Петр Камышев Глава I

"Два  осиротевших  человека,  две  песчинки,  заброшенные в  чужие  края
военным ураганом невиданной силы..."    - Михаил Шолохов "Судьба человека"


Петр Камышев.   
  Яркое солнце внезапно вышло из-за туч и залило своим светом все улицы и переулки, осушая лужи на тротуарах и мокрый асфальт. Через пол часа и предположить было нельзя, что всего некоторое время назад был сильный весенний дождь. Центр города буквально ожил: по улицам забегали люди, на дорогах появились редкие машины.
   Стоя на остановке в ожидании трамвая, я радовался солнцу и внезапно нагрянувшему теплу. Весь апрель был холодный и дождливый, и только к концу месяца выглянуло солнце. Я расстегнул свое пальто, потому что стало совсем жарко, и подставил свою грудь весеннему солнцу. Сейчас я чувствовал себя как нельзя лучше. Я начал планировать свое свободное время. Впереди было еще пол дня, и я, свободный от работы хотел много чего сделать. Но тут прозвенел звонок, и я, опомнившись, зашел в трамвай. Все места были пусты: никто не ехал в это время дня на окраину, я уселся на залитое солнцем сиденье и начал наблюдать за происходившим по ту сторону окна. Трамвай двинулся, и перед моими глазами замелькали дома и улицы. На следующей остановке в трамвай зашел молодой военный и уселся напротив меня. Я от нечего делать начал рассматривать его, пытаясь рассуждать как Шерлок Холмс, приключения которого приводили меня в восторг. Итак: военный был смуглый, коротко стриженый и гладко выбритый. Его гимнастерка была застегнута на все пуговицы прямо под горло, и воротник был накрахмален. Я подумал что он занимает какой-то высокий пост, но не увидев на нем погон, отбросил эти мысли. На лице военного была отражена какая-то усталость и уныние, он поставил у себя между ног чемоданчик и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза. Меня поразило его крепкое телосложение. Он был прекрасно сложен и даже сквозь одежду были видны его мускулы. Я сделал вывод, что он с детства занимается физкультурой или чем-то в этом роде. Войдя во вкус, я начал рассуждать, как сделал бы это Шерлок Холмс: этот человек вероятно приехал в Москву с юга, об этом говорила его смуглая кожа, он не простой солдат, а офицер, это видно по его выправке. Он очень серьезный и смелый человек. Чистота его одежды уверила меня, что он очень аккуратный и чистоплотный. Он довольно силен и крепок. Я так увлекся распознанием личности военного, что совсем забылся, и тот, хотя и дремал, заметил меня.
- Время не подскажете? - устало сказал он.
  Я опомнился и, посмотрев на свои часы, ответил:
- Половина четвертого...
  Военный кивнул в знак благодарности и спросил:
- Царских времен?
- Что-что? - не понял я.
- Часы говорю еще царских времен...
- А, да, это еще деда...
  Офицер улыбнулся и вздохнув сказал:
- У меня тоже похожие были, они еще играли...
  Я усмехнулся и пожал плечами.
- А что это вы меня так рассматривали? - спросил мой собеседник.
- Да так, - засмущался я.
- Понимаю.. - кивнул военный.
  Наступило короткое молчание, которое нарушил офицер:
- Федор, - и он протянул мне руку.
- Петя, - ответил я после некоторой паузы и пожал его крепкую ладонь.
- Живешь в Москве?
- Да
- С детства?
- Да, а вы приезжий?
- Да так, можно сказать и да и нет... - протянул мой новый знакомый.
- Куда едете?
- Хочу тетю свою проведать..
- А, ну понятно..
  Я замолчал и посмотрел в окно.
- Ты где сейчас учишься?
- Эм.. В медицинском, - замялся я.
- Долго еще учиться?
- Год..
- Ты после армии поступил?
- Ну да..
- Понятно..
- А вы?
- Да я уже работаю, отучился четыре года назад..
- Сколько же вам лет?
- Двадцать восемь..
- Не дал бы, моложе выглядите..
- Да.. Все так говорят..
 Наступило молчание и я потянулся, разминая затекшие руки.
- Твоя фамилия Камышев?
- Да, откуда узнали?
- Да я тебя помню.. В школу вместе ходили.. Федор Шолохов неужели не помнишь?
- А-а, - протянул я, - здравствуй-здравствуй, друг дорогой! Совсем тебя не узнать.. Вот даже имя мне свое сказал, а я все равно не узнал.. Измелился очень сильно..
  Федор заулыбался и вздохнул:
- Вот так же и я..
- Ну что ж ты! Поехали ко мне, маме тебя покажу..
- Да нет, сейчас по делам надо заехать, ты мне адресок оставь, завтра зайду..
- Жалко.. - протянул я и, достав из кармана записную книжку, вырвал оттуда листок и написал адрес, - вот, заходи завтра часиков в шесть.
- Обязательно.. Ну ладно, бывай, мне тут выходить..
  Мы пожали друг другу руки, и Федор, подняв с пола свой чемоданчик, вышел из трамвая. Трамвай поехал дальше, а я, обернувшись назад провожал взглядом удалявшегося от меня товарища детства...



  Федор Шолохов был военным, но какую должность он сейчас занимал я так и не узнал. Он закончил ленинградское военное училище, служил на дальнем востоке, был переправлен оттуда в Гродно, где прослужил пол года, потом вернулся в Москву по каким-то делам. Должен признаться, что Шолохов сильно изменился за последние десять лет, причем изменился так, что от него старого совсем ничего не осталось, даже моя мама с трудом нашла сходства с его фотографией детства, которая нашлась в моем старом альбоме. Впрочем изменения внешние никак не повлияли на Шолохова внутреннего: он все равно остался хорошим другом. Он пробыл в Москве два месяца: май и июнь, но по истечении последнего произошли такие события, которые потрясли всю нашу огромную страну: двадцать второго июня одна тысяча девятьсот сорок первого года началась война...



  "... и я бы снова хотел услышать твой голос, зовущий меня, почувствовать как твои руки трясут меня по утрам, увидеть твои любящие глаза. И я так же, как и много лет назад, читал бы в саду... По вечерам я бы сидел на веранде с отцом и братом... И, возвращаясь с поля, промок бы под дождем... Прости, Мама... 
                Твой Федя..."



 Война забрала многих из моих знакомых и друзей, но меня она явно щадила. Я отступал до Москвы, потом отвоевывал оккупированные территории. Все это время я сильно тосковал по своему дому. Я писал письма маме почти каждые три дня, но в ответ редко получал в спехе написанные строчки, но в этих словах было столько заботы и любви, что они подбадривали меня, поднимая во мне желание жить.
 За прошедший год я получил несколько писем от Шолохова, которым тоже был рад не менее, чем маминым. Федор ничего о себе не писал, рассказывал, что воюет, но где и как ни слова. Больше спрашивал о мне и моей семье.
 Однажды мне попался огрызок военной газеты, на котором были напечатаны имена тех людей, которые были удостоены медали. В середине списка я нашел человека по фамилии Шолохов, Кирилл Шолохов, награжденный посмертно медалью "За Отвагу". Я сохранил этот обрывок газеты на память, но через несколько дней я попал в плен...


 Долго меня не держали, уже через три месяца я попал в руки наших солдат, но, увы, мне не были рады, меня поставили в колонну, рядом с другими пленными и повели куда-то, куда никто не сказал. Мы долго шли рядом с растянувшейся колонной солдат, отправленных на фронт. Увязая в грязи и трясясь от холода, я прошел длинный путь, пока кто-то не окликнул меня. Я не расслышал слов, поэтому не обратил на них никакого внимания, но когда меня кто-то дернул за плечо, я увидел Шолохова. Несколько мгновений я рыдал от счастья, и он тоже прослезился увидев меня, но меня схватили и потащили в колонну. Федор догнал солдата, схватившего меня и потребовал что бы тот отпустил меня. Солдат отказал, тогда Шолохов достал свое удостоверение и показал его красноармейцу. Тот отпустил меня и оставил нас в покое,  занявшись другими пленными. Федор снял свой плащ и накинул его на меня, укрыв от холодного ветра. Какое-то время мы сидели на обочине, бросая друг другу резкие вопросы и ответы, но подъехала машина, и мы сели в нее. Нас высадили на маленькой станции, где Федор оставил меня и пошел по своим делам, когда он вернулся, то мы (я уже тем временем отогрелся и немного пришел в себя) разговорились за кружкой кипятка. Шолохов накормил меня хлебом и консервами, дал новую одежду и сапоги.
- Тебя определят в новую роту, там тебе выдадут оружие и паек, - проговорил Шолохов, - а я завтра вынужден уехать..
 Я поблагодарил его за оказанную помощь, спросил адрес, куда ему писать, но адреса не оказалось, Шолохов пожал плечами и ответил, что переписываться не получится, он все время будет в разных местах. И уже прощаясь с ним на следующие утро, я внезапно вспомнил о том обрывке газеты, который попался мне до плена.
- Федь.. - неуверенно начал я, - там, до плена, я прочитал в газете, что посмертно наградили какого-то Шолохова.. Кирилла...
 Федор прикусил губу и, кивнув головой, сказал:
- Да.. Я знаю.. Мне сказали..
- Брат?
- Брат...
 Я разразился соболезнованиями, но Федор пожал плечами:
- Это война..
 И мы расстались. Попрощались мы очень тепло, как прощаются очень близкие люди. Федя пообещал писать мне при возможности, но адреса так и не дал...