Корона судьбы. Ч. 1. Хвост императора

Часть 1. Хвост императора.

Пока собака виляет хвостом,  хвост виляет собакой.
   
 В  небольшой зеленой ложбине, привольно раскинувшейся на скалистом утесе  чуть восточней широкого деревянного причала морского залива Ботфут,  отгороженного от  бурного Медейского  моря двумя  извилистыми  скалистыми выступами ,  уютно, точно яйцо в птичьем  гнездышке,  расположилась приземистая  дощатая таверна. Ее венчала щедро  разрисованная огромными багрово – синими виноградными гроздьями жестяная вывеска « У Дионисия». Для  портовой таверны место было  выбрано на редкость удачно – к заманчивой вывеске неудержимо тянуло веселых моряков с торговых   кораблей,  в любое время года  тесно заполнявших залив,   услужливых торговцев, охотно  везущих  товары в щедрый столичный город, и желающих попытать счастья на службе в императорской армии разноплеменных  наемников . Да что там  - сюда  с удовольствием заглядывали  даже доблестные   императорские легионеры, неизменно заходя к Дионисию по дороге  со стрельбищ,  темнеющих слева от бухты.  Да и жители щедрой столицы  великой  Ромеи, богатого   приморского города Кесариополя , охотно навещали гостеприимную  таверну , славящуюся среди горожан  отменными блюдами  из   даров моря и превосходным  вином.
Хотя таверна ютилась  за  каменной городской стеной, о ее безопасности позаботилась  сама природа:  глубоко вдающийся в море  треугольный утес  был надежно защищен с двух сторон высоким обрывистым берегом Медейского моря. Третья, широкая сторона утеса была развернута к  хорошо охраняемому заливу Ботфут  -  при появлении подозрительных кораблей бдительная портовая стража  лебедкой поднимала с морского дна  и натягивала между  ограничивающими  залив остроконечными выступами огромную, усеянную гигантскими железными шипами  кованую цепь. Тогда  в Ботфут  невозможно было попасть ни по воде, ни по суше –  корабли не пропускала цепь, а узкие вершины скалистых выступов отлично  простреливались дротиками.
В общем, посетители  таверны,  от души наслаждаясь чувством свободы и  свежим соленым ветром, бесшабашно  залетавшим  в просторный  зал сквозь небольшие  квадратные  окна,  могли  чувствовать себя за деревянным  столом таверны так же спокойно, как под защитой толстых стен Кесариополя. Надо сказать, что многие этим пользовались – таверна отлично подходила для разного рода секретных собраний и тайных дел. Хозяин  Дионисий умел держать рот на замке – он никогда ничего не видел и ничего не слышал.       
 Этому мудрому правилу  Дионисия научила многолетняя служба на императорской кухне , где веселый толстяк изучил до тонкости все правила угождения придворной  знати. Поднакопив деньжат, Дионисий пустил знания в дело - к  старательно  укрепленной толстыми бревнами  восточной стене таверны, выходящей на острый край  высокого скалистого берега,  была хитроумно  приделана незаметная , надежно  защищенная крепкой дубовой дверью от любопытных  глаз  каменная пристройка. Счастливчика, допущенного внутрь, ожидало  дивное зрелище  : стены и пол пристройки сплошным  пологом  покрывали дорогие  тирские ковры , все убранство, от вызолоченных подсвечников и до посуды из кносского  фарфора с лепной позолотой , дышало изысканной роскошью …  Секрет раскрывался просто - здесь Дионисий принимал самых знатных и желанных гостей. Ходили слухи, что сюда частенько  заглядывал сам император Маврелиан   -  в ответ на это довольный хозяин таверны хитро щурился, как сытый кот, не говоря ни да, ни нет , но всем видом   показывая, что тут нет ничего удивительного. « Что здесь особенного -  если понадобится ,  достойно  встретим  и императора », – так Дионисий всегда говорил своим расторопным  помощникам .
  Сегодня  в таверне было  подозрительно тихо – несмотря на свое добродушие , Дионисий  никому не давал в долг.  За большим общим столом в центре прямоугольного зала  перед     глиняным кувшином  терпкого родосского вина и деревянным  блюдом, щедро заполненным до хруста жареной  в восточных  специях и оливковом масле мелкой рыбешкой,  лениво переругивались на кносском диалекте  два подвыпивших моряка .Чуть дальше, у прохладной стены , заставленной рядом отдельных столиков,  торопливо доедал тушеную  под винным соусом  камбалу богато одетый торговец. Окинув взглядом полупустую таверну, Дионисий горестно вздохнул   –  в последнее время количество желающих вкусно поесть заметно поубавилось. Ворчливо выругавшись, толстяк пошел было в сторону кухни – но тут, осторожно  закрыв  за собой деревянную дверь,  в зал  вошел посетитель. Несмотря на жаркий  июньский  полдень, его лицо скрывал капюшон, а  фигуру плотно окутывал простой походный плащ. Скользнув  острым взглядом  цепких зеленовато – карих глаз по  немногочисленным гостям таверны, он небрежным жестом остановил поспешно направившегося к нему  Дионисия .
-  Я  сам  хочу  выбрать рыбу для завтрака! -  сказал негромко, пристально взглянув на хозяина таверны.
- Прошу  за мной !   - низко кланяясь ,  угодливый  Дионисий  торопливо повел его  к   плетеной  занавеске, отделявшей зал таверны от кухни и затейливо разукрашенной нанизанными на разноцветную бечеву деревянными  шариками. В призывно  дышащей аппетитными запахами уютной кухне  незнакомец  не задержался –  едва глянув на  огромную корзину со свежей рыбой и наугад ткнув в нее пальцем, он сразу двинулся к деревянной  двери кладовой . Там, подозрительно осмотревшись по сторонам, ловко юркнул  в  таинственную пристройку через завешенную бычьей шкурой  незаметную для посторонних узкую дверь.
В  освещенном факелами каменном  зале, на покрытых коврами широких лавках у квадратного,  отполированного до зеркального  блеска  стола из бесценного  черного дуба  сидели четверо . Ближе к выходу , гордо выпрямив спину, в надменной позе застыл  высокий худой мужчина лет сорока с небольшим,  в роскошной придворной одежде, с презрительным выражением  продолговатого холеного лица -  глава  ромейского сената Октавиан  Ниссий. Слева от него ссутулился на лавке  суетливый, безвкусно разодетый  горожанин  с затравленным выражением   круглых  совиных глаз, – епарх Кесариополя Агафангел Вол. Справа от Ниссия, вольготно развалившись на лавке,  черноволосый голубоглазый  гигант  в   расшитом золотыми вензелями белоснежном плаще   беспечно потягивал темно – красное кносское  вино из драгоценного хрустального кубка. По  прищуренным, словно от яркого солнца,  глазам, въевшемуся намертво в кожу  коричневому загару и решительному  развороту  могучих  плеч в нем безошибочно угадывался военный – и действительно,  вот  уже третий год  грозный Ираклий Медон командовал  победоносной  армией гордой  Ромейской империи.  Четвертый мужчина на пестром фоне  богатой знати выглядел скромно – выше среднего роста, немного сутулый, в дешевом темном плаще. Его неправильное лицо с пронизывающими  темно - карими глазами уродовал шрам над  верхней губой – загибаясь вверх, он приподнимал левый уголок рта, из - за чего мужчина слегка пришепетывал. Это был Даниил Первый , недавно  избранный христианской церковью патриархом Кесариополя  . Именно  он недовольно процедил, обращаясь к вошедшему :
-  Марк – мы тебя не звали.
- Такое почетное собрание – и без главы  императорской стражи?  - без приглашения  опустившись  рядом с Даниилом на лавку,  незваный гость небрежно сбросил плащ . Из – под плаща  тускло блеснули  освобожденные латы  – не привычный для императорских воинов  кожаный нагрудник или короткий кованый  панцирь, а  плотно прилегающая к телу тонкая  металлическая  рубашка, сплетенная из мелких железных колец, длиной  до  бедер, с рукавами до локтя и широким кожаным поясом. Дополняли наряд незнакомца металлические пластины, прикрывающие запястья,  и обычные для легионеров короткие кожаные сапоги.  На  прямоугольной чеканке в нагрудной части лат угрожающе распростер крылья грозный символ императорской власти – золотой орел . Когда Марк развернулся к столу,  в ярком свете  факелов под хищно сжатыми  когтистыми  лапами орла  засияла  латинская надпись  «неколебимо верен».  На прямые четкие буквы , как зачарованный, тут же  уставился  позеленевший епарх…
 Глава ромейского сената Октавиан Ниссий, едва глянув на нежелательного пришельца, раздраженно отвернулся к полководцу Ираклию Медону. Патриарха  Даниила  явление нового гостя не отвлекло от прежнего занятия   -  выразив свое недоумение  короткой фразой, он продолжал  сосредоточенно перебирать агатовые, рассыпающие  серебристые  искры угольно – черные  четки. Для Даниила  глава императорской стражи был незначительным  дополнением к императору –  как - то раз в храме,  не заметив Марка из - за  широкой колонны , патриарх  спросил  Маврелиана  :
- Император – где ты оставил свой хвост?
Надо сказать, что  главу императорской стражи это совсем не задело …          
 Даже  придворные сплетники признавали очевидную  истину - не имея  ни денег , ни знатного рода, этот упрямый наемник из Кноссы всего добился сам. Они цедили ехидно : спасибо Фортуне  –   на торжественной церемонии Марк, не растерявшись, остановил  любимого коня императора, огромного  Балтасара, вдруг закусившего удила ! Император, правда, свалился при этом с лошади, но ловкий юноша  смог  – таки  оттащить его в сторону от смертоносных копыт…   Следом шла и вторая удача  –  вместе с божественным Маврелианом  быстро оправился от полученных ран  и норовистый  Балтасар . Это был воистину золотой конь – за императорского  любимца степным кочевникам - агарам  было отсыпано золота  ровно по его весу ! В это с трудом мог поверить тот, кто хоть немного знал прижимистого императора….
Чудесное спасение божественного  императора Маврелиана  и его славного  Балтасара три дня  безудержно праздновала вся Ромея.  Прославившийся на всю  огромную империю храбрец мог с полным правом  рассчитывать на достойную награду, но  …
 Император больше всего любил  деньги,  поэтому  торжественно пожаловал легионеру Марку Фотию,  наемнику императорской армии , уроженцу приграничной  провинции Кносса,  титул главы императорской стражи,  отправив его предшественника, сорокапятилетнего Гая Ливия,  на военную пенсию. Среди ослепительной  роскоши  императорского дворца безродный выскочка  из Кноссы не зазнался, к откровенному огорчению многих,  и по – прежнему  жил очень скромно, обходясь без пирушек,  драк, женщин. Все свободное время Марк, как и прежде,  проводил с легионерами  на военном плацу , упражняясь в искусстве боя  с остроконечным  мечом ,  длинным копьем и обоюдоострым кинжалом . Не забывал он и императорских стрельбищ,  вооружившись тяжелой пращей и  раздвоенным дротиком . Среди  придворных  Марк Фотий   держался особняком, кланяясь всем одинаково . Возвысившему его божественному Маврелиану  он служил, как самый преданный пес – ромейский император всегда и везде  находился под надежной  защитой императорской стражи.
  Может, придворным мужам стоило бы  присмотреться к этому псу повнимательней : ведь уже который год старался быть незаметным  не жалкий раб, а вечный спутник божественного императора …   
 Хотя во внешности главы императорской стражи не было ничего необычного. Мужчина был еще молод – он отметил  двадцать шестой день рождения ранней весной. Отлично сложенный, ловкий и гибкий, как кошка,  Марк славился среди легионеров быстротой и силой удара.  Густые черные волосы,  несмотря на придворную моду,он  неизменно стриг  коротко. Одевался глава императорской стражи  так же, как и ромейские воины, за исключением  дорогого оружия и металлических лат. Жгучий оттенок волос, треугольные  серьги в ушах , зеленовато – карий цвет глаз и загорелая кожа  выдавали в нем уроженца приграничной провинции Кносса. Темпераментные южане - кноссцы славились по всей   Ромее разгульным буйством характера , но глава императорской стражи был не по возрасту скрытен и сдержан.  Вот и сейчас,  окинув взглядом помрачневшие лица собравшихся, он лишь слегка усмехнулся:
 - Все в сборе ? Можем теперь начинать!