Кусочек драмы в эпизоде дня

Многотысячная толпа шевелится в броуновском движении. Люди слушают музыку, читают и даже смотрят ТВ в толпе. Может быть скоро фраза «я залетела в толпе» станет вполне себе обычной… Люди погружены в себя, божки обращены внутрь своих мирков. И ты такой же. Притворяешься таким же. Но что это? Мимолетно брошенный наружу взгляд встречается с таким же взглядом. И замирает, окаменевший. Она. Какова вероятность в городе с населением 15 миллионов встретить конкретного человека? Мир полон драмы. Уже нельзя сделать вид, что не заметили друг друга, нельзя просто пройти мимо. Мир наполняется трагедией.
 Мы как маленький островок в океане людей. Они безразлично обтекают нас, но наши взгляды прикованы, им некогда отвлекаться на волны. Связаны. Я молчу.
 - Может быть, зайдем выпить кофе? – спрашивает она. Голос слегка дрожит на грани восприятия.
 - Почему бы и нет. Если хочешь, - отвечаю. Разыграем трагикомедию.
 Заходим в ближайшее кафе. Галантно пропускаю ее вперед. Интересно, какой столик? Самый дальний у окна. Я знал, она всегда верна себе. Но не другим… Заказ – двойной экспрессо и тирамису. И это я предугадал. Как и она меня – кофе с корицей и чизкейк. Однако разговор не идет. Молчим и пьем свое кофе. Она отламывает маленькие кусочки от пирожного и аккуратно кладет на язык. Мы просто смотрим на свои отражения в глазах друг друга. Когда-то давно, в другой жизни все было не так – отражение было только в моих глазах. Заканчиваем. Прошу счет. Она молча смотрит, как я расплачиваюсь. Слегка улыбается – у меня никогда нет денег, но игра в джентльмена – наша традиция. И снова выходим в открытый океан. Стоим. Меньше 15 сантиметров – интимная зона.
 - Знаешь, ты изменился.
 - Ты ни капли, - я груб. Так надо.
 - Раньше в глазах был огонь, на губах улыбка. Ты ни разу не улыбнулся за вечер, - говорит грустно.
 - Огонь никуда не делся - он горит для другой. Как и улыбка – не принадлежит тебе. Ты сама ее прогнала.
 - Понимаю… - глаза начинают блестеть. А она изменилась.
 - Скажи только, тебе с ней хорошо?
 - Лучше, чем было с тобой, - я чертовски груб. Трагедия идет к финалу.
 - Чем? – бросает коротко.
 - Она научила меня любить.
 - А сама, сама любит? – почти крик.
 - Не знаю. Надеюсь. Верю…
 И тут она сдается, гаснет. Огонек еле теплится. Слезы еще держатся. Помнит – для меня это не главное. Знает, ничего уже не вернуть. Не получится переиграть.
Пытается провести пальцами по щеке. Отдергиваю.
 - Можно, я поцелую тебя перед тем, как скажу «прощай»? – держится из последних сил. Развязка.
 - Нет. Не надо. Не стоит, – смотрю грустно, с жалостью.
Все, эндшпиль. Мы оба это понимаем, больше не нужно слов. Медленно разворачиваюсь, как во сне погружаюсь в океан людей. Исчезаю.
А она стоит все там же. Только уже не островок. Одна – песчинка. Скоро ее подхватит поток и унесет за горизонт. И только бегущие по щекам слезы, неутомимо стремящиеся к центру Земли, будут напоминать о том, что она потеряла. Потеряла себя в отражении его глаз…