Особая примета

     Стихи выдают темперамент поэта, манера одеваться говорит о жизненных приоритетах человека, а иногда – и об умственных его способностях. Пристрастие шахматиста к определённым дебютам служит ключом к пониманию его стиля и позволяет профессионалам прогнозировать ход предстоящих единоборств. Например, если ваш соперник регулярно избирает Русскую Партию или защиту Каро-Канн, то, скорее всего, в поединке с ним вам предстоит спокойная маневренная борьба. А если же вы столкнулись с приверженцем Варианта Дракона или Атаки Маршалла – значит, вам не повезло, и надо быть готовым к острой комбинационной игре, изобилующей головоломными осложнениями и требующей максимальной концентрации внимания.
     Но сказано это, конечно же, не для того, чтобы обучить читаеля тонкостям шахматного психоанализа и утомить его названиями трудноразличимых для него дебютов.

     Дело было в одном южном приморском городке. Четверо казанцев – я, Рычаг, Не Займи и Губа – играли в третьесортном турнирчике, посвящённом какому-то юбилею местной шахматной федерации. Всё шло как нельзя лучше, нам светили призовые места; догоравший предпоследней лазурью сентябрь пьянил ароматом магнолий и улыбками провинциальных красавиц. Из окон уютного двухэтажного клуба, в ярко размалёванных залах которого разыгрывались чёрно-белые баталии, открывалась импрессионистская панорама небольшого залива с устало ползающим по нему прогулочным теплоходом.
     Закончив свои партии, мы обычно дожидались друг друга в близлежащем скверике и – через столовую, всеми своими засаленными скатертями и бумажными котлетами вопиющую о верности идеалам коминтерна – шли на набережную, дабы окунуться в бархатную  пену беззаботной курортной жизни. Ассортимент развлечений, впрочем, был невелик: стряхнувший с себя всю штукатурку и не подозревающий о существовании игровых автоматов кинотеатр; наполовину залитое водой футбольное поле, ну и, разумеется, пляж. Имелся ещё парк, гордящийся парочкой статуй именитых горожан и убогих Афродит, в коем случались дискотеки. Именно последние представляли для нас особый интерес: там шла охота на приезжих любительниц трёхдневных романов и безутешных барышень из общежитий.
     В самом сердце парка, рядом с эстрадой, располагался деревянный павильон, предлагавший посетителям соки и квас; тут же находился навес, под которым, как в старые добрые времена, красовалась просторная шахматная доска с огромными, в треть человеческого роста, фигурами. Завязав знакомство, мы, как правило, сначала угощали дам соками, а потом приглашали либо в кино, либо на набережную – подегустировать вина, а тои просто уходили с ними в самые безлюдные места парка. А далее, как зведено, озвучивалось приглашение в гости. Кто-то направлялся в наши грошовые апартаменты, кого-то ждал милый вечер в увитом лозами домике с видом на бухту.
     Губа же приобрёл обыкновение задерживаться в павильоне, где, выдавая себя за любителя, разводил беспечных поклонников древней игры. В ход шёл испытанный приём карточных «катал»: первую партию он выигрывал как бы с трудом, вторую с треском проигрывал, после чего самым естественным образом следовало предложение сыграть на  червончик. В третьем заезде фиксировалась ничья, а потом, по мере увеличения ставки, Лёша вдруг обнаруживал в себе недюжинные способности, что в результате приводило к полному разгрому доверчивого туриста.
     – Ну и повезло же мне сегодня! – успокаивал победитель очередного лопуха.
     Нередко он приходил в номер уже затемно, отягощённый стольниками и полтинниками, и тут же заваливался на неубранную постель прямо в одежде, а то и в обуви. С умиротворённой улыбкой выслушивал наши подтрунивания и засыпал. Так продолжалось почти ежедневно. Тем не менее, наутро наш герой выглядел бодрым и смело рвался в бой с мастерами спорта. А турнир и наше безоблачное времяпровождение тем временем подходили к концу.
     В заключительном туре нам удалось одержать решающие победы, в результате чего вся великолепная четвёрка получила конверты с приятно похрустывающим содержимым. И, как водится в таких случаях, решено было это дело отметить. Купив на вокзале билеты, мы вернулись на набережную, где Не Займи уже приглядел магазинчик с приличным вином исъедобной закуской. Однако дорога в гостиницу шла мимо павильона, и Губа по привычке притормозил возле полюбившейся кормушки. День был выходным, там уже толпилось с десяток его потенциальных клиентов.
     – Ты что, Лёша, – усмехнулся Рычаг, – даже сегодня хочешь играть?
     – Брось! – поддержали Виталия мы с Не Займи, - тебе что, приза не хватило? Да и гостьи нынче должны прийти – забыл, что ли?
     Но Губа сосредоточенно молчал, всё ближе подбираясь к бермудскому квадрату играющих. И наконец – о жадность! – пробурчав что-то вроде «начинайте без меня, я ненадолго», смешался с толпой в твёрдой решимости выжать из поездки максимум.
     Уговаривать его было бесполезно. Мы сокрушённо вздохнули и побрели домой. В назначенное время встретились с девчонками из соседней общаги и пригласили их на пирушку. Последний вечер в гостеприимном городе казался нам многообещающим.
     Что приключилось с Губой, мы узнали позже. Примерно в то время, когда я откупоривал вторую бутылку, в павильон вошёл мужик в солнцезащитных очках и стал молча наблюдать за происходящим. Разделавшись с очередным лузером, Лёха полюбопытствовал, не желает ли новоприбывший сыграть партийку-другую. Разводить его даже не понадобилось – тот сам вытащил из кармана пятихатку и барским жестом кинул на стол. «Вот это да, подфартило!» - мелькнуло в голове у Губы. И началась битва.
     К радости казанца, выяснилось, что играет мужик не так уж сильно: первый бой Лёша выиграл без особого руда, во втором соперник оказал некоторое сопротивление, но и тут его мастерства не хватило, чтобы отразить лёшину атаку. То же повторилось в третьем и четвёртом поединках. Вскоре кошелёк нашего друга пополнился ещё несколькими солидными купюрами.
     – Тебе сегодня явно везёт, – прошипел незнакомец и покинул ринг.
     – Может, ещё? – самоуверенно бросил вдогонку Лёха. И не получив ответа, принялся за дожидавшихся очереди рыцарей Каиссы.
     Но фарт в тот день был не на его стороне. Дождавшись сумерек, тип в очках подкараулил триумфатора в тёмной кипарисовой аллее и как-то не очень приветливо предложил поговорить. В процессе беседы он попытался втолковать Губе, что профессионалам обыгрывать любителей – нехорошо.
     – Но я такой же любитель, как и все! – сделал честные глаза Лёша. В ответ раздался недобрый смех.
     – Во-первых, я – бывший перворазрядник, и всё же могу отличить любителя от профи, а во-вторых, мои кореша видели сегодня в клубе, как ты получал первый приз. Так что теперь будем рассчитываться.
     Лёша решил было ретироваться, но материализовавшиеся из кустов три пляжных бугая совершенно исключили возможность манёвра, тем самым поставив его в патовое положение. И прежде, чем раствориться в сладострастной южной ночи, реквизировали всё честно заработанное бабло, включая конверт. Причём, сделали это крайне неуклюже – на лице и теле Губы остались отнюдь не добавляющие привлекательности ссадины.
     Когда невинный страдалец кое-как доковылял до гостиницы, дежурная по этажу, невзлюбившая нас со дня приезда, обморозила его жабьим взглядом и процедила сквозь зубы:
     – Никуда не ходи, травм пункт всё равно не работает!
И стала звонить в милицию. Мы окружили пострадавшего, усадили на стул, пытаясь по мере возможностей облегчить его страдания. Услышав слово «милиция», девушки выпорхнули в коридор, и вскоре цокот каблучков по мостовой заставил нас признать как факт, что праздник безнадёжно испорчен. Не успели мы толком расспросить Губу о деталях происшествия, как в холле послышались шаги, и через несколько мгновений к нам постучали. Я открыл дверь, и в комнату вошли две сонные фуражки. Из-за спин блюстителей порядка выглядывало размалёванное помадой пугало.
     – Коля, я как чувствовала: с этими обязательно что-нибудь случится! –
заверещало оно, – ты только глянь, что у них за бардак! А ещё – шахматисты! Живут вчетвером, а платят за троих; ключи не сдают; баб водят – только что тут были! Испугались цыпочки, разбежались…    
лысый сержант повесил фуражку на крюк и огляделся: сквозь завесу табачного дыма готическим собором проглядывали недопитые бутылки; пол украшали бычки и бомж-пакеты и крошки; в незастеленной лёшиной кровати пестрели пачки презервативов и номера «Плэйбоя».
     – А вы действительно шахматисты? – мент взял со стола чебурек и отправил себе в рот. Мы дружно кивнули. Прыщавый рядовой выглянул в окно, как бы желая проверить, не прячется ли кто на карнизе.
     – Документики…
     Губа, отдавший кому-то свой паспорт за долги, сообразил, что всё можно свалить на обидчиков. Остальные нехотя повиновались.
– Значит, из Казани,  – чуть ли не угрожающе зевнул хозяин
    положения и упёрся мутным взглядом в лицо потерпевшего:      
– Ну давай, излагай. Губа повторил почти слово в слово то, что успел    
    сообщить нам.
    Затем последовал диалог:
    – Ты уверен, что это тот самый мужик из павильона?
    – Да.
    – А тех, других, ты не разглядел?
    – Нет, было уже темно.
    – Может, они называли друг друга по именам? – ещё один чебурек исчез  в брюхе сержанта.
    – Нет, они только кричали «вот тебе, Бендер-бей, Бендер-бей!»
    Погоны поскрипели извилинами, переглянулись и пожали плечами.
    – Ну хорошо, может, у этого типа были какие-то особые приметы? – 
    прозвучал дежурный вопрос.
    – Да нет, обычный мужик в спортивном костюме. Хотя…
    – Ну, ну? – как мог, изобразил внимание любитель чебуреков.
    И тут Губа выдал:
    – Он постоянно играл Вариант Дракона!…