Пшеница 3. 1

Августовский зной. Марево. Воздух дрожит. Безветрие и безнадега. Жатва окончена: трудиться особо не пришлось – сильная засуха облегчила работу и затруднила жизнь до нового урожая. Мать пыльной рукой поправляет выбившиеся волосы и, сложив лодочкой ладонь, смотрит на горизонт. Солнце еще только начинает клонить свою тяжелую голову ко сну.
Золото, пшеничное золото. Я видел и больше…
Но небеса не сжалились – предстоит тяжелая зима. Поэтому надо сберечь то, что есть. Я утаил одно зернышко. Маленькая золотая капля, незаметно поместившаяся меж пальцев. Как только останусь один, вытянув руку, закрою этим овалом диск заходящего солнца, которое умирающим светом своим как нимбом окружит темноту зерна. Черное зернышко. Золотое зернышко. Жизнь и смерть.
Мы не спели уйти с поля, на горизонте появились всадники. Инквизиторы. Черные фигуры не светлеют даже по мере приближения. Суета вокруг. Но я не могу двинуться: мой взор прикован к черным рясам. Крик матери. Но я не слышу. Чувствую. Лишь нарастающий топот копыт. Кони изможденные, как и четверка всадников. Тусклые глаза животных, хищный блеск в глазах всадников. Как стервятники. Нюх ищейки. Они учуяли запах золота. Но металл обесценивается, когда на него нечего купить. Сегодня золото иное – то самое, что крепко зажато мной в ладони. А за золото, чем бы оно ни явилось, во все времена проливалась кровь.
Я не в силах отвести взгляда. Я уже знаю, чем все закончится.
Зачем же вы убегаете? Глупцы. Две человеческие ноги – ничто по сравнению с копытами лошадей, пусть и изможденных дорогой и зноем. Я знаю, что вы набили дырявые карманы пшеницей, что моя мать за пазухой прячет зерна, совсем рядом с сердцем, под которым зародилась новая жизнь. Не стоит бежать, вы можете продлить свою жизнь. Цена за жизнь – урожай. Только не за жизнь это цена, а за отсрочку смерти. А я не боюсь смерти.
Всадники разделяются в погоне за беглецами. Один из них резко тормозит рядом, и облако пыли на какие-то мгновения стеной встает между нами. Но пыль уляжется, а стена не рухнет. Его глаза цепко впиваются в мое лицо. Словно пытается прочитать мои мысли.  Горящий взгляд, худое лицо. Я не отвожу взора – бессмысленно, и я хочу на него смотреть. Тебе не опалить души моей. Туда ты не властен проникнуть. Тонкие губы, повинуясь звуку голоса, искривляются. Что ты говоришь? Пытаюсь прислушаться. Не получается, да и не зачем. Твой голос снился мне много раз. Я помню каждое слово.
- Именем священной Инквизиции я признаю тебя виновным. Ты совершил преступление против Церкви и Бога. За сокрытие и кражу ценности, принадлежащей верующим, ты объявляешься еретиком и подлежишь немедленному истреблению.
Он ждет моего ответа. Но я молчу и лишь спокойно смотрю ему в глаза. Я совсем не удивляюсь, когда в мое тело вонзается лезвие. Снова и снова. Звуки врываются в меня вихрем. Я слышу крики и удары палок.
Земля. Такая теплая, такая сухая. Чувствую ее дыхание всем распластавшимся телом. А наверху поблекший купол небес. Тусклый и бездонный. Так хочется пить. Почему земля влажная? Я подношу ладонь к глазам, закрывая солнечный диск. Вода. Размазываю по губам, по всему лицу. Да не вода это, а кровь. Моя кровь. Ею жизнь вытекает из меня в землю.
А рука по-прежнему зажимает золотое пшеничное зернышко. Да, я утаил, укрыл, и украл. Но только сейчас, не ранее. Последние силы отдаю на то, чтобы размолоть его пальцами в муку, в пыль.
Я поднимаю руку и высыпаю золотой песок прямо на раны, посыпаю золотым пеплом веки.
Смерть за жизнь.


26.04.2011 11:18 am