Притчи Квохи в курином царстве. Притча 3. Честь

Честность


Возвращаясь с выводком после прогулки, Квоха заметила, что два цыпленка заспорили, и отстали. Она остановилась в надежде, что спорщики, увидев, что их ждут, быстро нагонят остальных. Но цыплята говорили с таким азартом, что и внимания не обращали на ожидающих. Тогда Квоха позвала их. Малыши нехотя поплелись в её сторону, но часто останавливались, продолжая спорить по дороге. Когда они, наконец, подошли поближе, Квоха услышала писклявый голос цыплёнка по прозвищу Одуванчик:
– Это не честно с твоей стороны.
– Почему это – не честно? Не потому ли, что я сильнее? – спросил упитанный цыплёнок по прозвищу Зарбазан.
– Да нет. Сила здесь не при чём.
– Слабые, как ты, всегда пищат, что сила не при чём. На самом деле – очень даже при чём.
– Вот и неправда! Честными могут быть и слабые, и сильные. Что – не так?
– Допустим, так. Только что с того? – промямлил Зарбазан, туго соображая.
– А то, что получается: сила не при чём, – торжественно воскликнул Одуванчик.
– Так я тебе и поверил! – нехотя выдавил Зарбазан.
– Не веришь? Спорим на исполнение желания?
– Спорим.
– Квоха судья. Идёт?
– Идёт.
Цыплята подбежали к Квохе, которая, выслушав их, согласилась быть арбитром. Но, до вынесения решения, рассказала притчу.

Притча 3. В некотором царстве, в курином государстве жил-был царь. Жил он жил, да тужил. Чего ему было тужить, когда всё у него было? Всё-то было, а не было жены и детей. Курочки на него, конечно, засматривались. Но он всё боялся, что смотрят не на него, а на трон. Вот и ходил в холостяках.
Однажды царь собрал всех своих подданных и объявил, что возьмет в жёны ту курочку, которая вырастит ему лучшего сына из яйца, полученного из его рук. Из всех согласившихся курочек царь выбрал десятерых. Были они одна другой краше. Дал им государь по яйцу и начал ждать.
Настал день, когда на праздничной церемонии десять красавиц должны были показать своих воспитанников. На смотр собралось всё царство. Подданным не терпелось узнать, кто же станет их царицей. Все ахнули от восторга, когда перед толпой появилась первая красавица, и за ней – жёлтенький, пушистый, как из плюша, петушок.
Девять раз звучали фанфары. Девять раз оглушали тишину крики радости и восхищения. Когда же фанфары заиграли в десятый раз, собравшиеся затаили дыхание. Они с нетерпением ждали появления всеобщей любимицы, прекрасней которой не было в царстве. Даже государь привстал от волнения со своего трона.
Вот прозвучали последние аккорды торжественной музыки и на подмостках, покрытых красным ковром, на который до того дня ступали только царские ноги, переваливаясь, как это делают утки, вышел неказистый детёныш. Не обращая внимания на высокое общество, он повернулся ко всем задом. «Мамочка!», – вдруг закричал он и бросился навстречу всеобщей любимице. Она шла, растрёпанная, одетая кое-как, но казалась еще прекраснее, чем обычно, светясь материнской любовью.
Воцарилось гробовое молчание. Все, и стар и млад, устремили взоры на царя, который, подойдя к красавице, протянул ей руку и повел к трону.
 – Я обещал вам не только объявить сегодня о моём выборе, но и объяснить его, – обратился царь к народу. – Так вот. Самой достойной, честной оказалась ваша любимица, потому что среди яиц, которые я роздал, не было ни одного куриного. Я хочу, чтобы в моём царстве торжествовала честность.
Шквалом радостных восклицаний встретил народ царское решение.
Не успела Квоха перевести дыхание, как цыплята бросились к ней с вопросами:
– А кем был этот детёныш?
– Что с ним случилось?
– Как жили и правили царь с царицей дальше?
Квоха подняла крыло, требуя тишины и внимания, и произнесла спокойно:
– Имейте терпение. Я всё вам расскажу, но только чуть погодя. Сейчас же...
Цыплята радостно сорвались со своих мест.