Я люблю

       В моем любимом городе,
       В городе,
       Городе,
       В моем любимом городе…
              отрывок песни, которую автор слышал в маршрутке в каком-то городе Украины.

       Весна… И это тоже чувство. Дорожка идет вдоль девятиэтажки. Тепло. Совсем нет ветра, и на синем небе светит солнышко. Старый асфальт потрескался, из него торчит канализационный колодец с бурым люком. Под окнами, перерастая первые балконы, в ряд – молодые деревья. Молодые деревья с другой стороны - отделяют дом от дороги. Аллея. Теплая, солнечная аллея с маленькими зелеными листочками, внизу молодая травка, всего за пару дней выросли и зацвели одуванчики.
       Я вспоминаю разговор с женой.
       - Номос проценты на остаток предлагает, немного правда.
       - Зато Альфа есть везде, а Номос ты где найдешь?
       - Ну да, даже на Украине есть. Странно, там и Сбербанк есть.
       - Почему странно?
       - Ну это же наш банк. Ладно, Альфа, а Сбербанк же государственный, РФный
       - А вообще-то странно, что мы в Альфе зарплату получаем. Мы же гос предприятие, я когда в школе работала, Сбербанка карточка была, у мамы тоже. Нам бы тогда вообще не пришлось искать ничего, даже в твоей деревне банкомат есть.
       - Они там все разные. Сбербанк Северо-Запад, Поволжье и тд – это разные банки, а значит проценты берут за снятие.
       - Хотя может и Номос, - задумчиво говорит Света, - Альфа в Саратове в одном месте на весь город, в Запорожье в одном месте.
       - В двух в Запорожье.
       - Где это второе? – удивляется она.
       - Одно на проспекте, а второе у вокзала.
       - Нет у вокзала нигде, нам же сказали, что в одном месте только.
       - А как же мы снимали поздно вечером за день до отъезда у вокзала. Долго искали сначала, а потом случайно увидели.
       - Это в Самаре было.
       - Нет! В Запорожье! – вспоминаю, - а… да… в Самаре…

       Все детство и юность я провел в деревне Рязанской области. Точнее половину, потому что зимой в Калиниград возвращался, а если юность включить, то и не половину, а четверть всего. Но вспоминается сейчас только деревня. Здесь я будто и не жил, а только – вспоминал прошлое лето или мечтал о будущем.
       Мы ехали поездом до Москвы, и я любил поезд и Москву. Потом поездом до Сасова и автобусом до села Восход. Мы выходили на остановке у холма, а автобус ехал дальше. На холме деревня кончалась, после поля было большое кладбище, издали казавшееся милой красивой рощей. И когда мы ходили на могилу прабабушки, последнее что я видел в той стороне была развилка у самого горизонта. Направо Кадом, а налево Ермишь. Потом я узнал, что Кадом граничит с Мордовией, а Ермишь – с Нижегородской областью. Развилка эта манила меня, увлекала детский ум, я часами думал о Прекрасном Далеко, которое за ней, в котором я не был, но которое обязательно меня ждет.
       И вот я перепутал Запорожье с Самарой… Маленький мальчик вырос, и пошел вслед за душой. А душа звала в Прекрасное Далеко. Урал, Азовское море, Питер, Иваново, Уфа, Пенза, Волгоград, Минск, Днепропетровск…
       И ладно еще Самара и Запорожье. Я выходил в три часа ночи в Смоленске и ехал до Рославля, Брянска, Тамбова. В Тамбове красивый вокзал и площадь рядом, а область удивила меня лесами и ухоженными обрабатываемыми полями и деревнями, запустение и разруха словно прошли мимо. Но что из той поездки я помню еще. Как назывался красивый городок, где я покупал мороженое в маленьком автовокзале? А тот, который мы проехали сначала в одну сторону, а потом обратно? Почему я совсем не запомнил Брянск? Или это там шла большая стройка в центре?
       Новые родные места. Где я живу? Вы помните, была в девяностые такая партия «Наш дом Россия», я целое лето проносил на футболке их значок, когда мне было лет двенадцать. И вот – где я живу? Какие места мне родные? Мой дом Россия… Было их – Москва в районе Нижегородки, да маленькое село. И несколько родных людей. А стало… Я не просто так выбрал этот псевдоним. Не ради красного словца. Наш дом – Россия, мой ближний и родной – каждый. Назвался простым русским человеком, полезай.
       А тем временем умерла бабушка. А до нее, всего на десять дней раньше отчим. Умерла мама. В районе Нижегородки никто теперь не живет, и дом в маленькой деревне не открывает своих дверей ни на полгода, ни на три месяца в год. Ни на месяц… Потому что некому приехать туда. Не к кому… Осенью я написал «Родные места». О том же самом. И закончил их тем, что, раз нет больше старых, значит – впереди новые. Новые…
       И вот весной, помывшись и уложив дочку спать, собираясь на Пасхальную Литургию, я вдруг задумался – а правильно ли? Новые… Я задумался об этом уже давно. А не предательство ли это старых.

       И точка на этом. Потому что автор задумался, но пока ничего не придумал. Как пошло и неверно. Над этим не думают, это чувствуют сердцем. Душой. И это не нелепый вопрос, это один из тех глубоких мировоззренческих вопросов, которые никак не относятся к практической жизни. Но в то же время, все мои успехи именно в ней строятся только на верном ответе на такие вопросы. Я рискну утверждать, что девяносто девять процентов людей действуют ситуативно, именно из-за отсутствия желания задавать такие вопросы себе. А действуя ситуативно, обязательно проиграют действующим стратегически. И в этом залог будущей Победы.
       Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!

       Продолжение следует…