Человек Да

Эмиль Тимофеевич был кандидатом технических наук, доктором психологии, начальником отдела бионики Киевского Института Кибернетики. Кроме того, он был начальником моей сестрички, и моим близким другом.
Это был человек Да!
Эмиль был еще и членом профкома и парткома Института.
Всем этим он был безо всякого напряжения!
Весь Институт обожал Эмиля, во-первых, за ум. Рядом с ним ты находился как бы в магнетическом интеллектуальном поле...
Во-вторых, за бесконечную честность, бескорыстие: ему ничего не было нужно!
В-третьих, за его искреннюю доброту. "Эмилью" я бы назвал единицу измерения доброты.
Всё это созвездие положительных качеств делало Эмиля совершенно... одиноким человеком!
Его "Да" делало невозможной жизнь с ним, работу с ним, дружбу с ним...
Профком, как известно, распределял путевки. Принцип распределения был, как всюду при социализме: сначала путевки предоставлялись начальству. Потом родственникам начальства. Потом друзьям начальников…
И, наконец, делились между членами коллектива! Честно! По-ленински!
Так, в отдел из двадцати человек направлялось две путевки, а из сорока - четыре.
Заседания Профкома с нетерпением ждал пятитысячный коллектив ученых.
- Нам распределили три путевки, - застенчиво докладывал Эмиль Тимофеевич своим подчиненным.
- Как это, три? - с тревогой удивлялись сотрудницы, - должно было быть четыре!
- Я уступил Тамарину путевку Отделу АСУ. Там у Нины... сын перенес воспаление легких... Она попросила.
- Ага! Значит, сын Нины  поедет в Анапу, а мой будет с ключом на шее на резинке слоняться все лето по пыльному двору? У тебя, Эмиль, башка есть?
- Ну, понимаешь, она, бедненькая, так просила...
- Ладно! Башки у тебя нет! А совесть? Она со своим вы****ком поедет в Анапу, а мне  с
 моим выродком, что делать летом?
- Ну, чего ты кричишь! Давай, ты его  возьмешь в колхоз...
- Какой нахрен колхоз! Я в прошлом году два месяца была в этом колхозе! Коростой заросла! С чего бы  мне и теперь ехать, да еще с сыном!
- Ну, понимаешь,  Отдел мат. методов не может выделить людей для колхоза… Там у трех человек справки… У Зины мама болеет… Света с мужем разводится… У Толика союзные альпинистские сборы…
Тут разговор начинал приобретать  совсем экзотический вид. И участники дискуссии выключали из своего сознания все достижения цивилизации…
Однажды, моя сестричка пожаловалась при Эмиле, что у родителей плохо работает телевизор.
- Если хочешь, я починю, - предложил Эмиль.
- Хочу, конечно, - ответила сестричка, зная, что Эмиль знаменитый мастер! На нем держится всё оборудование кардиохирургии  великого Амосова! Эмиль – один из  лучших знатоков японской электроники…
- Ну, тогда… на этой неделе.
Через пару дней сестричке позвонила мама:
- Скажи, пожалуйста, Эмиль,  когда к нам придет?
- Обещает…
- Ты понимаешь, я же могу вызвать мастера из ателье… Мы с папой уже три дня сидим без телевизора. Ждем Эмиля. Зачем мы его ждем? Папа нервничает. Злится…
Наконец, Эмиль телевизор починил…
- Сколько мы Вам должны? – спросила мама.
- Ну, что Вы!  Я же по-дружески, - мило ответил Эмиль.
- А запчасти?
- А запчасти я взял японские. Из списанного прибора…
С тех пор родительский телевизор уже не мог починить ни один «нормальный» мастер на свете: Эмиль же поменял стандартный набор элементов телевизора… А схема, где? В голове Эмиля…
Но сам Эмиль обычно был занят. Чуть что (а телевизор советский)… Надо ждать Эмиля!
Родители были в отчаянии, сестричка в растрепанных чувствах, Эмиль…
Эмиль… готов помочь… хоть сейчас! Но надо же ехать к Борису!
Зачем? Помочь его сельской маме картошку копать!
- На кой хрен тебе, Эмиль, Борькиной мамы  картошка?
- Понимаешь, он попросил. Я не мог отказать. У него что-то с поджелудочной…
- Но и ты не мальчик! У тебя же язва! Нахрена тебе картошка!
Вот, такой человек Да.
Если бы не мы, его друзья, он никогда бы не защитил диссертацию!  Он все время был «занят». И мы, любя, жалея его, писали ему диссертацию… ножницами!
Мы всем отделом резали его статьи, склеивали их, вписывали нужные куски, и силой впихивали его в зал заседаний Ученого Совета, где он с блеском защищал свои гениальные идеи создания искусственного интеллекта.
Умер Эмиль в абсолютном одиночестве. Нищете.
«И нет за гробом ни жены, ни друга»…