Российские колумбы. глава 4

Глава 4
Россияне в Калифорнии и основатель
русского поселения Иван Кусков

Первое упоминание о посещении россиянами Калифорнии относится к 1803 году. Российско-Американская компания переживала тогда тяжелые времена. Минул год после уничтожения индейцами поселения на острове Ситка, принесшего огромные убытки, и лишь благодаря усилиям правителя Баранова компания продолжала держаться на плаву. В октябре в Павловскую гавань Кадьяка зашла шхуна американского капитана Джозефа О’Кейна, прибывшего из Бостона. Он сообщил Баранову, что обнаружил у берегов Калифорнии острова, изобилующие морской выдрой, и предложил выгодную для компании сделку. За полцены добытых там шкур американец соглашался взять промысловую партию алеутов-байдарочников и вести там промысел. Баранов ухватился за неожиданное предложение, но ответа давать не спешил. Знал он этого капитана довольно давно, знал и его прозвище -  «Честный Джо», однако какое-то недоверие к иностранцу у правителя Русской Америки все-таки было. Как опытный и бывалый купец Баранов выдвинул условие – оплатить привезенные американцем товары после его возвращения на Кадьяк. Сделка состоялась. На американский корабль спешно загрузилась промысловая группа из сорока алеутов с двадцатью байдарками. Старшим байдарщиком назначен Афанасий Швецов, а его помощником – Тимофей Тараканов.
В декабре корабль подошел к Сан-Диего, но испанцы не пустили его в свою гавань. О’Кейн направился на юг, в Сан-Кинтин. Там он сумел убедить местные власти, что кораблю, потрепанному штормом, необходим срочный ремонт, и те разрешили войти в гавань. Два месяца, пока ремонтировали корабль, байдарочники вели интенсивный промысел морской выдры. Не раз комендант Сан-Кинтина сообщал губернатору Калифорнии о задержавшемся в гавани бостонском судне и настоятельно просил капитана ускорить ремонт. Но O’Кейн, наблюдая за успехами промысловой партии, не спешил. Лишь  в марте судно покинуло негостеприимное испанское поселение и с богатой добычей вернулось на Кадьяк.
В ноябре 1806 года, после посещения камергером Резановым залива Сан-Франциско, капитан американского брига «Павлин» Оливер Кимболл по договору с компанией взял промысловую партию из 24 алеутов во главе с байдарщиком Тимофеем Таракановым. Баранов снабдил Тараканова строгими инструкциями, запрещавшими приближаться к испанским поселениям. 
Промысловики обосновались на берегу небольшого залива Бодега, расположенного примерно в шестидесяти километрах к северу от входа в залив Сан-Франциско. Соорудив шалаши и землянки, они жили там до мая 1807 года. Алеуты вели промысел вдоль берега, до самого залива Сан-Франциско и даже под прикрытием ночи на байдарках заходили в залив. Но однажды на рассвете испанцы заметили несколько байдарок. Пушки президио ударили картечью и две байдарки были потеряны. После этого случая алеуты больше не отваживались нарушать инструкции правителя Русской Америки.
Завершив промысел в районе залива Бодега, бриг «Павлин» отправился на юг, к Сан-Кинтину, а затем повернул на север и в августе вернулся в Новоархангельск.
К осени 1808 года Баранов вновь готовит разведывательно-промысловую экспедицию к берегам Калифорнии. Предполагалось, что сначала отправится шхуна «Св. Николай» со штурманом Николаем Булыгиным и судовым старостой Тимофеем Таракановым. Им поручалось сделать опись побережья, замечая острова, проливы, бухты, якорные стоянки, от пролива Жуан де Фуке до залива Сан-Франциско. Спустя месяц за «Св. Николаем» последует недавно купленная у англичан добротная шхуна, получившая название «Кадьяк», во главе с начальником всей экспедиции Иваном Кусковым. Встреча двух судов предполагалась в бухте Грейс-Харбор.
В конце сентября «Св. Николай» отправился в путь. Неторопливо продвигаясь вдоль неприветливых, поросших густым лесом берегов, путешественники усердно выполняли поручение правителя. Спустя два месяца неподалеку от устья реки Квилеут  волны и порывистый ветер выбросили шхуну на прибрежную каменную отмель. Под натиском могучих холодных волн судно разваливалось на глазах. Булыгин приказал немедленно переправить на берег самое необходимое имущество, ружья и порох. Потерпевшие кораблекрушение соорудили на берегу палатки и в одну из них сложили все, что удалось перенести с корабля. Утром лагерь россиян был атакован местными индейцами. Они еще не имели огнестрельного оружия  и несколько выстрелов из ружей напугали их и заставили отойти. Булыгин и Тараканов решают идти вдоль побережья на юг, к реке Колумбия и к бухте Грейс-Харбор. Индейцы не упускали из виду небольшой отряд россиян. Опасаясь прямых столкновений, они устраивали засады и обстреливали пущенными из луков стрелами. Из-за проливных дождей намокали порох и ружья, и путешественники порой не могли применить свое оружие. Скитаясь по неизведанным густым лесам и горам, по землям, принадлежавшим враждующим между собой племенам, россияне, в конце концов, попали в индейский плен. Не многим из них удалось уцелеть. Через полтора года капитан американского брига «Лидия» Томас Браун вызволил из плена Тимофея Тараканова и еще нескольких россиян и доставил их в Новоархангельск.
Иван Кусков благополучно добрался на «Кадьяке» до залива Грейс-Харбор и, не дождавшись «Св. Николая», отправился на юг, к берегам Калифорнии. Продвигаясь вдоль побережья, россияне пытались найти подходящие для захода судов бухты и заливы. Единственным надежным прибежищем, способным защитить судно от разбушевавшегося океана, был залив Бодега, уже известный Кускову по описаниям Тимофея Тараканова. Здесь и бросил якорь «Кадьяк». Иван Кусков сошел на берег и приступил к обследованию местности. Небольшая речка служила прекрасным источником чистейшей пресной воды, но берега были безлесыми, каменистыми и мало пригодными для строительства поселения. Вдали виднелись поросшие лесом горы. Кусков назвал залив портом Румянцева. Алеуты построили на берегу свои нехитрые жилища и принялись за промысел морской выдры. Начальник экспедиции сам тщательно обследовал побережье, прошел на байдарках и пешком десятки верст к югу и северу от залива. Местные индейцы, не в пример тлинкитам, были миролюбивыми и даже, как показалось путешественникам, несколько робкими.
Позднее Кусков в своем донесении Баранову писал: «Природных тамошних жителей по разным местам видели не везде в большом количестве, но все они принимали ласково и ни малейшего подозрения и неблагоприятства не оказывали и огнестрельного оружия не имеют, как многие другие, выше того залива обитающие и наносящие иностранцам бедствия».
Кускову приглянулась местность верстах в двадцати пяти к северу от залива Бодега. Плоская возвышенность, окруженная холмами с прекрасным строевым лесом  и небольшой речкой поблизости, более всего подходила для русского поселения.
Осенью 1809 года экспедиция возвратилась в Новоархангельск. Повседневные заботы и трудности компании, а также участие Кускова в промысловой экспедиции по прибрежным островам несколько отсрочили замыслы основания русского поселения в Калифорнии. В 1811 году Баранов вновь вернулся к этой идее. Для дальнего похода к берегам Калифорнии снаряжалась недавно построенная на верфи Новоархангельска шхуна «Чириков» водоизмещением 200 тонн под командованием капитана Бенземана. Начальником экспедиции и первым правителем нового поселения назначен Иван Александрович Кусков. С неохотой отпускал Баранов своего самого верного и надежного помощника. Двадцать лет прошло с тех пор, как волею судьбы встретились они в Иркутске и отправились в Америку.
Родился Иван Кусков в мещанской семье небольшого уездного городка Тотьма Вологодской губернии в 1765 году. В возрасте 22 двух лет отправляется он по разным городам России и в 1790 году, оказавшись в Иркутске, по воле случая получает должность помощника управляющего компанией Шелихова в Америке и подписывает контракт с Александром Андреевичем Барановым. Но известна еще одна, довольно странная, история поспешного отъезда Кускова из родного города. Будто бы он задолжал местным купцам 1600 рублей, сумму по тем временам огромную, и уехал, спасаясь от долговой ямы. Отправившись в Америку, Кусков быстро разбогател, через полтора года приехал в свой родной город и отдал все долги.
В ноябре 1811 года судно «Чириков» покинуло Новоархангельск. Кусков взял в экспедицию 25 русских промышленных людей со всеми необходимыми для постройки поселения инструментами и материалами, а также 80 алеутов с 40 байдарками.
Спустя месяц россияне высадились на песчаном берегу небольшой бухты, названной именем Румянцева, и вышли на береговую возвышенность, примеченную их предводителем в прошлую экспедицию. Плоское плато высотой около сорока метров над уровнем моря отделялось от остальной местности довольно глубокими ущельями, служившими естественной защитой от нападений. С восточной стороны поднимались покрытые густым лесом холмы. Берега довольно круто обрывались в океан, образуя две небольшие, серпообразной формы, бухты, открытые всем ветрам и не пригодные для стоянки судов. Южнее в океан впадала речка, получившая название Славянка.
Местные индейцы издали боязливо наблюдали за россиянами, расчищавшими место под строительство форта. Вероятно, они поначалу приняли белых бородатых пришельцев за испанцев и отнеслись к ним весьма настороженно. От соседних племен они знали, что испанцы всячески заманивают индейцев в миссии, основанные на южных берегах залива Сан-Франциско. Нередко испанские драгуны устраивали настоящую охоту за индейцами и отлавливали их, словно диких зверей. В миссиях этих несчастных насильно обращали в христианство. Калифорнийские индейцы находились на достаточно низком уровне развития и никакого понятия не имели о религии. Миссионерские пастыри заставляли их три раза в день посещать церковь и выслушивать длинные проповеди на латинском языке, а все остальное время они работали на полях и огородах миссии, приумножая богатство своих духовных наставников.
Кусков сразу же попытался установить дружеские отношения с местными жителями, хорошо понимая, насколько это будет важно в будущем для существования самого поселения. Он объяснил индейцам, что хочет встретиться с их вождями, и вскоре такая встреча состоялась. Вожди племени Помо-Кошайа поверили миролюбивым намерениям россиян и согласились на коммерческую сделку на очень выгодных, как они, вероятно, полагали, для себя условиях: индейцы уступили россиянам часть своей территории около 1000 акров под строительство поселения за три одеяла, три пары штанов, два топора, три мотыги и несколько ниток разноцветных стеклянных бус.
Первые месяцы 1812 года россияне занимались заготовкой древесины. Индейцы охотно помогали им находить нужные деревья, пилить их и доставлять к месту строительства. Из-за отсутствия тяговых животных работа эта была очень тяжелой и требовала немало времени и сил. Интенсивное строительство началось с приходом весны. Прежде всего, были возведены стены поселения высотой около двух саженей, сооруженные из местной, необычайно прочной, красной сосны. Форт возводился по обычной для русских поселений в Америке схеме - имел форму прямоугольника размерами 49;42 саженей (104,5;89,6 м). С двух противоположных углов построили двухэтажные сторожевые башни, выступающие наружу и расположенные так, что часовые могли видеть все, что происходило под стенами крепости. Внутри крепостной ограды были построены: дом правителя, дом для русских промышленников, казарма, склад, поварня, магазин. За пределами крепости были построены жилища алеутов, баня, кожевенный заводик, мастерские, кузница, а также различные подсобные помещения. С южной стороны поселения, в глубоком ущелье, выходящем к океанскому берегу, заложили судостроительную верфь. Официальное открытие нового русского поселения, получившего название форт Росс, состоялось в сентябре 1812 года, когда на флагштоке был поднят трехцветный флаг Российско-Американской компании.
Здешняя местность отличалась благоприятным теплым климатом. Зимой температура воздуха очень редко опускалась до нуля градусов, а лето было сухим и жарким. Холодное океанское течение, идущее с севера, несло прохладу, смягчавшую летний зной. Летом часто бывали морские туманы, густой пеленой окутывавшие побережье. Иногда зимой налетали дождевые штормы, и тогда дождь мог лить несколько дней к ряду.
Земли здесь были очень плодородны. На полях вблизи форта заколосилась пшеница и рожь, а на огородах стали выращивать самые разнообразные овощи. Особенно хорошо прижился картофель и приносил урожаи два раза в год. Однако же очень скоро выяснилось, что из-за частых морских туманов зерновые культуры и некоторые овощи созревали не так хорошо. Но, не смотря на это, жители форта Росс недостатка в хлебе не испытывали. К тому же в окружающей местности в изобилии водилась самая разнообразная дичь, а в прибрежных водах было много рыбы.
С позволения местных жителей колонисты устроили несколько заимок на берегу речки Славянки в нескольких верстах от побережья, там, куда не проникали морские туманы. Урожай прямо-таки поразил россиян. Редька порой достигала весом двадцати килограмм, а некоторые тыквы весили более полутора пудов.
Обзавелись россияне и домашним скотом. Испанские миссионеры охотно продавали жителям форта Росс коров, лошадей, свиней, и овец. Они же снабжали россиян семенами различных южных растений.
Поначалу правитель форта, памятуя о коварстве и вероломстве местных жителей Ситки, относился к индейцам настороженно, но со временем эти опасения рассеялись сами собой. Двенадцать пушек крепости стреляли лишь исключительно в честь прибытия дорогих гостей. Индейцы часто приходили в форт, помогали в строительстве и на поденных работах, но на ночь обычно всегда уходили в свое поселение. С удивлением и интересом наблюдали они за строительством верфи, невиданного и диковинного для них сооружения. Алеуты, впрочем, как и русские промышленные люди, охотно вступали в родственные связи с местными женщинами и обзаводились семьями.  Жена Кускова, сама родом из индейского племени, получившая в крещении имя Екатерина Прохоровна, обладала незаурядными лингвистическими способностями и быстро освоила несколько диалектов местных племен. Вероятно, во многом именно ей принадлежит заслуга установления столь тесных и дружественных отношений с индейцами. Она организовала небольшую школу и обучала грамоте алеутов и местных индейцев. Никто из россиян не боялся ходить в лес на охоту или ловить рыбу на речку Славянка. Иногда они оставались ночевать в каком-нибудь отдаленном поселении индейцев, где их принимали как дорогих гостей. Даже русские женщины не боялись в одиночку ходить в лес за грибами и ягодами.
В скором времени испанцы посетили  форт Росс и поначалу не возражали против появления русского поселения. Быстро наладилась взаимовыгодная торговля, когда испанцы продавали излишки зерна, накопившиеся в миссиях, домашний скот, и приобретали у русских деревянные и металлические изделия и инструменты. В испанских поселениях не было ни одной кузнецы, и русские мастера охотно ремонтировали даже привозимые испанцами замки от их ружей. Но три года спустя, испанцы вдруг заметили, что русское поселение, расположенное в менее благоприятных условиях, выглядит значительно более процветающим, чем их миссии на плодороднейших землях залива Сан-Франциско. Губернатора Калифорнии пугало укрепление позиций России вблизи своих владений, и он обратиться к Ивану Кускову с требованием немедленно убраться с испанских земель, простирающихся, как он пояснил, до самого ледовитого океана. Правитель форта Росс ответил, что земли от Ситки до северных берегов залива Сан-Франциско не были заняты никаким государством и принадлежат лишь их коренным жителям; русские честно выкупили землю у индейцев и без распоряжения правителя Русской Америки Баранова уходить отсюда не собираются. Губернатор пригрозил силой выдворить русских, но Кусков твердо стоял на своем и в случае нападения был готов защищаться. Он хорошо знал, что испанцы слабы в Калифорнии и вряд ли решатся пойти на прямой вооруженный конфликт. Их воинские подразделения остро нуждались в исправном вооружении, порохе и амуниции и не способны были вести осаду практически непреступной крепости. Вероятно, опасаясь продвижения россиян к берегам залива Сан-Франциско с его плодородными землями и прекрасными гаванями, испанцы в спешном порядке основали на северном берегу залива две новые миссии – Сан-Габриель и Сан-Франциско Солона. Это очень напугало индейцев дружественного россиянам племени Мивок, чьи земли находились восточнее залива Бодега. Чтобы защититься от проникновения испанских миссионеров индейский вождь настоятельно просил Ивана Кускова принять его народ в подданство российское. Кускову оставалось лишь посетовать на то, что нет у него на то никаких полномочий. Но в 1817 году с индейцами был подписан договор, в котором говорилось, что они навеки уступают свои земли россиянам.
Александр Андреевич Баранов, когда до него дошли требования испанцев, сослался на то, что не может нарушить указаний вышестоящего начальства, и посоветовал им обратиться в Санкт-Петербург. Между столицами двух государств завязалась переписка, но скоро бумаги затерялись где-то на столах многочисленных правительственных чиновников Мадрида и Санкт-Петербурга. Противостояние длилось не долго, и вскоре между испанскими поселениями и русским фортом вновь установились добрососедские отношения.
На выстроенной верфи, единственной во всей Калифорнии, заложили несколько малых судов для промысла в прибрежных водах. Сами испанцы судостроением не занимались, но испытывали острую необходимость в небольших судах для плавания по заливу Сан-Франциско. Они проявляли большой интерес к строившимся на русской верфи судам и лодкам и не раз охотно их приобретали. 
Кусков направил промысловую партию на острова Фараллон, расположенные в  сорока километрах к западу от залива Сан-Франциско. На безлесых каменистых островах алеуты построили свои жилища, и долгое время вели промысел морских котиков и птиц. Они регулярно поставляли соленое и сушеное мясо в форт Росс.
Не осталась без внимания русских колонистов и речка Славянка. Немного выше каменистого и порожистого устья русло извилистой речки расширялось и становилось вполне проходимым для небольших судов. Исследовательская группа на лодках поднялась вверх по течению почти на сто верст. Никому из европейцев еще не доводилось бывать в тех краях. Дальше к северу лежали земли враждебных воинственных племен, и местные индейцы не советовали россиянам вступать на их территорию.
В 1816 году корабельный мастер Василий Грудинин, учившийся в Новоархангельске у американского мастера Линколна, заложил на верфи первый большой корабль. Неподалеку от эллинга соорудили лесопилку, главный механизм которой приводился в движение водным потоком ручья, протекавшего в ущелье. Здесь же находилась большая мастерская, где древесину распиливали на куски и обтачивали. Для строительства судна использовали местные сорта дуба и красную сосну. Через два года шхуна водоизмещением 160 тонн, названная «Румянцев», была спущена на воду. Командование кораблем принял лейтенант Ливорон. В первый свой рейс корабль направился в Новоархангельск. В течение пяти лет «Румянцев» не раз посещал Калифорнию, ходил на Кадьяк, Уналашку и к берегам Камчатки.
Второй большой корабль был заложен Грудининым в 1819 году. Бриг водоизмещением 200 тонн строился два года и назван был «Булдаков» - в честь директора Российско-Американской компании. Для оснащения корабля в бухту Румянцева по морю доставили два якоря, цепи, некоторые деревянные части и пушки. На протяжении пяти лет судно курсировало у берегов Америки, а затем пришло в негодность и было отправлено в Новоархангельск, где долгое время использовалось в качестве плавучего амбара для хранения зерна.
Почти десять лет управлял фортом Росс Иван Александрович Кусков. Эти годы, несомненно, были временем процветания русского поселения. Благодаря установленной правителем железной дисциплине, твердости его характера, усердию и справедливому отношению к подчиненным россияне не только укрепились  в Калифорнии, но и успешно вели промысел и развивали хозяйство. Вокруг крепости раскинулись зеленеющие поля, огороды и пастбища; появились фруктовые сады и виноградники; на пригорке возвышалась ветряная мельница, и ветер бодро вращал ее огромные лопасти; на берегу бухты Румянцева строились корабли…
В 1821 году Иван Александрович Кусков оставил свою должность и вместе с женой отправился в Россию, в свою родную Тотьму Вологодской губернии, где не бывал уже тридцать лет. О том, какие же причины вынудили его покинуть Америку и о других изменениях в Российско-Американской компании, читатель узнает в последующих главах книги.
Получив от компании огромную по тем временам сумму в 70 000 рублей, Кусков с женой в 1822 году приехали в Тотьму. Но не у дел оказался там бывший главный помощник правителя Русской Америки, а теперь простой городской житель мещанского сословия. Вероятно, перемена климата благодатной Калифорнии на холод русского севера, а также лишения и невзгоды, перенесенные за многие годы пребывания в далеких краях, сказались на его здоровье. Иван Александрович тяжело заболел и через несколько месяцев после своего возвращения на родину скончался.
Его жена, крещеная индеанка, Екатерина Прохоровна, спустя несколько лет вышла замуж и еще долго жила в Тотьме.
Благодарные потомки отреставрировали дом, в котором жил Иван Кусков, и открыли там музей. Жители Тотьмы воздвигли памятник своему знаменитому земляку, человеку с необычной, поистине фантастической для российской глубинки судьбой – покорителю и первопроходцу Америки, основателю и первому правителю русского поселения в Калифорнии.