Как я вляпался в историю

           «Своему рождению Пермь обязана медным рудам, найденным                близ селения Муллы на речках Мулянке и Егошихе». (История Перми).

        Кожа у меня тонкая и под ней - ни грамма отложений на случай голода («пока толстый худеет, тонкий умрёт») и холода. Первый и второй курс института мы проводили в спортивном лагере, в котором осваивали специальные дисциплины, в том числе и плавание. Плавание! Заезжали-то первого июня и вода не успевала ещё достаточно согреться. Полтора часа в холодной воде с небольшим перерывом на обогрев – и на всю оставшуюся жизнь ужас перед водой мне обеспечен.
        С тех пор из всех бичей рода человеческого больше всего я боюсь холода. Люди, купающиеся зимой в открытой воде, вызывают у меня прорву противоречивых чувств. С одной стороны – чистой холодной воды придурки. А с другой, если люди делают то, что для меня смерти подобно – герои! «Купаюсь даже при - 22 градуса (в прошлую зиму), в эту зиму было минус 10 (только руки примерзают к поручням, когда спускаешься…). А до бассейна и после бассейна - хожу босиком по снегу. Кайф!!!», - женщина пишет. Я, когда про такой кайф читаю, у меня даже зубы стынут, а если вижу, сразу убегаю – страшно. («Трус!» - ёкает сердце. «Да трус, трус», - соглашается то, что люди называют «разум»).
   - Саша, тебе с твоим гнилым позвоночником плавать надо, приезжай в любое время и на сколько хочешь, – однокурсник приглашает, он бассейном заведует.
   - Ага, щас….
        Аномальная жара, город в реках спасается. «Михалыч, давай к нам: не вода - парное молоко!», - друзья орут.
   - Не ве-рю!
        Первый день зимы второй половины 90-х годов прошлого века. Морозец, не позволяющий расслабиться – мышцы напряжены до предела, чтобы не дрожали. Хожу на работу обычно в свитере: заморочек минимум: не надо полностью гладить рубашку (достаточно воротничка), искать, а потом ухаживать за пиджаком. А тут вырядился, ну идеальный препод: костюмчик с иголочки, рубашечка, чисто выглаженная, с галстуком! Всё это прикрыто пуховиком цвета кофе с молоком, в котором молока много больше, чем кофе. День - кому горе, а мне праздник: принимаю экзамен на заочном отделении.
        Смотри, читатель, начало предыдущего абзаца. Зарплату тогда могли месяцами не платить. И не платили. И вот вышел я с праздника жизни: общения с умными людьми и решил посетить моего хорошего друга Вову. Пересчитал наличный капитал – на проезд в общественном транспорте не хватает. Можно было б, конечно, одну остановку проехать (иногда даже две получалось: когда народу много - кондуктор долго до тебя добирается). «Совесть – лучший контролёр», - когда-то было написано в советских автобусах (тогда кондукторов не было, были абонементы, которые пробивались специальными устройствами, называемыми «компостер»). И эта сволочь (не компостер – совесть) иногда просыпается и начинает выкобениваться. В данном случае она зазудела: «Обманывать нехорошо, честь надо блюсти, а выдворение тебя из автобуса – это ведь унижение твоего человеческого достоинства. Стыд, срам! Пешком иди!». «А девочек надо слушаться», - кто? когда? втемяшил мне эту мысль, я уже не помню, но она до сих пор сидит в моей дурацкой голове (в умной-то она разве прижилась бы!?).
        Прикидываю: я на «Пушкина», а нужно на «Садовый». Надо идти по южной дамбе: не так уж и далеко, к тому же можно и срезать через лог. Там, правда речка протекает, но через неё трубопровод проложен, по которому я неоднократно через этот лог переходил. «Ну, пошли», - говорю я своим исполнителям движений. Один раз только они меня не послушались, когда мне в позвоночник вкололи дозу анестезии. Хочешь пальцем пошевелить – а фиг! А если не вмешиваться в наши отношения, то они очень даже послушные. Беспрекословные: куда голова – туда и они (правда, при такой голове они частенько с завистью вспоминают тот опыт с анестезией). Пошли.
Семеня для обогрева, добрались до точки принятия решения: хочешь в обход по тротуару, хочешь напрямик по трубе. Глазоньки прикинули, сощурились: «Напрямки!». Труба вот только какая-то сегодня не та: сияет желтизной. Ага: обёртку сменили. Старая уже была проторена не одной тысячью пар ног, и идти по ней было так же безопасно, как по столетиями протоптанному тракту. А тут… каково? Встал. Обёртка типа клеёнки, схваченная морозом – скользкая. Попробовал: осторожно приставными шагами передвигаться можно. «А нужно?», - башка заработала. Глазоньки обозрели альтернативный вариант и…: «Нужно!». Нужно, так нужно: на самом деле, не в обход же переться, время терять, и так с Вовкой мало видимся. «Пронесёт», - успокаивает меня участок мозга, который отвечает за функцию «авось».
        [Небольшой экскурс в анатомию с физиологией. В одной книжке про солдат написано, что каждый участок мозга за что-то да отвечает. Один – за речь, другой за… (ну, сами что-нибудь придумайте). Так вот с «авось» в науке непонятки пока: не ясно всё до конца. А что вы хотели? – мозг! Загадка. Атеист Бехтерева всю жизнь его изучала, и доизучалась – в Бога поверила. А в той книжке про американских солдат написано, что есть такой участок, который включает функцию «авось». А изучали-то их американские учёные, а они – въедливые до ушлости! Нашли такой – маленький. Провели пробное исследование на других солдатах: везде он маленький, а у русских – большой. Причём у некоторых, даже генералиссимусов (картинку видели – «Переход Суворова через Альпы»? – то-то), он находится на том месте, где обычно располагается логика. Представляете: проверяют (опросники там всякие, задачки), а там - сплошное «авось»].
       Пронесёт (потомок Суворова!). И двигаюсь по трубе вниз. Ножками перебираю, тихо-тихо продвигаюсь. Когда наклон спуска увеличился, появилось сомнение в успехе предприятия. Попытался остановиться – не получается, поздно: поехали! («и махнул рукой», блин). Начал просчитывать варианты: спрыгнуть, ноги обломав (до земли уже далеко); упасть на трубу и уже додумывать…
        Оп! Стою по грудь в воде. Тепло (видимо, для согреву что-то в неё подмешивают) подводную часть мою омывает. Так бы и стоял. А на воздухе – холодища («держи ноги в тепле, голову в холоде»). Не, на самом деле тепло, пуховик раздулся и как поплавок себя позиционирует. Ножки подогнул – держит, но течением сносит, этак и в Каму впасть можно, а там километр в поперечнике, фиг до берега доберёшься: «Сейчас надо!». Выбираюсь и бегом (не замёрзнуть!) дую в гору. Тяжело в гору-то, да ещё вода, впитавшись в шерстяной костюмчик, изрядно его отяжелила.
Выбрался. В свет, так сказать… Середина дня, народ на улицы высыпал, как будто почуял, что посмотреть есть на что будет. («Дорогие, - упиваюсь свой значимостью для человечества, - пока у вас есть я – посмотреть всегда есть на что будет»). До груди я – витязь: пуховик кофе с молоком, из-под него костюмчик «классика» чёрного цвета. Ему контрастирует белая рубашечка с галстуком; ниже -  тот же пуховик, но уже тёмно-мокрого цвета, брюки схваченные морозом, покрылись инеем, а вода, пропитавшая штанины, вмиг замёрзла и никак не даёт ногам сгибаться в коленках при ходьбе. Иду на прямых ногах, взгляд устремлён вперёд – чтоб не видеть, как люди реагируют. Шаги получаются небольшие, но за счёт высокой их частоты добрался до Вовы относительно (всё в мире относительно: читайте Эйнштейна, неучи!) быстро.
        Вместо «здрасьте»: «Александр Михайлович, что вонища-то такая?»
   - Вова, экология ни к чёрту!
   - А…
   - Готовь ванну, мыться будем.
        Утром звоню коллеге, обрисовываю ситуацию: искупался в речке, одёжка выстирана и до сих пор не просохла, на занятия выйти не могу. Поработай, мол, один.
   - Ага, понятно. На грудь принял…
   - Да нет, не на грудь – по грудь. Егошихи.
   - Не придумывай! Это как же надо упиться, чтобы в мороз в речку сигануть!? Сушись, один управлюсь. И похмелиться не забудь, у меня знакомый недавно после пьянки встал на следующий день – и умер. А потому что не похмелился!
        Вот такой у меня наставник: если проспишь и пропустишь занятие – сгноит. А выпивка – это святое, тут и пропустить можно, даже нужно, а то и помереть недолго. Забота!
        С тех пор, когда я вляпываюсь в очередную историю, то уже не рассказываю сюжет, результаты тем более, просто говорю: «Анатолий Иванович, перебрал вчера…». И неизменно слышу: «Придумаем что-нибудь, просыхай. И похмелиться не забудь!».
        А про зимнее плавание я теперь думаю без содрогания: пробовали, ничего особенного. Если в пуховичке, да вода с подогревом…