Аэропорт

Аэропорт.
Шумит, гудит, живёт своей особенной жизнью аэропорт Шереметьево. Запуганная рассказами бывалых людей, об ужасах московских пробок, прибываю на место за два часа до начала регистрации рейса. Выбрав местечко поудобнее, устраиваюсь в мягком кресле с книжкой, но читать почему- то не получается: оказывается, вокруг происходит масса всего интересного, стоит только внимательно понаблюдать.

Вот с весёлым гоготом ворвалась в зал ожидания группка молодых ребят и девчонок. Рюкзаки, яркие куртки, лыжи и, кажется, сноуборд. Ах да! Самое время студенческих зимних каникул. Позади сессия, впереди горы, солнце, весёлая компания друзей, ночные пирушки и лёгкий флирт, а может быть и серьёзные, (аж до конца каникул!), отношения. Счастливого пути, молодёжь!

Вроде совсем недавно, вот ещё только вчера, и мы были таким, и мы смеялись без причины, были счастливы, да и несчастны тоже, без повода, любили и ненавидели по максимуму. Да, это было только вчера.

Рядом на диванчике пристроилась молодая особа в деловом костюмчике .Однако, теперешний её разговор по сотовому телефону носит совсем не деловой характер. Перекрикивая какие-то помехи связи, она просит собеседника объяснить Петеньке, что мама ёщё в Москве и завтра не приедет, что аэропорт далёкого северного города закрыт и наверняка, придётся лететь через другой, не менее далёкий город, что она соскучилась, измучилась, всех целует, не простыла, что знает про закончившиеся чистые рубашки и пустой холодильник , окотившуюся Мусю и разбитую коленку, что рано или поздно, хоть через два далёких северных города доберётся до них, таких родных и не привыкших жить без неё, всё уладит и всех успокоит, пожалеет и, да-да, конечно, никогда , ни за какие коврижки больше не согласится ехать ни в какие командировки. Пусть Николай Андреевич сам едет в эту Москву, ведь у него нет мужа, Петеньки и окотившейся Муси.

Вздохнув и украдкой смахнув непрошеную слезу, она даёт отбой связи и ещё долго сидит задумавшись, машинально поглаживая воротничок сброшенной на диванчик шубки.

Зал ожидания притих, ребята устроились за стойкой бара с кофейными чашками и бутербродами, кто-то задремал, кто-то уткнулся в книгу. Возня и шум слышны лишь из угла, где молодая, симпатичная, явно провинциального вида разбитная молодуха пытается угомонить своего разошедшегося мальчугана лет двух. Одновременно ей приходится отбиваться от назойливого внимания горячего кавказского мужчины средних лет в солидном костюме. Наконец, спокойствие восстановлено. Мужчина отправлен к стойке бара за кофе, а мальчишка, засунув палец в рот занялся рассматриванием новой, только поднявшейся в зал пассажирки. Надо сказать, что этим заняты и все мы – старожилы зала ожидания.

Вошедшая, молодая женщина, чудо как хороша! Такую вряд ли встретишь просто где-то на улице, такие передвигаются только под охраной в папиных или мужненых лимузинах. Ожившая голливудская картинка. Вся она от кончиков пальцев до макушки ухожена, уложена, наманикюрена, одежда от кутюр, аксессуары от наимоднейших дизайнеров, на ногах сапожки из белого пушистого меха, а в руках маленькая собачка, будто из того же меха сделана, но живая, с чёрными глазками-пуговицами. А вот и охрана, парень-шкаф подозрительным взглядом окидывает зал.

«Голливудское видение» под восхищённые взгляды мужчин и завистливые женщин, капризно поджав губки, направляется к свободному креслу и с брезгливой гримаской устраивается в нём. Из сумочки, видимо стоящей как моя годовая зарплата, извлекается изящный томик, и создание погружается в чтение чего-то явно не доступного нашим примитивным умам.

Охранник замирает в кресле напротив. Зал снова погружается в сонное ожидание.

Однако не всем спокойно сидится в уютных мягких креслах. Почти игрушечный пёсик вдруг оживает, и в одну секунду сорвавшись с колен хозяйки, опрометью, с весёлым лаем , несётся через весь зал к барным стойкам. Реакция секьюрити почти не запаздывает, ну разве что на пару мгновений! Собачий хвост ускользает из пальцев и парень, чертыхаясь, растягивается во весь свой немалый рост на блестящем полу. Заскучавший было мальчонка, визжа от радости, предвкушая возможность поучаствовать в такой замечательной игре, кидается в общую заваруху. Обезумевшая от страха за чадо, мать бежит за сорванцом, за ней, размахивая руками, растеряв всю солидность, рысью несётся кавказский бизнесмен. Через минуту враг окружён и зажат в угол.

Но хитрая бестия не сдаётся, юркнув под стеклянный шкаф, скрывается в глубине служебных помещений, откуда раздаётся какой-то грохот, весёлый лай и визг барменши. Проскочив буквально между ног преследователей, несётся к столикам, опрокидывает чехол со сноубордом, под хохот молодёжи прячется под низеньким столиком, куда на четвереньках пытаются влезть детина-охранник и счастливый малыш. Но проворнее всех влезть под стол и ухватить вредное существо удаётся…хозяйке собачки. Прижав к себе скулящую, пытающуюся лизнуть её в лицо собачонку, она ,всхлипывая, размазывает слёзы и косметику. Где же женщина – звезда, где эта маска холодного, презрительного равнодушия и неприступности? Да полно, какая там женщина! Ей всего-то лет шестнадцать! Передо мной ребёнок, видимо очень одинокий и несчастный ребёнок, самым близким существом для которого, судя по всему, стала эта пушистая собачонка.

Объявляют посадку на питерский самолёт. Секьюрити, вздохнув, подбирает книжку, сумочку и уводит заплаканную девчонку к посадочному терминалу, где уже суетится приветливая стюардесса. Туда же , уже забыв о смешном эпизоде, потянулись и другие пассажиры. А я остаюсь в снова затихшем зале ожидания. Ведь самолёт в мой родной южный город летит ещё только через час