Мои Чуда

«Юность верит в чудеса!». Это такой девиз у нашего отряда был в пионерском лагере. Выходит два раза в день командир отряда, рапортует старшей вожатой, что отряд: «Юность!», - орём мы, - на утреннюю (вечернюю) линейку построен. Наш девиз: «Юность верит в чудеса!», - опять кричим во всю мощь горла и лёгких. Вот так два раза в день я врал всему лагерю и самому себе, потому что в чудеса я не верил. Сказки слушал с удовольствием, сам иногда читал про какое-нибудь «щучье веление», завидовал Емеле, но не более. Понимал: сказки всё это. Все явления и события имеют свою причину, материя безупречна: из ниоткуда не появляется и в никуда не девается. «Сохраняется!», - учил нас Ломоносов в свободное от пионерского лагеря время.
Так и жил, уверенный в этих положениях. Но по мере событийного наполнения прожитого времени, некоторые вещи стали меня забавлять. Чудо – ведь это что?  Это какое-то явление, процесс, в которых неизвестно: что, откуда и почему взялось. А, с другой стороны, что для одного чудо, для другого – обычное явление. Просто один объяснить это не может, а для другого всё здесь ясно и понятно.
Эти чуда – мои, с их объяснениями у меня пока ничего не получается.
Сентябрь, после отпуска ни копейки в кошельке. Раннее утро, иду к первой паре, значит где-то часов семь. А тогда у нас были проездные на один день. Покупаешь такой и катаешься на всех видах общественного транспорта. Иду с невесёлыми думами о том, как целый месяц до получки тянуть. На какие шиши? А невесёлые думы голову долу клонят, про таких говорят: человек понурый. У меня есть школьный друг, так его мать, когда он куда-либо уходил, вслед неизменно напутствовала: «Колька, башкой не крути!». Так вот, как бы послушав напутствие тёти Ани, иду и башкой не кручу, смотрю под ноги и вижу чистенький, свеженький проездной билет на сегодняшний день. В этот же день мне позвонили из бухгалтерии и сообщили, чтобы я подошёл и получил деньги, которые мне причитаются за переработанные часы. Ну, я и подошёл - жизнь налаживается.
Радости – нет предела, потому что денег прилично отвалили. И только к вечеру я призадумался, откуда что взялось. За переработку нам платят в исключительных случаях. Если переработано сверх «ножниц» (верхней границы вариативной нормы). Например, мне запланировали на год 700 часов. А выработал я - 800. Суётся такой меркантильный препод в учебный отдел: «Мол, так и так, переработал. Может заявление в бухгалтерию написать?». «Подождите, - останавливают такого любителя дензнаков, - у Вас по ставке положено в год от 700 до 800 часов. Так что не надо заявление, так проживём».
А тут чертовщина какая-то получается: переработать я, конечно переработал, но никаких заявлений не писал. Ну ладно, тут более-менее объяснимо: заработал – получи. Но проездной… Откуда он взялся в семь утра? Киоски в восемь начинают работать. А?
Есть у меня хороший знакомый Серёжа Ерёмин, Ерёма, короче. В те добилловские времена у меня был друг Боливар, продукт находящегося по соседству велозавода (про такие заводы анекдот ходил: работаю на велозаводе, выношу детали, но как не пытаюсь велосипед собрать, каждый раз пушка получается). Хороший друг, мы с ним за 13 лет всю западную часть Советского Союза объездили. Простой: рама, втулка, два колеса и педали - все механизмы. Одна скорость на все случаи жизни, и не надо заморачиваться, считать варианты на какой из двадцати одной ехать не только быстрее, но и легче. Неприхотливый, если что – запчасти можно было в любой деревне приобрести. А если, случись бездеревнье, то на наших дорогах столько добра лежит, что при желании не только новый велосипед, а и танк собрать можно. Да что танк – космический корабль можно! (извини, читатель, - «Остапа понесло»).
А у Ерёмы руки из нормального места растут, не то, что у некоторых. И вот предлагает он мне усовершенствовать скоростные способности Боливара.
- У него подшипники в каретке? – спрашивает, кивая на Боливара.
- А чему там ещё быть?
- Ну, - уже откручивая педали, продолжает Ерёма, - можно шарики в накат пустить.
«Как» я не спрашиваю, потому что Ерёма уже в деле, а как сделает – сам увижу. В общем, шарики из подшипника извлекаются, ободок «рюмки» в каретке покрывается смазкой и прямо на неё выкладываются шарики.
Особых изменений в скорости передвижения Боливара я не обнаружил – это то же самое, что семидесятилетнему бегуну протезы ставить для пущей прыткости. А Боливар из мальчиков возрастных. Краска пообтёрлась, в двух местах следы сварки не закрашенные, обода зияют дырками от покинувших колёса спиц, втулка от прожитых лет повизгивает. Да и жизнь – год за три. А вы видели солдата на войне, чтобы у него был чистый подворотничок, гимнастёрка на все пуговицы застёгнута, сапоги надраены, аксельбант на всю грудь? То-то.
Но скрип из каретки исчез. Едем почти в тишине, только втулка жалобно постанывает. Из людей всего то: я да Боливар. Местность пустынная, до ближайшего населённого пункта полдня езды. И тут Боливар встал: педали заклинило, ни вперёд, ни назад не двигаются. Прочно так стоят, как приваренные. Лезть в каретку? – лень, да и незачем, запасные детали остались дома: Люсе они там нужней. Я встаю на колени и говорю: «Боливар, милый мой дружочек, вывези меня, пожалуйста, до ближайшей деревеньки. Ну, Боливар, пожа-а-а-луйста…). Сажусь и еду.
Потом, когда я вскрыл каретку, оказалось, что дно «рюмки» на треть диаметра разошлась и все шарики через эту брешь повыпали. Кроме одного!
- Но даже на одном, - объяснял мне потом крутой велотурист, - ехать невозможно. Если не врёшь, то это на чудо смахивает. И тогда вот это, - показывает он на раскуроченную деталь, - в музей отнеси.
Вообще Боливар пошутковать любил. А как ещё всё это объяснить? Он, видимо, просто наказывал меня за «чрезмерное» участие в его механическом самочувствии. Как-то в дороге у него спустило колесо. Гипотеза: проткнул. Но я никогда не ограничиваюсь одной гипотезой. «Ниппель на золотнике короткий был, может и с этим связано» - выдвигаю вторую гипотезу. А чтобы проверить первую, надо снять колесо, разбортовать его, достать и накачать камеру, идти искать воду, чтобы дырку обнаружить. А потом вдруг её и нет? Это же какое расстройство будет! Так что начинаю сразу со второй. Достаю из спущенного переднего колеса золотник: на самом деле – коротковат ниппель. Достаю из заднего, а там длинный. Ну, думаю, - можешь и поделиться. Делю его пополам, одеваю на передний золотник, накачиваю – спускает, зараза. Значит, дырка. Делаю вышеописанные процедуры, нахожу. А заклеить-то и нечем. Друзья, накатавшись со мной вдоволь, сели в электричку и уехали домой с клеем и заплатками в своих рюкзаках. И вокруг только материал для поделок из дерева. Лейкопластырь! перематываю им дырку, накачиваю – спускает. Пошёл по лесу. На второй день гуляний нашёл камеру. Вырезал из неё кусочек, приложил к дырке, обмотал лейкопластырем. Накачиваю. Не спускает! Накачиваю второе и сажусь за праздничный костёр. Пока готовился кипяток для кофе, спустило заднее колесо. Дурёна мать! Наверное переборщил с обрезыванием ниппеля. Вытащил, покрутил, повертел, ну всё должно быть нормально, не может он пропускать! Вставляю, накачиваю. Спускает. А что делать – не знаю. Что-что? – качай! Тупо качаю и качаю. Спускает и спускает. Безнадёга какая-то. «Придётся пёхом до ближайших людей. Ну, последний раз», - решаю и накачиваю. Стоит, голубочек, не спускает. Прокатился – не спускает! Поехали!
Как-то из-за чрезмерного любопытства я получил чем-то увесистым по голове (чем – не видел, так как глаз на затылке не имею). Ушиб мозга второй степени. «Повезло: затылочная кость, треснув, в мозги не въехала, а, как правило, - объяснял мне потом врач, - это в таких случаях и происходит». Но не это главное, у нас только ленивый в своей жизни не получает по голове. А дело в том, что у меня после этого нюх пропал. А был - как у собаки. Причём заметил не сразу. Лежу в больнице, ушиб мой лечат: читать не дают, в телик смотреть тоже, спать заставляют. А у нас был приходящий больной, то есть, день лечился, а ночевать домой ходил. И как утром приходит, сразу окна открывает. «Проветрить надо», - говорит. «А что проветривать-то? В палате хоть и четыре мужика, но ничем не пахнет», - думаю. Потом как-то один сопалатник открыл консервы, принюхался. «Не понимаю, испортилась-нет?», - скорчив рожу, говорит. «Давай понюхаю», - предлагаю свои услуги. Ничем не пахнет, голову на отсечение даю, ешь спокойно», - посоветовал. Съел он и ладно, видимо, на самом деле ничем не пахла. А через месяц, уже дома, собираясь на первую прогулку, пшикнул на себя одеколончик. Любимый: такой тонкий и приятный запах. А он не пахнет. «Люсь, ну-ка: пахнет?» - и навожу струю на неё. «О! ещё как!». Я бегу на кухню, открываю все имеющиеся кастрюли, нюхаю содержимое – ничего не пахнет. Нашёл бутылку с ацетоном. Открываю, нюхаю, глаза ест аж до слёз, а не чую.
Врачу пожаловался. Она свой нос покрутила, потом мой, в ноздри заглянула, что-то под нос сунула.
- Пахнет?
- Да я ацетон не чую, не то что…
- Ацетон – это младенец по сравнению с этим страшилищем. Ну что ж, - говорит, - такое бывает после таких травм.
- А восстановится? - с надеждой спрашиваю.
- Если чудо произойдёт – восстановится.
Около года прошло. Дарят мне студенты на выпускном вечере парфюм, “Ambre” называется. «На фиг он мне, - думаю, - всё равно ничего не чую». А когда я сам не чую, я и не парфюмерюсь. Пришёл домой, однако, попробовал – вкуснотище! В смысле - пахнет.
А до этого был такой случай. Получил я как-то совершенно случайно триста рублей. Как, за что и муки их отработки – другая история. Сумма по тем временам для нашего брата приличная, можно… И вот в думах об этом «можно» я проехал свою остановку и выхожу на следующей. «Чукалова», - как называл эту улицу Деня, когда был маленький. Точно – чу! калова. Рынок, ларьки, грязище с навозом. Подхожу к одному (триста рублей через задний карман ягодицу жгут и орут: «Потрать нас!»), стоит парочка, - гусь да гагарочка, - выбирают что-то. Прислушался: моющие средства, и не для того, чтобы стёкла мыть. А я ж король, у меня триста рублей! Ну, не король – барин.
- Давай, - говорю, - водки куплю вам с пельменями на закуску?
Они говорят: «Давай».
Но как только я приступил к расчёту, дама дёргает меня за рукав: «Три “ Трои” купи…?» и лицо такое, что отказать невозможно. (Для неграмотных грамматиков поясняю, что «Троя» - это средство для мытья окон, а не то, что вы подумали).
И этим своим поступком нарвался я на приглашение: «Вместе выпьем и съедим!». А я и не против: почему бы с хорошими людьми и не посидеть? Да?
До сих пор для меня является загадкой: водку они пить не стали, сразу к «Трое». Я из любопытства (исследователь, блин!) попробовал (трое вокруг «Трои»): приторно-сладкий вкус… так-то вообще пить можно. Но я – водочку, они – «Трою».
Утром просыпаюсь: кто я? А эти? (Ребята, не мешайте «Трою» с водкой!). Соображаю, вспоминаю: гуся с гагарочкой вспомнил. Остальные, видимо, потом подтянулись. «А-а-а! у меня же первая пара на заочке…».
Успел. А у меня привычка – кольцо на правой руке теребить. И вот большой палец полез к безымянному, но что-то не то, не так как-то! Ага: нету обручального!
Вы когда-нибудь разочаровывались в человечестве? Не в одном там человеке, а во всём? Вот у меня такое состояние и было. Какие там занятия, к чему это выбегание с низкого старта и прыжки в длину!? Люди - неблагодарные скоты. Светлый мир мой медным тазом накрылся, и я в темноте этой сижу. Один.
«А, может – нет? Не скрали, мало ли что…», - удручённо думаю. Рассказываю всё студентам: «Надо, - говорю, - выяснить всё», -  и отпускаю (гуляй, рванина, две пары!). Сволочи, я думал они расстроятся, посочувствуют, ну, хотя бы так – для проформы. Фиг! Радуются, змеи, что занятие отменил.
Беру бутылку и иду к вчерашним собутыльникам.
- Я же к вам с добром, - стыжу их, - а вы у меня кольцо снимаете. Золото не жалко – это же память!
- Саша, мы же не крысы, не снимали!!!
- Убедительно, - думаю, - но кольца-то нет. Давайте я вам новое кольцо куплю, только то верните, - продолжаю я по-хорошему.
- Не брали!
- У меня тут парочка бойцов есть, если расскажу – придут, поубивают всех на хрен, - уже на строгости перехожу.
- Не брали!!! Кроме нас народ ведь ещё был.
- Кто был – ору уже, - фамилии, явки, пароли!?
Перечисляют и даже с комментариями: «Машка была, но эта никогда чужое не возьмёт, своё последнее отдаст. Эта.. Косая была, но она такая трусиха… не, побоялась бы. Венька… драчун, но он это так – выпендривается, а так он вообще добрый…».
- Ну прямо слёт ангелов у нас вчера был! – комментирую, - а кольца нету!
И пошёл я домой. Никого не стал искать. «Если такие хорошие люди пошли на воровство, то, что же это делается? Нельзя жить в таком человечестве», - думал я. Прихожу, включаю воду в ванной, пошукал и нашёл бритву: где-то слышал, что если в воде, да ею по вене – не больно, даже в кайф кровушка вытечет.
Вода набирается, решимость не пропадает, захожу в ванную: ванна полная - ржавой воды. У нас бывали случаи: вдруг вода отрубится, а когда потом потечёт, то сначала с ржавчинкой. Что-то на этот случай похоже. Я выпускаю эту ржавчину, и набираю по новой. Жду, а решимость только усиливается: ну очень обидно за человечество. «Не хочу! Не буду я с ними жить!» - душа вопиёт.
Захожу в ванную, а вода ещё ржавее прежнего. Тут уже что-то не так. Чтобы пробежать до чистоты, ей хватало секунд десяти-пятнадцати. Выпускаю и эту воду, набираю по новой.
Решимость усиливается, но лезть в ржавую воду… не эстетично, да и брезгую как-то. Дождусь! Но следующая порция оказалась ещё ржавее… В жизни такого цвета воды не видел. Замаялся я, пыл прошёл, выдернул кляп из ванны и пошёл спать.
Ни до этого, ни после, у нас так вода никогда не бежала.
Всякие мысли взбредали мне в голову после этого случая: может, я кому-то ещё нужен; может, человечество выглядит лучше, пока я в нём есть, может…
…Смотрящий знаки даёт: «живи, придурок; пей не ради помрачения ума, а весёлости для; люби, не мсти, башкой не крути…».