История про историка

   Иосиф Флавий, национальная самоидентификация и ложь во спасение
                (Продолжение)

  Выбор
  Иудейская война (66-71 годы новой эры), как и война Маккавеев, названная так по имени старшего Маттитьягу, началась на религиозной почве. В Иудее хотели ввести  культ римского императора Калигулы, заставляя народ ему поклоняться. Ненависть к чужеземцам, их беспардонности и насилию, непомерным налогам и пошлинам тлела у иудеев давно. Нужен был лишь последний заряд, чтобы она вспыхнула, как пожар, и римляне его подбросили.
  Сначала иерусалимская знать, в первую очередь, из числа известных священнослужителей,оставалась в стороне от вспыхнувшего противостояния рядовых иудеев и представителей римской власти. Но по мере того, как волна взаимного гнева и насилия возрастала, они испугались, что народное негодование сметет и их, и решили сами возглавить народный бунт.
  Стало известно, что римляне поведут свои войска на Иерусалим через Галилею. Здесь гнездилось немало иудейских мятежников, среди которых наибольшим влиянием и сплоченностью выделялся отряд Иохана Гискальского.
  Древняя Гискала (на иврите Гуш -Халав) находилась в километрах восьми от нынешнего Цфата. Там производили прекрасное оливковое масло, которое поставлялось во многие города Средиземноморья, в частности, в Тир.
  Видимо, Иохан также занимался торговлей, которое, очевидно, было главным источником  его богатства. За счет собственных средств он укрепил стены города и содержал свой отряд.
  Поскольку Иохан ни от кого не зависел и был достаточно резок, упрям и даже жесток по характеру, Маттитьягу, которого иерусалимский совет послал своим представителем в Галилею, следовало в первую очередь наладить отношения с ним. И поначалу это как будто удалось. Более того, Иосифу (напомню, что Флавий писал о себе в третьем лице) "сильно нравилась его деятельность", но затем их отношения разладились. Якобы потому, утверждает Флавий, что Иохан мечтал "сделаться полководцем"(Маттитьягу же не мечтал, а считал себя выдающимся военачальником).
  На самом деле главная причина вспыхнувшего антагонизма крылась в другом. Флавий упрекал Иохана в том, что тот распространяет слухи, будто Иосиф "только и помышляет о том, чтобы все передать римлянам". Видимо, желание Иосифа "подружиться" с римлянами прорывалось вопреки его стараниям скрыть его до поры, до времени. Его восхищение ими, их боевым духом было столь велико, что он не устает рассыпаться в похвалах по их адресу. Он даже хвалится, что и свое войско, которое сформировал из местной галилейской молодежи и неких наемников, и которое якобы насчитывало более ста тысяч человек, устроил по римскому принципу:от маленькой ячейки до все возрастающей, над каждой из которых свой начальник, что делает управление войском более эффективным.
  Но ведь по такому принципу строил свое воинство еще Моисей. И для иудея было бы закономерным восхищаться им, а не римлянами. Тем более, что один опыт Иосиф у него все-таки позаимствовал: в каждом галилейском городе был избран совет из семидесяти уважаемых граждан, которые отвечали за состояние дел в них и подготовку к обороне. Хотя вполне возможно, что они существовали и до приезда Иосифа в Галилею, а он просто приписал это себе в заслугу. Работай он с ними в полном контакте, не снабдил бы свое войско "старым оружием, которое удалось собрать", а чем-нибудь получше.
  Мало того, что оно было вооружено не лучшим образом, так еще талантливый военачальник, как именовал себя Флавий, постоянно рассказывал своим солдатам, какие храбрые и непобедимые римские воины, видимо, рассчитывая таким образом подорвать моральный дух иудеев и принудить их к сдаче римлянам.
  Но тут ему не повезло. Когда настало время сражений, иудеи воевали настолько мужественно, даже с какой-то безрассудной храбростью, что даже Иосиф был поражен Можно сказать, неприятно поражен, ибо рассчитывал на быстрое завершение войны путем капитуляции.
  Сам он довольно часто праздновал труса и постоянно затевал разговоры о необходимости сдаться римлянам, а те непременно проявят к ним  велткодушие и сохранят жизнь.
  Когда римляне вошли в Галилею, войско Иосифа стояло у города Циппори (греческое название -Сепфорис). Узнав об их приближении, большинство "вояк", по словам Флавия, разбежалось, и он "остался с немногими". При этом он считал, что если бы они "могли довериться римлянам, охотно вошли в соглашение с ними". Сам он принял такое решение:"Исполненный мучительных предчувствий насчет исхода войны вообще, он решил на этот момент по возможности уйти от опасности и вместе с оставшимися верными ему людьми бежать в Тивериаду".
  Надо ли говорить, что горожане его появлению не обрадовались, и даже, как замечает Флавий, испугались. Но испуг этот он трактует не тем, как вел себя в недалеком прошлом по отношению к жителям города, а тем, что горожане в его появлении увидели несчастливый исход войны с римлянами. Сам он считал, что единственное спасение для иудеев - прекращение войны против римлян. При этом пафосно заявляет, что сам предпочтет  лучше "сто раз умереть", чем изменить моему отечеству" и "благоденствовать среди тех, которых он был послан побороть".
  Кстати, Иохан из Гисхалы недоумевал, зачем вообще прислали в Галилею Иосифа? Ответ на свой вопрос он вряд ли получил,а если и получил, то не тот, который ожидал. Думается, направление Маттитягу в Галилею диктовалось несколькими причинами. Иерусалимская знать хотела держать такой важный регион под своим влиянием, и поэтому послала туда своего человека. Иосифа же она считала своим, потому что он принадлежал к известному священническому роду, чей представитель, Иехуда Аристобул первый, будучи в Иудее властителем,  присоединил к ней Галилею.
  Кроме того, знать полагала, очевидно, что Иосиф - неплохой дипломат, ведь он справился с миссией, с которой его посылали в Рим в 64 году. Он добился освобождения нескольких знатных евреев из Иерусалима, которых в цепях отправил сюда  прокуратор Феликс "за непослушание" Иосиф сумел подружитьсся с  придворным артистом Нерона, евреем Алигуру, а тот, в свою очередь, познакомил его с женой Нерона Поппеей. С ее помощью молодому красавцу из Иудеи и удалось добиться освобождения арестованных. евреев.
  Галилейская же ноша оказалась не под силу Иосифу. Его побег в Тивериаду вызвал скандал и негодование у повстанцев. И он вынужден был вернуться в Иотапату ( ивритское название - Ифтахел), где сосредоточились основные силы мятежников. К городу уже подошли войска Веспасиана. И Иосиф, видимо, решил, что ему, наконец, представилась долгожданная возможность сдаться римлянам.
  У Веспасиана появляется некий перебежчик, который сообщает ему, что в городе появился Иосиф, и надо поскорее взять город, ибо с его взятием римский полководец покорит всю Иудею, "если вместе с тем захватит и Иосифа".
  Флавий резюмирует:Веспасиан "был обрадован счастливым предзнаменованием. Он усматривал перст божий в том, что тот из его врагов, который слыл самым талантливым, самовольно попал в ловушку".
  Однако будущему Флавию "не повезло" с горожанами. Они сражались с римлянами настолько храбро и изобретательно, что изумляли их. Ни о какой сдаче горожане и слышать не хотели.   Началась сорокадневная осада города (Флавий пишет о сорока семи днях). Флавий откровенно признается:"Хотелось убежать из города, но жители уговаривали остаться" (вот тебе и мужественный и талантливый полководец!). Он рисует душераздирающую сцену:"Дети, старцы, женщины с грудными младенцами на руках пали с воплем пред ним, схватили его ноги и, рыдая, молили все-таки делить с ними их судьбу". Однако его предложение сдаться врагам гневно отвергалось.
  Тогда к Веспасиану вновь явился перебежчик и уже в открытую посоветовал ему, когда гучше взять истощенный и обессилевший город, - на рассвете. Он подсказал также, в каком месте лучше всего ворваться в него.
  Когда же горожане обнаружили, что в город ворвались враги, они стали собираться на краю его и закалывать себя. По утверждению Флавия, погибло сорок тысяч воинов и жителей города, а тысяча двести взято в плен. Город же римляне сравняли с землей.
  В этой кровавой мясорубке  Маттитьягу не удалось улизнуть к римлянам. Вместе с сорока знатными горожанами города он спрятался в пещере. Оставшиеся в живых, кроме Иосифа, вовсе не собирались сдаваться на милость победителя, а принять, если придется, последний бой. Или умертвить себя, но не сдаться врагу.
  Все попытки Иосифа уговорить их сдаться, вызывали у них яростное озлобление и угрозы немедленно с ним покончить. Пока он не придумал ту самую хитрость, которой очень гордился:бросать жребий, кому выпадет умереть первым, следующим и так далее. В конце концов, в живых осталось только двое - Иосиф и еще один человек, которого он уговорил сдаться вместе с ним.
  Когда в Иерусалиме узнали, что Ирпата пала, а вместе с нею, как полагали, погиб и Иосиф, их гибель оплакивали тридцать дней. Но каковы же были гнев  и возмущение, когда все узнали, что Иосиф не погиб, а сдался в плен. Теперь уже его проклинали во всех синагогах. 
          (Окончание следует)