Вариант сознания... ч. 16

                Белый  силуэт  чайки
Не  знаю,  можно ли   словами описать  то,  что  наблюдаю сейчас из  окна.  Вдоль  кряжа  яйлы  на запад  стремится  белая  гряда  облаков.  Она задевает  выступы гор,  сглаживает  неровности и растворяет бесформенные нагромождения  скал.  Из  ущелья  поднимается  мягкая, пушистая, нежно-сизая  пелена  тумана;  метастазы  тумана  тянутся   вверх и  густеют. Со склона  Могаби,  подсвеченного   солнцем,   сползает грязно-серая,  клочковатая   мгла. Не  дойдя  до   дворца  эмира  Бухарского, который   как  бы  обозначает границу  города, она  расползается  по  небу   черной,  налитой  тучей.  Видно,  как  ветром  ее  тянет   к  ущелью,  как  вливаются  в  нее струи   сизого  тумана.  Ни гор,  ни  белой  гряды  облаков – нет  ничего, лишь  густеющая  мгла,  стремительно наступающая  на город.  На  мрачном,  клубящемся  фоне   вдруг  вспыхивает   белый  силуэт  чайки.  Все  нереально,  неправдоподобно,  напоминает скорее  киномонтаж,  чем  живое  движение природы.
  Не проходит и пяти минут,  как   мгла  неизвестно  куда растворяется.  Снова  нежная  лазурь  неба,  сверкающая белизна  облаков,   мягко обнимающих горный  кряж.  На склоне гор проступила   теплая  охра скал и  осыпей;  по ним лениво ползут тени облаков.  На Могаби,  однако,  снова  сгущается  мгла.  Видно,  как  она втягивает   серые нити испарений.  Из ущелья  снова поднимается  туман -  он  напоминает известку,   подцвеченную  синькой.   Синька  заливает  стену  гор, грязными  пятнами   ложится на  белизну  облаков.    
 Цикл повторяется,  а  жизнь идет своим чередом.  В  саду  художественной  школы  поют дрозды. Прозаический  голубь планирует на  балкон   в поисках корма. Стремительный  стриж по  диагонали   прорезает  картину.  Покой  и тишина.  Ветра  нет,  недвижна    нежная   зелень тополя,  фонтаном  взметнувшегося  среди  плотной  массы  кипарисов и кедров.  Как  будто все,  что происходило там,   на  границе  неба  и гор,   в сизом  ущелье   за пятнистым склоном  Могаби,  -  не  более  как  игра  воображения,  мираж,  иллюзион. И  вправду:    солнце  разогнало остатки тумана;  по  кудрявым склонам Могаби, высвечивая  поляны,  пасутся  солнечные  пятна;  на фоне пестрого  бархата -  белый  силуэт чайки,  неторопливо  летящей  к морю.
                9  мая  1988. 8  часов утра.
                * * *   

                Брату Алексею
            ПРИЗНАНИЕ

Много раз на пути к Совершенству
Я сбивался с пути, увлеченный
Очевидно никчемной задачей.
Мне казалось неправильным, что ли,
Оставлять недокрученной гайку,
Недопитой - бутылку портвейна,
И уж точно казалось кощунством
Не набить охамевшую морду.

Много раз, облекаясь мечтами,
Воспаряя к чистейшим чертогам,
Я, не в силах сдержать омерзенья,
Драил кафели сраных сортиров,
Красил пол или клеил обои,
Лил фундаменты, мазал картины,
Матерился при факте обмера
Да обвеса; и за листьями леса
Исчезало сиянье вершины...

И теперь я, признаюсь, не знаю,
Что важнее: идти к Совершенству
Или, встав у истока порока,
Подавать проходящему руку
Говоря: «Осторожно, канава»...
                Май  1988.
                * * *