2-я история о смерти

Николая Борисовичу исполнилось сорок лет. Из суеверных соображений праздновать этот сомнительный юбилей он не стал. Да и черт с ним. Буквально за полгода до этого в его жизни наступил, такой банальный, внезапный и подспудно ожидаемый, кризис среднего возраста. Вдруг опостылела, превратившись в рутинную обязанность, работа, которая, своей очевидной востребованностью обществом, приносила ему ранее огромное удовлетворение, заслоняя постоянное ощущение измены себе. Николая стала пугать необходимость изображать дома радость от ежедневных семейных будничных дел.  Он устал от детей… Конечно же, он их по-прежнему любил, но каждый день – каждый день одно и того же. А что пугало больше всего, так усталость и раздражение от театра. Вдруг пришло понимание, что его увлечение сценой ничуть не лучше обыденных посиделок любителей дворового динамо.
Болезненно захотелось одиночества. Ну, хотя бы побыть одному некоторое время. Например, пару недель, а лучше месяц.
Этим же летом Николай Борисович поехал отдыхать в санаторий один. С  Анной пришлось объясняться тяжело и настойчиво. Ничего лучшего правды он не нашел. Так что, в конце концов, Анна даже испугалась. Ей померещился развод и одинокая старость. Поэтому Колю она отпустила с некоторым даже облегчением – умела бы – благословила!
Санаторий Николай выбрал тихий, находящийся в Подмосковье. Там была речка с рыбалкой, большой парк с красивыми аллеями, неплохая столовая, а самое главное – малое количество народу и, поэтому, одиночество и в номере, и за общепитовским столом, и в длительных сидениях с удочкой.
Возвратившись домой, Николай порадовал Анну внешним спокойствием, вернувшейся ласковостью и вниманием к детям. А главное тем, что и ее – свою верную жену тоже отправил отдыхать в санаторий – только в южном направлении, на море. Было так, будто восторжествовала справедливость – ей отдали долг. Однако где-то внутри, между лопатками, чуть позади сердца, щемила тревога, тоска и ожидание подвоха от судьбы.
Анна, не любившая загорать, добросовестно просиживала полдня на шезлонге, укрывшись от палящего солнца под неказистым грибом, похожим на навес над детской песочницей. С той же обязательностью она посещала трижды в день столовую, ходила по субботам в кинозал, в котором крутили в основном старые довоенные ленты, и ездила на воскресные экскурсии по многочисленным крымским достопримечательностям. В остальное же время она откровенно скучала, так как счастливой она себя чувствовала только дома среди любимых детей и мужа. Ей не хватало его увлечения театром, музыкой и книгами. Она хотела вновь стоять за его плечом и смотреть, как он с дотошностью выписывает чужие шедевры, которые в процессе работы, как бы становились родными. Ей очень хотелось, вернувшись назад, обнаружить привычную жизнь. Но этого не случилось. Наоборот – стало еще хуже…
Театральная студия закрылась, музыкальные вечера стали редкостью, этюдник с красками был убран в чулан. Николай стал молчалив, иногда скучен, а чаще пугающе задумчив… Анна все время ждала какого-то подвоха – от изменившегося мужа, от взрослеющих детей, от самой жизни. Но ничего не происходило. Настолько ничего, что становилось тошно! Готовка, уборка, стирка, отслеживание детских шалостей, их готовности к школе – и все. Небольшим развлечением было шитье местным модницам платьев, по образцам, почерпнутым из редких американских фильмов и еще более эксклюзивных журналов мод, которые просачивались из-за кордона при помощи гуманитарной деятельности моряков торгового флота и дружеского военного контингента расположившегося в странах восточной Европы и в ГДР.  Все примерки сопровождались легкой женской болтовней, в которой главенствующее место принадлежало историям об адюльтерах…
Потом подошло лето и Николай снова поехал в санаторий на север – рыбачить, бродить по лесу и читать…
А следом за ним, сразу после возвращения мужа, на юг отправилась Анна. Возвращалась она опять окрыленная надеждами, и снова ее ждало разочарование и скучный год.
Следующим летом судьба решила кое-что поменять в этой тупиковой ситуации, и у Анны появился ухажер. Военный журналист, полковник, писатель, преклоняющийся перед талантом малоизвестных тогда Виктора Некрасова  и Василия Гроссмана. Константин был столичной штучкой – поклонник русского балета, знакомец артистов московских драматических театров, человек близкий художникам – представителям зарождающегося сурового стиля. Он был прекрасно сложен, обладал красивыми глазами и чуткими руками врача-мануальщика.
Ухаживал он тоже красиво! Катал на лодке, возил в Планерное к «Волошину», пел романсы и плясал с ней танго и фокстрот… А какие у них долгие и душевные разговоры плелись под марево закатного солнца! Анна была совершенно с ним счастлива – ей было легко, радостно и беззаботно…
Но в постели они так и не оказались. Расставаясь Константин умолял ее не пропадать, дать ему возможность общения с ней хоть по телефону, хоть в письмах. Но Анна была непоколебима – она не имеет права на «левое» счастье! Они расстались навсегда…
И снова встретились через год. Причем без договоренностей, без всяких определенных решений. Просто прожитый год повторил предыдущий, так что поездка на юг и встреча с Константином был предречена роком.
Анна не удивилась присутствию прошлогоднего обожателя, стала вновь принимать его ухаживания и даже ответила ему со всем пылом внезапно обездоленной любовью женщины. Но, как и в прошлом году, рассталась она с Константином, не оставив ему никаких зацепок на будущее. И вообще буквально перед тем, как в первый раз заняться с ним любовью, она, с мужской прямотой, заявила ему, что их прошлое должно остаться фигурой умолчания, а общение ограничиться чувствами, постелью и духовными интересами!
Нельзя сказать, что Анна весь год с нетерпением ждала наступления летних отпусков, однако чувство удовлетворения и радости, которые она испытала вновь увидев Костю, говорило само за себя.
И снова был чудесный, наполненный романтизмом и страстью, месяц, и снова они расстались, как бы навсегда… Константин, правда, пытался настоять на своих правах, однако Анна пригрозила ему полным разрывом, и он отступил.
На следующий год Анна позволила себе взять адрес и телефон Константина, тем саамы приведя его в необычайное возбуждение, невольно одарив его надеждами.
А потом вдруг случилось страшное. Младшая дочка Таня заболела менингитом. Целых полтора месяца Николай с Анной и старшенькой Катей по очереди дежурили у ее кровати в областной больнице. Танюшка выкарабкалась, но у нее как-то резко потерялась острота мышления, затормозились эмоциональные реакции – она стала замедленной и очень тихой.
Анна восприняла происшедшее, как прямой ответ со стороны Высших сил, которые недвусмысленно указали ей на ее грех! Она воспользовалась взятым адресом Константина в первый и в последний раз – написала ему о невозможности их дальнейшего общения, их связи… В письме она подробно описала события последних лет, свою непозволительную свободу от данных ею обетов, совершенную невозможность потерять семью!
Анна отправила это письмо из своего родного городка, с местного почтового отделения, правда не написав обратного адреса. Каково же было ее изумление, когда через три недели почтальон вручил ей телеграмму, в которой было написано – «Полковник ПОЛИТУПРА Арцибашев Константин Анатольевич умер 27 ноября 1957 года в результате неосторожного обращения с именным пистолетом. Капитан Лютиков В.Н.»
Никогда более Анна не знала близости с мужчинами…