Осьминог пауль

   Весной 2009 года я уволился из частного охранного предприятия, и всё лето прожил на собственной даче. Кроме садово-огородных работ занимался изготовлением долларов, а продавал их самому крутому колдуну в нашем городе – Оп.Огиеву.
    Позднее комиссарам и судьям Огиев нагло врал, что рецепт изготовления долларов я несколько усовершенствовал. А я и сейчас продолжаю утверждать, что использовал абсолютно надёжный, классический способ: изготовленные по старинному рецепту доллары действуют на людей неотразимо.
    Попробуйте сами. Тут ничего и не надо совершенствовать: наловите лягушек, сдерите с них кожу и натяните её, прибивая гвоздиками или булавками на специальные осиновые дощечки. Затем соберите собачий кал и замочите его в водке. Когда собачье дерьмо раскиснет – разотрите его в сметанообразную кашицу. Лягушачью кожу, набитую на дощечки и собачью сметану храните в холодильнике до определённого часа.
    Лично я, заранее, на такой случай приглашал на дачу парочку ведьм, поил их хмельным зельем и кормил их жареной свининой. И в бурную ночь, когда полнолуние, а по небу бегают тучи: то открывают, то закрывают луну… В это час нужно лягушачью кожу, набитую на дощечки, намазать сметаной из собачьего кала и разложить дощечки на крыше бани. А в самой бане, чтобы в тот момент пьяные и голые ведьмы пели псалмы и прославляли Иисуса Христа… И тогда дьявол являет лик свой. И происходит великое таинство: лик дьявола экспонируется на лягушачью кожу и получаются самые что ни на есть настоящие доллары. И власть этих долларов над людьми безгранична.   
    Утром приходил Огиев и все доллары покупал. А я грузил девочек в свою синюю девятку, и мы ехали в город. Останавливались обычно в «Маленьком Париже». Жуткое место – гадючник! Скромно было бы сказано про эту пивнушку на Весенней в центре города. В клубах сигаретного дыма здесь таилось предательство, низкое, подлое предательство; сладострастное выжидание безжалостного момента. Но, если ты при деньгах – можешь наплевать с высокой колокольни на всех предателей мира. Я заказал коньяку, водки, пирожков и супа.
  - Ты нас не любишь?
  - Нет.
  - А по отдельности?
  - Нет.
  - И в бане?
  - Нигде.
  - А чем это от тебя ночью так воняло?
  - Долларами.
  - Скорее говном и одеколоном.
   Только у двух живых существ на белом свете поджелудочная железа вырабатывает фермент трипсин, необходимый для экспонирования лягушачьей кожи. Голубиный помёт я настаивал на тройном одеколоне. Потому что не люблю собачье дерьмо!
   - Пошли вы, знаете куда!
   - Да мы тебя так, как никого никогда. А если бы мы тебя меньше?
   - Ладно. Через месяц вам можно будет искупаться в омолаживающем рассоле. Будете сиять, как бриллианты.
    Лягушачьи тушки я не выбрасывал из-за своей нравственности. Поскольку нравственность должна быть той же самой по отношению ко всему: к коже и к мясу. Поставил в теплицу большую бочку с крапивным рассолом и бросал туда останки земноводных. В бочке всё это бурлило и кипело, вонища в теплице стояла неимоверная, но баклажаны и перцы не угнетались этим запахом - росли хорошо. 
    Только искупаться моим подружкам в этом омолаживающем растворе так и не посчастливилось. Кто-то нас заложил и обе ведьмы отправились на костёр, а меня закатали в ту самую бочку с крапивно-лягушачьем рассолом. И просидел я в рассоле до 2010 года. В феврале меня из бочки вытащили, ужасно помолодевшего и меланхоличного. Назначили комиссаром. Не дали даже недельку погулять, чтобы как-то от заточенья очухаться. Приказали ехать с разборками в Западную Европу.   
    В марте 2010 года я тайно приехал в Германию. Надо было встретиться с гусеничным колдуном и уговорить его вернуться в Сибирь.
    Представьте себе: ночь, канал Рейн-Херне. Пронизывает свежесть, дрожь бессонницы, близость свинцовой воды. По-причине конспирации надо было прятаться в какой-то ржавой ёмкости, а когда подойдёт судно, откликнуться на слово: «Атасенлесепа!»*.
    После того как я залез на баржу этого гусеничника, мы сразу отчалили.
    Вперёд, вперёд! За кормой зловеще бурлит вода… По берегам гнетущие пейзажи: какие-то заборы и склады мёртвых предприятий угольной, металлургической и химической индустриализации.
  - Спустимся с палубы?
    Его шёпот угодил мне в челюсть. Я вскинулся, как подстреленный. Рожу колдуна я не мог хорошо рассмотреть в темноте, но, судя по голосу, она должна быть ужасна.
  - Нет! Ни за что!
  - Ну и ладненько. Схожу за шнапсом.
    Через минуту он приносит бутылку, и мы, умышленно не распечатывая, глазами своего воображения пьём алкоголь.
  - Я ничего не решил… - скрипит его голос. - В Оберхаузене завёлся отщепенец, и его не достать; прячется где-то в «Центре морской жизни». Предатель и доносчик. Поэтому мне нельзя покидать Германию.
  - Жуткий скандал из всего этого может выйти… - тихо ответил я. Но дискантом яростно провизжал: - Предатели! Ты тоже – предатель! Все предатели, отщепенцы…
  - Хорошо, я поеду в Сибирь, - неожиданно легко соглашается колдун.
  - А я утром сойду в порту Оберхаузена. Борьба, борьба, прежде всего борьба, борьба с применением самых современных… методов, и ничего больше! Только борьба!
   Потом я тихо отправился вниз и улёгся в мрачной каюте на диван. Меня трясло. Шнапс в моём животе превратился в шоколадный крем ужаса. Спустя несколько мучительных часов, мы причалили. Маскируясь утренним туманом, я незаметно покинул судно и растворился в лабиринте улиц Оберхаузена.
   Задумчиво поплутав по съежившемуся городу, я проник в «Центр морской жизни» и сразу обнаружил предателя. Табличка на его аквариуме гласила: «Осьминог Пауль, вид: octopus vulgaris, пол – мужской, прибыл из Англии».
    Он, должно быть, понял, что я обнаружил его, упёрся в меня взглядом и сделал робкое движение щупальцем в застоялой в воде.
   - У тебя в правом кармане лежит чекушка «Мариинской»… Вылей водку в аквариум! - прозвучало в моей голове.   
   - Сдохнешь! У тебя уже нет печени. Ты её пропил в прошлой жизни.
   - Всё равно… Дай попробовать!
   - А я сяду в тюрягу в чужой для меня стране?
   - Зачем ты пришёл?
   - Наказать тебя.
   -  Я не виновен!
   -  Будешь уверять, что пошёл на рыбалку и случайно утонул, и все во Владивостоке клюнули на эту байку. Чёрта лысого! У тебя столько долгов, Павлик, что мы тебя никогда не забудем.
   - А что вы сейчас возьмёте с меня?
   - Всё! Для начала будешь угадывать результаты футбольных матчей на чемпионате мира в ЮАР.
   - Да я не умею предсказывать!
   - Запоминай, - я приложил листочек из записной книжки к стеклу аквариума.
   - Запомнил.
   - И не вздумай шутить! От меня не скроешься.
   - Понятно. 
    Он смущённо во всём со мной соглашается.  Знакома ли вам такая неприятная вещь, когда вы в ком-нибудь уменьшаетесь?  Ах, мельчать в осьминоге – это нечто абсолютно непристойное. И я как ошалелый выскакиваю на улицу. Время задержалось в утре…
    Вперёд! Вперёд! Вот вывеска пивнушки. В окне бочонок, а по сторонам два бородатых карла. Зайду сюда. Закажу пива и сосисок с кислой горчицей.
    Ах, какое невыразимое страдание! Чувствовать, что эта жизнь тебе дана в наказание за наслаждение прошлой жизнью. 
    В прошлой жизни меня окружало тепло. Диетическое питание. Великолепная музыка услаждала мой слух. Прекрасные женщины привлекали взор бесконечным танцем. Роскошный дворец был моим домом. А я, белый удав, лежал на золотом блюде, и кормили меня  живыми и нежными белыми мышками.

*Осторожно! Подходим. Фр.