Александр

Часть I:

1.
Я убил человека. Женщину. Кто она? Не знаю. За что? Не знаю. Но помню как. Все очень просто. Знаете, убивать вообще просто. Раз заставил себя переступить эту черту, и дальше всё как по маслу. Потом уже и не замечаешь. Не отвлекайся. Почему женщину? Наверно потому, что она слаба. Со здоровым мужчиной я мог и не справиться. А женщина – беззащитное, уязвимое, самовлюбленное существо. Каждое из этих прилагательных великолепно мне подходило. Сам Бог послал ее мне. О! Чуть не забыл – надо ж зайти в церковь - исповедаться. Я пойду в церквушку в соседнем посёлке, куда еще никогда не ходил. В любом случае существует такое понятие, как «таинство исповеди». Я доверяю им. Он простит мне грех, до следующего раза. А потом я приду опять. И он вновь простит мне грех. И это будет продолжаться так долго, пока мне не надоест. А я не знаю, надоест ли мне это вообще. Я столько лет ждал, и вот теперь я это сделал. Я должен наверстать упущенное. Может это звучит глупо, но мне нравится убивать. Удивительное чувство испытываешь в этот момент. Скажи мне, что хорошо, а что плохо. Скажи мне, где правда, а где ложь. Скажи мне, кто я и почему я – это я. Кем бы я был, если бы не был собой? Расскажи мне историю. Любою историю, просто для того, чтобы моим ушам не было скучно. Произнеси слово, которое что-то значит для меня. Докажи что ты не нем. Произнеси мое имя. Мне оно нравится. Оно обволакивает мое тело, укутывает меня бархатными простынями и согревает лучше, чем любой коньяк. Оно спит со мной, оно любит меня, оно говорит мне: «Александр, я так люблю тебя. Если бы мы не были одним целым, я бы вышла за тебя замуж. Я бы взяла нитку с иголкой, распорола твою грудь, забралась к тебе внутрь и зашила порез изнутри. Я бы отыскала твое сердце, обняла его и горячо поцеловала». Александр. Предводитель гарнизонов смерти! Командир невидимого фронта! Я – единое целое теперь.
Я довольно отчетливо понимаю, что страдаю так называемым «синдромом Бога». Этот термин обычно применяется к зазнавшимся хирургам. Но слово «страдаю» здесь неуместно. Напротив, этот недуг дарует мне цель в жизни, ибо до сегодняшнего дня жизнь моя была пуста. По крайней мере, последние пять лет. А сейчас мне хорошо. Это наслаждение больше чем любовь. Это наслаждение, которое любит тебя и понимает тебя. Которое знает, что ты слаб, но уважает за стремление стать сильным.
Она кричала? Нет. Она не кричала, ибо я убил ее. Я не стал ее насиловать, т.к. посчитал, что лишние улики мне ни к чему. А она была красива? Да, довольно красива. Нормальная. Мне кажется, я где-то уже видел эту даму. Сейчас никак не могу припомнить, где. Но я вспомню. Или прочитаю в газете. Там должны наверняка написать, кто она. Оригинально - я хочу узнать, кого убил. Интересно, а он знал их? Кто кого? Никак не могу забыть об этом.… О чем ты? Наверное, я с этим и умру…. Да не мучай же нас! Поясни, о чем ты! Я о своей семье.  Продолжай. Они погибли. Каким образом? Мне тяжело об этом говорить. Но нам так интересно! Прошу, напрягись, постарайся. Их убили. Кто? Я не знаю. Маньяк, какой-то, вроде меня. По подробнее, пожалуйста! Я задержался на работе. Я учитель. Какой предмет ты преподаешь? Русский. Ну, продолжай. Так вот, я задержался на работе. Потом пришел домой. Она всегда приходила с работы раньше меня. Она работала с восьми утра до двух дня в магазине неподалеку. А тут никто не отзывается. Я прохожу в гостиную. Кричу: «Аня, я дома!» И опять никакого ответа. Постой. Аня – это твоя жена? Нет. Это моя дочь. Моя маленькая, пятилетняя дочь. Её уже нет. Не переживай. Все позади. Рассказывай. Затем я вошел в нашу спальню. Много крови. Я никогда не забуду, как много там было крови. Моя жена, Настя, лежала на кровати, на спине. Ее горло перерезано, все тело в ножевых ранах. Она еще даже не успела переодеться после работы. Черт, мне это сниться каждую ночь! Я схожу с ума от ее глаз. Ее глаза как будто обвиняют меня. А дочь? Аня лежала на боку у стенки. Издалека она похожа на старую куклу, которую порвали и выбросили. Ее глаза закрыты. Второй пары мертвых глаз я бы не вынес. Я лишь задаюсь вопросом, как он справился с ними двумя? Куда было обращено лицо твоей жены? В сторону Ани. Значит, твою дочь убили первой. Перестань говорить об этом! Неужели ты не понимаешь, что мне больно слышать все это?! Что я страдаю?! Тебе легко! Ты не терял никого, кто значил бы для тебя так же много! Ты не представляешь, что они значили для меня! Я все еще не понимаю, почему я не покончил с собой. Наверно, я трус! Я должен быть сейчас там, с ними. В раю. А теперь что?! Теперь я сам грешник! Я больше никогда не увижусь со своей семьей! Я не обниму больше свою дочь, не поцелую жену. Мы больше никогда не будем вместе. Единственное, на что я искренне надеюсь, что им сейчас обеим там хорошо. Что они счастливы, пусть и без меня. Но что делать мне?! Может, я могу помочь тебе? Интересно, как? Подсказать тебе путь. А тебе-то откуда знать мой путь?! Сперва, скажи мне, почему ты стал тем, кого ненавидишь больше всего в жизни – ты стал убийцей без причины. Почему? Я не знаю! О Боже! Не дави на меня! Я начинаю путаться! Но мне интересно! Я весь горю, в ожидании твоего ответа. Или ты сам не знаешь? Не уверен. Я могу лишь догадываться. Быть может, я хотел понять его. Быть может, этот случай заставил меня задуматься: «А почему люди убивают?» Быть может, я хотел почувствовать себя могущественным, забрав чью-то жизнь и не дав ничего взамен. Я терпел пять лет. Моей дочери сейчас было бы десять. Моей жене – 34. А мне неделю назад исполнилось 32,. Мой пятый день рождения в одиночестве. Я чувствовал, что должен что-то сделать. Я не мог понять, что я должен сделать долгих пять лет! И вот, я здесь! Я понял, что я должен сделать! И я это сделал. С Божьей помощью. Без Божьего согласия в этом мире не происходит ничего. В таком случае, Он без сомнения дал добро на мой поступок. И я сниму с себя этот грех. А затем по новой? Если придется, то да. И вновь исповедуюсь. А если батюшка тебя сдаст милиции? Не сдаст. Я верю им. Они соблюдают Таинство Исповеди. Я им верю. Как знаешь. Дето твое. Скажи теперь, как ты убил ту женщину сегодня? О, это было очень просто. Ножом. Вот он, мой нож. Я его ещё даже не отмыл. Это кухонный нож. Отмою и положу обратно. Моя жертва – полная дура. Это ж надо, женщине в такой поздний час идти по подземному переходу! Глупо, правда?! Ты ее там убил? Да. Именно там. Я шел за ней попятам от самой станции. Уже за полночь, народу нет, свет тусклый, медленно умирающий. И тут я пырнул ее первый раз. Она крякнула, пошатнулась и упала лицом вниз. Я присел и перевернул ее. Она была в шоке, молчала. Дальше просто потрясающе – я заткнул ей рот левой рукой, а правой нанес ей не менее пятидесяти ножевых ранений. Пока рука не устала бить. Я растерзал ее сиськи – довольно большие, надо заметить. Я держал руку у ее рта, а она просто смотрела на меня. И я взглянул ей в глаза. И что ты в них увидел? Да ничего. Мне кажется: убери я левую руку от ее рта, она бы и кричать не стала. Она просто смотрела на меня глупыми телячьими глазами. Это меня так взбесило, что я бил ее ножом все сильнее и сильнее, но так ничего и не добился. Она чуток подергалась напоследок и её глаза просто закрылись. Почему в переходе? Ведь тебя могли увидеть! Вряд ли. К тому же, чувство, что тебя могут заметить, страшно возбуждает. А ты не извращенец? Нет, это чувствуют все, но не все в этом признаются, даже себе. Но впоследствии самообман ведет к конфликту с их эго. Это ведет к противоречиям. Противоречия ведут к войне. Война ведет к потерям. Потери ведут к упадку сил. Упадок сил вызывает депрессию. Депрессия ведет к падению моральных качеств. Падение моральных качеств ведет к обветшанию души. Обветшание души ведет к безразличию. Безразличие ведет к пессимизму. Пессимизм ведет к стрессу. Стресс ведет к неуравновешенной психике. Неуравновешенная психика ведет к шизофрении и другим психическим расстройствам. Психические расстройства ведет к безумию. Безумие ведет к насилию. Насилие ведет к убийствам…. Что мы получили? А ничего мы не получили! Я дошел до того же духовного состояния, что и тот, кто стеснялся своих фантазий. Значит стеснение тут не причем. Сексуальная подоплека не причем. Онанофобией не причем. Комплексы не причем. Скрытый садизм или мазохизм не причем. Импотенция не причем. Плохой секс не причем.огда что? Что является причиной этого безумия? Генотип? Очень может быть. Безумие, наверняка, записано в генах. Мы - рабы генотипа. Генотип – «судьба» на языке науки. В моем генотипе уже наверняка и моя смерть расписана. Как, где и во сколько. Сексуальная подоплека не причем! Генотип – вот виновник! Он говорит: “Сегодня ты убьешь!”. Он говорит: «Сегодня ты попадешь под поезд!». Он говорит: «Ты потеряешь жену и дочь!». Он говорит: «Ты начнешь пить, а потом убивать!» и мы ему верим… Генотип! Не сексуальные проблемы, не трудное детство, не потеря близкого человека. Нет! Генотип! Только генотип! Генотип – слово Божье. Я бы хотел залезть в свой генотип. Я хочу знать, что меня ждет. Ни одна гадалка мира не может залезть в генотип. Ни одно из новейших изобретений не в силах переписать твою судьбу. Даже если ты сможешь прочитать свой генотип, ты ничего не сможешь изменить. Если ты прочел свой генотип, значит, в твоем генотипе изначально прописано, что ты прочтешь его. Даже зная свою судьбу, ты ничего не изменишь. Поверь мне! Я буду слушаться своего генотипа. Слушать Бога. Если я должен так сделать, значит так должно быть. Я скажу «Да будет так!» и повинуюсь. Генотипу лучше знать.
Расскажи мне всю историю. Но я уже всё рассказал. Нет, расскажи подробно. О том, что было, о том, что есть, и о том, что будет. Держи меня в курсе событий. Твоя история кажется мне занимательной. Так ты хочешь драмы, крови невинных жертв, мяса и насилия? Пойдёт.

2.
Во времена моего детства я был симпатичным, угрюмым мальчиком, ничем не примечательным и без особых интересных историй. Мое детство – приземисто и бездарно, ни каких предпосылок к интересующим Вас событиям. Да, повторюсь, в молодости я был очень симпатичным. Не смейтесь: этот плешивый сутулый морщинистый дядька не имел ничего общего с тем красивым подающим большие надежды молодым человеком. Я был великолепен. Отличный ученик. Все диктанты на «отлично». Вундеркинд, одним словом. Но уже тогда у меня была проблема со здоровьем. Это проблема все росла и росла. Теперь мне тяжело существовать по соседству с этой проблемой, но уже слишком поздно. После драки, как известно, кулаками не машут. Да, у меня астма. Надеюсь, Вы знаете, что это за заболевание. Хроническая бронхиальная астма. Пренеприятный недуг, который живет с тобой всю жизнь. Недуг, превращающий тебя в посмешище. Болезнь, которая тычет пальцем в тебя и приговаривает: «Слабак, слабак!». Ты дышишь?! Ты можешь дышать?! Новый приступ?! Принести ингалятор?! Вызвать скорую?! Вколоть антибиотик?! У тебя на него аллергия?! Ну, парень, тогда готовься к встрече с Создателем!
Я не могу бегать. Я не могу быстро подниматься по лестнице. Я не могу гулять зимой. Я не могу нервничать. Я задыхаюсь! Но тренер по физкультуре этого не понимал. Мерзкий тип. Его дочь, тощая, страшная, глупая сука училась в одном классе со мной. Я ей не нравился. Скорее всего, потому, что умудрился в ее присутствии назвать физрука «мудилой». Она рассказала об этом папочке, а тот усилил нагрузки. Я ничего не мог поделать. Я носил ему горы справок с умопомрачительными диагнозами и пожизненными освобождениями от его занятий. А он мне отвечал всегда одно и то же: «У нас нет освобожденных по физкультуре. Я и так занимаюсь с тобой по лечебной программе». После одной из таких «лечебных программ» у меня начался приступ. В ту ночь я перестал дышать. Родители вызвали скорую помощь. Врач два часа не отходил от моей кровати, вкалывая мне в вену, каждые пять минут, лошадиные дозы антибиотиков, пытаясь снять удушье. За эти два часа я успел побывать на том свете. И знаете что? Я не горю желанием туда возвращаться. У меня были галлюцинации. Мне было страшно. Я изо всех сил пытаюсь верить в рай и ад и жизнь после смерти. Но порой воспоминания о беспроглядной темноте всплывают в моем хрупком сознании, и раздирает мое сердце на части.
На все эти мучения обрек меня ненавистный мною человек. И Бог покарал его: Через недели две после моего путешествия на тот свет, учитель физкультуры попал в метро под поезд. Я уверен всей сердцем, что это неспроста. Физрук всю жизнь ездил в метро. Два раза в день - утром на работу, днем – с работы, и все было хорошо. А тут, бац, и его не стало. Оступился и упал под подъезжающий электропоезд. Я не верю в совпадения. Такого не может быть. Это не могло случиться просто так! Простите меня, но я в такие совпадения не верю.

3.
Новый учитель оказался гораздо лучше. Жаль, что этот пренеприятный инцидент не произошел раньше. Ведь то был мой предпоследний год в школе.
Представьте, я окончил школу на золотую медаль! Из трех выпускных классов набралось лишь три золотых и два серебряных медалиста. Меня поздравляли. Я, красивый представительный вундеркинд, в свете ламп дневного света и похвалах учителей. Мои родители гордились мной. Но Бог распорядился так, чтобы они не увидела своего сына таким, каким я стал. «Рак!» - вскрикнул онколог и заплакал как ребенок. Мать умирала долго, медленно и в муках. Рак груди. Я помню это, будто это было вчера. Она бегает по врачам, а они говорят, что все хорошо. Эти мудаки, называющие себя врачами, ругающие ее, якобы она отвлекает их по пустякам. Вы, мудаки и ****и, что теперь скажете?! Что вы скажете ее сыну и ее мужу?! Вы, кто не может попасть иглой в вену семь раз подряд, исковыряв мне руку до синяков, доведя меня до обморока! Вы, чей внук кинул мне в щеку шприцом как дротиком, который застрял в моей щеке, а мог с легкостью проткнуть глаз! Вы – убийцы! Не я!
Сердце. Великий орган, поршень, гоняющий нашу кровь по телу, Повелитель Кровеносной Системы, вскоре отказал моему отцу. Вот так, мне не было и двадцати, когда я похоронил своих родителей. Я не успел пережить похороны матери, как пришло время оплакивать отца. Я остался один-одинешенек. Этот удар судьбы я пережил очень нелегко. Но мне помогла Настя. Да, именно тогда я встретил Настю. Я открыл ей свою душу, она в ответ открыла мне свою.
Доучившись до третьего курса, мы стали жить вместе. Где? Мои родители когда-то сдавали квартиру в столице. Но мы с Настей не хотели жить в городе, и обменяли ее на часть деревенской развалюхи (без доплаты) в пригороде. А ту квартиру, где я раньше жил с родителями, я сдавал за относительно приличные деньги, до сих пор приходящие мне по почте.

4.
Настя работала на неполной ставке – с восьми до двух. А я возвращался из института около пяти. К этому времени был готов обед. Я страдаю от ностальгии каждую секунду своей жизни. У меня было такое чувство, что сам Бог послал мне ее, как вознаграждение или компенсацию за смерть родителей. Страшно, поистине страшно задумываться о том, что я такого сделал впоследствии, за что Бог забрал у меня мою вторую семью.
Я окончил институт. Я все еще был красивым интеллигентным молодым человек, имеющим цель в жизни, любимую женщину, дом и квартиру. У меня было все и даже чуть больше.
Настя хотела ребенка. Я был «не против» и в двадцать три года без каких-либо осложнений стал отцом. Дочь мы назвали Аней. Почему «Аня»? Потому что первая буква ее имени такая же, как в слове «Александр». А ты знаешь, я люблю свое имя! Но «Аня» не единственное женское имя, начинающееся на букву «а»! Например, «Анастасия»? Нет. Нет. Анастасия – это Настя. Не мог же я назвать дочь именем ее матери. Представь себе: я кричу «Настя, подойди к телефону!». Дочь думает, что я зову маму, мама думает, что я зову дочь, а не идет ни одна! Что за дела! Нет уж, увольте! Хорошо, а имя «Александра»? Есть две причины, чтобы отвергнуть это имя. Первая: уменьшительное имя что от «Александра», что от «Александры» одно – Саша. Представь: Настя кричит: «Саша, подойди ко мне!» Я думаю, что она обращается к мой дочери, дочь думает, что Настя подкалывает меня. И что мне со всем этим делать?! Ну, нет. А вторая причина: я не люблю имя «Александра». Но ты обожаешь имя «Александр»! Не вижу логики! Все очень просто. Александр – чисто мужское имя, и не может быть переделано в женское ни коим образом! Никогда! Александр – могущественное, грубое, монументальное имя. Такие прилагательные никак не подходят для женского имени. Но «Аня» - оно мягкое, ласкающее слух, женственное. Понимаешь, к чему я? Ладно. Расскажи немного про свою работу. С удовольствием.
Я – учитель. Я стал учителем сразу после окончания института. Устроился на работу в местной школе, неподалеку от нашего с Настей дома. Зарплата невелика, но мы не голодали. Во-первых - Настя работала, во-вторых – я получал ежемесячные деньги за аренду двухкомнатной квартиры в столице, и, в-третьих – моя работа учителем. Всего в нашей школе два учителя русского языка, включая меня. Вторым была пожилая склеротичка, порой забывавшая путь в школу. В общем, вы понимаете, что работы у меня хватает при таком раскладе дел. Я стал действительно хорошим учителем. Мой язык слушался меня даже самым ранним зимним утром, в то время года, когда раннее утро и поздняя ночь – похожи как две капли воды. Когда на улице холодно, и никому не хочется покидать теплую уютную постель, тем более, если рядом с тобой лежит такая женщина, как Настя. Она вставала чуть позже. Часов в восемь. До магазина идти два шага, а открывался он, кажется, в девять. Я же вставал в семь. Одевался, умывался, собирал дипломат, завтракал и шел в школу. В день у меня не менее семи уроков. Я оценивал знания строго, но справедливо. Меня уважали, это я знаю точно. Меня и сейчас уважают, даже после тех последних пяти лет. А что ты делал последние пять лет? Я пил. Пил беспробудно, пил страшно. Человеку нужен лишь повод. Смерть жены и дочери показалась мне отличнейшим поводом. Ты изменял Насте? Нет! Что ты! Я не изменял Насте! А Настя была ревнива? Вряд ли. Говорю же – ничего не было! Я любил ее! Ты мне не веришь?! Я верю. Я просто хочу разобраться во всем до конца и помочь тебе самому разобраться. Если не хочешь об этом говорить, продолжай рассказ. Спасибо, ты очень добр! В таком случае, я продолжу. Продолжай, конечно. Если хочешь, можешь по подробнее рассказать мне о сестре. О ком, прости? О сестре. Двоюродной сестре. Расскажешь? Ах, о сестре. Ну, если хочешь. Очень хочу!

5.
Что ж, друзья мои, братья и сестры, уважаемые слушатели, мы вплотную подошли к наиболее пикантной части моего повествования. Девственность – сколько в этом слове эротизма, романтики и надежды. Как все нормальные представители мужского пола, я мечтал избавиться от этого позорного клейма. И тогда Господь услышал меня. Помню, как утром в субботу меня разбудила мама, и сказала, что к нам сегодня приедет троюродная тетка с дочерью. Они уже не раз гостили у нас. И каждый раз я до крови вгрызался в свои губы при виде ее – своей сестры. Но было много осложнений. Первое: вся та же коммуникабельность. Второе: она была популярна в родном городе и редко приезжала одно. Третье: О, ужас! Она была старше меня на два года! Но я сходил по ней с ума! В тот день она зашла ко мне. Ее губы покрыты толстым слоем яркой помады, и они спросили, не против ли я, если она посидит тут недолго. Я что-то невнятно прогнусавил и предложил ей сесть. Мы сидели рядом, на диване, уставившись в темный экран выключенного телевизора. Потом что-то произошло. Мое следующее воспоминание – ее вопрос: есть ли у меня резинка. Черт, я поначалу никак не мог сообразить, что ей от меня нужно. Может волосы в хвост завязать? Затем я вижу себя крадущимся вдоль стены к входной двери. На улице холод, а я лечу как безумный в одной футболке. Я, честное слово, не помню, как покупал эту «резинку». Потом мчался обратно. Жаль, что пережить такое можно лишь раз в жизни. Ну вот, хоть какой-то позитив вклинился в повествование. Правда, ненадолго…

6.
Всё так далеко…, так не реально. Тема потери близкого человека безлика и неинтересна до тех самых пор, пока сам не столкнешься с ней лицом к лицу. Тогда начинаешь понимать много нового. Твоя душа растет вместе с горем как на дрожжах. Горе увеличивается, оно распирает тебя, ты чувствуешь, что вот-вот взорвешься. И ты взрываешься. Ты плачешь и плачешь, пока тебе это не надоедает. А долго плакать тяжело. Но жить нормальной жизнью с горем в душе то же не легко. А плакать, уже нет сил. Глаза распухают, краснеют, чешутся, болят. Ты лежишь в постели, сжимаешь подушку с такой силой, что пух вырывается наружу. Ты задыхаешься. Ты бежишь из комнаты, тревожа пушинки вибрацией воздуха. Твои легкие свистят. Ты должен что-то сделать. Что? Ты знаешь, что нужно облегчить свои страдания. Ты встаешь с кухонного пола. Отодвигаешь ящик кухонного стола. Достаешь оттуда кухонный нож. Берешь его в правую руку, прикладываешь к внутренней стороне запястья левой руки, там, где вены особенно хрупки и отчетливо видны. Ты сжимаешь правую руку, вдыхаешь как можно больше воздуха в грудь и резко дергаешь нож параллельно венам в правую сторону. И кричишь, при виде первой капельки крови. И роняешь нож. И суешь руку под воду. И судорожно выдвигаешь ящики кухонного стола в поисках полотенца. И бережно заворачиваешь запястье левой руки в полотенце, дабы остановить незначительное кровотечение, никоим образом не угрожающее твоей жизни.
Первый выход из ситуации тебе не подходит. И ты решаешь попробовать другой метод. Второй метод намного проще. Он не требует ни мужества, ни силы духа. Он требует от тебя лишь некоторых денег и здоровых почек. И ты начинаешь пить. Они говорят: «Жить так нельзя», а ты отвечаешь: «Идите на хрен!». Они говорят: «Тебя могут уволить», а ты говоришь: «Ну и увольняйте! Я тут единственный учитель русского и пока что справляюсь со своими обязанностями. Так что, не лезть не в свое дело!». Пять лет – большой срок. Ты должен найти для себя новый наркотик, ибо этот уже приелся. Ты должен найти для себя новый наркотик, ибо к этому наркотику твой организм уже привык, и воспринимает его как должное. Ты должен найти новое развлечение, ибо это уже не весело.

7.
Первые два годы после рождения ребёнка тяжелее всего. Сбросить Аню на кого-нибудь из родственников мы не могли, по причине отсутствия таковых. Нанять няню мы не могли себе позволить из финансовых соображений, так что Насте пришлось на время уволиться работы, так как я уволиться не мог никоим образом.
Потом стало легче. Настя опять вернулась на работу в тот же магазин. А Аня тем временем становилась личностью. Интересной личностью. Со мной она имела мало общего. Ну, если только цвет волос – пепельно-русый. У Насти волосы темно-русые, почти черные, а вот у меня по-настоящему пепельные. Сейчас, взглянув на меня, про мои волосы мало, что можно сказать. Да и цвет уже далек от пепельно-русого. Я почти перестал мыть волосы. И я больше не хожу в парикмахерскую. Я не могу заставлять молоденьких девчонок прочесывать мою плешивую голову в поисках сальных волос. Теперь я стригу себя сам. Сажусь перед зеркалом, беру ножницы, чик, чик. Неровно? Плевать!

8.
Ты узнал, кем была твоя жертва? В школе утром говорили. Оказывается, это была Марина Ливенцева. Мать Наташи Ливенцевой – моей ученицы. А я всё думал – где-то я её уже видел. Ну конечно но. Как тесен мир! А она меня в полумраке и не признала! Да, и я, кстати, сегодня исповедался в той самой церкви, о которой говорил. И что? Он отпустил твои грехи? Да, но не очень охотно. Я исповедовался около часа! Думал, он меня вообще не отпустит. Пришлось поклясться, что это не повторится! Как он отнесся у твоим откровениям? Мне кажется, сначала вообще не верил. Потом начал сомневаться. А к концу, кажется, я его убедил. Или просто счел меня сумасшедшим. И, тем не менее, он отпустил тебе грехи?! Это ж его долг! У меня еще вопрос: А ты уверен, что этот поп и во второй раз простит тебе грехи? Думаю, да. Сегодня он всю исповедь талдычил мне пойти в милицию и во всем сознаться. И что ты ему ответил? Я сказал, что той женщине лучше от этого не станет. Логично.
Поселок взбудоражен убийством. Обмолвки и догадки витали в воздухе как тополиный пух в июне. Все говорили об одном и том же. Казалось, весь поселок задышал в едином ритме.
Странно, но, постоянно прокручивая в голове фразу «Я убил человек», я никак не мог осознать, что речь идет именно обо МНЕ. Что это именно Я убил человека, не он и не она, а именно Я. Все это как-то далеко, нереально, словно страшный сон, который к утру напрочь забываешь.

9.
Я стою у зеркала и мне больно. Мне больно видеть себя таким. С этими усами я похож на моржа в эпицентре радиационного выброса. Мои волосы омерзительны. Так жить нельзя. Нужно что-то делать. У меня начинается третий том жизни. Третий! О да! Уже третий! Я должен измениться! Мой генотип велит мне измениться! Я побреюсь, голову и усы. Умоюсь, в конце концов. Начисто сбрею бороду, помажу щеки пеной после бритья, чтобы не было раздражения, как я когда-то делал. Где мой дезодорант?! Так, надо купить. Пены после бритья тоже нет?! Как я тут жил?!
Теперь все изменится к лучшему! Я знаю! Я поднимусь на вершину мира и выкрикну свое имя: «Александр!». И люди обернутся! Мое имя станет нарицательным! Мне будут покланяться. Я заключу в объятия весь наш уродливый мир, и он преобразится! Я сочиню стихи, которые будут преподавать во всех классах и во всех школах и университетах мира, по крайней мере, еще лет двести после моей смерти. О, моя смерть: Минута молчания, в которой примет участие вся земля. Мое тело в деревянном гробу будут нести самые достойные и особо избранные представители интеллигенции. На кладбище «Великих людей», где я найду свой последний приют, будет толпиться, по крайней мере, стотысячная толпа. И все будут рыдать. Каждый будет подходить к гробу, и целовать меня в лоб. К тому времени, как подойдет очередь последнего, лоб стерт поцелуями до кости. Мое место на кладбище – самое почетное, самое прекрасное, самое удобное! И внезапно расплачется небо. Оно будет реветь как маленькая девочка, потерявшая любимую куклу. И все в мире будут плакать. И слезы, падающие на землю, и капли, падающие с неба, будут собираться вместе, образую соленые лужи. Затем лужи размоют землю, превращая ее в зыбучие пески. Потом лужи сольются в озера, озера – в моря, моря – в океаны, и вы станете свидетелями Второго Всемирного потопа! Я стану историей, и весь мир станет историей! Люди будут тонуть в собственных слезах. Соленый океан поглотит миллиарды живых существ. Те, кто выживут после потопа, станут слагать обо мне легенды, сказки для детей и взрослых, былины и летописи, романы и повести, церковные песнопения и молитвы. Вот он, св. Александр, взгляните на этот рисунок, взгляните, каким красивым он был. Взгляните, взгляните в его глаза! Художник великолепно передал их глубину, их мудрость! Прочтите его имя! Александр! Вам не кажется, что это имя создано для него?! Покойся с миром, святой Александр! Да будет тебе пухом земля!

10.
Я что-то задумался. Простите. Так на чем я…? Ах да! Я собирался пойти в магазин за пеной после бритья и дезодорантом.
И я побрился. Сальные волосы подали на линолеум. Я дотронулся до своей головы, провел по ней рукой. Интересное чувство. Довольно приятное. Необычное. Так, теперь пришел черед физиономии. Брей! Усы долой. Я молодел на глазах. Я сбрил кусты на щеках. Сбрил буквально все! Еле удержался,… уж очень хотелось заодно сбрить и брови. Было бы весело! Но нет. Я хочу выглядеть красавцем, а не мячом для регби! Взгляните-ка на меня! А что, по-моему, неплохо. Непривычно, но много лучше. Я помолодел лет на десять. Лицо кажется немного пустоватым из-за отсутствия усов. Я к ним, как-никак, привык. А так, черты лица у меня хорошие. Интересно, какова будет реакция моих учеников, коллег. Жду с нетерпением. Понравлюсь ли им я? Поначалу, конечно им будет непривычно видеть меня таким, но потом.… Потом они влюбятся в меня по уши! А знаете что? У меня в штанах что-то зашевелилось! Мой Бог! Там еще что-то есть?!
Я спустил штаны и увидел эрекцию! Я не видел свой член возбужденным в течение многих лет! Я думал, он уже никогда не встанет. Да, это точно новый том моей жизни! Я уже и не надеялся. Честно признаться, я об этом и не думал. Ты ни разу не мастурбировал в течение последних пяти лет? После смерти Насти секс потерял для меня всякий смысл. А до этого ты занимался онанизмом? В юности? Да, иногда. До того, как у меня появились сексуальные партнерши. Не часто, и не всегда физически. Не понял... Не слышал никогда о психологическом онанизме? Нет. Что это? Один из видов мастурбации. Смысл заключается в том, чтобы достичь оргазма, не дотрагиваясь до себя. И как же это? Рассказывая себе истории. Обычно, на ночь. В туалете? Как пожелаешь. Лично я рассказывал себе истории, лежа в кровати. А кончал где? Иногда не успевал добежать до туалета и кончал в трусы. И о чем были твои новеллы? О сексе, естественно. Мини порно-фильмы. Ты выключаешь свет в комнате, закрываешь глаза и рассказываешь все то, что приходит в голову. Очень занимательно. Неплохая тренировка воображения, кстати, да и речевых оборотов тоже.

11.
Не могу дождаться завтрашнего дня. Часы как будто остановились. Они издеваются надо мной. Садисты!
Я спешил на работу. На улице внезапно похолодало, так что я надел шапку, прикрыв на время бритую голову. И вот я вошел в школу. И снял шапку. И пошел к своему кабинету. И школа замерла. Я улыбался. Я проходил по коридору, а ученики и учителя стояли с открытыми ртами, по губам их текли слюни. Глаза, похожие на блюдца, стеклянны, и нереально велики. Ни единого звука. Лишь мои шаги в кромешной тишине. Я вставил ключ в замочную скважину, впервые за последние пять лет попав туда с первого раза, открыл дверь и сел за учительский стол. Вот он, мой кабинет. Самый лучший кабинет в школе. Его окна выходят во двор. Я пять лет не замечал, как прекрасен мой кабинет. Как прекрасен вид из этих окон. Как удобен тот стул, на котором я сижу. Как хорошо оттуда видно класс, учеников. Я знавал все это, но позабыл.
На второй перемене меня вызвали к директрисе.
-Александр. Я знаю, у Вас были проблемы. Об этом в свое время было сказано достаточно. У меня к вам другой вопрос – что с вами происходит сейчас?! Что это за вид?! Почему вы побрили голову?!
-Вы видели мои волосы? Если бы у Вас были такие волосы, сейчас Я бы задавал Вам этот вопрос.
Ну что тут ответишь? Несимпатичная директриса с плешивой тыквой и мужским голосом отпустила меня, пожелав удачи с новым имиджем. Я вернулся в класс. Первый урок прошел великолепно. Больше про меня не будут сочинять анекдотов и прибауток. Больше не услышу я смешки за своей спиной. Ко мне вернулся дар речи. Я вернулся практически с того света! Вернулся, дабы помочь вам, мои ученики. Примите меня таким, каким я стал. Больше не будет рукоприкладства! Я вернулся!

12.
Я боюсь пауков. Да, друзья мои, я панически боюсь пауков. Даже самых маленьких. Крошечных. Я боюсь тараканов. Их многие боятся, но я боюсь их много больше чем другие. Я боюсь пчел. Боюсь их самих и боюсь их укусов. У меня нет на них аллергии, но я все равно их боюсь. У меня полным-полно фобий. И самая страшная из них - инсектофобия. Инсектофобия – боязнь насекомых. Любых видов насекомых. Лето – испытание для меня. Малярийные комары, косиножки, пауки, осы, пчелы, мотыльки, бабочки. Да, я боюсь даже бабочек. Даже божьих коров. Я убиваю их всех. Топчу их ногами. Расплющиваю тетрадями, что собираю у своих учеников на проверку. Бью тапочками. От мотыльков спасаюсь бегством. Я кричу, если поблизости большое насекомое. Меня передергивает, и я начинаю подпрыгивать как пассивный пидер. Если насекомое сядет на меня, я буду кричать, бегать и раздеваться. Когда я учился в школе, весной одноклассники пугали меня майскими жуками. Я носился по школе в слезах, а они тем времен клали жука мне в портфель. Вы не представляете, что чувствует человек, страдающий инсектофобией, находя в своем портфеле огромного майского жука. Вы можете поверить, что он сходит с ума от этого? Вы знаете как это мерзко и страшно, когда озноб проносится по твоему телу? Когда ты внезапно чувствуешь слабость? Когда все твое тело – единый дрожащий мускул, запуганный ничтожно-маленькой божьей тварью? Когда ты думаешь о насекомом. Ты думаешь о его лапках, маленьких быстро двигающихся лапках. Думаешь о его животике. Думаешь о его выпученных глазах. Думаешь о том, что будет, если на него как следует надавить. Лопнет ли он? Брызнет ли из него сок? Он лопнет как воздушный шарик или сожмется как губка, оставив после себя лишь мокрое пятно, испачкав твой большой и указательный пальцы?

13.
Опять ночь. Я так отвык от эрекции, что бегаю в туалет каждые полчаса. Головка уже болит, а возбуждение не проходит. Просто мучение какое-то! Может, попробовать психологическую мастурбацию? Но о чем будет рассказ? Кто же будет моей жертвой?! Кто?! Знаю! Придумал! Яна! Кто такая Яна? Моя ученица. Только что проверял ее сочинение. Пять поставил. Как ей удается так хорошо учиться и так хорошо выглядеть одновременно?! Вот ее то мы и поимеем! Прямо в классе! Думаете, хороший учитель не может фантазировать?! Хороший учитель - не обязательно то, кто не думает о своих ученицах. Хороший учитель – это тот, кто не распускает руки на своих учениц. Не важно, думает он о них или нет. Я - хороший учитель! Эх, видели бы вы ее! Когда она идет по школе в мини-юбке, все парни, поголовно, пускают на линолеум смачную слюну. Боже! Я приклоняюсь перед женским телом. Мужское тело просто комок плоти, женское тело – шедевр невидимого скульптора. Женщины способны воссоздавать жизнь. Не без мужской помощи, конечно, но мужчинам досталась лишь роль второго плана. Женщина красива, грациозна, умна и обаятельна. Мужчина груб, неуклюж, туп и антипатичен. Мужчина не может доставить удовольствия ни своей партнерше, ни себе самому. Женщина, напротив, доставляет удовольствие и своему партнеру, и себе. Только женщина может удовлетворить женщину. Теперь вы понимаете лесбиянок? Я понимаю. Родись я без этой глупой детали меж ног, будьте уверены, я стал бы лесбиянкой.
Рассказ: «Мой урок у ее класса седьмой по счету, последний. Они выполняли какое-то письменно упражнение, допустим, №227. Я изредка поглядывал на них, дабы не допустить списывания. И вот она посмотрела на меня. На ней одета белая блузка и черная мини-юбка. Три верхние пуговицы блузки расстегнуты, так что не по возрасту большие груди просто вываливались из лифчика наружу, напрашиваясь на прикосновение и ласку. Вот и звонок с урока. Все по очереди подходили к моему столу и сдавали тетради на проверку. Подошла и Яна.
-Яна, задержись на минутку. Мне с тобой надо поговорить.
-Конечно.
Она охотно согласилась. Все ушли, я запер дверь в кабинет, и мы остались наедине.
-Ты ведь, безусловно, догадываешься, что я хочу тебя?
И не дождавшись ответа, я набросился на нее. Обнял и стал целовать. Она вырывалась, кричала, что позовет на помощь. Я повернул ее спиной к себе, припер к кафедре, прижав ее грудь к крышке стола. Затем навалился на нее всей массой. Она ойкнула. Я задрал ее мини-юбку, которую и задирать то не обязательно. Сорвал с нее трусы. Она опять ойкнула. Я расставил ей ноги, расстегнул ширинку, достал член и вставил его ей в задницу. О Боже! Понеслась! Раз, два, раз, два! Я бил ее бедрами об стол, издававший при каждом “ударе” омерзительный скрип. Но я не обращал на это внимания. А она кричала, и кричала. Потом я поменял позу. Перевернул ее на спину и продолжил движения. Я оголил ее грудь. Раз, два, раз, два! Она кричала все громче, но нас никто не слышал. Давай! Сильней! Сильней!!! Еще! Еще! Давай! Еще! Еще! Сильней! Сильней! Еще! Еще! Еще! Еще! Еще! Еще!!!»

14.
После таких «рассказов баек на ночь» мне никогда не снятся пикантные сны. Даже напротив. И той ночью мне снился сон про Аню. Мы играли в домино. Дурацкая игра, никогда ее не любил. Но Ане нравилась. Мы играем, смеемся. Третий раз подряд получается “рыба”. Но это не важно. Мы играем и играем. А она все молчит и молчит. Смеется, но молчит. Я спрашиваю, почему она не разговаривает, а она, вместо ответа, подносит руку к горлу. И я вижу порез. Глубокий порез, из которого медленно сочится кровь. Вот почему она не говорит!
Почему я ни чего про нее не помню?! Почему моя дочь так далеко от меня?! Все маленькие дети забавны. С ними случается много казусов, приключений. Родители запоминают это на всю оставшуюся жизнь. Почему я ничего не помню? Не помню ее «коронные» выражения! Не помню, что она любила! Не помню, чего она не любила! Мне нечего сказать про Аню! Нечего! Я помню все про Настю! Помню, как она просыпалась. Помню, как потягивалась спросони! Помню, как наводила макияж.
Макияж…. Я застал сей процесс лишь однажды. Настя уходила на работу позже меня, позже вставала, позже приводила себя в порядок. Но однажды я заболел. Да, и с великими людьми такое случается. Я заболел и не пошел в школу. И все утро наблюдал за ней. Я смотрел, как она одевается. Смотрел, как она красится. Как подкрашивает и так бесподобные глаза. Когда она ушла, я встал с постели, уселся перед зеркалом, взял в руки тушь для ресниц, и…. Я поднес эту штуковину к правому глазу, закрыл его и провел тушью по ресницам. Больно. Неприятно. Глаз щипало. Зачем я это делал? Не знаю. Не представляю себе. Хотя у меня есть догадка. Есть одно предположение – любопытство. Я хотел понять, что это такое. Что значит, накладывать макияж. Что значит, быть женщиной. Ведь я восхищался женщинами. Я боготворил их. И я хотел приблизиться к ним, а значит приблизиться к Богу. А потом взял «тени для глаз». Такая серенькая подушечка. Я взял ее в руки и намазал. Выглядело очень странно. Как мешки под глазами от недосыпания. Но мой интерес не стихал. Вы мне просто-напросто не поверите, если я расскажу, что же было дальше! Знаете, что я сделал?! Я взял помаду! Покрутил немного, и как черепаха показывает голову из панциря, оттуда показалась ярко-красная головка помады. Господи, как же неровно. Я похож на трансвестита, страдающего болезнью Паркинсона! Нижняя губа ужасна! Омерзительна развратна! С верхней губой получилось не намного лучше. А, правда, что помада содержит в себе рыбью чешую?! Я аккуратно облизал губы. Ничего похожего на рыбу. Я попудрил скулы. Получилось довольно «живенько». Если бы внезапно вернулась Настя, нашей с Вами истории могло бы вообще не быть! Она увидела бы меня и закричала. Потом, возможно, заплакала, ведь была уже на втором месяце беременности. Как она могла хотеть ребенка от такого урода?! Она бы сделал аборт. А потом бросила меня. Я бы не пережил этого! Все эти мысли витали в моей голове, но я не обращал на них ни малейшего внимания. Тревоги стучались ко мне, но я упорно не открывал дверь. И вдруг они вышибли ее. Они вышибли дверь! Я стоял, парализованный. Я чувствовал себя маленьким и ничтожным. Я затрясся. Я задрожал. Я бросился в душ. Я открыл воду. Я тер глаза. Так сильно, что несколько часов поле этого видел лишь туманные очертания предметов. Я тер лицо с мылом. Мои щеки горели. Я вышел из душа. И я лег на кровать. И я смерил температуру. И посмотрел я на градусник. И увидел, что ртуть остановилась на отметке 39.7. И я понял, что действительно болен. И я убедил себя - то затмения разума, о котором по секрету я поведал вам, являлось следствие болезни тела, но не души. И я положил градусник на тумбочку. И я закрыл глаза, оскверненные женской тушью, не предназначенной для них. И я заснул крепки сном. И проснулся я днем. Настя уже дома. Я обнял ее. И поцеловал ее. И я смерил температуру. И ртуть показала 36.6.

Часть II:

1.
Какое сегодня число? Уже десятое?! Десятое октября! Кто бы мог подумать! Сколько уже времени прошло? Пять дней. Целых пять дней я никого не убивал! Но что же дальше? Что дальше то?! Допустим, я убью еще кого-то. Ломка прекратится, но не навсегда. Через какое-то время я опять почувствую необходимость. Если я не убью кого-нибудь, значит, опять начну пить. Ужас просто!
Сейчас достаточно поздно. Может прогуляться? Как вам такая идейка? По-моему, перед сном гулять очень полезно для здоровья. А здоровье у меня никудышное, как вы уже знаете. Может на этот раз все-таки изнасиловать, прежде чем убивать? Хм. Если получится. Справлюсь ли я со взрослой женщиной? Не уверен. А с ребенком? Только не с мальчиком! А вот девочка… Лет, этак, четырнадцати. Да, если придумаю, как это осуществить. Рот придется зажимать. А может ей ножом пригрозить? Покажу нож, скажу, что если она не будет кричать, то отпущу ее. Кто знает, авось, сработает. Главное ее подальше от жилых домов увести. В березовую рощу, например. В лес четырнадцатилетняя девчонка с незнакомым мужчиной ночью вряд ли пойдет. А в рощу еще можно уговорить. Только где сейчас эту девчонку найти, пол девятого вечера?! Не все так просто, как кажется. В общем, надо идти к роще. Авось повезет.

2.
Я шел сквозь поселок, к березовой роще, плавно переходившей в жиденький сосновый  лес. На улице холодно. Я одел теплую куртку поверх свитера.
Собаки лают, скулят и тявкают. Много бродячих собак на улицах поселка. Они как волки, объединяются в стаи и своры и представляют реальную угрозу для мирного населения. Они забираются в мусорные баки, рвут пакеты и растаскивают содержимое по округе. По большей части, эти собаки – «выходцы» из благополучных семей. Они провели свое детство в тепле и уюте, в компании любящих их детей. Но дети – самые беспощадные создания на этой планете, помяните мои слова! Ибо когда собака подрастает, с ней уже не интересно играть. И ее выкидывают. На улицу. Сегодня мы – герои, завтра – мы изгои. Порой страшно находиться в этом «собачьем» поселке.
Я почти не вспоминаю родителей. Они похоронены в столице и я не навещал их уже пять лет. Я чувствую, что предал их. Но что я могу? Поехать сейчас? Теперь мне стыдно там показываться. Они сейчас в раю наверно волосы на голове себе рвут, созерцая мои деяния. Они видят, куда и с какой целью я иду. И они закрывают глаза. А Бог лукаво улыбается и спрашивает, с издевкой в голосе: «Это ваш любимый сыночек?». А они плачут. Может там, в раю мои родители подружились с Настей и Аней? Может моя дочь обрела бабушку с дедушкой? Я был бы за нее счастлив. Когда попаду на тот свет, нужно будет разузнать все у Бога, если он со мной вообще станет разговаривать.
Я нашел. Вот она! Хрупкая, наивная, слабая, но вполне женственная. Что эта крошка здесь делает? Справедливо ли, что она здесь?! Подстроил ли это Бог нарочно?! Зачем он это сделал?! Он что, болеет за меня?! Зачем он подыгрывает убийце?! Зачем он послал ее мне?! Мои намеренья известны ему. Он подыграл мне! Он заставил ее встать здесь! Он сказал: «Стой здесь! Никуда не уходи! Дождись одного школьного учителя! Это важно!». Он заставил ее выйти из дома в столь поздний час! Это не честно! А что, если кто узнает об этом?! Что они с ним сделают?! А можно ли вообще что-то сделать с Богом?! Это тебе все-таки не президент какой-нибудь! Это – Бог! Его не могут снять с должности! Его не могут лишить титула за игру без правил! Они ничего не могут сделать с ним! Он сам себе хозяин! И сегодня вечером Хозяин хочет видеть представление! Он наверняка сейчас сидит в своем Божественном кресле из человеческой кожи в обнимку с попкорном и внимательно смотрит на свой огромный плазменный монитор, в предвкушении остросюжетного фильма со мной в главной роли! Сегодня в раю киносеанс! Настю, Аню и моих родителей усадили в первый ряд. Бог потирает руки и приговаривает: «Давай же! Не тяни! Нам так хочется увидеть представление! Знаешь, какая в раю скукотища?! Развлеки нас! Покажи все, на что способен! Докажи, что ты не тряпка!» ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ЗАТКНИСЬ! Не желаю тебя слушать! Заткни свой рот! Я не нуждаюсь в твоих советах! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! ТРЯПКА! Замолчи!! Пожалуйста…

3.
Как она выглядела? Она выглядела отлично. Никакой косметики. Видимо уже умылась перед сном, или еще слишком мала для этого. Грудь средняя. Для ее возраста (на вид ей лет 12-13) довольно большая. Она послана мне самим создателем! У нее выразительные глаза. Нос – маленький, даже слишком маленький при таких глазах, аккуратный, с очень тонкой переносицей. Волосы я почти не вижу. На улице уже темно. Ростом она не больше метра шестидесяти. Лицо ее рассмотрел лишь под одиноким, тускло светящим фонарем. Всю осмотреть не успел. В руках мобильный телефон. Она сказала, что дома нет сигнала, а ей нужно позвонить. Я ответил, что хорошее магнитное поле вон там. Мы отошли метров на двадцать от ее калитки. Она хотела поворачивать назад, но я предложил ей пройти еще немного, пока не появится сигнал. А ведь говорили ей родители, наверняка, чтобы она сторонилась незнакомцев! Сама виновата.
Мы остановились посреди рощи. Весь поселок затаил дыхание. Мое сердцебиение учащалось. Она увидела что-то такое в моих глазах, что сильно испугало ее. Она собралась закричать, но я зажал ее рот рукой. Второй рукой я вынул нож из кармана и ткнул ей в лицо.
-Видишь это? – прошептал я, - Если не будешь кричать, я этим не воспользуюсь. Поняла? Кивни головой! Да не волнуйся ты! Все будет хорошо. Тебе тоже будет приятно. Ты девственница?
Она затряслась и еле заметно кивнула.
-Когда-то же надо с этим расстаться! Знаешь, как обычно с девственностью расстаются? На вечеринках, по пьяни, с кем попало! У нас с тобой будет все совсем по-другому! Ложись на землю, лицом вниз. И только не кричи. Тогда все будет хорошо! Вот, молодец. Я тебя не сильно придавил? Я не такой уж тяжелый! Задираем юбку. Давай. Помогай мне. У тебя такие красивые ноги. Так, трусы мы отодвинем. Вот сюда. Не больно! Что ты ноешь? Так, теперь только не кричи. Я очень аккуратно. Вот. Сейчас мы твою плеву порвем. Это не больно. Ну, может чуть-чуть. Так.… Ну, вот и все. Молчи, молчи. Не надо.
Она начала плакать. Я почувствовал жидкость. Наверно, кровь. Начались движения бедрами. Как же там тесно! Она плакала. Моя рука все сильнее сжимала ее рот. Моя рука мокра от слюней. Я начал задыхаться. Бац! Всё. Я закрыл глаза и навалился на нее всем телом.
-Перестань плакать. Все закончилось. Тебе что, не понравилось?!
Я перевернул ее на спину и уселся сверху. Прошло около минуты. Я пытался отдышаться, и морально приготовиться к завершающему акту. И тут тишина была грубо нарушена.
-Аня! Аня!
Я ненароком убрал левую руку от лица своей жертвы, обернувшись на крик, и меня оглушил противный фальцет. Я, не глядя, махнул ножом перед собой. Брызнула кровь. До меня капли к счастью не долетели. Крик оборван. Я вскочил с нее, как ужаленный, застегнул ширинку и сломя голову понесся вглубь леса. Видел ли он меня? Не знаю, но он был очень близко. Мне стало стыдно. Я хотел вернуться. Успокоить мужика. Похлопать по плечу. Чем провинились ее родители перед Всевышним, что он отобрал у них дочь, а десницей судьбы выбрал меня?!
Я пробежал метров 100, сел под сосну и стал плакать. Слезы текли по щекам, в рот. Я глотал их, облизывал губы. Минут пять я просидел вот так, потом встал, и побежал дальше. Вскоре я упал. Не потому, что споткнулся, а потому что больше не мог бежать. Я подыхал. Опять начал плакать. Слезы усиливали приступ. Я начал кашлять, потом и вовсе перестал дышать. Лег, расправил плечи, и попытался сам снять приступ.

4.
Я открыл глаза, когда еще только светало. На часах пол пятого. Я замёрз. Как раз времени, чтобы добраться до дома, позавтракать и пойти в школу. Знаете, что самое приятно в работе учителя? То, что ты продолжаешь чувствовать себя молодым. Ты не говоришь, что идешь на работу. Ты говоришь, что идешь в ШКОЛУ! Говоришь так, будто ты все еще ученик.
«Ты откуда? - Из школы.
Куда идешь? - В школу».
Я принял душ, помазался дезодорантом, побрился, переоделся, позавтракал одной чашкой кофе и пошел в школу. О новом убийстве еще никто не знал. Но часов в девять утра слух поползли по городу как криминалисты по Аниному трупу. Все говорили обо мне! Они называли меня мразью. Говорили, что я не заслуживаю даже тюрьмы. После седьмого урока я пошел в церковь. Шел медленно, гулял, наслаждался природой.

5.
Я рыдал в исповедальне как младенец. Я стонал и умолял. А эта ****ь взяла, и ушла! Как он посмел?! Хрен в халате! Думаешь, я сломаюсь?! Думаешь, я пойду в милицию?! Не дождешься, срань! Я тебя насквозь вижу! Именно такие как ты и бросают тень на нашу веру! Ты хочешь, чтобы я умолял тебя?! Я умолял тебя! Но все тщетно! Значит, ты хочешь денег?! Но ты не получишь от меня денег!
-Да, да. Я всё понимаю. Завтра, в это же время. Я приду. Договорились?
Нет, ну это надо! По мне разве не видно, что я раскаиваюсь? Да у меня лицо как помидор. Дыхание как у локомотива. Осталось только прелюдным самобичеванием заняться с горя. Я же от чистого сердца пришёл. А он мне про милицию языком чешет! Что у вас за семинарий такой? Там исключительно уголовному кодексу теперь учат?!

6.
Я пришел в парк, чтобы сбросить с себя неприятный осадок. Я сел на лавочку и закрыл глаза. Небо – Настино влагалище. Израненное, окровавленное влагалище. Я смотрел вверх, и мне казалось, будто я стал очень-очень маленьким. Буквально малюсеньким. А надо мной стоит Настя. По ее божественно прекрасным ногам медленно текут струйки крови. Деревья согнулись в три погибели и уставились себе под ноги. Они не желали созерцать Настину промежность. Я же воздел руки к небесам и приоткрыл рот, в надежде поймать хоть одну капельку крови. И мне посчастливилось! Да, я поймал ртом крошечную красную капельку. Капельку крови. Ручьи крови остановились. Теперь на грешную землю с небесного влагалища текли только соки. Природные соки. Деревья воротили нос, боролись с низким желанием поднять свои ветви к небу и посмотреть на происходящее собственными глазами. Небесное влагалище кроваво-розового цвета и задавало тон всему миру. Некогда зеленая трава стала кроваво-розовой. Серый невзрачный асфальт тоже не исключение. Кардинально поменяв свою окраску, дорога изменила и физические свойства. Машины тонули в ярко-розовом асфальте, водители кричали, плакали и уходили под землю, будто дорога превратилась в болотную трясину или зыбучие пески.
Я проснулся от холода.

7.
Тебя не мучает совесть, что ты убил ребенка? Я уже не знаю. А что ты чувствуешь? Я чувствую, что запутался. Я помогу тебе. Как? Давай, разложим все по полочкам. Согласен. Начинай. Проясним все детали. Я буду задавать вопросы, а ты будешь на них честно отвечать. Договорились. Помнишь, когда физрук загонял тебя на своем уроке так, что у тебя начался приступ? Помню. А что было, на следующий день помнишь? Да. А на после-следующий? Да. А через две недели после этого? Если мне не изменяет память, через две недели после моей «репетиции смерти» этот мудак попал под электричку в метро. Ты был там, когда это случилось? Нет. А ты в этом уверен? А что мне там было делать? И не ты толкнул его под подъезжающий поезд? Ты что?! Он сам упал. И ты в это веришь? Ну…. Я верю в то, что его покарал Бог. Бог помогает тем, кто помогает себе сам! Ты хочешь сказать…?! Без сомнения. Именно это я и хочу сказать. Я все видел. Ты шел за ним попятам от самой школы. Каждый день после работы он ездил домой на метро. Ты встал позади него. И вот, поезд подъезжает. Сколько криков поднялось! Поезд остановили, прибежала милиция. Прямо событие, блин! Не может быть! Может-может! Постой. Дай отдышаться. Я понимаю. Но после нашего «вечера признаний» этот факт твоей биографии покажется тебе сущей мелочью. Что ты хочешь мне сказать? Давай все-таки по порядку. Поговорим о твоем браке. Настя ревновала тебя? Я не изменял ей! Я не спрашивал, изменял ли ты ей! Я спросил, ревновала ли она тебя? Вроде нет. Хватит! Она чудовищно ревновала тебя! С ума сходило! А ты изменял ей - с работой! Ты стал любить работу больше, чем её. Помнишь тот день, когда убили Настю и Аню? Конечно, помню. Ты задержался в школе дольше обычного. Настя и раньше закатывала тебя скандалы. А тут…. И знаешь еще что? Я точно могу сказать, кто их убил. Кто?! Я. Ты?! Да, я. Но зачем? Она меня достала. И кроме прочего, ты этого хотел. Нет! Я этого не хотел! Ты хотел этого лишь минуту. Как ты позволил этому случиться?! Помнишь, как пришел домой? В четыре часа! А должен был прийти в три! Хм. Не удивительно, что Настя начала допрос. «Где ты был? Почему так запыхался?» Ее голос ножом резал слух. Ножом? Именно за ножом ты побежал на кухню. Достал его из ящика и вернулся к Насте. Тут Аня подбежала. А ты уже завелся. Ты чуть ли не дымился! Ты махал ножом перед Настиным лицом, а она не затихала. Тут еще Аня стала дергать тебя за штаны. Голоса сливаются в какофонию. Руки становятся чужими. Разум отказывается повиноваться и здраво рассуждать. Сердце колотиться, как сумасшедшее! И все. Что «всё»?! Ты сломал мою жизнь! А знаешь, почему ты сейчас не пьешь? Да потому что твоя жизнь вновь полна! Ты наполнил ее кровью! Помнишь, когда ты любил Настю, когда ты любил Аню, всё было по-другому! Но ты разлюбил их. Твоя жизнь опустела! Ты убил, потому что твой организм требовал этого. Он пожирал тебя изнутри. Все скоро закончится. А теперь ты послушай меня! Я в тюрьму не сяду! Интересно. Продолжай. Завтра я исповедуюсь, и мне простит грехи. А сразу же после исповеди я покончу с собой. А почему бы, не покончить с собой прямо сейчас? Я не могу предстать перед Богом до тех пор, пока мои грехи не прощены. Принципиально? Да! Как знаешь. Как знаешь.

9.
Окончен последний день в школе. Последний день в школе. Последний звонок. Я помахал рукой школе. Я так люблю ее. И больше никогда не увижу. Прощайте, дети мои! Растите хорошими людьми. Не подведите меня! Я столько сил вложил в то, чтобы мне не было стыдно за Вас. Прощайте, коллеги! Мне было приятно иметь с Вами дело. Вы прекрасные люди. Вы наставляете детей на путь истинный. Вы – главные люди нации. И прощай, уродливое здание с облупившейся краской по имени школа! Мы не увидимся более. Я буду скучать. Ты – мой второй дом. Я люблю тебя, Школа. Прощай.


1. Путь.
Пол третьего. Я вышел из дома, натянул на уши шапку, застегнул куртку и направился в церковь. Снега еще нет, но деревья уже голые. Голые деревья похожи на умирающих дистрофиков. Жалкое зрелище. Я не люблю осень. Если быть откровенным, то я не люблю и зиму. Потому что она холодная. Потому что она длинная. Потому что надо тепло одеваться. Потому что плохо ходит транспорт. Потому что на улицах скользко. Потому что темнеет рано. И я не люблю весну. Потому что весной слякоть. Потому что весной очень легко заболеть. Потому что весна – конец учебного года - время контрольных и экзаменов. Я не люблю лето. Потому что летом душно. Потому что кругом насекомые. Потому что летом я не работаю.
Подмораживает. Смотри, лужи застыли. Сейчас бы уехать на юг. Покупаться. Позагорать. Вдохнуть теплый воздух. Порой этих мелочей так не хватает! Я гнию здесь, в этом «собачьем» поселке. Сейчас нет дождя. Но повсюду тучи. Они нависли у меня над головой, разбухали и угрожают непогодой. Солнце я не видел уже очень давно. Даже подзабыл, как оно выглядит. Такое большое и яркое, да? Скоро наступят морозы. Мороз уже потирает руки. Он стоит за кулисами и ждет своего звездного часа. Но я этого не увижу. Нет. Мне не светит увидеть эту зиму. Моя жизнь окончится на оптимистичной ноте, с чистой душой и помыслами.
Церковь. Никогда, никогда ранее я не чувствовал отвращения к вон той церковной лавке, или к выжившим из ума бабкам, что приходят сюда замаливать грехи каждый четный час. Но скажите мне честно, обитает ли в иконе частичка святого? А в серебряном крестике - частичка Иисуса? Правда ли, что святая вода исцеляет? Бог. Да кто он вообще такой? Как он позволил всему этому случиться? Нужно ли мне прощение от такого Бога? Зачем я пришел? Неужели в этой развалюхе есть что-то священное? Неужели это – дом Божий? А сколько у Бога домов на земле? Он что, вкладывает деньги в недвижимость? Инвестиции, да? Бог! Ты, правда, существуешь, или я как последний дебил говорю сам с собой? Увидимся, если что! Мне очень хочется с тобой поболтать! Узнать побольше о твоих методах! Бог, а у тебя там в раю есть женщины? Они по одной к тебе подходят или несколько сразу? Ты увлекаешься садомазохизмом? Не знаю, как насчет мазохизма, но судя по твоим методам, садизм тебе знаком не понаслышке! Ну, раскусил я тебе, старый извращенец?! Смотришь американские боевики? А фильмы-катастрофы? Как ты считаешь, просить мне прощение у неизвестно кого, или идти домой резать глотку?! Считаешь, с глоткой можно повременить?! Ладно, тогда увидимся через часок. У меня есть, о чем с тобой поговорить! У тебя найдется тысячная доля вечности? Для меня.

2. Пленник.
Свяжи меня как пленника
Поставь меня под колокол
И дай мне умереть в беспамятстве

Возьми мою жизнь в свои руки
Обеспечь мне смерть и муки
Убей меня под звон колоколов

3.
“ПИСЬМО АЛЕКСАНДРА
Дорогие мои…любимые…. Не знаю, к кому я обращаюсь, не знаю, будет ли вообще кто-то напрягать свои глаза и читать это, но, тем не менее, хочу сказать, что…
Фобии не вечны. За год я сумел победил фобии, от которых безуспешно пытался избавиться всю жизнь. Мне сейчас тридцать три – возраст Христа. И мне не страшно. Я обрел целостность. Наконец-то он заткнулся. Он нашептывал мне разные гнусности. Он повторял слово «тряпка» целую вечность. Этот голос сводил меня с ума. Не вериться. Как будто это было не со мной. Как будто я рассказываю чужую историю. Сюжет второсортной американской драмы. Говорят, я слетел с катушек из-за детских комплексов. Чушь, какая! У меня было вполне нормальное детство – это так каждый второй может сбрендить! Отыскали мою двоюродную сестру. Она всё отрицала. Ну, а чего они ждали – что признается во всём в присутствии матери! Да и забыть она могла, в конце концов! Уже лет то сколько прошло! Впрочем, мне по фигу.
“Тряпка! Тряпка!” - вот что я слышал, когда пригласил тринадцатилетнюю Аню пройтись со мной до той рощи. Похоть охватила мою душу. Похоть заставила школьных преподавателей насиловать в лесу тринадцатилетних девственниц.
Руки дрожат, я нервничаю, простит меня, за этот ужасный почерк. Вообще-то, я очень красиво пишу. Я – учитель. Мое призвание – учить детей. Я приносил пользу человечеству. Я преподавал русский язык. Я вкладывал в преподавание всю душу. В каждом из моих бывших учеников есть частичка меня! У меня на этом свете нет родных детей, но у меня есть они. У меня чувство, будто я обнял весь мир. Чувствуете? Чувствуете тепло мира?! Планета дышит. Она отдает нам свое тепло. И в моменты, когда твое дыхание совершается в такт с дыханием планеты, ты счастлив. Ты обнимаешь мир, как возлюбленную, и плачешь как ребенок. Не нужно бояться слабостей. Слабости есть у всех нас. Слабость – это не сама слабость, слабость – это страх борьбы со слабостью! Я начинаю вспоминать. Две недели я методично ходил за ним после школы. Так… вот сейчас… так… так… ах… поздно…. Лишь на девятый раз я смог.
Сейчас я выгляжу не ахти. Я осунулся, нос теперь, кажется больше, нижняя губа отвисла как у курильщика со стажем. А я ведь не курю. Нет. Я никогда не курил. Я не могу курить. Знаете, каково это – заниматься физкультурой в спецгруппе? Трудно ответить на вопрос: «В какой ты группе занимаешься?»?! Что означает, задыхаться при беге трусцой? Когда твое лицо красно, как помидор, и покрыто омерзительными разводами. Когда твое дыхание как турбина пассажирского самолета. Когда свист, воспроизводимый твоими уродливыми бронхами, заглушает голос лектора. Тут у меня не было ни одного астматического приступа. И больше я не боюсь насекомых. Тут полно тараканов и подобной нечисти! Я давил их. Я убивал их. Я держал таракана между большим и указательным пальцем, затем раздавливал. С меня стали брать пример. Количество тараканов с тех пор заметно уменьшилось, к моему великому разочарованию.
А здесь по-другому. Здесь как в детской больнице, только с тобой не сюсюкаются. Кровать жестка, подушка – комьями. Зато разрешили писать. Мне дали стержень от ручки и лист бумаги. Я был очень благодарен.
Уже темнеет. Спасибо за внимание. Прощайте!
Александр”.