Выбор есть. Всегда?

***
  «Терпеть не могу эти праздники! Да что за напасть такая?!»
  Нервно тереблю очередную прядку волос, добиваюсь, чтобы она встала дыбом и принимаюсь за другую. Каждую минуту смотрю на часы, как будто это может заставить время вернуться назад. Прекрасно понимая, что опаздываю, я ничего не могу с этим поделать.
  В углу кабинета на черном кожаном диване сидит плюшевый медведь.
  - Алена Сергеевна, - в приоткрытую дверь всунулась голова молоденькой секретарши.
  - Ну что еще?! – гневно воскликнула я, отрываясь от созерцания циферблата.
  - Я… ой… в общем, уже ведь почти семь, а сегодня праздник… Можно мне домой? – храбро закончила она и густо покраснела.
  - Да. Да, конечно, вы мне сегодня больше не потребуетесь.
  Глубоко вздохнув, я попыталась успокоиться. Прошлась к окну, затем снова вернулась к столу. Зачем-то поправила и без того идеальную стопку папок и села в кресло. Положила пальцы на ручку нижнего ящика, не решаясь открыть.
  Еще один глубокий вздох, резкое движение, и все содержимое ящика высыпалось на пол. Я опустилась на колени и дрожащими руками попыталась вернуть все на место. Взгляд наткнулся на то, что я одновременно хотела и не хотела видеть. Небольшая деревянная рамка, неловко выкрашенная в розовый цвет. В уголках криво приклеены маленькие мишки, а с фотографии улыбается девочка с длинными золотыми косами и ярко-зелеными глазами. Мой Светик.
  Зачем, ну зачем я вызвалась вести сегодня эти переговоры? Ведь я прекрасно знала, что Новый год – это чуть ли не единственная возможность повидаться с дочерью. Неужели работа настолько важна для меня? Да кого я пытаюсь обмануть… Ведь именно это стало причиной нашей разлуки. Моя вечная беготня за деньгами. Сейчас мой ребенок сидит в моей огромной квартире, обставленной известным дизайнером, смотрит на елку, которую у меня еще даже не было возможности увидеть, и ждет. Ждет, когда же я приду и просто побуду рядом.
  Я спрятала фотографию и подошла к зеркалу. Чуть за тридцать, прекрасная фигура, идеальная кожа, лишь под глазами, несмотря на косметику, видны легкие фиолетовые тени. Боже, я столько времени трачу на то, чтобы хорошо выглядеть, чтобы соответствовать, а ведь я могла бы проводить их со своим ребенком. Могла бы, да не захотела.
  Сеанс моего самоуничижения прервал сигнал видеозвонка. Я пригладила свои короткие рыжие волосы, одернула пиджак, на мгновение прикрыла глаза и поспешила к столу. Партнер из Японии совсем не оценит то, что его заставили ждать.
***
  Часы показывают почти десять вечера. Я должна успеть, я просто не имею права опаздывать. Как назло именно сейчас моя машина решила заглохнуть. Скользя по льду на высоких шпильках, кутаюсь в тонкий плащик, совсем не спасающий от пронизывающего ветра. Холодно так, что аж кровь в жилах замерзает. Я упрямо продвигаюсь к автобусной остановке, сжимая в руках медведя и придерживая яркий шарф, то и дело норовящий сорваться с моей шеи. Этот широкий, совершенно не подходящий мне шедевр связала Светлана к прошлому Новому году. Кое-где торчат петли, в некоторых местах видна путаница с узором, но ни одна норковая шуба не грела меня так, как греет этот самодельный подарок.
  Ох, счастье. Автобус. Сколько я уже не ездила на общественном транспорте? Год? Два? Нет, кажется, все три… Но вызывать такси сейчас бессмысленно, никто не поедет. Хорошо, что успела хотя бы на автобус, ведь, если мне не изменяет память, это последний рейс.
  Я села у окошка, нервно постукивая пальцами по колену.
  - Давай, давай, давай же… быстрее… - бормочу себе под нос, не обращая внимания на удивленные взгляды своих немногочисленных попутчиков.
  Вот и моя остановка. Выскакиваю на тротуар, бросаю взгляд на часы: половина двенадцатого. Я еще могу успеть! Могу! Внезапно мир стал накреняться, я увидела прямо над собой яркую россыпь звезд и погрузилась в темноту.
***
  - С вами все в порядке? Вы меня слышите?
  Я отмахнулась от незнакомого голоса и попыталась разлепить глаза. Голова болит так сильно, что трудно даже дышать. Невероятным усилием воли я заставила себя моргнуть.
  Надо мной склонился незнакомый мужчина, все еще продолжающий спрашивать меня о чем-то. Я постаралась сосредоточиться на его сбивчивой речи.
  - …смотрю, вы лежите. Я же сколько раз уже говорил, чтобы песком все засыпали. Но ведь кто ж меня послушает? Все говорили, что и так сойдет. Вот и сошло. А вы на таких каблуках еще… додумались тоже.
  - Время… сколько времени?
  - Так час ночи уже, с наступившим вас. Я за колой для дочки в ларек шел, уж очень она сегодня раскапризничалась. Я ей обычно не позволяю такое пить, но вот праздник все же, согласился. А тут смотрю, вы лежите.
  - Хорошо-хорошо, помогите мне, - совершенно бесцеремонно прервала я, пытаясь подняться, опираясь на руку своего говорливого спасителя.
  Оглядевшись, я не нашла сумочки. Наверное, кто-то уже подобрал. А где медведь?! Ох… вот он, лежит в сугробе. Я вытащила испорченную игрушку и прижала ее к себе, не думая, что пачкаю светлое пальто. Кто-то поглумился над моим подарком, хорошо попинав его ногами.
  Не поблагодарив за помощь, я оттолкнула мужчину и побежала к своему дому, рискуя снова упасть. В одно мгновение взлетела по лестнице и с трудом открыла дверь, не сумев с первого раза попасть ключом в замочную скважину.
  - Света! Светик! Я дома!
  Ответом мне стала только звенящая тишина. Не разуваясь, я прошла в комнату, сразу заметив приклеенный к экрану телевизора стикер.
  «Я ждала тебя. Папа забрал меня в половине первого. Наверное, ты была очень занята и поэтому не смогла приехать. С Новым годом, мама.»
   Я включила гирлянду на елке, села на диван, все еще обнимая плюшевую игрушку. Кажется, я плакала.
***
  Мое утро началось точно так же, как и любое другое. Ровно в шесть утра прозвенел будильник. Только зачем он, если сегодня выходной? Даже мне не нужно идти на работу первого января.
  Я открыла глаза, протянула руку, чтобы отключить писк электронных часов, и с ужасом увидела на противоположной стене календарь, сообщающий, что сегодня 31 декабря.
  Не может быть. Я же сама вчера оторвала листочек, смяла и бросила в мусорную корзину. Мне так хотелось, чтобы Новый год поскорее наступил, что я сделала это не вечером, а утром. Когда я уходила на работу, меня провожала опутанная инеем цифра один.
  Я вскочила с кровати, не понимая, кто мог сыграть со мной такую шутку, и набрала номер своего секретаря.
  - Милена, здравствуйте. Какое сегодня число?!
  - Алена Сергеевна? С вами все хорошо? Сегодня канун Нового года, 31 декабря.
  - Это что, какая-то шутка?
  - Шутка? Почему шутка? Сегодня 31 декабря, в девять утра у вас встреча с Виктором Петровичем. Он хотел решить с вами вопрос относительно переговоров с Японией. Затем…
  Я бросила трубку, снова рухнув в кровать и прижав ледяные пальцы к вискам. Разве так бывает? Разве такое возможно?
  Белоснежный медведь, сидящий в кресле напротив меня, предпочел не отвечать.
  Что же получается, еще не все потеряно? Я еще могу все исправить и заново завоевать любовь своей дочери? Нужно просто принять правильные решения и иначе расставить приоритеты. Деньги или семья? Работа или дочь?
  Я все успею, просто не может быть иначе, раз свыше мне дается еще одна попытка. Я всегда была успешной, еще со времен школы у меня получалось все задуманное, даже если это казалось невозможным. Я просто обойду те углы, на которые наткнулась в прошлый раз, вот и все.
  Я быстро причесалась, нанесла легкий макияж буквально за пару минут и распахнула платяной шкаф. Пару раз чихнув, я извлекла из самого дальнего угла тщательно упакованную в пакет длинную дубленку, которую мне не было необходимости носить с момента появления машины, сапоги на устойчивом каблуке и меховые наушники. Глядя на последние, я не смогла сдержать улыбку, погрузившись в воспоминания.
«Аля, посмотри, какие наушники! Прямо под твою дубленку!», - Сережа рассмеялся, протягивая мне белые наушники из меха непонятного существа: то ли плюшевого зайца, то ли медведя.
«Ты с ума сошел, - фыркнула я, - ни за что такое не надену. Никогда-никогда!»
Все еще хохоча, он поймал меня в объятия и нацепил мне на голову этот кошмар, растрепав попутно длинные волосы, собранные в низкий пучок. На секунду мне показалось, что я оглохла, зато стали отогреваться замерзшие уши.
«Слушай, а ведь тепло, - пробормотала я, поправляя прическу и сдвигая наушники так, чтобы они не давили на довольно крупные сережки, - давай все-таки их купим?»
Сережа улыбнулся, рассчитавшись с продавцом. Я просунула свои ледяные пальцы к мужу в карман и нащупала там его большую ладонь. Я была ужасно счастлива, представляя, как вечером расскажу ему, что у нас будет ребенок…
  Я моргнула, постаравшись стряхнуть с себя путы прошлого. Этого уже не вернешь, мы развелись больше трех лет назад, когда я стремительно взлетела по карьерной лестнице. Бесконечные совещания, куча новых обязанностей, постоянные командировки не только в другие города, но и даже страны, переговоры, звонки, вечно включенный компьютер… Конечно, он не выдержал. Хотя, спрашивается, чего мне не хватало? Чудесная дочка, неплохо зарабатывающий в своей частной школе муж, уютная квартирка, где каждый клочок обоев любовно подобран и приклеен нами. Тогда я умела шутить и постоянно подтрунивала над Сережкой, говоря ему, что у нас все шиворот-навыворот: жена юрист, муж – учительница философии. Он совершенно беззлобно щелкал меня по носу и говорил, что я балда, не способная запомнить, что мужчина-учительница называется учителем. 
  Замотав шею шарфом и схватив с дивана медведя, я выскочила на улицу. Мельком глянув на часы, поняла, что еще есть время заехать в автомастерскую. Знакомый механик поцокал языком, сделал страшные глаза и сказал, что ничем до Нового года помочь не сможет. Сегодня короткий день, работы еще море, так что машину я смогу забрать только после праздников.
  - Но как ты догадалась, что нужен ремонт? Ты ведь ничего не понимаешь в машинах, - удивился он.
  - Не понимаю, - согласилась я, - просто решила, что нужно проверить. Ну так, на всякий случай.
  Все еще подозрительно щуря то один глаз, то другой, он проводил меня до двери и вытолкал на улицу, бормоча что-то похожее, на: «Женщины… не женщины, а ведьмы, честное слово…».
  Хмыкнув своему зеленоглазому и рыжеволосому отражению в огромной витрине, я порадовалась, что сейчас на Средневековье, все-таки моя кожа плохо переносит высокие температуры и предрассудки, не знающие границ.
***
  На работу я успела как раз вовремя. Проигнорировав удивленный взгляд своей секретарши, я сбросила верхнюю одежду и гордо прошествовала в кабинет начальства.
  Виктор Петрович, мужчина невероятных габаритов, кое-как втиснутый в дорогой костюм, жестом приказал мне сесть, что-то рассматривая на листке бумаги, который он предусмотрительно держал кончиками пальцев на расстоянии вытянутой руки. Я постаралась удержать на лице серьезную мину, замаскировав вырвавшийся смешок под кашель.
  - Вы снова забыли очки дома? – невинно поинтересовалась я.
  - Что? Ах да… Да, к сожалению, то, что моя жена называет нашим ребенком, снова рыдало всю ночь, так что утром я рисковал выйти из дому в пижамных штанах и плюшевых тапках, подаренных мне на прошлый день рождения обожаемой тещей. Но ближе к нашим баранам. Вы знаете, что вот уже год мы разными способами добиваемся сотрудничества с крупной японской корпорацией. По причине, известной только им, переговоры назначены на сегодняшний вечер. Мне очень жаль, но я не могу доверить эту беседу никому, кроме вас.
  - Но…
  - Да, я понимаю, что праздник. Я прекрасно к вам отношусь и ценю вашу деятельность на благо нашей компании, но от этих переговоров зависит наша судьба. Так что я не прошу, а приказываю вам. В конце концов, одним из условий вашего приема на работу стал ненормированный рабочий день и возможность ездить в командировки. Обдумайте, что будете говорить, и проработайте возможные вопросы. Если столкнетесь с какими-либо трудностями, я буду здесь до двух.
  - До двух дня? – с трудом расцепив стиснутые зубы, спросила я.
  - Да, у моего старшего сегодня выступление в школе. Я обещал быть.
  В свой кабинет я вернулась в состоянии, близком к нервному срыву. Значит, он обещал своему старшему, а я должна быть до ночи?
  Я посмотрела на часы и сжала кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони. Половина первого. То есть мне на размышления полтора часа, а потом я должна буду работать самостоятельно, пока кто-то будет снимать на камеру выступление своего ребенка?
  Я упала в кресло и принялась судорожно рыться в записной книжке, отыскивая нужный номер.
  - Светик? Привет. Это мама.
  - Привет! – прозвенел из трубки звонкий голосок, из которого почти мгновенно ушла вся жизнь, - Ты не сможешь, да? Тебе нужно работать?
  - Нет, милая. Я хотела предложить тебе приехать пораньше. Может… может, ты захочешь собрать елку? Я совсем закрутилась и не успела это сделать.
  - А! Конечно! Я только зааа!
  - Хорошо, дай мне папу.
  - Пааааап, - крик почти оглушил меня.
  - Да, я слушаю, - спокойный голос бывшего мужа заставил меня вздрогнуть.
  - Привет, Сереж. Я хотела, чтобы ты привез Свету пораньше.
  - Хорошо, это не проблема. Мне будет так даже удобнее. Я смогу уехать к отцу, пока еще не поздно.
  Я молча кусаю губы, сжимая трубку так, что побелели костяшки.
  - Аля? Ты еще тут?
  - Да. Да, я тут. Я хотела спросить, ты не хочешь остаться?
  - В каком смысле?
  - Ну, остаться. На Новый год.
  - Зачем? Я обещал отцу приехать.
  - Просто останься, пожалуйста.
  Теперь замолчал он. Минуты тянулись так долго, как будто время внезапно застыло. Наконец, он бросил: «Хорошо», - и отключился. Дрожащими руками я положила трубку, достала из шкафа коробку из-под нового принтера и принялась методично укладывать туда свои вещи. Как оказалось, за столько лет я почти ничего своего в кабинет не принесла. Пара книг, несколько исписанных блокнотов, содержащих важные сведения о проведенных или запланированных сделках, несколько фотографий, спрятанных в столе, потому как политика компании не приветствует афиширование своей личной жизни, да пара безделушек, принесенных мной исключительно из чувства протеста. Спрятанный за шторой и почти умерший цветок в горшке переехал в коробку практически в последний момент, потому как я в очередной раз про него забыла. Сверху кучку моего богатства венчает плюшевый белый медведь.
  Я думала, что сборы вызовут во мне какое-то сожаление или страх, но с каждой новой уложенной вещью мне становилось легче, как будто я по камешку разбирала тяжесть на своем сердце.
  Одевшись, я прижала коробку к себе и вышла в приемную.
  - Алена Сергеевна? Вы уходите? – удивленно спросила секретарша, отрываясь от просмотра каких-то документов.
  - Да, мне нужно уйти. Сообщите моему заместителю, что он сегодня должен провести переговоры. На моем столе он найдет все необходимые бумаги.
  - Хорошо, но как же…
  - На столе вы сможете найти мое заявление об уходе. Я прошу вас передать его Виктору Петровичу после праздников. Второго на работу вместо меня, к сожалению, придется выйти так же моему заму. Вы все запомнили?
  - Да… Да, конечно, - твердо проговорила она, делая пометки в блокноте. – Я все сделаю.
  - Благодарю. Счастливого Нового года, - улыбнулась я, без колебаний направившись к лифту.
  Прямо около выхода из здания я поймала такси, бросила на заднее сидение коробку и попросила отвезти меня в ближайший супермаркет. Пока мы медленно отъезжали и стояли на перекрестке, я смотрела из окошка на громаду своего бывшего офиса. Этот монстр поработил меня на долгих пять лет. Я прошла путь от самого низа почти до верхушки, но что получила в итоге? Ко мне относились по-прежнему как к какой-то вещи, только, пожалуй, чуть более ценной.
  Я промоталась по городу весь день, покупая елочные украшения, продукты и подарки. Конечно, плюшевый медведь все еще остается фаворитом, но ведь и других нельзя обделить, не так ли?
  Когда я ехала домой, стараясь не обращать внимания на ворчание таксиста, чуть ли не впервые смотрела на проплывающий мимо мир. В последнее время я постоянно так спешила, что почти ничего не замечала. Сейчас же я впитывала густую, синеватую тьму, пронизанную сверканием украшенных к празднику витрин, светом проезжающих мимо машин и звуками фейерверка в центре города.
  Я попросила остановить не совсем около дома, а рядом с небольшим круглосуточным магазинчиком, в который в час ночи прибежит мужчина, строго воспитывающий свою сластену-дочь. Звякнув колокольчиком на двери, я подошла к скучающей за прилавком продавщице.
  - Здравствуйте, у меня к вам будет необычная просьба. В час ночи сюда придет мужчина, который просил, чтобы во дворе засыпали лед песком. Он купит у вас бутылку колы для своей дочери, которой он обычно запрещает пить такое. Пожалуйста, передайте ему вот это, - я протянула ей небольшой сверток.
  - Что ж… хорошо, я передам, - женщина посмотрела на меня как на сумасшедшую, но подарок взяла. – А что мне делать, если он не придет?
  - Придет, - улыбнулась я. – С наступающим вас.
  Я заспешила домой, старательно избегая раскатанных детьми мест. В одно мгновение взлетела по лестнице и зачем-то постучала в дверь, решив не доставать ключи. В квартире кто-то завозился, раздался звук падения, детский смех и сдавленные проклятия, затем дверь распахнулась.
  В ярком свете ламп и переливчатом мерцании новогодней гирлянды стоит мой бывший муж, на его плечах сидит девятилетняя девочка.
  Он улыбается.
***
  Я смотрела на свою маленькую семью и чувствовала, что ледяные тиски, столько лет сжимавшие мое сердце, наконец-то позволяют мне вздохнуть полной грудью и робко улыбнуться в ответ.
  Света соскочила с рук отца и обхватила меня за талию с такой силой, что я пошатнулась и со всего размаху села на пол. На глазах выступили слезы: то ли от боли, то ли от счастья.
  - Мама! Мамочка! Так здорово, что ты пришла! Мы с папой ждали тебя! Очень-очень-преочень! Смотри, смотри, как мы все тут сделали! – ее маленькая ладошка сжала мою замерзшую руку и потянула за собой. Но я не могла оторвать взгляд от лица бывшего мужа, стараясь отыскать в нем хотя бы малейший намек на то, что он простил меня. Или хотя бы начал прощать…
  Дочь, так и не дождавшись моей реакции, убежала в большую комнату. Сережа протянул мне руку и помог встать и снять дубленку. Казалось, он ждет моих слов, как будто еще не уверенный в причинах моей просьбы встретить новый год вместе.
  Я долго снимала сапоги и устраивала их в углу, намеренно стараясь оттянуть момент, прокручивая в голове свою речь, заготовленную за этот долгий день. Наконец, пауза стала уже просто неприличной, я разогнулась и уставилась на ключицы мужа. Обращаясь к ним, я пробормотала:
  - Знаешь, так много всего произошло за эти годы… я многое не хотела замечать, вся отдавшись работе. Но я жалею! Правда… Могли бы… могли бы мы попробовать начать все заново? Когда-нибудь, - робко завершила я. В моей голове эти слова не звучали так жалко и нелепо. В своих мыслях я была раскаявшейся, уверенной в своей правоте и готовой снова окунуться в семью.
  Легкая, немного странная улыбка коснулась его губ. Он взял мою ладонь и слегка сжал ее в своей.
  - Аля, давай поговорим об этом позже. Сейчас мы должны закончить наш праздник.
  «Наш праздник»! «Наш»! Этот маленький луч надежды ворвался в мое сознание, засверкав всеми цветами радуги, согревая мое давно окаменевшее сердце изнутри. Я почувствовала, что мой желудок сделал сальто, а в носу защипало. Стараясь сдерживать себя, я прошла в комнату и ахнула. Везде, где только можно было прикрепить, висят гирлянды, стеклянные шарики и вырезанные из бумаги снежинки. Маленькая елка украшена старыми игрушками, принадлежавшими еще моей бабушке. С них давно облетели блестки, а эмаль облупилась, но они принесли в мой пустой и безликий дом дух праздника. Все-таки дело не в цене, а в том, что именно мы вкладываем в тот или иной предмет.
  Оставив свою семью завершать украшение, я вышла на кухню. Еще не включая свет, я прижалась спиной к холодильнику и закрыла глаза. Вместе с радостью от присутствия мужа и дочери внезапно нахлынуло сожаление, что я вот так просто распрощалась со свой работой. Я ведь столько вложила в нее, я ради нее отказалась от всего, что было в моей жизни. Сделав глубокий вдох, я постаралась выбросить из головы предательскую мысль: «А стоило ли?..».
***
  Свет во всей квартире выключен, теплую тьму разгоняет только мерцание праздничных гирлянд да экран телевизора. Мишура развешана так, что блики ее бегают по стенам подобно живым волшебным узорам. Дочка уже давно спит, свернувшись на диване клубочком и крепко прижав к себе плюшевого медведя. Муж сидит напротив меня, глядя куда-то мимо. Между его бровей пролегла крошечная морщинка. Только сейчас я заметила, что он изменился. Когда же мы виделись в последний раз? Был ли он тогда настолько худым? И эти тени под глазами… давно ли они там?
  - Сереж.
  - М? – он, кажется, слегка вздрогнул, как будто очнувшись ото сна.
  - Ты выглядишь… иначе.
  - Неужели? – снова эта странная и мимолетная улыбка.
  - Да, ты как будто прозрачный. Ты здоров?
  - Абсолютно. Ты же знаешь, последние годы были для меня не очень легкими.
  - Да, я знаю. Я виновата.
  - Перестань, - улыбка завяла так же быстро, как и появилась, - ты никогда не изменишься. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не понимать. Ты уже сожалеешь, что ушла с работы. Нас тебе всегда было мало.
  - Но я…
  - Ничего, - он накрыл мою руку своей и слегка сжал, - я знал, что ты такая, когда предлагал выйти за меня замуж. Я любил тебя такой, просто…
  - Что?! Что просто?! Почему тогда ты не можешь принять меня такой, какая я есть?! Пожалуйста, дай мне шанс. Дай нам шанс.
  - Может быть, так и случится, Аля. Может быть. Сегодня ведь новый год. Сегодня чудо обязано свершиться.
  Я пересела поближе к Сереже, положила голову на его плечо и устало прикрыла глаза. Этот день был чертовски длинным…
***
  Из сна меня вырвал настойчивый писк будильника. Я резко села в кровати и протянула руку вправо, надеясь наткнуться на мужа. Вторая половина кровати оказалась пустой и холодной. Я подняла глаза к календарю и судорожно вздохнула.
  31 декабря.
  Я уже знала, что это означает. Снова все было не так. Я снова ошиблась.
  Спокойно собравшись, я поехала на работу на такси, не озаботившись ремонтом машины. Зачем, если сегодня от нее никакого проку? Мой кабинет точно такой же, каким я привыкла его видеть. Книги, бумаги, пара безделушек и полумертвый цветок на окне. Почувствовав угрызения совести, я вылила в горшок почти целый стакан воды. Подумала, что этого, наверное, будет мало и добавила еще из кувшина. Вода жалобно булькнула и полилась из подставленного под дно горшка блюдечка на пол. Выругавшись, я пододвинула ковер так, чтобы угол впитал в себя жидкость.
  - Да и черт с тобой. Умирай.
  Я подошла к столу, достала из сумки мобильный, с таким трудом поднося его к уху, что можно было предположить: телефон по весу равен кирпичу. Все еще не веря в то, что делаю это, набрала номер. Гудки. Долгие гудки.
  - Алло!
  - Привет, малыш, это мама.
  - Мамочка! Привет! Ты… ты зачем звонишь?
  - Светик, понимаешь, я…
  - Работа? – безжизненно спросила она.
  - Да, милая, я должна остаться. Я сегодня не смогу побыть с тобой, но приеду завтра. Обещаю.
  - Ты обещаешь мне это каждый год. Ты всегда говоришь, что придешь потом, что сделаешь потом, посмотришь потом. И никогда не выполняешь своих обещаний. С новым годом, мама, - грубо бросила дочь и отключилась.
  Я уставилась на молчащий телефон, не веря своим ушам. Это была моя дочь? Моя малышка? Это что, я сделала ее такой? Это я заставила ее понять некоторые вещи гораздо раньше, нежели это было необходимо? Да нет. Просто показалось. Она просто расстроена. Она должна понять, насколько важна для меня работа. Тем более я прекрасно знаю, что не смогу выбрать их. Я буду сожалеть, они будут знать. Мы будем ненавидеть друг друга еще больше.
  Тряхнув волосами, я погрузилась в работу.
***
  Часы пробили одиннадцать раз, когда я закончила работу. Медленно собрав необходимые для повторного прочтения документы в папку, я откинулась на спинку кресла, бездумно глядя на потолок.
  Все давным-давно разошлись по домам, осталась только я. Я и мой единственный верный спутник – трудоголизм. Мы всегда были рядом, мне навязали его родители в раннем детстве, когда заставляли переписывать свои упражнения с помаркой снова и снова до тех пор, пока текст не становился идеальным.
  Чего же теперь от меня хочет мир? Чтобы я внезапно взяла и перекроила себя?
  Я выключила за собой свет, заперла дверь и вышла на улицу. С неба медленно падают крупные, прямо-таки картинные снежинки. Подняв повыше воротник пальто, я побрела по улице, не особенно выбирая маршрут. Спешить мне некуда, решение принято.
  Через некоторое время я поняла, что ноги несут меня к нашему старому дому. Еще не зная, что я скажу мужу, я очень хотела увидеть его, снова почувствовать прикосновение его пальцев и услышать голос. Пусть он обвиняет меня в слабости характера, пусть обзывает, пусть прогоняет, но только пусть говорит со мной. Если я сейчас окунусь в тишину своей квартиры, я сойду с ума.
  Поднявшись на третий этаж, я замерла у двери, обитой коричневой кожей. Несколько раз я прижимала указательный палец к кнопке звонка, но так и не решалась нажать.
  - Да что за бред? Не зря же я пришла. Собраться!
  Сосчитав до десяти, я позвонила. За дверью кто-то завозился, раздался тихий щелчок, и дверь открылась. На пороге стоит Сережа. Футболка висит мешком, джинсы стянуты ремнем так сильно, что от талии они идут большими пузырями, руки больше похожи на веточки. При ярком свете я еще отчетливее увидела темные круги под глазами, потрескавшиеся губы и какой-то затравленный взгляд.
  - Аля? Что ты здесь делаешь?
  - Я пришла встречать новый год, - с трудом разлепив губы, ответила я.
  - Мы не ждали тебя.
  - Я знаю. Я не хотела приходить.
  - Но пришла?
  - Но пришла.
  Он посторонился, пропуская меня. В нос мне ударил резкий запах хвои, настолько интенсивный, что у меня закружилась голова. Каждая видная мне поверхность украшена вазами с еловыми веточками, опутанными мишурой, а в комнате стоит крошечная искусственная елка, увешанная старыми игрушками моей бабушки. Я разулась, отметив, что в некоторых местах обои отошли от стен, но так и не были приклеены на место. Это удивило меня настолько, что я не сразу заметила, что муж ждет, чтобы забрать мое пальто.
  - Мы не ждали тебя, так что особенно и не старались, - с легким вызовом сказал Сережа, проходя за мной в комнату. На диване лежит подушка и теплый клетчатый плед. Низкий журнальный столик, уставленный вазами с фруктами, салатами и небольшим тортом, придвинут почти вплотную к креслу, в котором сидит Света. Девочка подняла голову, посмотрела на меня, но не двинулась с места.
  - Мы не ждали тебя, - тихо произнесла она, ковыряя вилкой оливье.
  - Я знаю, малыш. Но я пришла.
  - Я давно не маленькая, мама, - отозвалась она, - что тебе нужно?
  - Вы.
  - Мы? Почему же ты говоришь об этом только сейчас?
  - Потому что только сейчас осознала это. Я… я должна кое-что сказать.
  Сережа сел на диван, неловко стараясь заслонить собой подушку и одновременно свернуть плед так, чтобы я этого не заметила. Света сложила руки на груди, плотно сжав губы. Мое сердце бьется так громко, что, готова поспорить, они оба слышат его.
  - Простите меня.
  Слова, казавшиеся мне магическими, в которые я вложила столько себя, ничего не изменили. Только странная злость, горящая в глазах дочери, стала как будто ярче.
  - Пожалуйста, - добавила я, не зная, куда деть свои руки, куда деть себя. Сейчас я видела себя словно со стороны: неуместная и нелепая в этом доме фигура в дорогом костюме со слишком длинными руками, болтающимися вдоль тела. Закусив губу, я развернулась, чтобы уйти.
  - Стой. Останься, мама.
  И как будто прорвало плотину. Света бросилась ко мне, обняла меня с такой силой, что я шлепнулась на пол, а Сережка присел рядом с нами на корточки. В это мгновение, когда их руки переплелись между собой и с моими так, что невозможно было понять, где чье, я была счастлива. Как никогда счастлива.
  Часы пробили двенадцать раз.
   - С новым годом! – закричали мы в один голос, все еще не размыкая объятий.
  Убогость квартиры отступила на задний план, переживания и тревоги минувшего дня внезапно показались какими-то чужими и глупыми. Разве могла я когда-то сомневаться в том, что семья важнее?
  Я уложила Свету спать, нежно поцеловав ее в лоб. Несколько мгновений я смотрела на чуть мерцающее в темноте личико и чувствовала, что все встает на свои места, что я все-таки принимаю решение, которое должно было стать для меня определяющим еще тогда. Очень давно.
  Когда я вернулась в комнату, Сережа уже спал на диване, облокотившись на подушку. Я накрыла его пледом и уселась на пол, даже не расстегнув пиджак. Я сжала его руку в своих ледяных ладонях и прижалась к ней пылающим лбом. Больше всего на свете я хотела, чтобы этот день никогда не кончался.
  С трудом дыша, я заснула.
***
  Я проснулась, почувствовав, что кто-то смотрит на меня. Я открыла глаза и встретила такой теплый взгляд мужа, какой мне не доводилось видеть с последнего нашего разговора. Когда я сказала ему, что хочу развестись. Тогда он смотрел на меня так же нежно, а я злилась все сильнее. Я хотела, чтобы он ненавидел меня, тогда я бы не чувствовала себя виноватой.
  - Привет, - хриплым после сна голосом произнесла я.
  - Привет, - отозвался он.
  - Сереж, я…
  - Я знал, что ты придешь, - тихим, но решительным голосом он прервал моим жалкие попытки что-то объяснить. – Тебе ведь всегда было нас мало, да?
  - Было, - честно ответила я, - но теперь все совсем не так. Мы будем самой счастливой семьей.
  - Аля, у меня рак.
  Мое сердце пропустило удар, тошнота подкатила к горлу, но я все смотрела и смотрела в его теплые и бездонные глаза. Я проглотила ком  величиной с планету, застрявший в моем горле, и сильнее сжала его руку.
  - Но теперь все совсем не так. Мы будем самой счастливой семьей, - повторила я.
  Мое первое января наконец наступило.