Смертники

Огромная очередь. Я устало сижу, лениво потирая глаза и периодически зевая. Уже, наверное, в сотый раз перечитываю имя доктора, написанное на табличке, которая висит на потрёпанной двери.
  Люди не спеша входят и выходят из кабинета, самые разные. Почему-то именно в больнице разнообразие контингента чувствуется необычайно сильно, может потому, что именно сюда неизменно приходят люди независимо от возраста, пола, социального положения, статуса, материального благополучия. Причина проста: здоровье подкачало.
Наконец-то, настала моя очередь войти в кабинет.
  Я отдала все необходимые документы, справки – все, что требуется в подобной ситуации. Доктор их внимательно изучила, спросила, на что жалуюсь. Я ответила: «Желудок мучает без конца».
  Она меня осмотрела, надавила на живот, ощупала его. Велела подождать, а сама отлучилась уточнить, есть ли места в гастроотделении.
Минута. Две. Двадцать! Моему терпению приходит конец, однако всё равно приходится держать себя в руках. Я уже успела детально рассмотреть неимоверно скудное убранство комнаты: покосившийся шкафчик, кушетка, стол, три обшарпанных стула и куцый цветок на подоконнике.
  А еще этот специфический запах… Он здесь повсюду. Запах больницы, лекарств. Уверена, мало кому он нравится. Напоминает об унылых стенах, окрашенных в какой-нибудь отвратительно-зелёный цвет, о таблетках и малоприятных процедурах, медленных шаркающих шагах...
  Из глубокой задумчивости меня вытянул звук открывающейся двери.
  - В гастроотделении мест нет, - моё сердце упало, - но мы можем положить тебя в гематологическое! Там много мест. – прозвучал противный и скрипучий  голос доктора. – Иди за мной.
  Перед глазами лишь белый, как снег, халат промелькнул.
Довольно-таки скоро я оказалась в отделении «Онкогематология». Меня отвели в палату, в которой ближайшее время мне предстояло жить.
  За спиной послышалось:
  - Ну что, к Андреевой её?
  - Мгм.
  Светлая комната, стены жёлтого цвета. Окна выходят на солнечную сторону и вечнозелёные высокие сосны. Две кровати, две тумбочки, стол, пара стульев да умывальник. И самая интересная деталь: верхние части стен в комнатах застеклены, что позволяет видеть потолки всех соседних комнат. А так как потолки абсолютно идентичны, и стены тоже, создавалось стойкое впечатление, что это вовсе не стёкла стоят, а зеркала. Только встав на кровать, можно заглянуть в соседнюю комнату и понять: это вовсе не отражение. Таким образом, даже можно почувствовать себя вампиром. Нет твоего отражения, а только бесконечные палаты. Именно эта деталь немного сводила меня с ума.
  Девочка, которая лежала со мной была немного старше меня. Общительная, дружелюбная, судя по её словам, она жила в этой палате абсолютно одна уже восемь дней. Говорит, действительно, как в психушке.
  У неё лейкемия…
  Сперва я даже не подозревала, в какое отделение попала. Позже моя мама тихонько на ушко прошептала мне, когда приехала навестить:
  - Тут лежат дети с раком крови. Смертники…
  В тот момент восприятие окружающих меня людей кардинально изменилось. Вот я рядом с жизнерадостной девочкой, которая рассказывает о себе, доме, друзьях, но я понимаю, что, возможно, жить ей осталось недолго. Она горстями несколько раз в день ела лекарства, ей постоянно делали уколы, и даже иногда десяток раз за день приходилось сдавать анализы. Из-за количества уколов она просто-напросто не могла присесть, не скорчив при этом гримасу от боли. У девочки чуть ли не клоками выпадали волосы, и кожа была бледная-бледная, постоянная усталость. Казалось, только день начался, а она выглядит, словно сутки не спала. У моей соседки по больничной палате подолгу не проходили синяки, и даже в больнице ей уже дюжину дней не могут остановить кровотечение…
  Довольно быстро мы подружились. Её звали Лиза. Родом она из провинциального городка, приехала лечиться в областную больницу. У Лизы светлые волосы и глубокие, чистые голубые глаза, края обрамлены синевой. Я смотрю на её белоснежную кожу, вечно усталый вид и мне становится жутко.
  В нашем отделении лежит чуть более десятка людей. Большинство из них ещё совсем крохи с мамами. Бесконечные походы по больницам, поиски врачей, средств, гнев на Бога чередуется с зажжением свечей в церкви... Необъятное горе, серьезные срывы родителей больных детей.
  Назавтра к нам поступил детдомовец. Маленький мальчик лет трёх, не больше, миленький такой. Вечно смеётся, улыбается и делает смешное удивлённое лицо с эдаким звуком «А-а-х» (видимо, кто-то научил).
  Все медсёстры и пациенты как один шептали: «Бедняга, из детдома…».
  Интересно было за ним наблюдать, например, во время еды. Детдомовский мальчик кушал сам, пачкая лицо и всё вокруг. В отличие от такого же мальчика, который сидел с мамой. Та заботливо с ложечки кормила своего ребёнка, а он плевался и махал крошечными ручонками, повизгивая от недовольства. Отчего-то мне кажется, что детдомовский Ромка, невероятно самостоятельный и до слёз жизнерадостный, вырастет хорошим парнем, может быть даже лучшим, чем избалованный чрезмерной материнской опекой крикливый малыш, сидящий напротив Ромки. А Ромка, такой маленький, энергичный… Серьёзно болен. Рак крови. Некому будет оплатить ему дорогостоящие лекарства и лечение…
  И снова в голове проносится шёпот: «Смертники…».
  Ещё через несколько дней в нашу палату подселили девочку. Голова её была повязана платком, волос из под него не торчало, на лице марлевая повязка, которую она снимала только за едой. Дела у неё совсем плохи. А ведь она совсем маленькая, лет восемь. Она ничего еще не видела в своей жизни. У девочки ещё не было ничего в жизни. Ни окончания школы, ни первого поцелуя, ни любви… Ничего. Она не увидит мир. Франции, Италии, всего, о чём мечтают многие дети. Она будет видеть только людей в белых халатах. И больницы, больницы…
  Смертники. Они не совсем обычные люди. Они знают, что наверняка умрут раньше времени. Что у них от химиотерапии будут выпадать волосы. И тем не менее сильны духом. Они знают, но не верят, и стараются жить обычной жизнью.
  Маленькие дети не до конца понимают, что их ожидает впереди, что им ещё предстоит пережить за оставшиеся годы. Постоянная борьба. Немного бесполезная.
  Человечество смогло добиться очень многого. Современная медицина делает всё возможное, чтобы сохранить жизнь этим детям. XXI  век за окном, однако, не всегда удается вылечить тех, кто болен лейкемией.
  Смертники…