Большая игра. Глава 11. Быстро и еще быстрее

Пока мы приехали «Видеообращение №3» можно было уже нормально посмотреть в редакции.
- Остап, вы видели нового бойца Сокола? - кричит Дмитрий, когда видит меня. - Это просто бомба!
- О, тебя отпустили. Всё нормально?
- Да, менты пытались меня поймать на вранье, но я рассказывал, как всё было у Петрика, они помурижили меня и отпустили. Смотрим?
- Конечно.
Садимся возле компьютера. «Видеообращение № 3» похоже на предыдущие: Сокол с расшитым полотенцем на лице записывал сам себя на камеру ноутбука.
- Приветствую вас, братья! Сегодня в Оклункове был нанесен очередной удар по режиму! Был убит судья Петрик, фигурант нашего списка. И мы, партизаны, очень радуемся тому, что сделал это не наш боец, а простой украинец, Станислав Апостолов, который устал терпеть режим и решил подняться на борьбу с ним! Призываю и вас последовать за Станиславом. Начните вершить правосудие самостоятельно, а не ждите нас. Мы продолжим свою борьбу, продолжим теперь уже по всей стране, но мы не сможем собственными силами убить всех преступников, потому что режим отчаянно сопротивляется, система понимает, что мы уничтожим её. Если вы присоединитесь к нам, то мы победим быстрее и с меньшим количеством жертв! При этом я настаиваю на том, что борьба должна вестись с наиболее одиозными фигурами режима, с краеугольными камнями системы, а не с мелкими винтиками. Такие, как Муравский или Петрик должны нести ответственность за конкретные преступления. Поэтому все, кто решит пойти за Станиславом, должны сначала подготовить доказательную базу, обоснование того, что тот или иной негодяй заслуживает народного суда и приговора. Публикуйте эти доказательства в интернете, объясняйте, почему решили отомстить, а не только исполняйте приговор. Но после этого не убивайте себя, как сделал Станислав! Нет! Сдавайтесь! Потому что вы не преступники, вы - судьи! И когда режим рухнет, вы будете освобождены и награждены, как борцы за нашу свободу! Не прячьтесь, не бойтесь! Потому что за нами правда! Пусть прячутся они, те кто угнетает нас! Не убивайте себя! Я знаю, что милиция будет нарушать закон, будет бить вас, применять пытки. Я обращаюсь к руководителям милиции. Каждый из вас теперь несёт персональную ответственность за нарушение законов против наших людях! За пытки каждый из палачей получит пулю! Тот, кто будет убивать борцов за свободу, сам будет убит! Отдельно хочу обратиться к людям, которые по разным причинам не могут отомстить. Сообщайте о тех, кому хотите отомстить, вывешивайте эти обращения в сети. Мы будем иметь в виду эти случаи и будем мстить за вас. Также те, кто хочет встать на путь борьбы, могут помогать людям, которые не могут отомстить сами. Те, кто не может отомстить сам, пусть помогает семьям бойцов, поднявшихся для борьбы! Объединяемся, братья! Не бойтесь! Вставайте с колен! Вместе - мы сила! И мы победим! Слава Украине!
Видео заканчивается, в редакции тишина.
- Что вы об этом думаете? - наконец шепчет Дмитрий.
- Думаю, что это объявление войны. И я не знаю, причиной этого отчаяние, или уверенность в победе.
- Украине грозит гражданская война?
- Она продолжается здесь уже много лет.
- То есть?
- Война элиты, точнее псевдоэлиты, которая держит власть, против всех остальных, которые должны подчиняться и платить. Именно так же построен режим. Когда ты в системе, то ты выше закона. А если не в системе, то должен платить и надеяться, что тебя не тронут. Все эти случаи, как с Людмилой Муравской, это же война, самая настоящая война. Когда одни люди получают право убивать других, убивать и не бояться наказания. Убить, забрать имущество, заставить платить. Это же настоящая война, с настоящими жертвами. Сотнями и тысячами в год.
- Но сейчас ...
- Сейчас та часть общества, которая была жертвой, объектом паразитирования псевдоэлиты, заявляет, что хочет изменить правила игры, хочет разрушить систему. Конечно, режим будет защищать себя, псевдоэлита не испугается пустить крови ради защиты своих привилегий. Тем более, что пускать то будут чужую кровь, кровь быдла, которого никогда не жалели. Посмотрим, пойдет ли кто-то за партизанами или их выступление будет чем-то вроде выходки декабристов, которые страшно далеко были от народа.
- По вашему мнению, как будут развиваться события?
- Я не Сивилла. Я - журналист, так что лучше буду освещать события, а не тыкать пальцем в небо, пытаясь угадать будущее.
- Можно я размещу наш разговор у нас на сайте? - спрашивает Дмитрий.
- Можно. Но и я прошу об услуге. Не против, если я некоторое время поживу у вас в редакции?
- Пожалуйста! Только спать у нас негде. Был диван, но там завелись клопы, пришлось сжечь.
- Ничего. Нина, вот карточка, пойди в магазин туристического снаряжения, купи пару карематов и спальников.
- Может, лучше вернуться в квартиру, которую я сняла?
- Нет, хочу остаться здесь. И купи побыстрее, а то уже вечереет, магазины закрываются.
Она ушла, а я сел смотреть новости. Никаких упоминаний о Лиссоме. Никаких! Чёрт! Третий раз мне уж точно не повезет! Надо наносить удар! Я вспоминаю дядю Насти. Он хочет отомстить за племянницу, ну и пусть. Даже если его попытка не будет удачной, это может отвлечь проклятого Лиссома. Выхожу на несколько популярных сайтов, где можно оставлять комментарии, регистрируюсь, как Иван Иванович Иваненко и в анонимном режиме размещаю ссылки на файлы, которые передала мне Настя. Пишу о её истории, о том, что она была жестоко убита олигархом, а дело удалось замылить благодаря бездействию милиции. Пишу, что убитая - коллега по работе, что сам не решусь мстить Лиссому, потому что полностью завишу от него, но считаю, что люди должны знать, как всё было в действительности. Оставляю эту запись. И думаю, что если бы этот дурак Лиссом не решил меня убить, я бы не пошел против него. Испугался бы! Сидел бы тихо! Но теперь у меня нет другого выхода!
Так, выступление вице-премьера Шкворникова, который заявил, что "Видеообращение №3", это проявление агонии террористов.
- Мы очень близки к аресту, как Андрея Бойко, так и автора видеообращений. Сегодня-завтра мы задержим их и прекратим их кровавую преступную деятельность!
Интересно, почему Сокол не признал, что Апостолов партизан? Он же знал, кто совершил убийства Петрика. Но решил выставить его простым украинцем, который стал на путь борьбы. Не верю, что кто-то последует его примеру. Всё же Апостолова обрабатывали с помощью мирро, а без него трудно убедить человека пойти на смерть ради абстрактной свободы или справедливости. И этот призыв сдаваться милиции, а не умирать, не признание ли он того, что партизаны больше не надеются убедить хоть кого умирать за идею?
Так, начали появляться обращения относительно мести. Массово. Целый калейдоскоп разнообразных подонков и их злодеяний, которые описывали анонимы. Ну, тайно писать - не большая отвага. А вот мужик называет себя. Лет за сорок, седой, с изможденным лицом. Житель Журб, рассказывает, что его жену сбила на пешеходном переходе машина. Он несколько раз повторяет, что именно на пешеходном переходе. В машине было несколько пьяных мужиков, в том числе несколько депутатов местного горсовета и зять прокурора области. Гнали, вроде бы, из кабака в кабак, летели чуть ли не под двести. Вроде бы всё ясно, тем более, что трагедию записали камеры наружного наблюдения супермаркета из которого шла погибшая. Но потом записи камер загадочно исчезают, а следствие начинает утверждать, что это женщина нарушала правила, перебегала дорогу в запрещенном месте, создала аварийно-опасную ситуацию, водитель "лексуса" вовсю пытался избежать столкновения, но не смог. Алкоголя в его крови не нашли, а вот у женщины что-то такое было, но о мертвых или хорошо, или никак. Мужик рассказывал про этот беспредел и плакал на камеру.
- Там был зять прокурора за рулём! Я бы сам его убил, но у меня двое детей! Их заберут в приют! - мужик плакал на камеру и его отчаяние впечатляло. Потом показывал детей, двух дочерей. - Маше - два, Анне - четыре года. Маша не помнит маму, когда Лиду убили, ей было три месяца. Лида кормила её грудью, а эти подонки намекают, что Лида была пьяна! Она возвращалась из магазина с молоком и фруктами! Ее сбили на пешеходном переходе, "лексус" даже не пытался тормозить, так что её отбросило на тридцать четыре метра! На тридцать четыре! А теперь они говорят, что она перебегала дорогу не по переходу! Вот он, вот тот поддонок, который был за рулем! - мужчина показывает фотографию какого-то мордатого, самодовольного парня, позирующего возле Эйфелевой башни. - Зять прокурора! Им же всё можно! Всё! Они угрожали мне, обещали через суд истребовать с меня деньги на ремонт их машины! Той, которой они убили Лиду! Они знала, что у меня дети на руках и я не рыпнусь! Но теперь есть партизаны! Помогите! Я бы сам, но детей заберут в приют и сделают все, чтобы они забыли про меня и Лиду, продадут каким-то американцам! Помогите! - аж стонет человек на камеру и это впечатляет. Это не какой-то аноним, живой человек, назвал себя. В комментариях сначала появляются предположения, что это какой-то фейк, но потом из Журб подтверждают, что этот человек говорит правду. Был такой случай, вот список статей об аварии, там ГАИ сначала говорит одно, что безусловно виноват пьяный водитель «лексуса», а потом вдруг начинает утверждать совсем другое, вплоть до завуалированных обвинений в сторону погибшей, мол, мать трехмесячного ребенка, а слонялась пьяной по дороге в тридцати метрах от пешеходного перехода, создала аварийную ситуацию, а чтобы было, если бы «лексус» слетел с дороги ! Сколько бы жертв через какую-то безответственную алкоголичку!
В комментариях писали и про зятя прокурора, который был мелкий бандючок, даже отсидел в Польше за рэкет украинских работников, а после успешной женитьбы неожиданно сделал блестящую карьеру, став влиятельным в Журба решальником любых вопросов, Толиком Чвертаком, потому что брал именно четверть суммы за решение проблемы.
Посмотрел, что там с Лиссомом. Моё сообщение уже затерли, но оно начало дублироваться снова и снова. Кто-то добавил фотографии Насти и её биографию, кто-то написал про её похороны, выложили и разнообразный компромат на Лиссома. Не то чтобы информационный взрыв и все о случае в Карпатах только и говорили, но процесс пошел и это позволяло надеяться, что Лиссому станет не до меня. Я вспомнил два случая, когда мне очень повезло и задрожал от нервов. Я был на грани, чуть бы что-то пошло не так и я был бы уже мертв. Поискал новости про Сергея Ивановича Трофимова, но про него нигде не упоминалось. Хотел позвонить майору Вутке, может он что-то знает про моего гостя, но тут мне позвонила Нина.
- Остап. - она говорила шепотом и этот шепот был крайне нервный.
- Нина, что случилось?
- Тут убили какого-то мента.
- Что? Где?
- В центре Оклункива. Возле магазина "Мир путешествий". Здесь рядом ресторан, он выходил оттуда, кажется полковник, а два парня пристрелили его.
Я слышу в трубке выстрелы.
- Нина, что там происходит?
- Они пытались убежать, но им не удалось. Чёрт!
- Нина!
Связь прервалась.
- Дима! – кричу я. 
- Что?
- Где магазин "Мир путешествий"?
- Здесь недалеко, а что?
- Побежали!
Мы срываемся, словно сумасшедшие, бежим. Уже по дороге слышу выстрелы впереди. Добегаем до начала улицы, центральной в Оклункове, пешеходной Журбовской. Там нас встречают менты. Их много, они с автоматами. Не пускают нас. Впереди, где-то метрах в ста по улице идет стрельба. Видно тело мужчины в милицейской форме, лежащего у стены. Несколько бойцов спецназа в черной форме спрятались за гранитным парапетом и ведут оттуда стрельбу по магазину, с вывеской в виде огромного рюкзака.
- Черт, Нина там! - я вдруг чувствую, что боюсь за неё. Никакой романтики, просто она же ещё ребенок, она пошла за мной и теперь я за неё в ответе.
- Убрать всех! - кричит какой-то милицейский начальник. Всех отгоняют от улицы. - Полковник Холоденко убит! - кричит он кому-то по телефону. Холоденко? Тот самый Иван Холоденко?
Даже немного рад, потому что вспоминаю кулаки проклятого полковника. Очень удивляюсь, когда Нина звонит снова. Бегу подальше от толпы.
- Нина, что с тобой?
- Я в магазине. - слышу выстрелы в трубке. - Ребята забежали сюда и забаррикадировались. Нас здесь четверо, я, ещё одна женщина и два продавца, мы, типа, заложники.
- Что за ребята?
- Не знаю, сейчас. Ребята, вы кто? - Нина спрашивает у кого-то.
- Мы? Мы партизаны! Мы убили полковника Холоденко за то, что он пытал украинских патриотов! Так будет с каждым ментом, который будет нарушать закон против наших братьев. - я слышу в трубке подростковые, испуганные голоса.
- Ну вот, ты слышал? - спрашивает Нина. Снова выстрелы.
- Ты в безопасности?
- Да, я спряталась за толстой кирпичной стеной. Если против нас не будут использовать артиллерию, то выживу. - она ещё и шутит! - Что ты муму жуешь, начинай твиттер-трансляцию, это же такая возможность! - шепчет Нина.
Чёрт возьми! Я теряю форму! Действительно, такая возможность, а я растерялся и волнуюсь за Нину.
- Дмитрий, мне нужен мой Малыш, быстрее! - я не прошу, я приказываю и Дмитрий не спорит, бежит в редакцию. Но это же минут пять, не меньше, пока принесёт. Дурень, почему я не взял Малыша сразу!
Оглядываюсь. Вижу в толпе зевак парня с ноутбуком. Бегу к нему.
- Привет, я Остап Перламудров из шоу Савика Шустера!
- Остап! Бля, это же Остап! Остап!
- Пожалуйста, дай мне свой ноут на несколько минут! Мне надо вести трансляцию!
- Что?
- Срочно!
Все таки телевизионная слава - мощная штука, парень отдаёт мне ноутбук, я бегу в кафе рядом. Там есть вайфай.
- Остап, ну что ты? - интересуется Нина, её голос спокоен и это на фоне стрельбы! Из какого металла сделана эта девочка?
- Все, начинаем трансляцию! - говорю ей и оставляю запись о начале твиттер-трансляции у себя в блоге.
«В магазине туристического снаряжения, который сейчас окружила милиция, случайно оказалась моя коллега. То у меня есть возможность вести трансляцию прямо с места событий. Нина, что происходит»?
- По нам стреляют. Из автоматов. Ребята отстреливаются. Один из них хочет поговорить с тобой.
- Давай! - я достаю второй телефон, использую его, как диктофон.
- Алло, вы действительно Остап Перламудров?
- Да, это я. А ты кто?
- Я - Артем Волошко, рядом со мной мой брат Саша. Мы убили полковника Ивана Холоденко, руководителя Оклунковского ОБОПа, который лично пытал партизан. Мы выполнили приказ Учителя убивать тех, кто нарушает закон против наших братьев по борьбе!
- Подожди! Волошко? Знакомая фамилия!
- Вы приходили к нашим родителям, когда арестовали моего младшего брата. Только за запись в ВКонтакте! Меня арестовали раньше, потому что я был членом Украинского студенческого союза. Этот Холоденко допрашивал лично, он бил и пытал многих! Его убийство, это урок другим ментам. Надо соблюдать закон! Кровью за кровь наших братьев!
Стрельба в трубке.
- Алло! Алло!
- Слушаю! - это все тот же Артем.
- А что дальше, Артем? И зачем вам заложники?
- Это не заложники. Мы никого не держим. Эти люди могут уйти, но сейчас это опасно, потому спецназ расстреливает магазин. Как только они прекратят стрельбу, мы отпустим людей.
- А сами?
- Мы не будем сдаваться.
- Боец Сокол говорил другое.
- Я не буду сдаваться!
- Артем, нельзя выполнять приказ частично. Приказ был убивать палачей и сдаваться. - Я убеждаю его, ибо не хочу, чтобы два молодые ребята погибли не за что ни про.
- Пусть они прекратят стрельбу.
- Хорошо, я пишу про ваше требование.
Я веду трансляцию в твиттере, одновременно говорю по одному телефону и пишу разговор на другой. Вокруг меня собралась куча посетителей кафе, они фотографируют меня.

- Давайте, я помогу, я закончила курсы быстрого набора. - предлагает какая-то девушка.
- Давай. - усаживаю её за ноутбук, чтобы вела трансляцию. Диктую, что партизаны согласны отпустить заложников и сдаться, если милиция прекратит огонь. - Там моя коллега, я готов сам пойти к партизанам, вывести сначала людей, а потом и ребят без оружия! Прекратите огонь!  - взываю я к глубинам интернета.
- Остап, ты пишешь? – интересуется Нина.
- Ага. Как ты?
- Да нормально. Вот так купила спальники.
- Ты просто молодец, быстро сориентировалась. Скажи ребятам, что, возможно, я пойду к вам в качестве переговорщика. Чтобы не делали глупостей.
- Они говорят, что не верят ментам.
- Я не прошу верить ментам, пусть верят мне! В их смерти не будет никакого смысла! Пусть помнят о приказе своего босса!
- Кажется, стрельба стихла. - говорит Нина.
- Я пошёл!
Выбегаю из кафе, вижу впереди кучу милицейского руководства.
- Я - Остап Перламудров, я на связи с террористами! Они согласны принять меня, как переговорщика. – шишки из МВД смотрят на меня, как Ленин на буржуазию, но на них смотрят десятки камер, налетевших на стрельбу, как вороньё. - Я выведу людей и попробую убедить самих ребят сложить оружие! Нельзя рисковать жизнями заложников!
Менты задумываются. Наконец один из них, самый главный генерал кивает головой.
- Мы должны вас обыскать.
- Конечно. - меня обыскивают, камеры это снимают. - Нина, сейчас я пойду к вам, предупреди ребят. - говорю ей по телефону.
- Ребята, Остап сейчас пойдет к нам! Не стреляйте! - кричит Нина. - Они не будут стрелять.
- Тогда я пошел. Не стрелять! - это уже кричу ментам.
Тут вижу, что часть  ПТС-ок еще только разворачиваются, забочусь про коллег-телевизионщиков, так что не спешу. Останавливаюсь и будто бы выясняю последние детали.
- Нина, у вас нет раненых?
- Кажется, нет. Меня немного поцарапало стеклом и всё. Ты где?
- Скоро буду. - говорю ей, потом обращаюсь к милиции. - Всё будет нормально, я уговорю их сдаться. На сегодня уже хватит крови!
Так болтаю где-то минуту, пока не вижу, что ПТС-ки заработали и прямой эфир обеспечен. Тогда поднимаю руки и осторожно шагаю по пустой улице. Брусчатка, здания по обе стороны, ветерок гоняет бумажки. Это похоже на финальную сцену которого-то вестерна. Не хватает кольта у меня на боку. Вижу, как спецназ держит меня на мушке. Их несколько десятков, лежат за парапетом сквера, который как раз напротив магазина. Осторожно шагаю, подняв руки. Вижу труп Холоденко в мундире. Лужа крови около головы. Думаю, что он не ожидал. Привык же всегда, что он, а не его. Вспоминаю, его удары. Это он со мной еще сдерживался, а с простыми смертными - нет. И не то чтобы он был маньяк или ему нравилось избивать людей. Просто делал карьеру, надо было колоть людей, он и колол, как умел. Как и другие, не думал о последствиях. Говорят, что если бы в Украине не было специальных тюрем для ментов, если бы их сажали в обычные тюрьмы, то уровень насилия в правоохранительных органах был бы значительно ниже. Потому что каждый бы милиционер понимал, что завтра может оказаться в одной камере с пацаном, которого сейчас месит ногами. Но у нас же кастовая система, некоторые люди не могут попасть в тюрьму в принципе, другие сидят по отдельным колониям.
Смотрю на Холоденко. Может у меня богатое воображение, но у него на лице удивление. Потому что его убили. И кто? Какие-то шестерки, людской мусор, в понимание полковника, который всегда понимал, с кем можно связываться, а кого лучше обойти. Благодаря этому и сделал карьеру. А тут ошибся. Точнее не ошибся, просто не заметил, что условия изменились, что холопы захотели иметь право голоса, а не только терпеть.
Я думаю про Холоденко, когда какой-то скрежет. Инстинктивно валюсь на землю. Стрельба мгновенно возобновилась, я втискиваюсь в мостовую и не понимаю, что происходит. Понимаю другое – каждая пуля имеет шанс меня продырявить.
- Не стрелять! Не стрелять! - ору, как сумасшедший. Стрельба стихает. Осторожно поднимаю голову и вижу впереди остов железного рюкзака. Это обвалилась вывеска туристического магазина. Хорошо, хоть не на меня и хорошо, что я сразу упал. - Это вывеска! Не стрелять! Все нормально! Не стрелять! - я кричал, лёжа на плитке, потом еще выжидаю некоторое время и встаю. - Не стрелять! Не стрелять.
Я подошел к двери магазина, хотел их открыть, но пули повредили замок. Хорошо что двери были стеклянные, стекло разбилось, я пролез внутрь через двери.
- Не стрелять! Не стрелять! - повторял на всякий случай.
- Проходи дальше! - крикнул какой-то подросток.
- Прохожу, спокойно. - я прошел. - Что с заложниками?
- Нет никаких заложников! Мы никого не брали в заложники. Просто когда прибежали сюда, здесь были люди, а менты сразу начали стрелять. – объясняет мне какой-то парень лет двадцати. Он одет в камуфляжный костюм, в руках держит пистолет.
- Ты - Артем?
- Да. Мы не брали заложников! Мы не террористы, мы - партизаны! Мы выполнили приговор и всё.
- Отпустите людей. Где они?
- Мы здесь! - это Нина. Она встаёт с пола, за ней ещё трое. Спрятались за выступом кирпичной стенки.
- Артем, сейчас я выхожу и предупреждаю, что заложники выйдут. Вы не будете им мешать?
- Не будем. И это не заложники!
- Хорошо. - неторопливо иду к выходу. Держу руки над головой. Лезу через двери. - Сейчас выйдут люди, которые были в магазине! Не стреляйте!
- Пусть выходят по одному и с поднятыми руками!
- Хорошо! Я возвращаюсь!
Где-то с полсотни камер наблюдают за мной. Кажется, это мой звездный час. А что, срубить славы на халяву! И людей спасти и стать телезвездой уже не второго (потому что кто там смотрит эти политические шоу, другое дело танцы или песни со звёздами!), а первого дивизиона! Это можно воспоминания писать и продавать права на экранизацию своих подвигов!
- Значит так, выходите с поднятыми руками, по одному. Идите к милиции. Не бежать, не дёргаться, идти спокойно, шаг за шагом. Все на нервах и вы и они, так что лучше не дразнить друг друга. Всё понятно?
Люди кивают. Двое продавцов в форме и одна девушка, покупатель.
- Можно я останусь с тобой? - спрашивает Нина.
- Нет, выходи с остальными, я сам всё сделаю. Так, первый пошел. Не торопимся, спокойно! Ты. – указываю пальцем в одного из продавцов. Выходим с ним вместе, потом он неторопливо идёт к милиции, а я возвращаюсь за следующим. Так отправляю всех.
- Ты точно один? – не может успокоиться Нина.
- Точно. Не волнуйся, всё будет хорошо.
Жду пока она дойдет до милиции, потом возвращаюсь к ребятам.
- Ну что, надо сдаваться.
- Они убьют нас. - говорит Артем.
- Убьют. - кивает Саша.
- Нет, там полсотни камер. Я буду с вами, пойду первым. Они не будут убивать вас.
- А что потом?
- Потом будет суд. Или революция, если ваш Учитель прав.
- Он прав! - кричит Сашка, ещё совсем ребенок, он дрожит от нервов.
- Ну вот, тогда нет смысла умирать. Дождитесь революции и амнистии. Оставляйте пистолеты, я выйду предупрежу, что вы сдаётесь.
- Подожди! - говорит Артем.
- Что?
- Ты понимаешь, почему мы сделали это?
- Не очень.
- Мы не хотели больше терпеть. Наши родители терпели, наши деды терпели и из этого ничего хорошего не вышло! Если бы менты знали, что за пытки меня мой отец убьёт их, они бы не пытали меня!
- Или арестовали бы заодно и отца.
- Нет! Они побоялись бы даже приехать к нам домой, если бы все наши соседи не стали прятаться по квартирам, а вышли бы и не отдали нас. Что менты могли сделать против целого дома? А если бы за домом восстал квартал, а дальше весь город? Но люди боятся! Людей запугали, вбили в голову, что надо терпеть, не обращать внимания, тогда может не тронут, тогда получиться выжить. Нас сделали чужими в собственной стране! Мы пошли против этого!
- Ребята, но вот вас сейчас арестуют и посадят на много лет, а скорее всего пожизненно. И что дальше?
- Мы не здадимся! Мы погибнем и наша кровь будет бензином для пламени борьбы! - кричит Саша, который до этого только слушал. Он совсем ребёнок.
Я смотрю на них, испуганных, нервных и отчаянных. Ещё совсем детей. И понимаю, как нужны такие люди этой стране. Это же та самая живая кровь, та самая надежда на жизнь. Они хоть во что-то верят и они хотят перемен. Вот я, я уже мертв, я ни во что не верю и могу только исходить сарказмом. Я знаю, что здесь будет только хуже. Что свалив эту систему, получишь ещё худшую. Потому что на место донецких троглодитов придут кремлёвские карлики. Это земля проклята. Точнее не земля, народ, живущий здесь. Мы сделали много ошибок и не вынесли урока ни с одной, мы наделали много грехов и ни одного не искупили. Теперь мы лежим мертвой падалью, догниваем, ждём, чтобы нас убрали и эти благословенные земли заняли какие-то другие, более умные и успешные народы. И вот среди этого болота появляются эти мальчики. Которые вместо того, чтобы пить пиво и смотреть телевизор, решают бороться за страну, которой уже давно нет. И я не хочу, чтобы этих детей убили. Таких, как они и так мало, единицы. Пусть живут. Неважно, что дальше, главное, чтобы они не умерли сейчас.
Я делаю серьезное лицо.
- Ребята, вы должны выяснить для себя, кто вы. Если вы - партизаны, то вы - бойцы, солдаты, которые должны выполнять приказ во всём, а не только в том, что вам нравится. На вас же смотрит сейчас вся страна и вы не можете показывать дурной пример. Приказ был - сдаваться, четкий и ясный приказ, который вы должны выполнить. Если же вы не партизаны, а какие-то сумасшедшие убийцы, то хер с вами, оставайтесь здесь и умирайте.
Я говорю им в глаза, смотрю уверенно и убедительно. Чувствую себя подлецом, обманывающим детей. Вижу, что они сомневаются.
- Пацаны, скажу честно, я вот тут распинаюсь не из-за вас. А из-за ваших родителей. Я видел их. Видел, как они волнуются за вас. И я знаю, что такое потерять ребенка! Моя подруга была беременна, когда её самолет разбился! Я видел нашу дочку на УЗИ! И я знаю, что такое, пережить своего ребёнка. Так что я здесь только ради ваших родителей, чтобы им не пришлось хоронить вас!
Я говорю, голос мой дрожит и в глазах становится мокро. Я лгу, я торгую святым, я подонок, но можно делать что угодно, лишь бы спасти детей! Разве не так?
Я знал по чём бить и видел, что вроде бы убедил их.
 - Хорошо, мы сдаёмся. Нас убьют, но мы сдаёмся. – сказал Артём.
- Молодец. Ждите здесь.
Я вышел из дверей.
- Ребята решили сдаться! Сейчас мы выйдем втроем! Они будут без оружия! Вы услышали?
- Да, выходите. - отвечает в мегафон тот генерал, который позволил мне прийти сюда.
Возвращаюсь в магазин.
- Оставляйте оружие и пошли.
Ребята сомневаются.
- Парни, пойдёмте, это лучший выход в данной ситуации. Пошли.
- Хорошо. – наконец-то говорит Артем и кладёт свой пистолет на пол. Саша делает то же.
- Молодцы. Я выхожу первым. Вы за мной. Держите руки поднятыми и не делайте резких движений. Готовы?
- Да.
- Пошли.
Мы выходим. Я думаю, что удивительно спокоен. Потому что знаю, что мало чем рискую. Это тебе не встречи с киллерами Лиссома.
- Мы выходим! Не стреляйте! - кричу я и пролажу в дверь. Спокойно улыбаюсь, уверенно иду. Ребята за мной. Мы идем по улице, как раз к камерам, которые нас снимают. "Остап спасает детей" - неплохой заголовок! Сейчас меня буду рвать по шоу и интервью, а дальше придут и рекламные деньги. Я выкуплю свою квартиру, в которой почти не живу. Но у человека должна  быть квартира. Хотя бы ради неё стоит жить!
Я хочу улыбнуться, а потом понимаю, что это испортит картину. Всё слишком серьёзно и величественно. Нельзя улыбаться. Сосредоточенное лицо, я приближаюсь к собственной славе. Шаг за шагом, я дорожаю с каждым сантиметром. Может, мне пойти в кино? Я херовый актер, но сыграть себя как-то смогу! Вижу афиши. Остап Перламудров - звезда экрана!
Я делаю следующий шаг. А дальше была темнота.