Яхта Скиталец

Светлы. Светлы ночи над Ладогой. И тихи. Очень тихи. Слишком тихи для яхты. Скользит она как видение по водной глади, вся отражается точно в зеркале до кончика мачты. Скользит мимо прибрежных скал. Спускаются скалы прямо к воде, высокие, неприступные. Поросли скалы тёмными елями — и как они только на камне держатся? Тянутся ели пиками в самое небо. Обволакивает яхту смолистый дурман разогретой хвои. Днём его меньше слышно. А к вечеру, в прохладе, отдают скалы всё, что накопили за день. Честные скалы, надёжные. Не опасно идти мимо самого берега. Такие не подведут, не бросят под киль острые камни…

Все спят на яхте, даже капитана не видно.

Несет вахту Пират. Прозвали его так товарищи, а он не обижается. Посмотреть только в зеркало — чистый пират, только серьги в ухе не хватает. Из коротких штанов торчат мускулистые ноги, чуть коротковатые, но крепкие, как у молодого буйволёнка. На калёный торс натянут чёрный свитер, бицепсы под ним так и ходят. Руки задубели мозолями — нелёгкое дело тянуть шкоты. На голове шляпа с полями, видавшая виды. Лицо обросло как щетиной шведской бородкой. Вот почему все мужчины казались раньше мужественными! Только нос подводит Пирата — нежно-розовый, облупленный, как молодой картофель.

Сидит Пират на корме и думает. И мысли текут ленивые. Заворожила их Ладога. То об институте он думает, то представляется ему, как он сам будет яхтой командовать. А то к Ленинграду мысли уходят. Много времени думать. Тихо, не мешает никто, руки сами на руле привычно лежат. Чуть-чуть курс выравнивают. Да что им делать, если ветра нет никакого.

Кажется, и не движется совсем яхта. А потом глянь — было деревцо на носу, а незаметно за кормой вдруг оказалось. Тихо-тихо, и скалы назад плывут. Вот только до той бы бухточки дотянуть, а там — на якорь и спи до утра. Ещё один мысок впереди показался. И два огонька — один на берегу, другой в воде отражается. Ждут, видно, рыбаки зорьки. Ждут и коротают у костра время. Вроде голоса девичьи слышатся. Нет, показалось видно. Спят сейчас девушки. И та, в Ленинграде, тоже спит. Не любят девушки рыбалки да яхты.

Ещё один мысок за кормой остался. Вода от тумана точно дымится. Зябко становится на воде. Редкие звёзды в ней отражаются.

Пока добрались до бухточки, светать стало. Быстро спустил якорь, убрал паруса. Спать теперь до утра. Всегда по утрам на озере ветер. Да нет, не спится Пирату. Вылез он из каюты покурить, да так и остался. Вот-вот солнце над озером покажется.

И вдруг слышится снова песня. Всё ближе и ближе. Да это же лодка. Вот из-за островка показалась. Слышно, как уключины поскрипывают, и вёсла по воде хлопают. А песня то примолкнет, то по всему озеру разливается. Красивая песня, протяжная. Два голоса девичьих выводят. Вот уже и слова разобрать можно:

Небо тёмно-синее,
Дело к ночи близится.
Не послушать сердца ли,
Не пойти ль околицей.

Может быть, мы встретимся
Под берёзкой тонкою,
Может быть, усядемся
Рядом под сосёнкою.

Потом вроде смех раздался. И снова песня озорная, от берега до берега разносится:

Только нам не встретиться,
Знаю я заранее.
Ты сказал, нахмурившись:
«Нынче заседание».

Вот и две фигурки разобрать можно. Одна на руле, другая на вёслах.

— Ой, смотри, Люся. И, правда, яхта! — голос чистый, свежий, точно утро.

— Я же говорила.

— Давай поближе подойдём.

Пират притаился, чтобы видно его с лодки не было. Только сердце почему-то забилось. И почему ему биться?

А лодка всё ближе и ближе. Вот и лица разобрать можно. Молодые обе. И розовые совсем. Это солнце вдруг показалось и воду, и скалы, и камыши — всё розовым светом залило.

— Смотри, «Скиталец» написано. Смешные! Споём им серенаду?

— Не надо, разбудим. Только люди на якорь стали.

— Правда, не надо. Поплывём обратно на середину.

Пират стоял, уже не таясь, во весь рост, смотрел, как лодка повернула и уверенно пошла обратно на середину залива. На розовой воде она казалась вырезанной из черной бумаги. Отчаянные, что они делают! Одна маленькая фигурка, та, что сидела на корме, вдруг поднялась во весь рост и, повернувшись лицом к поднимающемуся солнцу громко закричала:

— Кто украл плод с дерева?

Озеро с минуту помолчало, а потом троекратно грянуло со всех сторон:

— Ева! Ева! Ева!

И, описав большой круг, лодка пошла через озеро наперерез, туда, где виднелось вдалеке несколько домиков.

— Ева! Ева! Ева! — звенело у него в ушах. Солнце поднималось выше, легкий ветерок тронул камыши. Спать не хотелось. Хотелось сильного ветра, чтобы мчаться через озеро на всех парусах по розовой от солнца воде.