Советский Богомолов о совке

Если читать все подряд или «кусками» второй том В. Богомолова, то вырисовывается печальная «энциклопедия советской  жизни». При этом нужно учесть, что сам Богомолов – патриот, а героев своих он определяет, как граждан и воинов, что соответствует действительности.   

Богомолов описывает в дневнике, как при Сталине после демобилизации он отправляется летом на Юг фруктов поесть, к знакомому деду на Украину. Как этот дед просит ему помочь купить железо и перекрыть крышу, как едут они в поезде стоя в жаре и духоте, как сельди в банке,  принимая муки (кто не ездил в советских поездах – не поймет). Приехали в магазин, а там куча барыг и мимо них никак не пройти, товар есть и его нет, купить можно только через барыг. Они купили железо через барыг,   едут назад, везти листы железа  на государственном поезде нельзя,  перед самой остановкой они прыгают с этим железом и дедом с поезда, когда тот сбавил ход.

Богомолов тогда написал письмо местному партийному начальству, про магазин, про барыг и пр., а то они не знали.

Или описывает он двоих знакомых ребят из московского  двора, один фальшивый орден себе сделал, его разоблачили, но папа у него начальник, и он уже зам.  прокурора. Второй малый, жулик, отсидевший срок, нашел крышу, шикарно одет, чем-то промышляет, весь в шоколаде. И это все при товарище Сталине, при котором был порядок.

И тут же Брежневское время, дикие очереди везде, как молодая женщина, когда еле живой ветеран полез без очереди со своим  ветеранским удостоверением, сказала: « Когда вы все передохните». Не  жившим в СССР это не понять, но я сразу вспомнил эту одуряющую, истеричную тоску очередей, которые были везде, где   были люди: в магазинах, на транспорте, в больницах, в любых учреждениях.  Жизнь совка  процентов на 20-30 состояла из очередей и из эмоций, связанных с ними. Мое детское воспоминание такое – мы с матерью в очереди в Москве за бананами, это такая редкость – бананы, очередь огромная, я стою возле  окна, дурею, мать время от времени подходит ко мне, подбадривает, и тут какая-то женщина купила эти бананы, и дает мне один банан, чтобы мне не так погано было.

И тут же читаешь у  Богомолова про  советскую номенклатуру, которой все можно, все без очереди, и которая над законом. Он пишет о литературной среде, но просто ее он знал хорошо. Он пишет, как номенклатурщики, руководящие советской литературой используют свое положение, публикуют свои графоманские произведения огромными тиражам, имеют с этого десятки тысячи рублей в год, называет каких-то Еременко, Евдокимова, Фролова, Машковца.

Или он пишет, как  пьяный Юлиан Семенов застрели на охоте егеря, и ничего ему не было, потом он же пьяный задавил на машине человека, пытался скрыться, и опять же ему ничего не было.

Рассказывает он, как орден получал, дали ему какой-то орден за сценарий  «Иваново детство», он  год отказывался от получения, но ему пригрозили, что приедут на дом и вручат, он представил себе чужих людей, как входят они в  его малогабаритную однокомнатную квартиру, где повернуться негде, и решил поехать на вручение. Там толпа народу, были и заслуженные люди, но большинство чиновники, чиновники, руководившие культурой, еще чем-то, вот они получали в основном эти ордена.

Богомолов,  у которого не было костюма, который никогда не носил галстука, вышел получать свой орден в домашних штанах и клетчатой рубашке с короткими рукавами, орден ему дали, а  помощница Георгадзе шипела ему в спину – позор!

Короче, то, что мы видим сейчас, - это апофеоз  номенклатурного  господства, это естественное и логичное развитие СССР, другого пути, похоже, не было, но об этом я уже много писал в своих книгах.