Пассажир 11

Глава 1.
Встреча и подготовка к рейсу

На аэродром Лозоватка, находящимся в городе Кривой Рог, неторопливо спускался апрельский вечер 25 апреля 2011 года. Погода была изумительно хорошей для данного места с его обычной низкой облачностью и туманами почти всё время года. Было по-весеннему тепло, столбики термометров показывали плюс 22 градуса по Цельсию. В зале ожидания вместе с другими пассажирами сидела молодая писательница любовных и драматических очерков Ольга Бовари, красивая тридцатитрёхлетняя женщина с пышными тёмно-каштановыми вьющимися волосами, благородным овалом лица, чувственными губами и изящными ухоженными и одновременно сильными руками. Она ждала начала посадки на рейс Америкен Пасифик 1516, на котором для неё и детей были забронированы места и который в 19 часов 55 минут должен был отправиться в аэропорт Жуляны, находящийся в Киеве. Ольга была одета в лёгкий плащ длиной до пола, а возле неё стоял дорожный чемодан средних размеров с её личными вещами. Рядом с ней сидели её дочери, которых она не решилась оставлять дома одних и взяла с собой, чтобы о детях позаботились брат и его жена, живущие в Киеве. Её пригласили на конкурс писателей жизненной прозы, который должен был продлиться четверо суток, поэтому Ольга взяла также и сменную одежду вместе с вещами первой необходимости и косметикой.
Из динамиков зала ожидания прозвучал приятный женский голос:
- Пані та панове, починається посадка пасажирів на рейс Америкен Пасифік один п’ять один шість, який о дев’ятнадцятій годині п’ятдесят п’ять хвилин за місцевим часом вилітає у аеропорт Жуляни міста Києва. Літак припарковано на гейті номер п’ять. Просимо усіх, хто летить цим рейсом, пройти до вищевказаного перону. Будь ласка, не залишайте у залі очікування власних речей. Дякую за увагу.
Ольга встала с кресла, подхватила свой чемодан и вместе с тринадцатью другими пассажирами пошла к выходу на перрон местных воздушных линий. Её девочки пошли с ней рядом. Она шла третьей в образовавшейся очереди, спиной чувствуя недовольные взгляды тех, кто путешествовал налегке. «Що за народ… Хоч би хтось допоміг жінці з чемоданом. Але ж ні, вони думають лише про себе та про власну першість…» - огорчённо подумала женщина. Выйдя на перрон, она повернула влево и увидела небольшой двухмоторный самолёт, по серебристо-белому фюзеляжу которого проходила золотистая линия с синей окантовкой, в свете заходящего солнца казавшейся золотисто-красной в тёмно-синем обрамлении. Эта линия придавала облику самолёта стремительный вид, который усиливался при взгляде на благородно-стремительную форму хвостового оперения со стабилизатором наверху. Возле распахнутой входной двери самолёта с трапом стоял плотно сложенный тридцатичетырёхлетний парень среднего роста, одетый в красивую пилотскую форму. Его напряжённый взгляд был направлен на группу подходящих пассажиров. Увидев Ольгу, парень улыбнулся и быстрым шагом направился к ней, обходя шедших впереди пассажиров.
- Доброго вечора, пані Ольга, - с улыбкой на лице и в глазах произнёс он. – Дозвольте узяти Вашу валізу та провести Вас у салон?
- Доброго вечора, Віталію, - ответила Ольга также с улыбкой на лице. – Беріть, будь ласка. А де мої місця у салоні?
 - Я забронював Вам місця номер десять, одинадцять, дванадцять, щоб шум двигунів не дуже дратував Ваші вушка та вушка Ваших діточок, - ответил Виталий Левченко, подхватывая чемодан Ольги Бовари. – Адже наш літак не відноситься до категорії тихих і при рейсі тривалістю понад чотири години від шуму двигунів починає боліти голова. Але можете не хвилюватися, нам летіти усього дві години.
Поднимаясь по трапу в салон, Виталий Левченко подал руку Ольге, помогая ей подняться и занять своё место. Он почувствовал, как длинные ухоженные ногти женщины слегка задели его руку и ладонь перед тем, как он обхватил её мягкие длинные пальцы, и подумал: «Как ей удаётся сохранить такую красоту и нежность рук при ежедневной работе по дому и воспитании двух дочерей? Хотя женщины учатся прежде всего быть женщинами, даже когда им тяжело». Подведя Ольгу к креслу номер одиннадцать, он отпустил её ручку и произнёс:
- Ласкаво прошу на борт, пані Ольга. Будь ласка, присядьте та пристібніться, а я розберуся з Вашою валізою.
- Дякую, Віталію, - ответила Ольга, усаживаясь в удобном кресле и застёгивая привязные ремни. – Я рада, що навіть у наш час ще є добре виховані та ввічливі люди, яких не псує влада та гроші.
Виталий Левченко, открывая крышку багажного отсека, ответил:
- Пані Ольга, я такий завдяки Біблії. Вона здатна змінити особистість людини, якщо людина бажає цього. - С этими словами он запихнул чемодан в верхний багажный отсек и закрыл его, затем проверил надёжность запирания крышки. «Так, прочно закрыл, чемодан не выпадет» - подумал он и сказал: - Щасливого польоту, пані Ольга. Я та мій помічник Віталій Ільчук постараємося зробити його приємним та безпечним.
- Ще раз дякую, Віталію, - ответила Ольга с улыбкой. – А як самопочуття Вашого колеги? Адже його іноді турбують пошкоджені ребра.
- З ним усе добре, принаймні він не скаржився на біль у ребрах з першого вильоту цим літаком у цьому році. Так що не турбуйтеся, все буде добре, - ответил Виталий Левченко. Осмотревшись, как пассажиры занимают свои места, он пересчитал их, закрыл входную дверь пассажирского салона, затем прошёл в кабину пилотов и закрыл за собой дверь. Ольга откинулась на спинку кресла и положила голову на подголовник, а руки на подлокотники. Её раздумья по поводу предстоящего конкурса отвлёк мелодичный звон колокола и голос Виталия Левченко по громкой связи:
- Пані та панове, капітан цього літака Віталій Левченко та мій помічник Віталій Ільчук вітаємо Вас на борту. Будь ласка, пристібніть Ваші паси безпеки та уважно прочитайте інформаційні буклети нашого красеня Бічкрафт Кінг Ейр триста п’ятдесят. Буклети знаходяться у бокових кишеньках Ваших крісел. Наш політ буде продовжуватися дві години. Під час польоту дозволено користуватися мобільними телефонами та іншою портативною електронікою, це не зашкодить нашому літаку. З метою підвищення безпеки ми радимо не розстібати прив’язних пасків протягом усього рейсу. Дякуємо за увагу, приємного польоту.

Глава 2.
     Полёт

Я вошёл в пилотскую кабину и закрыл за собой дверь. Глянув на наручные часы, я увидел, что они показывают девятнадцать часов сорок пять минут. Мой помощник и друг, сидевший в правом пилотском кресле, повернул голову в мою сторону и сказал:
- Привет, Виталь. Когда взлетаем?
- Через десять минут, тёзка, - ответил я, с улыбкой занимая своё кресло и пристёгивая ремни. – Так что срочно запускаем системы и оповещаем паксов.
Говоря это, я щёлкал переключателями аккумуляторов, авионики, предупредительных табло пассажирского салона и аэронавигационных огней. На приборной панели вспыхнули лампы аккумуляторов, показывавших, что сейчас все системы питаются только от батарей. Протянув левую руку к микрофону, я поднёс его к губам, перевёл его переключатель в положение «On» и произнёс:
- Пані та панове, капітан цього літака Віталій Левченко та мій помічник Віталій Ільчук вітаємо Вас на борту. Будь ласка, пристібніть Ваші паси безпеки та уважно прочитайте інформаційні буклети нашого красеня Бічкрафт Кінг Ейр триста п’ятдесят. Буклети знаходяться у бокових кишеньках Ваших крісел. Наш політ буде продовжуватися дві години. Під час польоту дозволено користуватися мобільними телефонами та іншою портативною електронікою, це не зашкодить нашому літаку. З метою підвищення безпеки ми радимо не розстібати прив’язних пасків протягом усього рейсу. Дякуємо за увагу, приємного польоту.
Затем я выключил микрофон пассажирской кабины, повесил его на место, взял свою гарнитуру с верхней панели приборной доски, одел её на голову и настроил бортовое радио на частоту 125.875. В наушниках раздалось:
 - Аэропорт Кривой Рог, автоинформация о погоде один девять три ноль Виски. Ветер: ноль три пять на четыре. Облачность: ясно. Видимость: более три ноль миль. Температура: два два Цельсия. Точка росы: минус пять Цельсия. Давление: три ноль один два.
Я довольно кивнул головой, выставляя указанное давление на шкале высотомера, настроился на частоту 120.300 и щёлкнул переключатем автоматического флюгирования винтов.
- Кривой Рог – руление, это Америкен Пасифик один пять один шесть, погоду Виски получил, разрешите предварительный и взлёт, вылет в произвольном направлении, - обратился я к диспетчеру.
- Америкен Пасифик один пять один шесть, Кривой Рог – руление, разрешаю предварительный старт и запуск, вылет в произвольном направлении, руление по дорожке один к ВПП три шесть, - ответил диспетчер. – По готовности связь со стартом на один два ноль запятая три.
- Кривой Рог – руление, Америкен Пасифик один пять один шесть Вас понял, разрешили предварительный, запуск и взлёт, произвольное направление, руление по дорожке один к ВПП три шесть, - ответил я и щёлкнул переключателем рулёжных фар, подавая знак тягачу. Его водитель осторожно подъехал к нам спереди и, упёршись толкателем в площадку на носовой стойке шасси, оттолкнул нас от гейта, а затем развернул носом влево. Выровняв наш самолёт на осевой линии рулёжной дорожки, тягач отъехал назад на парковку. Я щёлкнул переключателем стартёра правого двигателя. В кабину проник свист от раскрутки его ротора, а стрелка указателя мощности правого двигателя подошла к отметке «11 процентов». Переведя рычаг подачи топлива в правый двигатель на отметку «Low idle», я услышал нарастающий рёв турбины и раскручивающегося винта. Стрелки индикатора мощности и тахометра прыгнули в рабочее положение, затем обороты винта снизились с тысячи семисот до тысячи ста в минуту. Переведя выключатель стартёра в позицию «Off», я включил генератор правого двигателя и запустил левый двигатель. Через пять секунд оба двигателя работали синхронно, а их генераторы подавали ток в аккумуляторы и бортовые системы самолёта. Сигнальные лампы погасли. Двинув рычаг выпуска закрылков в позицию «APPR», я услышал мягкий звенящий шум двигателей выпуска закрылков. Бросив взгляд на крылья и увидев, что закрылки выпустились синхронно, я чуть прибавил мощности двигателям и порулил к взлётно-посадочной полосе 36. Тем временем Виталий Ильчук переключил навигационный переключатель в положение «GPS», выставил на планово-навигационном индикаторе курс 069, а в навигационном радио выставил частоты 111.700, 112.500 и 910.0, отвечавшие за глиссадно-посадочное, дальномерное и навигационное оборудование маршрута. Затем он выставил автопилот на удержание высоты девять тысяч пятьсот футов и включил звуковые идентификаторы радиоприёмников Nav-1, Nav-2 и ADF, а также приводных радиомаяков аэропорта.
Подруливая к ВПП 36, я вдруг вспомнил, что вроде бы не перевёл триммер во взлётное положение. Быстрый взгляд на его шкалу показал, что я не ошибся. Сбросив обороты двигателей и остановившись на предварительном старте, я вращением колеса триммеров руля высоты перевёл их в позицию +11 градусов. Это было необходимо для комфортного взлёта и уверенного подъёма без перенапряжения рук. Затем сказал Виталию Ильчуку:
- Виталь, будь добр, напомни мне скорости В один, ВР и В два, а то я что-то совсем расслабился и позабывал всё на свете.
- Ну у тебя и шутки, Виталь, - ответил мой друг с ухмылкой на лице. – В один сто, ВР сто двадцать, В два сто сорок, вертикалка набора тысяча пятьсот.
- Спасибо, что напомнил, - ответил я, ухмыльнувшись в ответ. Затем обратился к диспетчеру: - Кривой Рог – вышка, Америкен Пасифик один пять один шесть к взлёту готов, разрешите исполнительный и взлёт, произвольное направление!
- Америкен Пасифик один пять один шесть, Кривой Рог – вышка, разрешаю исполнительный и взлёт, произвольное направление, ВПП три шесть, - откликнулся диспетчер.
Я включил посадочные фары и ответил диспетчеру:
- Кривой Рог – вышка, Америкен Пасифик один пять один шесть Вас понял, разрешён исполнительный и взлёт, произвольное направление.
Переключив бортовые часы в режим хронометра, я вырулил на полосу, выровнялся по осевой линии и запустил отсчёт полётного времени. Затем двинул секторы газа вперёд, во взлётное положение. Двигатели взревели, раскрутив винты до тысячи семисот оборотов в минуту, и самолёт рванулся вперёд, за десять секунд разогнавшись до ста узлов по указателю скорости. По мере разгона шум колёс от качения по полосе усиливался. Когда стрелка показала сто узлов, я подобрал штурвал на себя. Самолёт поднял нос, шум шасси переместился куда-то назад, и через две секунды, показавшимися очень долгими, мы оторвались от полосы и стали подниматься. Я затормозил колёса и перевёл рычаг уборки/выпуска шасси в положение «Up», затем убрал закрылки. Не скажу, что шум электродвигателей закрылков и шасси был приятным, но он показал, что закрылки и шасси убраны. Я довернул самолёт на курс 075, чтобы перехватить линию маршрута. Уборку шасси подтвердило лёгкое вздрагивание самолёта и перемещение стрелки спидометра к цифре 150. Вертикальная скорость установилась на отметке плюс тысяча двести футов в минуту. «Отстаём от графика» - подумал я и ещё подобрал штурвал к себе, дотянув стрелку вариометра до скорости подъёма тысяча пятьсот футов в минуту, а стрелку указателя скорости до ста сорока узлов. «Так, теперь нормально. Стоп! Синхронизация винтов, я не помню, чтобы включал её!» Бросив взгляд на переключатель синхронизации пропеллеров, я увидел, что он таки не светится, и чертыхнулся в душе, нажимая на его кнопку. «Вот теперь порядок, можно убирать обороты винтов». Потянув за рычаги шага винтов, я уменьшил их обороты до тысячи шестисот пятидесяти в минуту. Приборная скорость снизилась до ста тридцати пяти узлов, а расход топлива – до пятисот шестидесяти фунтов в час. «Нормально, машина поднимается и не падает, только штурвал немного потяжелел. Ничего, подкачаю мышцы». В наушниках прозвучало:
- Америкен Пасифик один пять один шесть, Вы покидаете мою зону, меняйте частоту связи. Работайте с Харьков-центр на один один восемь запятая один.
- Переключаюсь на один один восемь запятая один, Америкен Пасифик один пять один шесть, - ответил Виталий Ильчук, перенастраивая связное радио. – Харьков-центр, Америкен Пасифик один пять один шесть, тип ВС Бич Кинг Эйр, вошёл в зону, четыре тысячи пятьсот. Разрешите занять воздушное пространство класса Чарли.
- Америкен Пасифик один пять один шесть, Харьков-центр, Вас понял, разрешаю занять воздушное пространство класса Чарли, - ответил диспетчер. – Мягкой посадки.
- Харьков-центр, Америкен Пасифик один пять один шесть, занимаю воздушное пространство класса Чарли. Спасибо.
Мы поднимались всё выше. С высоты пяти тысяч футов началась болтанка. Впереди на нашей высоте полёта угрожающе висела густая облачность. Угрожающе потому, что наружная температура понизилась до минус десяти по Цельсию, а в облачности при такой температуре обледенение без включенной противообледенительной системы наступает очень быстро и блокирует управление. Поэтому, не дожидаясь вхождения в это облако, я включил систему антиобледенения. Двигатели уменьшили обороты, но я тут же прибавил мощности и продолжил подъём на прежней скорости. Через минуту мы нырнули в облако и уже там добрали высоту девять тысяч пятьсот футов. После подъёма я уменьшил крутящий момент двигателей до сорока процентов, а обороты винтов до тысячи пятисот пятидесяти в минуту. Шум значительно уменьшился, а расход топлива сократился до трёхсот тридцати фунтов в час. Поскольку болтанка не позволяла устойчиво вести самолёт, я включил автопилот и смог отпустить управление. Путевая скорость установилась на ста семидесяти узлах, приборная – на ста сорока пяти. Цифры на дальномерном оборудовании показывали, что мы приближаемся к первой контрольной точке маршрута (это был аэропорт Днепропетровск), и только по приборам можно было определить наше положение в пространстве. В наушниках прозвучало:
- Америкен Пасифик один пять один шесть, вы входите в зону Днепропетровска. Свяжитесь с Днепр-подход на один один девять запятая четыре.
- Харьков-центр, Америкен Пасифик один пять один шесть Вас понял, перехожу на один один девять запятая четыре, - ответил я и перенастроил радио на частоту 119.400. – Днепр-подход, Америкен Пасифик один пять один шесть вошёл в зону, девять тысяч пятьсот.
- Америкен Пасифик один пять один шесть, Днепр-подход, Вас понял. Давление три ноль один два, - ответил диспетчер Днепропетровска.
После этих слов мы выскочили из облачности в чистое небо. Болтанка также прекратилась. Сквозь стекло форточки была видна земля и городские окрестности. Я настроил радио на частоту 118.600 и запросил разрешение на переход воздушного пространства класса Дельта (это пространство прилегало непосредственно к аэропорту, который был поворотной точкой на маршруте). Диспетчер позволил пройти это пространство, и я успокоился. На двадцать девятой минуте полёта автопилот развернул самолёт на запад, и я тут же переустановил высотомер автопилота на удержание высоты восемь тысяч пятьсот футов, чтобы не «выскочить на полосу встречного движения». Самолёт, продолжая вираж, послушно снизился до заданной высоты. На ней мы вышли из ближней зоны аэропорта, и диспетчер башни скомандовал перейти на частоту 119.400, передавая нас диспетчеру подхода.
… Ольга Бовари после приветственного обращения пилота посмотрела на своих детей.Они поискали глазами привязные ремни и пристегнули себя к креслам. Вообще-то пристёгивание ремней в современных самолётах иностранного производства фактически было необязательным, поскольку сами кресла хорошо удерживали людей при разворотах с креном до двадцати градусов, а в наборе высоты и спокойном полёте ремни и вовсе не требовались. Но в случае отказа двигателя на взлёте привязные ремни не давали телу человека вылететь из кресла при резком торможении, сжигающем тормозные колодки и покрышки, так что их роль оставалась значительной. К тому же пристёгнутый человек легче переносил перегрузки на взлёте и посадке.
Почувствовав мягкий толчок спереди и услышав шум автомобильного двигателя, Ольга поняла, что самолёт оттолкнули от платформы. Потом пейзаж аэропорта, видимый в иллюминатор, стал разворачиваться, и в иллюминатор вплыло здание аэропорта, полностью закрыв обзор. Движение назад прекратилось. В салон проник резкий шум раскручивающегося реактивного стартёра, и женщина невольно поморщилась. Но стартёр выл недолго, его тут же сменило более приятное для уха басовито-свистящее гудение правого двигателя. Такой же шум раздался и с левой стороны, но он уже был приглушён работой правого двигателя и расстоянием до кресла Ольги и не резал слух. Самолёт начал движение, разворачиваясь к взлётно-посадочной полосе. Двигатели часто меняли тон, и самолёт двигался очень плавными рывками, напоминавшими человеческую ходьбу по льду. Самолёт на какое-то время остановился перед полосой, потом дёрнулся вперёд и выскочил на взлётную дорожку. Двигатели взревели, и самолёт начал быстро разгоняться. Ольгу прижало к спинке кресла. Здание аэропорта по мере разгона всё быстрее перемещалось назад, потом накренилось и ушло вниз, когда самолёт оторвался от полосы, разворачиваясь на заданный курс. Где-то впереди завизжали электродвигатели, через несколько секунд раздались три лёгких толчка, а земля стала отступать гораздо быстрее. Так прошло ещё несколько минут. Вдруг самолёт стал качаться с одного крыла на другое, а потом двигатели опять дёрнулись и земля скрылась в облаке. Вскоре самолёт выровнялся, но болтанка не прекратилась до тех пор, пока облако закрывало землю. При выходе из него двигатели заработали сильнее, но тут же уменьшили свой шум. Из иллюминатора было видно, что земля довольно быстро плывёт под самолётом и он уже летит над каким-то городом. Ольга никогда не видела Днепропетровск с воздуха и не узнала его, но когда взглянула на часы, то поняла, что это именно Днепропетровск, потому что других таких больших городов к северо-востоку от Кривого Рога на расстоянии получаса полёта больше нет. «Це ж треба, він такий великий…» - подумала она. Самолёт накренился на левое крыло и заложил крутой вираж со снижением. Привязные ремни приятно прижали тело к креслу. Через минуту он выровнялся, и натяжение ремней пропало. Болтанка больше не досаждала, двигатели шумели ровно и негромко, и женщина вновь отдалась раздумьям. «Так, я добре вмію писати прозу життя. Принаймні Віталій Левченко неодноразово казав, що в мене чудові оповідання – зі справжніми почуттями, а також вони добре беруть за душу. Але чи оцінять їх на конкурсі так само високо? А від перемоги залежить мій родинний бюджет або можливість придбати автомобіль. Адже без автомобіля не дуже зручно жити – відчуваю себе прив’язаною до послуг перевізників та їхнього розкладу. Це цього разу мені пощастило – я зекономила на квитках до столиці завдяки знайомству з Віталієм, який добровільно зголосився доставити мене та дітей до Києва одним зі своїх літаків. Ми там будемо ще сьогодні, а в аеропорту нас зустрінуть родичі та відвезуть до себе додому. А ніч удома, хай навіть не в себе, набагато краща за ніч у поїзді» - Ольга улыбнулась от этой мысли. – «До речі, треба зателефонувати брату та попередити його, що буду у Жулянах о двадцять першій п’ятдесят п’ять. Хай збирається.» Ольга достала телефон, нашла в адресной книжке запись «брат», выделила её и нажала на клавишу вызова. Пошли длинные гудки. Брат ответил почти сразу:
- Привіт, Оля. Наскільки я чую, ти вже їдеш?
- Привіт, Сашо. Ні, я не їду, а лечу літаком, знайомий зголосився підвезти мене в Жуляни. Буду там за півтори години, ми вже проминули Дніпропетровськ. Так що вирушай у Жуляни, добре? – попросила женщина.
- Та не питання, сестричко, - ответил брат и улыбнулся (это было слышно по голосу в трубке). – Зустріну тебе в Жулянах, заразом і побачу, який це в тебе такий добрий знайомий з літаком. До зустрічі.
- До зустрічі, братику, - ответила Ольга, улыбнувшись в ответ. Брат и сестра положили трубки одновременно.
Старшенькая девочка достала из кармана мобильный телефон и принялась играть в какую-то игру, а младшенькая повернулась к иллюминатору и принялась любоваться проплывающей землёй.
… Когда мы пересекали точку GE, по совместительству служившую ещё и приводным радиомаяком средневолнового диапазона, нас передали Киев-центру, о чём свидетельствовала команда диспетчера:
- Америкен Пасифик один пять один шесть, свяжитесь с Киев-центр на один три пять запятая четыре пять.
- Харьков-центр, Америкен Пасифик один пять один шесть Вас понял, перехожу на один три пять запятая четыре пять, - ответил я и переключился на частоту 135.450. – Киев-центр, Америкен Пасифик один пять один шесть вошёл в зону, восемь тысяч пятьсот.
- Америкен Пасифик один пять один шесть, Киев-центр, Вас понял, давление два девять девять четыре, - отозвался киевский диспетчер.
До Жулян оставался час полёта, включая посадку и парковку. Я настроил ADF пеленгатор на частоту 960 КГц, и он показал, что мы двигаемся к точке-радиомаяку CY, до него оставалось двадцать миль.
- О, считай, мы уже на месте, - сказал я Виталию Ильчуку. – До цели всего шестьдесят две мили, после пересечения этой точки отключаем автопилот и готовимся к снижению.
- Вот и ладненько, Виталь, - ответил мой помощник с улыбкой. – Мне такие рейсы на ночь очень нравятся, это как разминка перед сном. Всего два часа – и по кроватям.
- И не говори. На что уж я в этот период рано засыпаю, а и то не успел устать за полёт. Хотя начудил изрядно, даже вспоминать стыдно, - ответил я.
- Да ладно, Виталь, всё в пределах нормы. Если не принимать во внимание то, что не зачитывалась контрольная карта перед взлётом, то на самом взлёте больших ошибок не было. Ну, винты синхронизировал позже обычного, так это простительный промах. На Элечке вообще синхронизации винтов нет, и ничего – она прекрасно летает и без неё. А тут эта функция для удобства экипажа, а не для прямой безопасности, так что всё нормально, - ответил Виталий Ильчук.
Разговаривая, я не забывал следить за воздушным пространством, потому что в зоне киевского контроля было достаточно интенсивное движение малой авиации. Нас окружал поздний вечер. Моё внимание вскоре привлёк яркий огонёк, идущий встречным курсом. Посмотрев на радар, я увидел, что это «Бичкрафт Барон – 58», летящий на высоте девяти с половиной тысяч футов. «О, хорошо. Нормально разойдёмся» - подумал я. Диспетчер обратился ко мне:
- Америкен Пасифик один пять один шесть, на двенадцать часов от Вас в четырёх милях Бич Барон на высоте девять тысяч пятьсот. Сообщите, видите его?
- Америкен Пасифик один пять один шесть, вижу Бич Барон, - ответил я.
В наушниках раздалось:
- Бич ноль пять восемь, на двенадцать часов от Вас в трёх милях Бич Кинг Эйр, высота восемь тысяч пятьсот. Сообщите, видите его?
- Бич ноль пять восемь, вижу Бич Кинг Эйр, - откликнулся пилот «Барона».
Я с грустью подумал о владельце этого самолётика. «Ведь это обычный Барон, без турбонаддува. Его над погодой не поднимешь, как мой Кинг Эйр, да и дальность с полным салоном меньше тысячи миль. И зачем он его брал?..»
Тем временем мы пересекли точку CY. После неё других средневолновых радиомаяков, кроме торцевого NDB пеленгатора Жулян, не было, и я настроил средневолновое навигационное радио на частоту семьсот тридцать три килогерца. Стрелка пеленгатора бессильно откинулась в горизонтальное положение, поскольку мощности указанного маяка хватало на устойчивую работу в радиусе двадцати трёх миль, а нас разделяло более сорока миль. После настройки радио я отключил автопилот и сказал Виталию Ильчуку:
- Всё, Виталь, теперь с диспами общаешься ты, а я веду самолёт. Скоро начнём снижение и заход на посадку, я думаю, что нам дадут восьмую полосу. Если на второй заход не отправят, то скоро будем на стоянке.
- Как скажешь, Виталь, - ответил мой друг и помощник, пожав плечами.
Наш «Бичкрафт Кинг Эйр – 350» был настолько стабилен в спокойном воздухе, что даже после отключения автопилота не сменил параметры полёта. Поэтому я до самого снижения даже не прикасался к штурвалу и педалям, чтобы не разболтать самолёт. Однако перед снижением диспетчер скомандовал:
- Америкен Пасифик один пять один шесть, свяжитесь с Киев-подход на один два ноль запятая девять.
- Киев-центр, Америкен Пасифик один пять один шесть Вас понял, перехожу на один два ноль запятая девять, - ответил Виталий Ильчук, выставляя заданную частоту в запасном окошке радио и переключая его на нужную частоту. – Киев-подход, Америкен Пасифик один пять один шесть вошёл в зону, восемь тысяч пятьсот.
- Америкен Пасифик один пять один шесть, Киев-подход, Вас понял, - ответил диспетчер. – Давление два девять девять шесть.
Дистанция до Жулян становилась всё меньше. Я прикинул в уме, что снижение нужно начинать за двадцать шесть миль от них и снижаться до двух тысяч шестисот футов. А вслух сказал:
 - Виталь, настрой-ка ты связное радио на частоту один два шесть запятая семь, хочу послушать погоду над Киевом.
Виталий Ильчук кивнул головой и в окошке связной радиостанции номер два выставил частоту 126.700, затем щёлкнул переключателем «Both». В наушниках раздалось:
- Аэропорт Борисполь, автоинформация о погоде два один ноль ноль зулу. Ветер: один шесть три на восемь. Облачность: ясно. Видимость: более три ноль миль. Температура: один пять Цельсия. Точка росы: минус один один Цельсия. Давление: два девять девять восемь.
Я кивнул головой, подтверждая получение прогноза, и отключил приём связного радио номер два, затем подкорректировал барометрическое давление на шкале высотомера. Дистанция продолжала сокращаться. Я снял микрофон пассажирской кабины и обратился к пассажирам:
- Пані та панове, на зв’язку Ваш капітан Віталій Левченко. Наш літак незабаром почне зниження та захід на приземлення в аеропорту Жуляни славного міста Києва. Будь ласка, пристібніть Ваші паски безпеки, якщо Ви відстібали їх під час польоту. Дякую за увагу. 
Повесив микрофон на место, я щёлкнул переключателями табло «Не курить» и «Пристегнуть ремни», выключив и включив их снова, и стал напряжённо следить за показаниями дальности на планово-навигационном индикаторе и за воздушным пространством. А напрячься было из-за чего: из Борисполя взлетел «Моль Орион М – 7» и поднимался до четырёх тысяч футов, а в зоне Жулян по кругу ходили два учебно-тренировочных самолёта «Пайпер Арроу» (это было ясно из радиообмена). «Наверное, курсанты отрабатывают ночные посадки в простых метеоусловиях. Безусловно, это тоже очень важно, но пусть их как-то так разведут, чтобы мне не пришлось уходить на второй круг, как это частенько бывает в Ровно» - подумал я. «Так, дальность двадцать шесть миль. Снижаемся». Осторожно потянув назад рычаги управления двигателями, я снизил крутящий момент до пяти процентов, а мощность двигателей до холостого хода. Двигатели притихли, и самолёт плавно пошёл на снижение с вертикальной скоростью минус тысяча двести футов в минуту. Приборная скорость по мере снижения возрастала до ста шестидесяти узлов, и в какой-то момент я подкрутил колесо триммера ближе к нейтральному положению, чтобы штурвал не давил на руки и мне не приходилось сражаться с самолётом. Постепенно мы снизились до высоты визуального круга Жулян, две тысячи шестьсот футов. До аэропорта оставалось пятнадцать миль, мы шли точно на его радиомаяк, о чём говорила стрелка ADF пеленгатора. Я вновь довёл мощность двигателей и крутящий момент до значений крейсерского полёта и подобрал штурвал на себя, чтобы прекратить снижение, затем убавил крутящий момент до тридцати пяти процентов. Снижение прекратилось, приборная скорость установилась на ста шестидесяти узлах. Это была скорость комфортного и достаточно интенсивного маневрирования «Кинг Эйр – 350» с убранными закрылками и шасси. Когда до Жулян оставалось девять миль, я попросил Виталия Ильчука настроиться  на их башню и запросить посадку. Виталий согласно кивнул и настроил связное радио на частоту 122.500, затем сказал:
- Жуляны-вышка, Америкен Пасифик один пять один шесть, тип ВС Бич Кинг Эйр находится в девяти милях к востоку от Вас, высота две тысячи шестьсот. Разрешите посадку.
- Америкен Пасифик один пять один шесть, Жуляны-вышка. Следуйте к третьему развороту полосы восемь, правый круг, давление два девять девять восемь, - отозвался диспетчер посадки.
- Жуляны-вышка, Америкен Пасифик один пять один шесть Вас понял, следую к третьему полосы восемь, круг правый, - ответил Виталий Ильчук.
Я перевёл переключатель планово-навигационного индикатора в позицию «Nav» и выставил указатель курса на значение 083, затем отвернул на курс 260, следуя параллельно ВПП восемь на расстоянии пяти миль от неё. На экране индикатора в левом верхнем углу появилась надпись «IKI», тут же зазвучавшая в кодировке Морзе, а в правой стороне индикатора появилась шкала глиссады. Пока что мы шли в такой позиции относительно аэропорта, что наше курсо-глиссадное оборудование не могло захватить луч глиссады полосы восемь. Однако по мере удаления от аэропорта указатель глиссады появился на шкале и стал смещаться вверх. Когда он оказался между первой и второй отметками сверху, я ввёл самолёт в правый вираж с креном двадцать градусов и одновременно подтянул штурвал к себе, разворачиваясь на курс 050 без снижения. Выйдя на нужный курс и подождав, когда стрелка пеленгатора окажется на курсе 080, я довернул самолёт к полосе. Диспетчер произнёс:
- Америкен Пасифик один пять один шесть, разрешаю посадку на полосу восемь.
- Посадка на полосу восемь разрешена, Америкен Пасифик один пять один шесть, - ответил Виталий Ильчук.
Мы приближались к глиссаде. Когда её индикатор был очень близко от центральной метки планово-навигационного индикатора, я перевёл переключатель закрылков в позицию «APPR» и слегка оттолкнул штурвал, чтобы начать снижение. Жужжание сервомотора закрылков и вздёрнувшийся нос показал, что закрылки частично выпущены. Удерживая самолёт в глиссаде, я перевёл рычаг шасси в положение «Down», и скорость быстро снизилась со ста пятидесяти до ста тридцати узлов. Штурвал потяжелел, и я вновь подкрутил колесо триммера в положение «Up», чтобы самолёт не снижался слишком быстро. По мере приближения к полосе я довыпустил закрылки на полный угол, переведя их переключатель в положение «Down» и выкрутил колесо триммера до предела на подъём, чтобы компенсировать возникший тормозящий эффект и уменьшить скорость снижения до пятисот футов в минуту. Затем осторожно убавил крутящий момент до тридцати процентов и подобрал штурвал, чтобы стабилизировать самолёт на снижении со скоростью сто десять узлов. Огни ВПП и рулёжной дорожки приближались, заполняя лобовое стекло всё больше. Я увидел, что к предварительному старту движется небольшой самолёт (это было заметно по его перемещающимся огням), и через секунду услышал голос его пилота:
- Жуляны-вышка, Барон Ультра Ромео два пять девять Танго к взлёту готов, разрешите исполнительный и взлёт, произвольное направление.
- Барон Ультра Ромео два пять девять Танго, Жуляны-вышка. Ожидайте на предварительном полосы восемь, пропустите Бич Кинг Эйр на глиссаде, - ответил ему диспетчер, и я мысленно похвалил его за сообразительность и тактичность, попутно отметив, что пилот этого Барона явно умел выбрать свой самолёт (приставка Танго после номера  значила, что данный Барон оснащён двигателями с турбонаддувом и сочетает в себе простоту и чувствительность обычного Барон – 58, увеличенную грузоподъёмность и дальность и высотность Муни М20Браво. И он вполне может летать между тропосферой и стратосферой со скоростью моего Кинг Эйр – 350).

Глава 3.
  Приземление

Ольга Бовари взглянула на свои наручные часики. Их стрелки показывали двадцать один час. Взглянув на своих дочерей, она увидела, что младшенькая дочь отвернулась от иллюминатора и, видимо, дремает в кресле, а старшенькая прекратила играть и откинулась на спинку кресла. В салоне был включен свет, чтобы те, кто не спит, могли читать. Ольга отстегнула привязные ремни, поднялась и заглянула на сиденье младшей дочери через спинку кресла. Девочка действительно спокойно спала, на обращая внимания на лампы освещения салона. «За годину ми будемо у Жулянах», - подумала женщина. – «Поки що не буду пристібатися, посиджу так. Все одно пілот має попередити пасажирів перед зниженням, щоб вони пристібнули паски безпеки, так що і я встигну підготуватися». За иллюминатором была ясная звёздная ночь, иногда перечёркиваемая движущимися цветными огоньками. «А ми не поодинокі у цьому небі. Правду кажуть – чим ближче до столиці, тим інтенсивніший рух». Ольга откинулась на спинку сиденья и расслабила тело. Ровное жужжание двигателей убаюкивало, самолёт плавно летел в ночном небе, и Ольга почувствовала, что её глаза начинают закрываться. Вскоре она задремала. Засыпающий мозг воспринимал лишь ровную работу двигателей, но они звучали тише и не мешали отдыху.
Через какое-то время из динамиков салона послышался голос Виталия Левченко:
- Пані та панове, на зв’язку Ваш капітан Віталій Левченко. Наш літак незабаром почне зниження та захід на приземлення в аеропорту Жуляни славного міста Києва. Будь ласка, пристібніть Ваші паски безпеки, якщо Ви відстібали їх під час польоту. Дякую за увагу. 
Тут же раздался мелодичный звон, дублировавший зажигание табло «Не курить» и «Пристегнуть ремни», и женщина стала просыпаться. Её руки нащупали пряжки ремней и, когда она застёгивала их, то проснулась и взглянула на часы. Их стрелки показывали двадцать один час сорок минут. «О, вже недовго лишилося. Усього двадцять хвилин, і ми будемо на землі», - подумала Ольга. – «Меншеньку дівчинку розбуджу після приземлення, хай поспить». Через несколько минут двигатели притихли, и самолёт стал терять высоту. Ольга ощутила, что она якобы проваливается сквозь землю, и женщина инстинктивно ухватилась за подлокотники кресла. «Що поробиш, ідеального транспорту не існує. Якщо транспорт швидкий і стабільний, то він або летить у небі, або дуже швидко їздить по землі, і від такої їзди паморочиться голова. А звичайним автомобілем їхати досить довго, та ще й треба остерігатися даїшників-хабарників та тих покидьків суспільства, які сидять у Верховній Раді. Так що звичайний літак поки що поза конкуренцією» - утешала себя Ольга. Через пять минут самолёт стал выравниваться, а тело стало наливаться привычной тяжестью. Двигатели заработали сильнее, и самолёт прекратил снижение. Взглянув в иллюминатор, женщина увидела ярко освёщённый большой аэропорт, его взлётно-посадочные полосы проецировались перпендикулярно самолёту. «Мабуть, це Бориспіль» - подумала она. Самолёт прошёл около аэропорта и отвернул левее. Он летел над городом. Зоркие глаза Ольги различали движение автомобилей на улицах.
Через какое-то время в илюминатор вплыла дорожка бегущих огней. Самолёт шёл параллельно этим огням. Показалась взлётно-посадочная полоса, проецировавшаяся параллельно самолёту. «А це що за аеродром?» - подумала женщина. Этот аэродром был гораздо меньше Борисполя. Посмотрев на часы, Ольга увидела, что до посадки остаётся пять минут. «Мабуть, це Жуляни» - подумала она. Самолёт вошёл в энергичный правый разворот, и женщину втиснуло в кресло. Дорожка огней взлётно-посадочной полосы стала разворачиваться и исчезать из иллюминатора. Но она исчезла не сразу, какое-то время она отображалась под углом. Потом самолёт ещё подвернул вправо, и женщина потеряла полосу из виду. «Усе, скоро приземлимося. Ми вже вийшли на потрібний курс». Двигатели работали тише, чем на взлёте, и Ольга услышала мягкий звенящий шум откуда-то из крыльев, тут же перекрытый более сильным визжащим шумом ближе к фюзеляжу. Самолёт вздрогнул и опустил нос, затем медленно приподнял его. Земля начала приближаться. Ольга ощутила невесомость, смешанную с напряжением. «Так ось ти який, захід на приземлення… Цікаво, що відчувають пілоти, які заводять літак на посадку?» - подумала она.
От крыльев опять раздался мягкий звенящий шум, а нос самолёта ещё больше поднялся. Земля становилась всё ближе, Ольга чувствовал это каким-то шестым чувством. Под крылом промелькнула поперечная дорожка зелёных огней, двигатели почти затихли, и через несколько секунд женщина ощутила лёгкий толчок под крыльями. Самолёт немного пробежал с поднятым носом, потом опустил его. Раздался ещё один толчок, когда носовая стойка опустилась на полосу. Двигатели взревели, и самолёт стал замедляться. Чувство замедления возросло. Двигатели заработали в обычном режиме, и самолёт свернул влево и остановился. От крыльев опять послышался тот самый шум, который женщина слышала перед посадкой, но он продолжался дольше. Двигатели заработали чуть сильнее, и самолёт двинулся вперёд по дорожке с синими огоньками, постепенно разгоняясь. Затем двигатели опять притихли, и самолёт стал энергично поворачивать влево, а затем и вправо, одновременно притормаживая. Вот он вздрогнул в последний раз и остановился. Двигатели заработали ещё тише и остановились. Из динамиков раздался голос пилота:
- Пані та панове, наш літак здійснив посадку у аеропорту Жуляни міста Києва. Капітан Віталій Левченко та мій помічник Віталій Ільчук виражаємо Вам подяку за користання послугами авіакомпаніі «Америкен Пасифік» та завжди будемо раді вітати Вас на борту наших літаків. Тепер ви можете розстібнути Ваші паски безпеки та готуватися до виходу. Будь ласка, не залишайте Ваших речей у салоні.
Двери кабины пилотов снова открылись, и оттуда вышел Виталий Левченко. Ольга Бовари расстегнула ремни, поднялась с кресла и подошла к тому сиденью, где спала её меньшая дочь. Ласково чмокнув её в носик, женщина прошептала:
- Прокидайся, донечко, ми вже виходимо.
Девочка нехотя открыла сонные глазки, потянулась и спросила:
- Мамо, а можно я ще посплю?..
Женщина улыбнулась и сказала:
- Зараз нас забере дядько Олександр, він вже чекає нас на пероні. Поспимо вдома.
Я прошёл в конец салона и открыл дверь. Пассажиры начали покидать самолёт. Затем я подошёл к креслу номер одиннадцать, распахнул крышку багажного отсека и вытащил дорожный чемодан Ольги, с улыбкой слушая её разговор с дочерью. Затем сказал:
- Пані Ольга, а давайте я візьму Вашу валізу, а Ви візьмете донечку на ручки і так підемо до зустрічаючих. Як Вам моя пропозиція?
- Щодо валізи – досить слушна думка, Віталію, - ответила Ольга с улыбкой. – А ось щодо донечки не погоджуся, вона в мене й так балувана. Ми зараз вийдемо.
Повернувшись к дочери, она помогла ей подняться.
- Ідемо, сонечко, не будемо затримувати дядю. Адже він теж хоче спатки, а ми тримаємо його на роботі, - ласково сказала Ольга дочери, положив свои ручки на её плечики.
Я действительно был настолько уставший, что даже не мог поинтересоваться, как зовут дочерей Ольги. Все мысли были только о её чемодане и сопровождении её семьи к тем, кто должен был её встретить. В глубине подсознания я думал о Виталии Ильчуке, как он отключает системы самолёта, и знал, что он не станет выключать аэронавигационные огни, пока все пасажиры не покинут самолёт, но не хотелось его задерживать. Держа чемодан в правой руке, я вежливо пропустил Ольгу вперёд, спросив её:
- Пані Ольга, ви спуститеся самостійно чи Вам допомогти?
- Дякую, Віталію, я сама, - ответила Ольга с тёплой улыбкой, ведя младшенькую дочь за ручку.
Её старшая дочь уже покинула самолёт и ожидала мать возле крыла. Мы вышли из салона и направились к зданию аэровокзала. Проходя мимо кабины, я постучал в окошко. Когда оттуда выглянул Виталий Ильчук, я сказал:
- Виталь, пассажиров на борту нет. Можешь гасить огни, закрывать самолёт и идти отдыхать, я приду чуть позже.
- А мы что, заправляться не будем? – спросил мой друг.
- Нет, не будем. Ведь завтра пойдём в Ровно, а топлива осталось ещё две тысячи фунтов. Хватит и так. Отдохни, - ответил я и стал догонять Ольгу и её девочек.
К ним направлялся атлетически сложенный мужчина ростом выше среднего. «Где-то сантиметров сто восемьдесят пять» - подумал я.- «Крепкий мужик, ничего не скажешь». Мы подошли к нему вчетвером.
- Сашо, знайомся, це Віталій Левченко, - произнесла Ольга.
Мы протянули друг другу руки и обменялись крепким рукопожатием.
- Дуже приємно, пане Олександр, - сказал я с улыбкой. – Передаю Вашу сестричку у Ваші руки.
- Взаємно, Віталію, - ответил Александр. – Дякую за супровід. Мені Оля розповідала про Вас під час польоту. А чому Ви запропонували відвезти її літаком за власний рахунок, адже це недешево коштує?
- Мені просто захотілося зробити їй такий подарунок, - ответил я, пожимая плечами. – До того ж я давно не був у Кривому Розі, ось і заразом по місту погуляв. А зараз пробачте, мені треба відпочивати, - сказал я, передавая Александру чемодан Ольги. – І Вам добре дістатися додому та солодких снів.
- А де Ви заночуєте? – спросил Александр. – І чому не хочете переночувати в мене з дружиною?
- Олександре, я зі своїм другом ночую у аеропортівському готелі. До того ж завтра зранку нам треба повертатися у Рівне, і я не хочу порушувати Ваш спокій. Будь ласка, не ображайтеся, - устало произнёс я и повернул к служебному выходу из аэропорта.