Корона судьбы. Ч. 2. Деньги не пахнут

  Мужчины невольно  переглянулись : действительно , светская, административная, военная  и духовная власти Кесариополя были собраны воедино , если принять в расчет  самозваного  посланника императора .
-  Кто тебя сюда звал? – презрительно оттопырив выступающую нижнюю губу, обратился к Марку неприятно удивленный его появлением глава ромейского сената Октавиан Ниссий.
  « Мне бы только узнать , какая дрянь сдала меня императорской крысе…», - с холодным гневом подумал  он .
- Перейдем сразу  к делу, - мельком глянув на возмущенного Октавиана,  сухо сказал глава императорской стражи . – В Кесариополе  заговор.
  Нечего с ними церемониться – Марк знает  все! Едва скользнув тяжелым взглядом по сразу вытянувшимся лицам заговорщиков, глава императорской стражи мгновенно оценил ситуацию - подстрекатель, как  всегда,  Октавиан Ниссий. Как можно  доверить такому  опасному  человеку сенат?  В который раз Марк поразился поразительной беспечности императора…
  Император  Маврелиан,  талантливый полководец и образованный человек, примерный  семьянин и благочестивый христианин, обладал одним, но губительным  недостатком  - им  безраздельно владела неуемная жадность. Ее император  проявлял во всех случаях, когда дело касалось выплаты денег  войску, сенату , чиновникам . Это  вело к печальным последствиям  – неуклонному  падению былой популярности   императора среди  военного, политического и экономического оплота империи.  Все   императорские  указы в отношении Кесариополя  были  устремлены к  одной цели – как  с  наибольшей пользой для  казны императора сократить городской бюджет. Так же  обстояло дело и с сенатом – во избежание лишних расходов , по личному представлению   Маврелиана,  главой ромейского сената был избран самый богатый придворный Ромеи Октавиан Ниссий . Что несказанно удивило жителей Кесариополя    –  ведь даже нищие  знали, что тщеславный  Октавиан давно уже видит себя сидящим на императорском троне…
  По  такому же меркантильному принципу  избирались и остальные сенаторы – не по заслугам перед империей, а откровенно хвастаясь непомерным  богатством. Благодаря хитрой тактике божественный император умело избегал  возникающей у его менее экономных  предшественников суровой необходимости доплачивать за достойных, но бедных кандидатов  в сенаторы из своей  личной казны – в Ромее приличествующим положению сенатора считалось состояние в миллион кесар. Но из-за денежной выгоды сильно страдала  почетная цель  –  благородный сенат постепенно превращался из патриотического собрания самых уважаемых и заслуженных граждан Ромеи в крикливое и алчное подобие городского базара .
  Безмятежно набивая свои сундуки и наслаждаясь  бескорыстным почтением подданных, император Маврелиан  счастливо правил уже седьмой год . Увы - Фортуна переменчива , и сейчас обстоятельства изменились не в его пользу. Прошлогоднее лето  выдалось неурожайным и жарким , корабли с продовольствием из провинций,  так  и не столковавшись  с прижимистым  епархом Кесариополя о повышении платы, обходили  город стороной, и к концу весны в привыкшей к изобилию деликатесов избалованной  столице не хватало даже муки .  Недовольные скудной едой горожане шумно выражали свой гнев и открыто плевали на памятники сенаторам  и императору. Громче всех возмущалась сердцевина империи  - армия :  при  постоянно растущей дороговизне продуктов под  предлогом  отсутствия военных походов император Маврелиан издал невиданный со дня основания империи  Ромея указ, урезав выплаты легионерам почти наполовину.
  Но беда не приходит одна.
С  ростом напряженности в городе резко обострилась и внешняя угроза : притихшие было   из – за постоянных ожесточенных  стычек с  северными племенами антов  и восточными  племенами ариев   воинственные  лангобарды , давно угрожавшие Кесариополю войной,  к  удивлению  Ираклия Медона, неожиданно  договорились с враждебными соседями  о мире. По мнению  полководца, дело тут было вот в чем –  кровожадные варвары, окружив город цепью со всех сторон, готовятся  единой  армией двинуться на  столицу Ромеи...
-  Заговор? Что ты сказал? –  со звоном  отставив в сторону почти опустевший кубок, голубоглазый красавец  Ираклий  гулко хлопнул    главу  императорской стражи по широкому, туго обтянутому металлической сеткой плечу.
Тот не отстранился – главнокомандующий ромейской армии в  этой компании был единственным, кому Марк Фотий мог верить …
   Ираклий Медон был полководцем от Бога – его военная карьера протекала стремительно и развивалась блестяще . Как все потомки богатой придворной знати , Ираклий начал военную службу в шестнадцать лет сотником . Уже  в первом походе восемнадцатилетний  Медон показал себя бесстрашным воином и отличным военачальником, вдребезги  разгромив отряд кровожадных кочевников, почти вдвое превосходивший по численности его сотню . За боевые заслуги его наградил повышением в чине полководец ромейской армии  Ксерис, и во  второй поход Медон  выступил  уже  главой  состоящего из двух сотен манипула. Полюбив его с первого боя, фортуна Ираклию не изменяла  - к третьему походу  он получил под свое командование когорту в три манипула, к четвертому  - стал легатом и возглавил легион численностью в десять когорт. В последнем , самом кровавом  походе он заменил в бою убитого полководца Ксериса . Этот поход закончился великим триумфом - беспощадно разгромив  заклятых  врагов Ромеи , хасров , на суше и на море, Ираклий  принес Ромее  новую плодородную провинцию Хасра  и самую великую победу за всю ее историю.  Как сказал во время  празднования военного триумфа  в Кесариополе в своей похвальной речи  император Ромеи Маврелиан,  теперь на варваров наводит смертельный ужас одно только  имя «Ираклий Медон». Божественный  Маврелиан увенчал двадцатипятилетнего полководца  лавровым венком и заявил , что герой сам выбрал себе армию, назначив его полководцем взамен погибшего Ксериса..
  Прошло уже три года с тех пор,  как шестидесятитысячное ромейское войско возглавил неустрашимый Ираклий Медон. Он  достойно продолжил военные традиции Ксериса - легионеры ромейской армии славились  безукоризненной выучкой, отличным вооружением  и отчаянной храбростью.  Несмотря на царившую в войске жесткую дисциплину и беспощадную систему штрафов , суровый полководец отдал дань демократии : любой  легионер , который считал, что с ним обошлись не по уставу,  мог обратиться лично к Ираклию и потребовать для себя справедливого суда. За надлежащим обеспечением ромейской армии строгий Медон следил лично, поэтому легионеры всегда могли рассчитывать на полноценный отдых и сытный обед.  Единственным пунктом  военного устава, которого он избегал изо всех сил , было  присутствие на погребении павших :  при виде тел своих  воинов грозный Ираклий плакал .
  Марк Фотий , наемник из приграничной провинции  Кносса, стал легионером императорской армии семь лет назад  и получил два ранения в битве с хасрами. Отчаянная храбрость легата  Ираклия Медона тогда решила все – когда неукротимый Медон, выхватив пурпурное  с золотом  императорское знамя из рук умирающего полководца Ксериса , огненным   вихрем помчался впереди растерявшейся армии с  громовым кличем :
 « Ромея, вперед! », удивленными  легионерами овладело суеверное чувство, будто сам непобедимый Искандер восстал с погребального ложа, чтобы вести их в бой …
  Из жестоко разгромленной многотысячной армии хасров выжили только те, кто дал присягу на верность ромейскому императору. Остальных Ираклий казнил, как врагов империи - распяв на крестах вдоль самой длинной в Ромее Альнейской дороги. Побежденные хасры после кровавого поражения покорились божественному императору и вошли в состав Ромеи , но проклятое имя  «Ираклий Медон»  до сих пор вызывало ужас в приграничной провинции Хасра…    
  Случилось то, что нечасто бывает в Ромее – и полководец ромейской армии, и глава императорской стражи не купили титул, а  получили его за отвагу и мужество,  что давало им право чувствовать друг к другу  тщательно скрываемое от посторонних глаз тайное уважение. Роднило Марка с Ираклием  и  отношение к людям –  они терпеть не могли ни жадного подлизу епарха, ни  высокомерного  выскочку , главу ромейского сената.       
  Разъединяло их только одно : к  христианам, в отличие от богобоязненного  Марка, тайный язычник Ираклий  относился с подозрением, в глубине души  считая их  опасными сумасшедшими . Но у него не было выбора :  поскольку  императору Ромеи ,божественному  Маврелиану, угодно было  провозгласить себя  христианином , христианином обязан быть и  полководец ромейской армии Ираклий Медон. Так что, не вдаваясь особо в  духовные тонкости и не обсуждая ни с кем свои сомнения, Ираклий прилежно молился в церкви  и безропотно участвовал  в праздничных  христианских процессиях .
  К большой радости разноплеменных  граждан Ромеи, император Маврелиан снисходительно относился к вопросам веры , так что в  Ромейской империи наряду с официальным христианством буйно процветал  стихийный культ  непризнанного язычества. В ответ на обличительные   проповеди разгневанного патриарха  христианской церкви Кесариополя  Даниила Первого божественный император покорно  издавал указы об отмене языческих жертвоприношений,  разрушении идольских капищ  и передаче земель под христианские храмы, но  никогда не карал язычников смертью . Избегая кровопролитных  раздоров в Ромее, благоразумный император занял стойкую позицию невмешательства : хотя сам Маврелиан  неукоснительно соблюдал христианские обряды и требовал  обязательного присутствия на них придворных, но  того, что творилось за пределами императорского дворца, старался не замечать . В результате такой невиданной веротерпимости за почти семилетнее правление христианского императора в полной язычников  Ромее  за идолопоклонство  не был  казнен ни один человек . Это вполне устраивало тайных вероотступников. В принципе, особой святостью не отличались ни епарх, ни уж тем более  прожженный распутник Ниссий, но обвинение  в заговоре первым осмыслил Медон.   
- Что ты сказал?
Ираклий  повторил вопрос, уставившись бешеными, потемневшими до грозовой синевы  глазами в опасно сузившиеся зрачки Марка.               
- Что слышал, -  сильное  плечо главы императорской стражи предательски  дрогнуло под широкой ладонью Ираклия,  и Марк Фотий устало потянулся к почти опустевшему кубку.
- Какой заговор? – Ираклий закричал так, что вокруг него погасли факелы.
- Не кричи! – так и не дотянувшись до кубка, тихо попросил  Марк  громогласного полководца и задумчиво заглянул ему в глаза, беспокойные, как штормовое  Медейское море….
  Конечно,  Ираклий знает! В его руках самая страшная сила империи – армия. Но вот на чьей стороне  Медон? Выслушать всех и не сказать ничего  –  его обычная  тактика .    
Хотя, если зацепить его за живое, он не будет юлить и ускользать, как Ниссий или Вол…
Вот что нужно сделать -  задать Ираклию  прямой вопрос .
  Марк выждал паузу, потом негромко спросил :
- Что ты скажешь, Ираклий, про мятеж в армии?