщил, что дом Педро Анвареса в ста метрах, сразу за поворотом и попросил окончательно с ним рассчитаться. Морита, ни слова не говоря, отсчитал несколько купюр и смуглый проводник, схватив их, исчез практически моментально. Через несколько минут Васнецов и Морита стояли у высокого забора с большой широкой дверью. Ни ручки, ни кнопки звонка, ни телекамеры.
– А может всё же попробуем что-нибудь по –хитрее ? – спросил Морита в очередной раз, со своей неизменной улыбкой.
– Безразлично, – Васнецов сунул руки в карманы и раскачиваясь с пяток на носки продолжил:
– Жил бы он в такой глуши, если бы у него всё получилось. Не сидит же он столько лет верхом на этом контейнере. Смысл? Да и в каком он сам состоянии? Мы знаем, что он жив и что он здесь. Но ему около ста лет. Чего мы добьёмся? Может он и говорить-то не в состоянии.
Он занёс руку для удара в дверь и тоже улыбаясь посмотрел на Мориту. Тот обречённо махнул рукой. Васнецов громко, несколько раз подряд стукнул в толстую, прочную дверную створку. Далеко за забором раздались голоса. Ожидая, пока дверь откроют, Васнецов расстегнул кожаную сумочку, висящую на поясе. В ней лежал удобный, компактный Хеклер-Кох. Патрон
был заранее дослан в патронник. За дверью заскрипели  засовом и она немного приоткрылась. Сквозь узкую щель дверного проёма показалась прилично одетая для этих мест, как показалось Васнецову, красивая девушка. Она молча и с удивлением смотрела на пришедших. Васнецов несколько секунд постоял в задумчивости, а затем без обиняков просто сказал по-русски:
– Мы хотим видеть Георга Отенхейма.
Девушка обернулась и что-то громко крикнула на своём языке вглубь двора, где вдалеке виднелся большой двухэтажный дом. Потом повернулась обратно и снова с интересом уставилась на Васнецова. Минуту спустя к двери подошёл молодой мужчина лет двадцати пяти.
– Чем могу помочь? – спросил он на ломаном английском.
Морита, в отличие от Васнецова, говоривший по-английски совершенно свободно, шагнул ближе двери.
– Мы бы хотели поговорить с Георгом Отенхеймом, – сказал он.
Мужчина замотал головой, быстро сказал, что они ошиблись, и попытался закрыть дверь, но Морита шагнув ещё раз, уже вплотную к двери спросил его ещё раз:
– Это дом Педро Анвареса, ведь так?
– Да, – удивлённо ответил тот.

– Послушайте, – Морита немного замялся, – я не знаю, как он себя чувствует, он ведь очень старый человек. Но если он в сознании, не могли бы вы всё же передать ему, что мы хотели бы видеть Георга Отенхейма. Я уверен, он нас поймёт. Можете добавить, что мы приехали из Японии специально для этого.
Мы подождём здесь.
Молодой человек выглядел достаточно удивлённым, но кивнул и сказав корявое «О,кэй», закрыл дверь.
Они долго стояли молча и почти без движения. Потом, Васнецов не выдержав, взял Мориту под локоть и наклонился к его уху:
– Ты как думаешь, нас прямо через забор из пулемёта разнесут, или пригласят во двор и всадят по пуле в затылок?
– Сам говорил, что ерунда. Что ничего не будет. Что едва ли не самый серьёзный технический вопрос ХХ-го века так вот и дастся в руки, и нам ещё и спасибо скажут.
– Пистолет у тебя где? – спросил вдруг Васнецов.
– Там, где и у тебя, – отмахнулся Морита, – только понятно, что народу внутри много. И не поможет это нам.
– Ну, как сказать, – Васнецов закатил глаза и сунув в рот зубочистку принялся её с остервенением жевать.
Морита недовольно посмотрел на него:
– Говорил же, надо дождаться моих людей. Яхта уже на подходе. Нет ведь, полезли.
Васнецов хотел сказать что-то гадкое про команду Мориты, но послышались приближающиеся к двери шаги.  Опять скрипнул засов. Молодой человек, со всё таким же удивлённым видом открыл дверь полностью и сделав рукой приглашающий жест произнёс:
– Проходите, пожалуйста. Господин Анварес вас ждёт.
Морита прошёл в дверь первым. Васнецов зашагал вслед за ним не спеша, стараясь охватить взглядом весь двор. Впрочем, ничего особенного он не увидел. Дом с открытой входной дверью в глубине. Небольшая хозяйственная постройка справа. Слева – небольшой куцый садик. Пространство между домом и воротами было совершенно пустым и засыпано гравием.
– Как удобно со второго этажа косить всех входящих, ну, из MG-34, например, – саркастически подумалось Васнецову, – и вообще, странно, как всё легко. Я допускал такое, но с вероятностью, ну уж очень небольшой. Век живи, век удивляйся. Хотя, какой тут век. Было бы очень неплохо пережить хотя бы сегодняшний день.
Они вошли в дом вслед за парнем. Длинный коридор. Ни девушки, ни кого-либо другого вообще не было видно. Это не очень понравилось Васнецову,
но ничего особенного на этот счёт подумать он не успел. В пяти метрах от входа молодой человек остановился и приоткрыл боковую дверь.
– Проходите, – коротко сказал он и повернувшись, очень быстро пошёл дальше по коридору.
Вот это уже совсем не понравилось Васнецову. Он быстро оттолкнул Мориту в сторону и сунув руку в сумочку на боку резко распахнул дверь, одновременно прижавшись к левой стороне косяка.
Ничего не произошло. За дверью была большая просторная комната, обставленная мебелью в европейском стиле. Пол застилал огромный ковёр. Ближе к большому, вытянутому по всей длине стены окну стояла пустая инвалидная коляска, а рядом с ней кресло-качалка. В ней сидел старик. Он был худой. Худой- до невозможности. Как набор засохших веточек. Голова мелко тряслась. Но держал он её достаточно прямо. Васнецов и Морита зашли в комнату, плотно затворив за собой дверь. В комнате работал кондиционер. Было прохладно. Открытый бар у стены был полон дорогих напитков. Правда, других излишеств в комнате не наблюдалось. Васнецов подошёл к креслу. Старик посмотрел на него беззвучно шевеля губами, а потом, медленно расставляя слова спросил:
– Вы тоже японец?
Васнецов, не ожидавший от древнего старика проявления чувства юмора, усмехнулся.
– Я русский. Меня зовут Александр. Морита-сан, – он обернулся к двери, – гражданин Японии. Но сейчас, мы оба действительно прибыли именно оттуда.
– Присаживайтесь, – пригласил старик. Лёгкая усмешка тронула сморщенные губы, – мне уже тяжело смотреть вверх.
Васнецов и Морита уселись на небольшую кушетку, стоявшую в метре от кресла.
Старик медленно проговорил:
– Я предложил бы вам выпить, но вы, очевидно не за этим.
– А отчего и не за этим? Коньяк у вас найдётся? – Васнецов бодро встрепенулся.
– И самый разный. Угощайтесь самостоятельно. Я не думаю, что стоит звать прислугу. Достаточно того, что они услышали имя, которое не должны были услышать никогда.
– По другому нам было бы сложно представиться, –Морита пожав плечами ответил старику, пока Васнецов орудовал возле небольшого бара, – но вам нечего опасаться. Мы не официальные представители государств и не агенты Моссада.
Старик скрипуче рассмеялся, закашлялся и тяжело вздохнув ответил:
– Мне незачем бояться Моссада. Да, я бывший член СС, но я не причинил вреда ни одному еврею в своей жизни. Да и государствам, как таковым, до меня дела нет. А вот такие, как вы – это как раз то, чего я со страхом ждал всю жизнь. Но, теперь уже всё равно, – он вяло махнул тощей рукой, – мне сто четыре года.
Васнецов, уже наливший коньяк, чуть не выронил рюмки:
– А с речью у вас неплохо, для такого возраста. Хотелось бы только узнать, что значит – «такие, как вы». Это вы о чём? Кстати, коньяк сами-то будете? –
Старик опять вяло отмахнулся рукой.

– Такие как вы – медленно проговорил он, – даже не знаю. Возможно, представители крупных технических концернов, преступных сообществ, хотя, часто – это одно и то же. Ведь так? – он ничего не выражающим взглядом смотрел на Мориту, – Вы здесь из-за какого-то технического устройства, не так ли? В СС я курировал некоторые линии научных разработок
– Даже точнее, – Морита решил не церемониться, – из-за небольшого алюминиевого чемоданчика.
Отенхейм медленно закрыл глаза. Несколько минут он молчал. Васнецов снова уселся рядом с Моритой, сунул в руку упирающемуся, малопьющему японцу бокал с коньяком, и отметив про себя, что «хитрый фриц, зараза, хоть и за сто лет» приготовился ждать продолжения.
Немец чуть качнулся в кресле, открыл глаза и опять тяжело вздохнув, проговорил:
– У меня только одно условие. Я расскажу всё, что с этим связано, если вы дадите мне слово никогда не искать и не преследовать моего сына. Он знает о моём прошлом, но ничего о том, зачем вы пришли. Я никогда не рассказывал ему об этом, специально для того, что бы обезопасить. На сколько это возможно.
Морита пожал плечами:
– Считайте, что моё слово у вас. Но, если учесть, что вы видите меня в первый раз, и представления обо мне не имеете никакого. Короче, я бы например очень задумался.
Васнецов чуть не подавился коньяком.
– Ну давай, ещё в благородство будем играть с этой СС-овской рожей -подумал он, – сейчас и вправду, как замолчит.
Отенхейм, однако говорил:
– Всё хорошо, молодой человек. Я очень долго живу на свете и вижу людей с первого взгляда. Ваше слово у меня. Но, боюсь только, что мой рассказ вас разочарует. Устройств больше нет.
– Устройства нет в вакуумном хранилище японской лодки. Там какой-то обрезок трубы в ящичке. И, насколько я понимаю, настоящего устройства там никогда и не было, – неожиданно холодным тоном заговорил Морита, – я так же понимаю, что оно всё время оставалось на лодке под вашим командованием. Вы тогда представлялись всем адмиралом, – ехидно добавил он.
– Всё верно, – слегка качнув головой, согласился немец. Устройство и техническая документация всегда находились в подводной лодке возле меня. До самого конца. До того момента, когда лодка была торпедирована американским эсминцем «Алабама». Оно и теперь там, вместе с обломками лодки. Вот только точные координаты неизвестны уже никому. Я вообще не моряк и не знал их даже тогда. А кроме меня с лодки успели спастись два матроса и , как я потом понял, этот японец – старпом, не помню уже, как его звали. Но он координат знать просто не мог, потому, что был под охраной ближе к корме. Бортового журнала «Алабамы» тоже нет. Эсминец пропал без вести, а скорее всего, подорвался на мине несколько дней спустя.
Правда, как выяснилось позднее, он передал координаты атаки в эфир и продублировал информацию, высаживая нас на острове с американским гарнизоном. Сколько сил я потратил после войны, что бы найти записи или отметки тех, кто принял эту передачу, или официально зафиксировал её в гарнизоне. Но нет. Ничего. Суматоха войны. Найти устройство на площади в несколько сотен квадратных километров со средней глубиной порядка пяти километров нереально даже с самыми современными средствами. Самое смешное, что стальная капсула внутри чемоданчика, скорее всего выдержала и давление воды, и все эти годы. Устройство в капсуле, должно быть работоспособно по сей день.
Немец замолчал.
Морита, не меняя холодных интонаций спросил:
– Вы видели устройство в работе?
Отенхейм кивнул.
– Да. Как я уже сказал, я курировал ряд работ в Пенемюнде. Это место на острове Узедом вообще оставило большое и интересное наследство для послевоенной эпохи. Но, наши работы тогда не считались приоритетными. В нашем распоряжении было два ангара с небольшими лабораториями. Они находились достаточно далеко от ракетного полигона и не пострадали, даже после того, как Пенемюнде разбомбили. В них изучались принципиально новые возможности перемещения в пространстве на высоких скоростях. Одним из работавших физиков был Гельмут Витенберг. Я знал, что он занят темой принципиального преодоления гравитации. Но, честно сказать, вообще в это не верил. Когда осенью 1944-го он пригласил меня в свой ангар и продемонстрировал парящий над столом цилиндр, вряд ли смогу описать, что почувствовал. Устройств было два. Оба создавали вокруг себя шарообразный участок пространства с «нейтрализованной гравитацией», как называл это Витенберг . Диаметр этого пространства был не более полуметра. Это были, разумеется, экспериментальные модели.
Отенхейм замолчал. Потом попросил немного виски с содовой. Морита пошёл к бару.
– Вот это здоровье, – подумал Васнецов. – Уже по частям рассыпается, а виски ему. Сейчас ведь напьётся и уснёт. И где второе устройство, не скажет. «Устройств больше нет.» Ну врёт ведь. Хотя, опять противоречу сам себе. Если бы было, разве жил бы он так. Страну какую-нибудь в Африке, поди, целиком бы купил за такое устройство. А может и не только в Африке. Это ведь выход в космос без ракетоносителей. Любой груз, любой вес. Дааа…
Отенхейм немного отпил из бокала и по старчески пожевав губами продолжил, всё так же медленно, аккуратно подбирая слова.
О таком, я должен был сразу доложить сразу же лично Гиммлеру. Был соблазн не делать этого, но я не решился. Это и стало ошибкой. Витенберга моментально расстреляли. Оба устройства и два комплекта наработанной Гельмутом научной документации упаковали в шесть ящиков. Гиммлер лично продумал сложную операцию по передаче одного устройства американцам, с которыми, – Отенхейм вдруг опять скрипуче рассмеялся беззубым стариковским смехом и, еле взмахнув рукой, продолжил:
– Какие там переговоры. С ними всё было договорено ещё с лета 1944-го. Прикрытием истинного смысла стала передача одного из устройств японцам .Никто, кроме Гиммлера и меня не знал, что устройств два. После войны Гиммлер долго не мог поверить, что всё провалилось. Искал меня.
– Он же отравился цианидом в плену у американцев, – на полуслове перебил его слегка удивлённый Васнецов.
– Отравился?- сарказм Отенхейма был неприкрыт. – Да бросьте. С чего бы это? Человек, у которого в руках ключи от по меньшей мере половины накопленных за войну богатств? Такие не травятся. Идиот Геббельс и правда свёл счёты с жизнью. У Адольфа вообще не было другого выхода. А Гиммлер… Не будьте так наивны.
– Что произошло со вторым устройством? И…, вы что, никогда не интересовались принципом его действия? Не видели что внутри цилиндра? – спросил Морита. На Гиммлера ему было явно наплевать.
Отенхейм, еле подняв руку с бокалом снова пригубил виски. Потом уронил руку на колени, расплескав содержимое. Голова опустилась ниже чем раньше. Он явно уставал.
– Не видел я, что внутри. Условием работы устройства был вакуум. В случае попадания воздуха оно необратимо теряло свои свойства. Поэтому на японских лодках, для подстраховки и были устроены вакуумные хранилища. Но, зачем я должен был отдавать устройство им? Одно с подачи Гиммлера доставалось американцам. Я оставался ни с чем и просто подумал, сколько заплатят русские за второе…
– Так, где же первое? – повторил вопрос Морита, – я знаю, что вы передали его на борт «Бергена».
–На самом крупном острове из Архипелага Святого Августина, – скрипучий старческий голос раздавался не из кресла. Васнецов и Морита медленно повернули головы.
В дверном проёме беззвучно открывшейся двери, опираясь одной рукой на трость, стоял старик, поддерживаемый сбоку слугой индейцем. Морита не проронил ни слова. Васнецов же, не стесняясь, моментально выдал:
– Что, сбор ветеранов СС ? Вот в гнездо-то попали.
Хотел добавить что-то ещё, но вдруг осёкся. Медленно встал и, поставив пустой бокал на подоконник, подошёл к двери. Лицо его стало серьёзным.
– Бог ты мой, – проговорил он, – вы капитан-лейтенант Виннер.
– Неужели узнали по фотографии? Правда я на пятнадцать лет моложе Георга, – старик скрипуче, очень похоже на Отенхейма засмеялся.
– Я чего-то не знаю? – медленно, с нескрываемым сарказмом проговорил Морита.
– Фото из бумаг Синкха, – не оборачиваясь ответил Васнецов, – Офицер Абвера, планировавшийся консультантом для японской стороны. Но, что-то изменилось. Вместо Японии вас отправили решать вопрос с американской стороной, ведь так? – Васнецов мельком обернулся и посмотрел на Отенхейма, ожидая его реакции, но тот уже спал, свесив голову на грудь и тихо посапывая.
– Да, – ответил Виннер, – Просто у меня не было желания ничего решать с Америкой для Гиммлера. Я думал о себе. Если бы вы видели, какую пьесу мне пришлось сыграть в одиночку на борту Бергена. Но вмешалась случайность. Тупые янки со своей подводной лодкой, – он злобно ощерился,
– а иначе, всё могло быть нормально.
– Для кого, нормально? – глядя на него в упор, спросил Васнецов.
 –Да уж не для вас, – холодно ответил немец, – оставьте нас в покое. Капсула зарыта глубоко в песок ровно посередине подковообразной скальной выемки с северной оконечности острова, который я вам уже назвал.
– А бумаги? – спросил Морита.
– Там же, – ответил Виннер, – все три ящика. Это всё. Уходите.
Васнецов и Морита переглянулись. Морита встал, подошёл к дверям и, аккуратно пройдя мимо старика, вышел в коридор.
– А вы что, вместе живёте? – напоследок спросил Васнецов, выходя вслед за Моритой в коридор.
– Нет. Мой дом через квартал отсюда, – ответил Виннер.
– Гнездо, точно гнездо, – услышал он удаляющийся голос Васнецова.





Глава 10

…Океанский ветер обдувал пирс прохладным солёным ветром. Яхта Мориты покачиваясь, стояла возле него, готовая к выходу в море. Морита и Васнецов стояли на пирсе, глядя в океан.
– Неужели не хочется посмотреть своими глазами? – спросил Морита, не отрывая взгляда от горизонта.
– Хватит. Насмотрелся, – хмыкнув ответил Васнецов. – Да и к тому же, если ты найдёшь устройство, прибылью-то со мной, всё равно не поделишься.
Морита засмеялся.
– Ладно, – довольно сказал Васнецов, хлопнув Мориту по спине и покачав туго набитой кожаной сумкой, – того, что ты мне заплатил, и так хватит надолго. –
– Это не плата. Это благодарность. Я обязан тебе жизнью и хорошо помню это. А плату за участие, – японец как всегда заулыбался – переведу отдельно на твой счёт, когда вернусь в Токио. –
– Да уж хотя бы просто позвони. Интересно же, чем всё закончится, – Васнецов по дружески обнял мелкого, трепыхающегося от крепких объятий японца, и коротко сказал по-русски:
– Счастливо. –
Японец начал подниматься по трапу, но потом обернулся:
– Как ты выберешься? – крикнул он.

– Надеюсь, документы, которые ты сделал мне в Токио, достаточно надёжны? – Васнецов слегка улыбался, глядя на Мориту.
– Можешь не сомневаться, – ответил тот.
– Тогда всё остальное – вопрос техники, – Васнецов помахал рукой.
Морита кивнул и повернувшись стал подниматься на палубу.
Васнецов сошёл с пирса и усевшись в полураздолбанный джип, медленно покатил от пристани вверх по улочке. В километре от берега он остановился, заехав в тень раскидистой  сиквойи. Здесь было достаточно высоко, что бы видеть океан. Яхта Мориты отошла уже далеко от берега, устремляясь к горизонту. Васнецов даже задремал, ожидая, когда она исчезнет совсем. Потом, когда маленькая точечка уже слилась с линией, разделяющей воду и
 небо, он снова завёл мотор и не спеша проехал по направлению к верхней части города.
Найдя нужный дом, он оставил машину за соседним перекрёстком, достал мобильный телефон и набрал номер.
– Как обстановка? – спросил его спокойный, слегка приглушённый голос.
– Всё в порядке. Все люди Намуры ушли с яхтой?
– Да. Я абсолютно уверен, что он ничего не подозревает. Но это не продлится долго. Техническое оснащение яхты позволяет ему получать практически любую доступную информацию. Если честно, я даже несколько удивлён, что он до сих пор не в курсе дела.
– Строго говоря, я и сам-то вспомнил совершенно случайно, что когда-то читал об этом. Так что, ничего удивительного.
– Ладно. Приступай. Времени у нас в обрез.
– Если что, мы сможем его отсюда эвакуировать?
– Нет, Саша. Технические средства для этого к нам не успевают. А тащить его самим через половину Южной Америки… Ты же понимаешь, полная авантюра. Самим бы успеть убраться. Решай всё на месте. Другого выхода нет.
– Я тебя понял, – спокойно ответил Васнецов, – ждите тогда.
Он отключил телефон, вылез из машины и не спеша перешёл через пыльный перекрёсток. Подошёл к невысокому забору и на некоторое время застыл, прислушиваясь к звукам за ним. Затем, оглянувшись, быстро перелез через него, оставшись незамеченным ни для немногих людей на улице, ни для хозяев дома. С другой стороны забора были густые заросли. За садом здесь явно не ухаживали. Васнецов, стараясь шуметь как можно меньше, пробрался сквозь них к веранде.
Виннер сидел в тени. В большом плетёном кресле с газетой в руках. Рядом никого не было. Александр выпрямившись вышел из зарослей и шагнул на веранду.
Виннер опустил газету и ничуть не удивляясь Васнецову, спросил:
– А где же ваш японский друг?
– Идёт полным ходом, вокруг Огненной Земли в Южную Атлантику, – улыбнувшись ответил Васнецов, – жаль только, не знает, что после мощного подводного извержения 1962 года, вулканический Архипелаг Святого Августина исчез с поверхности океана и глубина в этом месте теперь достигает двухсот метров. С учётом того, как во время таких катастроф меняется рельеф дна, ничего никогда уже не найти. Но, вот вопрос – правду ли вы рассказали?
Не дожидаясь приглашения, он сел в соседнее кресло и глубоко вздохнув посмотрел на Виннера.
– Я понял, что вы вернётесь. Не думал, что так скоро. – Виннер положил газету на стеклянный столик.
– А зря, – проговорил Васнецов. Улыбка исчезла. Выражение лица стало немного оскаленным. Он молча вытащил из сумочки Хеклер с коротким глушителем, накрученным на ствол и, не отпуская рукоятки положил на колено.
– Отто, – сказал он глядя в глаза немца, – вы военный разведчик. Я – тоже. Мы коллеги с разных сторон. Поэтому вы меня поймёте. Речь идёт о настолько серьёзном прорыве в науке и технике, что я не остановлюсь ни перед чем. У вас три минуты, что бы сообщить мне, где находится устройство, или я просто прострелю вам голову, что бы вы уж хотя бы не сообщили этого Морите, когда он вернётся. Время пошло.
– Вы можете стрелять сразу, – медленно проговорил Виннер, – тем более, что сделаете это в любом случае. Устройство именно там, где я и сказал.
– Допускаю. Что мешало вам забрать его с острова до 1962 года? – не меняя выражения лица спросил Васнецов.
– Ничего, – пожав плечами ответил Виннер, – Вам будет сложно мне поверить. Я не хотел, что бы оно досталось никому. Я не люблю вас, не люблю американцев. Для своей родины я вообще погиб давным-давно. Кому бы я его отдал?
Деньги? – спросил Васнецов.
– Мне вполне хватило того, что накопил за время войны, – покачал головой Виннер, – а сознание того, что я обставил всех, кого только можно грело душу лучше любых денег.
– Открытие могут повторить, – сказал Васнецов.
– У меня есть основания надеяться, – ответил Виннер, – что не смогут. Георг нашёл меня здесь в 1965 году. Тоже всё ни как не мог поверить, что я просто похоронил капсулу, а потом и место захоронения исчезло с концами, – он засмеялся, – столько лет прахом. Отенхейм купил дом по соседству и тоже поселился в этой глуши. Не верит до конца, по сей день.
– Бред, – тихо сказал Васнецов, – может быть даже честный бред. Ничего тут уже не поделать.
Он встал, поднял руку с пистолетом и выстрелил Виннеру в голову.





Эпилог

Сквер, протянувшийся вдоль улицы Куусинена, для выходного дня был необычайно пуст. Правда, и погода была далеко не идеальной. Периодически накрапывал мелкий дождик, который, впрочем, совершенно не мешал двум мужчинам, сидевшим на старой лавочке напротив зоологического магазина.
– Неужели так сложно было вытрясти из них хоть какие-то концы к тем, кто может быть в курсе основ этих разработок. Такое не умирает безвозвратно. Ты и сам знаешь, – сказал один.
– Нет там никаких концов, – ответил другой. – А если бы и были, мир давно уже стал бы другим и технически и политически. Это был ключик к свободному выходу за пределы земного тяготения. Это ведь…, как будто рыбки из аквариума смогли бы ходить пешком за его пределы.
– Вот именно. Видимо поэтому твои зарубежные друзья продолжают рыть носом в прямом и переносном смыслах так, что только песок летит в разные стороны. Тебя, кстати, жаждут увидеть до невозможности. Особенно японец, – сказал первый.
– А и пусть роют и жаждут, сколько душе угодно, – сказал второй, – понимаешь, – он грустно улыбнулся, – если честно, я вообще не уверен, что всё это правда.
– В каком смысле? – спросил первый.
– А в прямом, – ответил второй, обернулся через спинку лавки в сторону улицы и посмотрел на зоомагазин.
– Я думаю, что физик из Пенемюнде просто надул всех изначально. Ловкий трюк и никакого изобретения вообще. Конец войны. Все хотели как-то выкрутиться. Может надеялся, что его будут беречь и что сможет попасть к американцам. Кто знает. Отенхейм, конечно не был дураком. Но и физиком он не был. Это сейчас офицеры вооружённых сил практически любой страны знакомы и с физикой и с высшей математикой. Или уж хотя бы обучались их основам. А в те времена? Конечно, Отенхейм был очень образован для своего времени. Но, больше чем уверен, что хитрый фокус с электромагнитным полем вполне мог сбить его с толку. Бедолаге физику просто хотелось спастись, а вместо этого он сам подписал себе смертный приговор.
– Ну, а техническая документация? – спросил первый, – не может быть, что бы вообще никто не понял обмана.
Второй громко рассмеялся.
– Не может? Да бог с тобой. Повторяю – конец войны. Суматоха и неразбериха. Серьёзных знатоков физики – один на тысячи, если не сотни тысяч. Но даже им вряд ли до того. Ты, кстати, по первому образованию военный врач?
– Да. –
– Физику изучал в системе высшего образования?
– Разумеется.
– В наборе документов касающихся, например, квантовой механики разберёшься быстро?
Первый улыбнулся:
– Вообще не разберусь.
– Вот тебе и ответ, – второй встал с лавочки и, глядя через улицу, весело добавил:
– Алёна купила какую-то живность, кажется. Пойду. Увидимся позже.
– В рапорте-то, что напишешь? – вдогонку спросил первый.
– В каком? – услышал он в ответ, – я давно уже гражданский человек. И вы мне не начальство. Надо тебе – вот и пиши.
Глядя, как его собеседник быстро перебежал дорогу и обнял молодую жену, державшую в руках клетку с каким-то зверьком, человек встал и не спеша побрёл в сторону станции метро «Полежаевская».