Великий строитель

Конечно,  Великим  мог считаться только по меркам их небольшого подмосковного городка. Здесь  именно  им застраивалось все – магазинами да домами, поликлиниками и коттеджами. Его многочисленные фирмы  вместе с командой друзей покоряли «долы и долины». Ибо, как вы и сами знаете одному такого не осилить. Схвачено было все или почти все. Марь Иванна в муниципальном совете являлась лучшей подругой жены и парились по воскресеньям вместе. А водку Петя пил вместе с начальником милиции и налоговой инспекции регулярно на охоте. Точнее, уже давно  ее «не пили», перешли на боржоми. Свою цистерну выпил гораздо раньше и к тридцати трем  Петя стал трезвенником и язвенником. Правда, язву залечил довольно быстро и та не беспокоила. В этих «высоких» компаниях  оказался самым молодым. Нравился всем. И мужикам и бабам - своей жизнерадостностью и непосредственностью. И, конечно, фигурой. Среднего роста, крепкий  накаченный с короткой стрижкой и наглой мужской усмешкой. Большинство мужиков в этой среде  уже приближалось к сорока-пятидесяти. А Петр проскочил туда быстро, из молодых да ранний. Повезло с первой женой. Та оказалась дочерью прокурора. Единственной. И, так сказать, ввела в избранный круг.
Самому Петру с родителями повезло меньше. Семья была многодетной - четверо пацанов с разницей в один-два года и хорошо пьющие родители. Петру пришлось стать своим братишкам и папой и мамой, водить в детский садик и варить картошку с тушенкой. Это блюдо являлось в их семье единственным и самым любимым. А потом Петя, как в том самом знаменитом анекдоте Хазанова, поступил учиться в кулинарный техникум и с тех самых пор баловал братишек вкусными кушаньями. Особенно все любили плов. Готовил его Петр виртуозно - нигде, ни в одном самом дорогом ресторане такого плова  впоследствии  никогда не ел. Потом это умение  здорово пригодилось. В армии  служил в стройбате и, как только  узнали, что умеет готовить, то отправили на кухню, но не солдатскую, а офицерскую. Как же он их кормил! Его прятали и скрывали ото всех, чтобы не забрали в другую часть. Любили и ценили. Ну, и старались помочь, чем можно. Тут то и обнаружилось редкое умение Петра входить в контакт с людьми. До него солдат посылали на подработки - то вырыть канаву, то покрыть крышу сарая. Денег за это платили мало, хватало лишь на водку, да на мясо для плова. Петр все поставил на поток. Каждый солдат освоил специальность и дорожил своим местом. Все получали зарплату, как на гражданке. Никаких пьянок на рабочих местах не наблюдалось. Бригады строили коттеджи, а после армии Петр брал всех желающих в свою фирму. Поселял в специальную казарму, что сам и построил, техника  бралась армейская. В доле были все и все были счастливы и довольны. Дело ширилось и процветало. Постепенно от армейских дел  отошел, но связи остались. И вот дочь прокурора. Сначала ее отец был решительно против. Денег у него и своих хватало, дочь закончила МГУ, филологический, и отдавать  замуж за кого попало не собирались. У той были женихи, достойные  папаши, всякие там юристы и журналисты. Но та уперлась рогом – влюбилась. Что нашла в этом самом Пете родители не понимали, но единственная дочь, пришлось смириться. Тем более, что, как будто назло родителям уже забеременела.
Сначала, прокурор хотел посадить Петра по статье - «за изнасилование», но потом сдался и сыграли свадьбу. Счастье длилось недолго, всего год. Когда жена родила Петру сына, тот гулял с друзьями три дня. И именно на третий день тот самый случай и наступил. Все произошло именно так, как и у принцессы Монако. Пете потом друзья рассказали, но его это мало утешило. Для тех, кто не в курсе, излагаю свою версию. Принцесса Стефания влюбилась в своего телохранителя. Родители, естественно, оказались против мезальянса и «сдались», когда  Стефания родила от того уже двоих детей. Вскоре после свадьбы  жених  вышел «погулять» в сад с друзьями, а в гамаке лежал «десерт». Он не удержался и «полакомился». На следующее утро все глянцевые журналы или почти все вышли с фотографиями «новоиспеченного» принца и некой шлюшки. Стефания рыдала и просила родителей не вмешиваться в ее семейную жизнь. Те были неумолимы. Ей пришлось развестись и расстаться со своей любовью.
Самое смешное, что и Петина «птичка» лежала в гамаке и попросила  нежным голосом закурить. Когда тот подошел с сигаретой, то нежно улыбнулась и раздвинула ножки. Трусиков на ней не было. И Петя поплыл. А рядышком в кустах вместо рояля стояла видеокамера с инфракрасным прибором ночного виденья. И наутро  все пикантные кадры лежали на столе у папы прокурора. Дочери он этого не показал, чтобы у той после родов не пропало молоко. А Пете пришлось срочно уехать в командировку на полгода - потом эти кадры показали дочке, правда не все, большую  половину мать запретила. Только некоторые. Их тоже хватило. Жена подала на развод. Ему пришлось уехать в другой город. Потом ее отец умер и Петя вернулся на историческую родину. Уже женатым на другой. Но, как известно, старая любовь не ржавеет. Случайно увиделись в супермаркете и тот предложил помочь донести пакеты с едой  до машины и она кивнула. Трахались  прямо на  подземной стоянке. И снова стали встречаться и снова тайком. Тогда прятались от папы, теперь от жены. Вскоре снова поженились, тем более их сыну  исполнилось уже два года и следовало предъявлять хоть какого-то отца - ребенок  научился говорить и периодически интересовался, где же его папа. Тут-то папа и нашелся. Опять у них началась любовь и опять кончилась, как и в первый раз. Только без рояля в кустах и гамака. Новая секретарша  нагнулась, чтобы поднять упавшую ручку и по-блятски улыбнулась - и Петя опять не удержался. И в этот самый момент, как в пошлом анекдоте и вошла его жена. Поверить в то, что  изменил ей за оба брака всего второй раз, не смог бы и его лучший друг. Петя клялся, божился и просил простить, и та поверила. Но, сказала, что в последний раз. До этого  Петр ни в каких черных кошек и в тринадцатые числа не верил, а тут пришлось. Эти два странных случая произошли именно тринадцатого. Потом Петя долго думал и пытался понять, чего это его так потянуло на этих ненужных ему девиц. И чем больше думал, тем меньше понимал. И начал бояться. Теперь тринадцатого числа весь день был как на иголках  и ожидал всяких гадостей.
И они начали случаться. Одна за другой. Утешало только одно, что не каждый месяц - часто проскакивал без потерь. И до чего дошло. Теперь, как какой-нибудь римский патриций стал верить в жертвоприношения. Заметил это случайно. Как-то  тоже тринадцатого  пролил кофе на новую дорогую рубашку, но больше никаких гадостей не случилось. Сначала по глупости из-за рубашки даже расстроился, а потом смекнул, что в остальном-то день прошел удачно. Еще пару похожих происшествий и Петра осенило, как жить дальше. И он начал соблюдать ритуалы. Каждый раз тринадцатого числа - прямо с утра  «приносил жертву» - проливал кофе на брюки или как-бы нечаянно спотыкался и ронял чашку, которая разбивалась или уже на улице  паркуясь чуток царапал машину - и больших жертв судьба уже не требовала. То, что Петр не переносит тринадцатое,  знали все и выражали  сочувствие при виде испачканной рубашки  или помятой машины, но никому и никогда не сознавался, что делает это сам и нарочно. Однажды  решил, что хватит заниматься глупостями, уже достаточно умилостивил судьбу  и можно «не хитрить» с ней. И сразу же об этом пришлось горько пожалеть. Его «поймал» гаишник. На пустяке, о котором стыдно даже говорить – непристегнутый ремень. Гаишник был свой,  «родной», Петя достал стольник, протянул тому  и вдруг услышал:
«Статья 104 УК РСФСР, дача взятки должностному лицу при исполнении им служебных обязанностей».
Сначала Пете показалось, что снимают какой-то фильм, так и оказалось впоследствии. Это кино смотрел лично министр внутренних дел. Шла министерская проверка работы подмосковной милиции. Главным действующим лицом и исполнителем оказался именно Петр. Когда к нему в КПЗ пришла его адвокат и сказала, что речь идет о восьми годах заключения, так как у Петра еще нашлись кое-какие грешки, то тот потерял дар речи. Восемь лет за непристегнутый ремень. И опять тринадцатого. Но тут ему крупно повезло. Самое большое везение в жизни. Когда  протягивал деньги гаишнику, то делал это молча, без слов.  И на этом основании адвокат его отмазала - дескать Петр никаких взяток давать и не собирался, а просто протянул деньги, чтобы инспектор их подержал, пока  достанет права. Петр заплатил копеечный штраф  и кругленькую сумму адвокату.
Его адвокат – это отдельная песня. Сколько уже народу пыталось сманить ее у Петра  и не сосчитать. Но та стояла, как кремень. Она явно испытывала к нему какие-то чувства, но какие именно, не мог выразить вербально ни Петр, ни сама  Света. Проще сказать, каких чувств та к нему не испытывала – ни влечения, ни страсти, ни безответной любви. Больше всего подходило слово дружба, но это самое между накаченным мачо Петром и сексапильной Светой казалось просто анекдотом, хотя против фактов не попрешь. Света выглядела на двадцать пять, но исполнилось ей уже тридцать три. Замужем обреталась лет с восемнадцати, сразу родила двоих пацанов, которых растила свекровь. Муж Свету обожал, так же как и своих детей,  и ни в чем не перечил. В их семье кормилицей и поилицей являлась она. Если бы та не стала адвокатом, то могла бы сделать карьеру девушки-динамо. Завлечь мужика, покрутить хвостом и бросить, было ее самым любимым развлечением. Мужики на нее реагировали с пол-оборота. Стоило той зайти в комнату, все – можно было складывать их в штабеля. Одевалась Света соответственно – юбка минимальной длины, как правило красного цвета и бюст наружу. Ее пышная грудь четвертого номера виднелась уже  из-за поворота, когда та шла по коридору. Для адвоката такая внешность являлась  частью служебных обязанностей. Когда  заходила к ментам  или в налоговую узнать что-то насчет бумаг - то все секретные документы могла смотреть прямо у тех на глазах. Ни один половозрелый мужик не смог бы оторвать своего взгляда от ее округлостей, как кролик своих глаз от удава. Света во всех нужных кабинетах только поворачивалась из стороны в сторону, давая возможность всем заинтересованным лицам осмотреть волновавщие их ландшафты. А, если что-то вдруг у нее не ладилось, то приходилось прибегать к коронному номеру. Роняла ручку на пол, стараясь закатить под стол  и извиняясь  лезла  доставать. Не было еще ни одного случая в ее биографии, чтобы после этого ей не подписывали все, что только можно подписать. А еще чаще - то, что и нельзя.
Самое забавное, что Света  даже лечилась от фригидности, но ни одна методика так ей и не помогла. Удовольствие  получала, только заводя мужиков до белого каления. Что они после этого вытворяли с женами и подругами дома, представить было  просто невозможно. Но Петр это хорошо знал - мужики рассказывали и все завидовали ему, думая, что у них интимные штучки. Но, как раз у них-то ничего и никогда даже не намечалось. Петр почему-то на Свету не реагировал, сам удивлялся этому факту - потому, что вообще-то на баб  реагировал довольно сильно. Можно даже сказать на всех, кроме Светы. А с той прекрасно себя чувствовал, как с сестрой. У него не было ни одной сестры, только куча братьев и она заняла свое место в их пантеоне. Даже жена не ревновала - видела, что нет причин.
Так бы и жил он себе, ни о чем не думая, но тут вышел случай. Решил Петр баллотироваться в депутаты. Ну, сами понимаете, не в Верховный совет  или в Думу, а по-маленькому – в муниципальный совет. Но все равно, хочешь-не хочешь, по нынешним временам и туда желающих много. И все с деньгами и со связями. Значит, нужен хороший юрист, чтобы всех обойти. Стали узнавать по своим каналам  и такой нашелся, но опять баба. Раньше Петр, конечно бабе в таком деле никогда бы не доверился, но после случае с непристегнутым ремнем  поверил в женский пол и решился. На переговоры пошел  один и  для конспирации в свое кафе. Подошла довольно молодая девушка  лет двадцати. Сначала Петр не врубился – та вроде окончила два вуза – Физмат ЛГУ, Юридический и аспирантуру. И когда успела. А, когда та между прочим упомянула, что имеет троих детей, то Петр вообще отпал и сразу в нее поверил. Чем-то она напомнила его адвоката Свету, хотя была  полной противоположностью. Скромная прическа, не накрашена, не пьет  и не курит, одета в какие-то задрипанные джинсы и футболку. Только, что машина – АУДИ последней модели, а на вид обычная студентка последнего курса. Денег запросила в два раза больше, чем все, несмотря на свою скромность, что тоже понравилась Петру – ее жесткость и хваткость сразу проступили через воспитанность и образованность.
«Да, пожалуй  такая сможет», - подумал Петр и спросил:
«А с кем же Ваши дети будут, ведь работать придется до ночи?»
«Они уже привыкли. Мама и няня будут сидеть, ну и муж, конечно».
«Надо, же, видать и эта кормилица семьи, как и моя Света»,-  подумал  Петр.
Договорились, что к делу приступит через два дня. Петр вызвал к себе начальника охраны и велел за два дня собрать досье на новенькую, в основном  его заинтересовала ее семья. Почему, Петр не знал, у него иногда бывали странные фантазии, вдруг что-то хотел знать.
 Журнал такой раньше был при социализме. Назывался «Хочу все знать!». В кинотеатрах  перед фильмом любили показывать. Мальчонка там чем-то большой орех раскалывал, как бы «крепкий орешек» знания. Любил очень Петя этот журнал и еще программы Сергея Петровича  Капицы  по телику «Очевидное-невероятное». Жизнь так у него сложилась, что не до науки было, но Петра часто интересовали неожиданные вещи из физики, психологии или философии. Книжки такие читал, только поговорить было не с кем на эту тему – не с ментами же на охоте. А в этой странной девице-юристе  сразу почуял нечто - похоже, что с ней можно о чем-то говорить. Но о чем, пока Петр не знал.
Личная жизнь с каждым годом становилась  все не лучше и не лучше. Былой пыл уже проходил - работал много, всякие нервные нагрузки да перегрузки. Ну, и пить все-таки приходилось, хоть и гораздо меньше. И Петр стал терять интерес к жене. Та ревновала и периодически прибегала с проверками. Раньше он этого боялся, что разведется, любил ее, а теперь вдруг стало все равно. Жизнь перестала радовать и доставлять удовольствие. Сплошные серые будни. И на хрена столько денег? Чего работаю с утра до ночи, никакой жизни нету, думал иногда Петр, помрешь, даже и вспомнить нечего. Тут, он малость погорячился. В тридцать три года помирать несколько рановато. Да и вспомнить, конечно, много чего можно было. Но теперь, все это казалось таким мелким и недостойным, что Пете взгрустнулось и захотелось развеяться.
 Последние полгода  делал это  только одним способом. Гонял, как идиот  по трассе на мотоцикле. Обычно уже под утро в три-четыре, когда дороги  относительно пусты. Иногда с мужиками и охраной, но последнее время один. Чужие стали почему-то мешать и раздражать. Непонятно почему. Вроде и отношения хорошие, а чего-то не хватало. Петр пошел на стоянку и вывел  «коня». Мотоцикл купил самый дорогой, какой только смог достать. Садясь на него, Петр понимал, почему кочевники своих коней любили больше, чем жен. Ему было стыдно в этом признаться, но если бы встал выбор, то он выбрал бы Харлей-Дэвидсон, а не жену. Это поразило Петра до глубины души – до чего  дошел, груда железок дороже матери своего ребенка. Стыдно и омерзительно сознавать это, но Петр никогда не кривил душой перед самим собой.
«Что-то неладно  в королевстве Датском», - произнес вслух и усмехнулся.
 Никто, кроме жены не знал, что тот Шекспира знает наизусть. Ну, не всего конечно, но многое. Этого Петр тоже стыдился. В его кругу не то, что Шекспира, народ  вообще никаких книжек не читал. Жена читала журнал «Лиза» и иногда делилась сокровенными знаниями оттуда – «Как удержать мужа» или «Как избавиться от целлюлита». Это странное заболевание обнаружили у себя все подруги его друзей и тратили на  лечение дикие бабки. Сначала, когда жена ему заявила, что у нее целлюлит и стала показывать свои коленки, что в них что-то не так, Петр испугался. Он ничего, кроме очаровательных округлостей не видел и подумал, что у той что-то внутри с костями и струхнул. Потом влез в интернет и узнал, что целлюлит – это такое же присущее нормальной женщине явление, как нежная грудь и круглая попка и успокоился. Деньги же на лечение этого самого целлюлита давал регулярно, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. И жена оказалась довольна и регулярно демонстрировала свои достижения – упругие бедра и очаровательную попу. Петру нравилась жена,  как по частям, так и в целом, смущало только одно – глупела та прямо на глазах.  Несмотря на высшее образование слушала передачи Малахова по телевизору и всему верила. Правда, мочу не пила, хоть и порывалась, но Петр запретил категорически - ни пить, ни делать компрессы. Так та до чего дошла – велела сыну писать в горшок и относила это добро соседке. Та ее слезно благодарила, пила это дело и прикладывала к больным коленям. Петр узнал об этом случайно - зашел домой на обед, а пятилетний сын писал в горшок. На отцовское удивление, почему не в туалет, ребенок сказал, что мама велела. Скандал произошел жуткий. Несмотря на уверения соседки, что детская моча гораздо полезнее, ее этого лишили. Теперь же Петр с ужасом ждал, что жена еще узнает из телевизора  и  готовился ко всему. Когда вывел своего Харлея  на трассу и помчался, то снова ощутил невероятное чувство свободы. Казалось, что ты один во вселенной - только ты, Бог и звезды. Боязни разбиться или попасть в аварию  никогда не было. От судьбы не уйдешь, считал он, а тринадцатого всегда сидел дома и не рыпался. И иногда думал, не зря все-таки у евреев  есть Книга Чисел. Видать, все-таки в числах что-то есть, непонятное для простых смертных, для каждого свое. И тот, кто понял  какое число для него опасно, никогда не попадет впросак. Свое число Петр понял давно  и следил за этим строго, чтобы не вляпаться. Ничего для этого не жалел, чтоб умилостивить судьбу - и чашки дорогие бил, и пиджаки портил, и машины царапал. Зато и результат налицо – все неприятности обходили его стороной. После гонки пришел домой, жена проснулась и стала демонстрировать свои достижения в деле борьбы с целлюлитом. Петр не удержался и отдал свою дань восхищения. Давно уже так не оценивал ее части тела и даже пожалел, что такая красота пропадает даром и решил исправиться. Прямо с завтрашнего дня. Что, как всегда и бывает не удалось. Началась предвыборная гонка. Грязная и суровая. Сначала вместе с юристом решали, какие документы подавать. Вариантов было два – с высшим образованием или нет.
Конечно, в наше время нельзя не иметь высшего, тем более при таком количестве платных вузов. И оно у Петра было. Сказать, что  купил диплом, не совсем было бы верным. Во-первых - не покупал, а просто сдал объект институту в аренду за пол-цены, что уголовно не наказуемо. И, иногда появлялся на зачетах, может знаниями сверкал не так, как некоторые, но чего-то знал. Диплом получил по психологии, а Петра недавно на нее так потянуло, что читал с утра до ночи. Перечитал всяких там  Экхартов Толле и Кенов Уилберов. Даже прочел Герхарда Вера «Карл Густав Юнг», свидетельствующий сам о себе. И Петру открылись цельные бездны. Представить, что внутри тебя самого таится целый непонятный и таинственный мир, было страшно и интересно. Психология захватила и поглотила его целиком. Все свое время, кроме бизнеса, теперь тратил на чтение. Купил электронную «читалку», перекачивал туда, что нужно и наслаждался «великими откровениями». А, главное, никто не мог знать, что именно тот читает, мужики считали, что порнушку - только удивлялись, почему без картинок. Подозревали, что осваивает какие-то особые «кама-сутры», Петр их не разубеждал. Выставлять себя дураком, что читает мистических поэтов  вроде Джебрана, не хотелось. Так вот юрист  и посоветовала не указывать в документах, поданных для выборов, что у него высшее образование. Что-то не так ей показалось в дипломе заверенным, и прямо спросила, а важно ли это для его избрания.
«Да, наплевать моему электорату, есть у меня диплом или нету. Я всем бабулькам-пенсионеркам из своего кармана второй год буханку хлеба в неделю оплачиваю и на  молоко скидка идет – 50%.  А осенью бесплатный мешок картошки на зиму всем прописанным в нашем поселке даю. Они и так за меня проголосуют, без диплома».
Так и порешили. И ведь права эта девчонка-юристочка оказалась. Как только документы сдали в избирком, так сразу  ОМОН из города приехал, хотели  за поддельный диплом посадить. Пока стали бы разбираться, поддельный или нет время бы и ушло. А как кинулись, что тот не указал, что имеет высшее образование, то и «прослезились». Ушлая оказалась девчонка, ни к чему не смогли «враги» придраться, а  на противников  много чего накопала. Один придурок  из бывших военных не захотел указать, что в КГБ служил, не все избиратели таких любят. И не написал, что полковник КГБ на пенсии, а сдуру указал все свои доходы и вклад пенсионный на три тысячи рублей. Видать, хотел поразить народ своей скромностью. А эта девчонка-юрист сумела по наличию пенсионного вклада сделать вывод, что тот военный пенсионер. Пошла в военкомат и попросила дать на него данные, а у тех и нету.  А девчонка на вид жалостливая, ее там и пожалели, позвонили в другой отдел:
«Марь Иванна, у тебя,  что ли Петров пенсию получает, а то у нас-то нету?» А та по-дружески попросту и говорит:
«У меня. А чего тебе надо-то?»
«Да, справка девчонке тут нужна для отчета. Дай ты ей. А то на нее смотреть жалко, голодная и холодная. Пущай домой идет, хоть чаю выпьет, а то прямо сейчас в обморок грохнется».
Та и дала справку,  что Петров А.А. - пенсионер КГБ. Хоть и не имела права без запроса. Но чего девчонке-то не дать, ежели той надо. И вот на основании этой самой справочки Петрова с выборов-то и сняли. Как уж он себе локоточки кусал и другие части тела, отдельная песня. Оказывается, по нашим справедливым законам, ежели бы утаил свои вклады, то просто получил бы замечание, а то, что скрыл свой статус уже нарушение закона. Вот было смеху у них в штабе, как узнали, как девчонка-юрист обошла соперника.
 Ну, и остальных почти всех соперников поснимала. Каждого за свои нарушения. Закон суров, но справедлив. Так им всем и сказали в избиркоме, когда снимали с выборов. А Петя даже эти слова на латыни  выучил и своих соперников приветствовал, когда где-нибудь встречал в коридорах власти. «Dura lex, sed lex». В общем, выиграл эти выборы и вошел в муниципальный совет. Теперь был равный среди равных. Что, конечно, радовало. Хотя и не слишком. Что-то  жизнь не становилась веселее. С женой ругались уже не пару раз в неделю, а ежедневно. Причем поводы были странными. Когда утром пили кофе, то спорили  какой канал тв включать. То, что хотел смотреть один, раздражало другого. Теперь завтракали отдельно или при выключенном телевизоре. Музыку тоже стали слушать разную. Петра вдруг потянуло на классику, а попса стала нервировать. Почему пошли в нем такие странные изменения,  было непонятно. Всю свою жизнь эту самую классику терпеть не мог. А теперь слушал и испытывал какие-то странные ощущения внутри себя. Все, происходящее с ним  казалось странным. Даже ему самому. Что уж говорить о жене. Та вообще решила, что Петр сдвинулся  и по своей бабьей глупости, посовещавщись с такой же дурой-мамашей, решила взять Петин бизнес под себя. Тем более, что он в свое время  решил, что так будет удобнее и оформил половину бизнеса на  свою мать, а другую на жену. Когда Петр узнал, что втихаря  затеяла его женушка, то озверел. Эта дура думала видно, что в Англии живет или во Франции, где есть законы  и что написано пером, не вырубишь топором. Пришлось объяснить, что к чему. Через неделю у той в собственности осталась только носильная одежда и белье. Петр настолько разозлился, что сумел оформить на себя все ее дорогие брильянтовые побрякушки и положил в сейф на свое имя. Теперь, когда куда-то шли, то жена просила дать ей поносить. Петя прямо упивался своей «победой» и, как в насмешку  на именины «подарил» дорогой комплект из изумрудов с брильянтами – то есть вынул ее барахло из своего сейфа и оформил дарственную у нотариуса.
«Дур учить надо, умнее будут», - решил тот.
 Победа победой, но беседовать он теперь мог разве, что с попугаем. То, о чем  хотелось говорить, никому из его друзей, не говоря уж о жене, было непонятно. И вот на банкете после избрания в муниципальное собрание, когда Петя набрался, как зюзя, его потянуло на разговоры. Рядом сидели две главные соратницы – адвокат и девчонка-юрист по выборам. Тут Петя от большого ума и произнес тост «за самых лучших двух женщин, что всегда его понимают». Обе расхохотались и Наташа, так звали новую соратницу, сказала:
«Видно  твоя анима проецируется сразу на нас обеих. Раз мы так понимаем тебя».
Петр посмотрел на нее и обалдел. Точно! Как же он сразу не понял. Та самая анима, о которой читал у Юнга. Читал и никак не мог врубиться о чем речь. А теперь понял. Не во внешности все дело, а в чем-то другом, что внутри человека. Вот, что дает ощущение близости и родства. Его Света и Наташа совсем разные, а в них есть нечто, что влечет его и притягивает. Их родственные души. Он и раньше замечал, как ему хорошо со своим адвокатом, с Леной. Просто хорошо сидеть и молчать. И тут «Остапа понесло». Петр говорил и говорил не останавливаясь. О себе, о жене,  о том, как ему плохо с женой и хорошо с ними. Девчонки слушали его, открыв рот и не знали, что говорить в ответ. Вскоре, он привалился к спинке кресла и заснул. А утром придя в офис все обалдели. Петр оформил на Свету и Наташу доверенности на ведение дел по своему бизнесу  на год, а сам отправился покорять Гималаи. Как Рерих. Жена сидела в его кабинете и рыдала. Остальные ходили неприкаянные и не знали, что делать. А обе «анимы» пытались врубиться во все тонкости Петиного  бизнеса. Петина жена показывала всем желающим свои коленки и говорила, что подлец-муж даже не оставил  денег на лечение ее любимого целлюлита. Когда Наташа со Светой узнали это, то так возмутились, что взяли ее к себе на работу пресс-секретарем с приличным окладом и везде теперь ходили втроем. Вместе парились и вместе лечили целлюлит, который у себя тоже обнаружили. И все были счастливы. Кроме Пети, который через месяц вернулся и обалдел, узнав про это спевшееся трио.