Сон или явь?

СОН  ИЛИ  ЯВЬ?

Тук-тук-тук!..
Дверь, тихонько скрипнув, приотворилась, и в образовавшейся щели возникло заспанное небритое лицо Вовки Носова.
– Я не опоздал, Владимир Дмитриевич? – спросил Вовка, шмыгнув носом и тревожно покосившись на стол с разложенными на нём билетами.
– Поскольку  я ещё здесь, – сухо ответил Владимир Дмитриевич, – то можно сказать, что не опоздал. Хотя сдача экзамена, вообще-то, закончилась два часа назад.
– Вы меня извините, пожалуйста... – Вовкино тело вслед за лицом протиснулось в щель и несмело приблизилось к столу экзаменатора. – Я, понимаете ли...
– Понимаю, – кивнул Владимир Дмитриевич. – Ты проспал, потому что будильник остановился среди ночи, а родители ушли на работу, забыв тебя разбудить. А утром, когда ты включал кофеварку, тебя ударило током, и ты два часа пролежал в бессознательном состоянии. А младшая сестрёнка тем временем спустила в мусоропровод твои кроссовки и залила вареньем единственные джинсы без заплат. А во дворе ты встретил старенькую Пелагею Ивановну с мешком картошки под мышкой и не мог не помочь ей добраться до соседней улицы. А на соседней улице тебе пришлось спасать малолетнего балбеса, который стоял на проезжей части и кидался под автотранспорт... Верно?
– Нет, – мотнул головой Вовка, – неверно. На самом деле я просто проспал, потому что... до трёх часов ночи сидел над учебником...
– Над  чем?..  –  Брови  Владимира  Дмитриевича взметнулись над очками и скрылись  под свисающей на лоб прядью волос. – Над учебником?.. До трёх часов ночи?! – Он не выдержал и громко расхохотался. – Много сказок ты мне рассказывал, Носов, но такого вранья я от тебя ещё не слышал!.. А может, всё-таки младшая сестрёнка виновата? Или старенькая Пелагея Ивановна?.. Нет?.. И малолетний балбес тут ни при чём?.. Гм... Ну, ладно. Ладно, Носов, – сказал он, неожиданно перестав   смеяться и вновь приняв серьёзный вид. – Не трать время на лживые оправдания. Тяни билет.
Вовка послушно вытянул билет и прочёл вслух:
– «Рылеев К.Ф. Гражданская лирика».
– Искренне тебе сочувствую, – усмехнулся Владимир Дмитриевич. – Надеюсь, ты не впервые слышишь это имя?
– Откровенно говоря... – неуверенно начал Вовка – и вдруг, вытаращив глаза и вздёрнув брови, в глубочайшем недоумении затараторил: – Кондратий Фёдорович Рылеев родился 18/29 сентября 1795 года в селе Батове Петербургской губернии...
– Матерь Божья! – Владимир Дмитриевич подскочил на стуле, словно ему снизу дали сильного пинка.
– ...в семье полковника в отставке, мелкопоместного дворянина, – продолжал рассказывать Вовка, изумлённо хлопая глазами. – Шести лет был определён в Первый кадетский корпус...
«Я, наверное, сплю! – думал он. – Иначе откуда я всё это знаю?»
«Это наверняка – сон! – думал в это время Владимир Дмитриевич. – Нелепый... фантастический сон!.. Иначе откуда он всё это знает?»
– В 1818 году Рылеев оставил военное поприще, – рассказывал Вовка, попутно отмечая про себя: «Кондратий... Мелкопоместный... Кадетский... Поприще... Да я слов-то таких не слышал никогда!» – С 1821 года служил заседателем в Уголовном суде...
– Стоп! – стукнул по столу Владимир Дмитриевич и нервно облизнул пересохшие губы. – Немедленно объясни мне, Владимир, что всё это значит!
Вместо ответа растерянный Вовка неожиданно для самого себя откашлялся и начал с пафосом декламировать:

Я ль буду в роковое время
Позорить гражданина сан
И подражать тебе, изнеженное племя
Переродившихся славян?..

У Владимира Дмитриевича отвисла челюсть.
У Вовки тоже.
«Определенно, это сон!» – решил Владимир Дмитриевич и больно ущипнул себя за руку.   Потом крепко зажмурился, ущипнул себя ещё раз – и открыл глаза...

Нет, не способен я в объятьях сладострастья,
В постыдной праздности влачить свой век младой, –

продолжал декламировать Вовка.
Не менее экзаменатора убежденный в том, что видит сон, он пытался пробудиться, щипля себя за руки, за щеки и за всё прочее.
Однако ни Вовка, ни Владимир Дмитриевич не просыпались.
– Стоп, стоп, стоп! – прервал наконец Владимир Дмитриевич Вовкину декламацию. – Здесь что-то не так... Здесь определенно что-то не так! Всего того, что я сейчас слышу, не можешь произносить ты! Кто угодно – только не ты!.. Что бы ты  выучил чью-то биографию... да ещё стихи декламировал!.. Этого просто не может быть!!
– Не может, – согласился Вовка и робко попросил: – Владимир Дмитриевич, ущипните меня, пожалуйста. Побольнее.
– Охотно.
Владимир Дмитриевич бегло оглядел Вовку в поисках подходящего места – и стиснул пальцами кожу на его щеке.
– Ай! – вскрикнул Вовка... и не проснулся.
– Теперь ты меня ущипни, – велел ему Владимир Дмитриевич. – И смотри – щипай как следует! Не стесняйся.
Вовка не стал стесняться.
– Ой! – взвизгнул Владимир Дмитриевич... и тоже не проснулся. – Ничего не понимаю! Чертовщина какая-то!
Он опустился на стул, сдавил голову руками и задумался.
– Послушай, Владимир, – произнёс он спустя некоторое время, осенённый некой догадкой. – А с творчеством Жуковского ты тоже знаком?
– Да, – ответил   Вовка, собиравшийся  сказать: «Нет», – и смущенно забубнил:

Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали...

– А как насчёт Грибоедова? Признайся, что уж «Горя от ума» ты, по крайней мере, точно не читал!
Вовка и рад был признаться. Но не смог. Вместо признания он выдал новую цитату:

Не образумлюсь... виноват,
И слушаю, не понимаю...
Растерян мыслями...

– Выходит, – перебил его Владимир Дмитриевич, бледный как полотно, – ты и в самом деле подготовился к экзамену?..
– Выходит, подготовился, – шмыгнул носом Вовка и после короткой напряженной паузы предложил: – Владимир Дмитриевич, давайте ещё разок ущипнёмся.
– Давай, – согласился тот.
Они ущипнули друг друга ещё раз, да так, что у обоих в глазах просто позеленело от боли. Но никто из них так и не проснулся.
– Значит... – Вовка судорожно сглотнул, беззвучно пошевелил губами – и вдруг восторженно завопил: – Значит, это не сон!!
– Не сон!! – подхватил Владимир Дмитриевич со слезами искренней радости на глазах.
Утерев слёзы, он раскрыл Вовкину зачётную книжку и размашисто написал: «Отлично!». Даже восклицательный знак поставил.
Вовка, задыхаясь, как астматик, протянул за зачётной книжкой трясущуюся руку, и...
В это самое мгновение...

– О Господи! Сил моих больше нет!.. Это опять был сон. Всего лишь сон!!
Глухо застонав, Вера Павловна, Вовкина мама, откинула одеяло, включила ночник и, сунув ноги в шлёпанцы, побрела на кухню. Выйдя в коридор, она заметила, что из-под двери комнаты сына сочится свет. Вера Павловна на цыпочках подкралась к двери и заглянула в щёлку.
Вовка сидел за столом, склонившись над учебником, и в полголоса читал:
– «Кондратий  Фёдорович  Рылеев  родился  18/29 сентября 1795 года...»
«Чудеса! – подумала Вера Павловна. – Три часа ночи, а он не спит! Учит!..»

«Значит, – утешала она себя, на цыпочках возвращаясь в спальню, – шанс ещё есть!»