Право на революцию

Замелькали  красные  фонари  на  последнем  вагоне  и  поезд  исчез  в  темноте,  затихая  мерным  стуком  колес.
Прощай  Митяй,  былая  опора  и  надежа.

Профессор  и   Африканыч   торопливо   простились   с  ним,  неловко  обнялись  и  Митяй  сунул  Профессору  жиденькую  пачку  денег,-  это  Вам  на  жизнь,  а  себе  я  оставил  немного  на  дорогу.  Там  на  месте  заработаю.
Всё,  уехал  Митяй  в  Сибирь,  поднимать  заброшенную  деревню.
- А  что  мужик  он  хозяйственный,  работящий,  себя  всегда  прокормить  сможет.  Да  с  ним  еще  немало  ртов  прокормится,-  степенно  рассуждал  Африканыч  и  утвердительно  кивал  сам  себе.

Уехал  Митяй  поднимать  деревню,  а  его  друзья  остались  бедовать  в  городе  Петра.
И  всё  бы  продолжалось  по  прежнему,…  объедки  на  ужин  и  завтрак,  ночевки  около  костра  в  заброшенном  доме.  Типичная  жизнь  бомжей  в  большом  городе,  только  без  постоянного  пьяного  угара.  Не  приучились  приятели  заливать  свое  нутро  барматухой  и  политурой.

Как  вдруг  эта  встреча,  нечаянная  встреча,  Счастливая  встреча!
Профессора  на  улице  догнал  его  бывший  ученик  и  был  буквально  поражен  и  раздавлен,  увидев  своего  наставника  в  роли  бомжа.
Но,  будучи  человеком  дела,  не  стал  растрачиваться  на  охи  и  ахи,  и  через  неделю  Профессор  с  Африканычем,  чисто  вымытые  и  сытые,  были  пристроены  на  работу  почти  в  Кремле,  на  Красной  площади.
Сергей  Александрович,  бывший  ученик  Профессора,  теперь  работал  заместителем  директора  Исторического  музея,  куда  и  пристроил  Африканыча  охранником,  а  Профессора -  архивариусом,  выделив  им  по  комнатке  на  проживание  в  огромных катакомбах  музея.

А  сейчас,  поздним  вечером,  Профессор  и  Африканыч  сидели  за  столом  в  музее,  напротив  друг  друга,  и  не  спеша,  со  знанием  дела,  пили  чай  с  брусничным  вареньем.
Уютно  горела  настольная  лампа,  и  недавнее  бомжатское  прошлое  казалось  им  таким  далеким  и  не  реальным,  как  события  в  старом  немом  кинофильме.

- Вот  смотрю  я  на  тебя  Профессор,  не  похож  ты  на  старого  книжного  червя,  есть  в  тебе,  знаешь,  некая  практическая  жилка.
- А  что  ты  думал,  приходилось  немало  поездить  с  различными  экспедициями  по  белу  свету,  был  и    на  Крайнем  Севере,  и  в  Средней  Азии,  забытых  местечках  Южной  Америки.
С  Сережкой,  нашим  благодетелем,  мы,  например,  познакомились  на  раскопках  в  Самарканде,  он  и  диссертацию  защищал  по  династии  Тимуроидов.
- Да-а,…благодетель.  А  что  Серега -  настоящий  историк,  или  уже  просто  деловой  человек?  В  таком  музее  как  наш,  масса  не  нужных,  но  очень  ценных  вещей.
- А  на  кой  ляд  деловому  человеку  два  немытых  бомжа,  скажи,  пожалуйста!  Сервантес  сказал,- говорить  не  думая – всё  равно  что  стрелять  не  целясь.
- Ну  ладно,  сразу  Сервантесем  по  морде.  А  вот  скажи,  зачем  народу  история,  когда  все  вокруг  в  поте  лица  добывают  деньги?  Причем  самые  успешные  это  те,  кто  успел  обворовать  своих  ближних.
- Сааведра  Мигель  де  Сервантес  и  по  этому  поводу  так  выразился  «История – сокровищница  наших  деяний,  свидетельница  прошлого,  пример  и  поучение  для  настоящего,  предостережение  для  будущего.
Предостережение…понимаешь.  А  у  меня  такое  впечатление,  что  властям  в  России  абсолютно  на  всё  наплевать,  идет  сплошная  политическая  трескотня,  паранойя…
- Да  ладно,  мы  с  тобой  бомжи,…  хорошо,  что  именные  документы  сохранились.  Это  ты  говоришь  от  обиды,  как  жертва  случайных  обстоятельств!
- Случайных…говоришь!  Да  все  Подмосковье  изрыто  неопознанными  кладбищами,  где  лежат  десятки,  а  в  целом  по  стране  может  быть  и  сотни  тысяч  убиенных. 
В  результате  так  называемой  жилищной  реформы  погибло  столько  людей,  сколько  обычно  погибает  за  время  полномасштабной  войны.  А  сколько  было  выкинуто  из  своих  жилищ  и  стало  бомжами.  А  ведь  это  люди,  Люди,  которые  были  достойными  гражданами  общества.
В  России  за  последние  годы  создали  такое  ублюдочное  государство,  которое  слабых  растаптывает  в  грязь  и  прах,  а  их  имущество  присваивают  себе  самые  наглые  с  бульдожьей  хваткой.
Причем  слабыми,  оказываются,  как  правило,  старики  и  дети,  наивные  и  честные  люди.
У  нас  в  стране  можно  запросто  выселить  на  улицу  больного  ребенка… Главное  оградить  права  собственника!
И  не  дай  бог  усомниться  в  этих  правах  собственника,  раздавят  всей  тяжестью  закона.  Их  закона!
А  ты  говоришь,…  случайных!
- Что-то  ты  разошелся  старик,  конечно,  не  все  ладно  в  нашем  отечестве,  но  его  дым,  так  сказать,   нам  сладок  и  приятен.
- Да  дымовая  завеса  сейчас  плотная,  развелось  куча  горлопанов,  всякие  Познеры,  Михалковы, Ципко,  Никоновы,  Разумовские,  холуи  и  лизоблюды,  готовые  это  отечество  жидко  обкакать  за  хороший  куш.
Они  испражняются  на  советские  времена,  с  тем,  чтобы  люди  не  могли  оценить  реально  наши  сегодняшние дни.
Появился  Солженицын,  поездил  по  стране,  и  начал  говорить  об  ограбленном  народе  и  его  грабителях,…  сразу  оказался  в  глухой  изоляции.
А  диссидент  Зиновьев,  как  только  разгадал  сущность  реформ,  немедленно  был  устранен  в  умолчание.
В  России  идет  жесточайшая  эксплуатация  человека  человеком,  когда  одна  сволочь  отбирает  у  тысяч  последнее  имущество.
Скажи,  зачем  народу  такое  государство?
Но  народ  безмолвствует,  как  выразился  А. С.  Пушкин.
- Однако,  уважаемый  Профессор,  я  конечно  извиняюсь,  но  к  чему  Вы  призываете,  всякое  восстание,  это  большая  кровь  и  разрушения  всего  и  вся!  Вот  уж  от  Вас  я  не  ожидал  такой  прыти!  Честное  бомжатское  слово!
- Я  как-то  читал  произведение  Ивана  Бунина  «Окаянные  дни»,  которое  мне  очень  не  понравилось.  Это  опус  самовлюбленного  испуганного  хлыща,  презирающего  свой  народ.
«Рабство  унижает  человека  до  того,  что  он  начинает  любить  свои  оковы»,  так  выразился  в  свое  время  французский  мыслитель  Де  Вовенарг.
Вот  задача  идеологов  власти  в  современной  России  как  раз  и  заключается  в  том,  чтобы  заставить  народ  любить  свои  оковы.
А  для  этого  все  методы  хороши,  от  обмана  простого  до  обмана  умолчанием,  и,  наконец,  пригодится  и  ОМОН  с  «демократичными»  дубинками.
Реальную  историю  кроят  на  свой  лад!  Революцию  называют  переворотом,  совершенно  забывая  о  гражданской  войне.  В  Чека  работали  изверги,  а  контрразведке  белых  архангелы.  При  этом  удивляются,  почему  чекисты  боролись  с  детской  беспризорностью,  с  которой  современные  власти  смирились.  Поскольку  лично  им  она  не  мешает.
Совершенно  забывают  рассказать  о  том,  как  США,  Англия,  Япония  и  другие  «цивилизованные»  страны  рвали  Россию  на  куски,  но  народ  не  дал  им  это  сделать.
Президент  Медведев  произносит  хвалебную  речь  в  честь  Ельцина,  но  беззвучно  для  народа.  Потому,  что  люди  знают,  что  историческая  роль  Ельцина  сродни  роли  Шикельгрубера  для  российского  народа,  за  исключением,  конечно,  пользы  для  отдельных  личностей.  Им  и  принадлежит  практически  вся  собственность.
А  выступления  молодежи  против  охамевших  в  безнаказанности  бандитов  с  Кавказа  жестоким  образом  подавляют  только  из  опасения,  что  они  могут  перерасти  в  социальные  волнения  самой  мобильной  части  населения.
«Жестокость  характерна  для  законов,  продиктованных  трусостью,  ибо  трусость  может  быть  энергична,  только  будучи  жестокой».
Так  что,  количество  бомжей  и  бесправных  в  стране  ширится  значительно  быстрее,  чем  количество  мультимиллионеров.
Ты  заметил,  Африканыч,  что  свободных  выборов  в  России  уже  не  может  быть  в  принципе,  так  лихо  провернули  правовые  реформы  господа  буржуа.
А  там  где  в  принципе  нельзя  сменить  власть  в  установленном  порядке,  существует  право  народа  на  революцию  как  последнюю  меру  социальной  защиты.
Такие  революции  были  в  Нидерландах,  Франции,  Англии,  была  и  у  нас,  чтобы  не  говорили  нацлибералы.
Когда  высказываются  наши  доморощенные  «демократы»  почему - то  слышится  речи  идеологов  фашизма.  Почитайте  речи  Геббельса  и  Вы  поразитесь  схожести  мыслей  этих  ублюдков.  Иногда  не  поймешь,  где  Разумовский  и  Чубайс,  а  где  Геббельс  и  Риббентроп.
- И  все  же  ты  загнул  Профессор,  можно  ведь  и  эволюционным  путем.  Вот  в  тишайшей  Дании,  или  Новозеландии,  народу  совсем  неплохо  живется.
-  Да  не  будет  у  нас  Дании,  и  Швеции.  У  нас  будет  гетто  для  народа  и  дворцы  для  предприимчивых  воров!  Как  ты  не  понимаешь…
«Услужливый  дурак  опаснее  врага».  Да  не  про  тебя  это,  а  про  тех,  которые  пытаются  выдать  желаемое  за  действительное.  И  ведь  искренне  верят…


Оставим  Профессора  и  Африканыча  в  дружеской  перепалке  и  пожелаем,  прощаясь,  им  добра.
Они  на  всю  оставшуюся  жизнь  будут  верными  друзьями,  поскольку  вместе  хлебнули  горя  с  излишком,  с  краем.  В  своих  рассказах  «Чужое  горе  утешает»  и  «Грех  бомжа  Митяя»,  я,  пусть  и  неуклюже,  попытался  искренне  донести  моменты  жизни  этих  героев  до  других  людей.
Будем  надеяться,  что  у  них  все  будет  хорошо.
Африканыч,  наконец,  осуществит  свою  мечту  и  доберется  до  тихоокеанского  побережья,  где  еще  поработает  мореходом.  А  Профессор  напишет  монографию  о  славянах,  которых  называли  анты.
Митяй,  безусловно,  подымет  отдельно  взятую  деревню  на  ноги,  где  будет  пользоваться  заслуженным  уважением.
Ну,  а  мы  будем  надеяться  на  лучшее,  и  как  сказал  Александр  Сергеевич  Пушкин:
Если  жизнь  тебя  обманет,
Не  печалься,  не  сердись!
В  день  уныния  смирись:
День  веселья,  верь,  настанет.