Болящая

Наталья Сергеевна уже лет пять, как собиралась лечь в больницу, да все никак. То одно, то другое, то третье. А тут дочь пожаловалась, что дорого за машину платить налоги, вот инвалиды их не платят, и Наталья решилась оформить инвалидность. За квартиру меньше платить, то да се.  Вообще Наталья больницы не любила. Да, и вообще болеть. Но пришлось. Жизнь заставила.

Астму у нее обнаружили лет семь назад, ну и пришлось всякие ингаляторы употреблять. Сначала-то она не хотела на «гормоны» садиться, но стала задыхаться и постепенно сдалась и теперь «брызгала» по несколько раз в день. А последние пару месяцев ситуации начала ухудшаться. И обычная доза уже не спасала. И сердце стало как-то тянуть. И уже год, как врачи говорили, что кардиограмма плохая и надо пить лекарства, но Наталья не пила. Думала, что само пройдет. Но не прошло, а стало хуже. Головокружение почти постоянно и слабость.

И Наталья сдалась. Пошла в поликлинику и согласилась на госпитализацию. И на следующий день дочь отвезла ее в больницу. Больница была хорошая, все кто там лежали,  хвалили. И это все оказалось правдой. Но Наталье там стало совсем плохо, так плохо, как никогда. А началось все хорошо, или, скажем так, неплохо.
Положили ее в палату, и «девочки», такие же старые курицы, как она, все наперебой хвалили врача. И внимательный, и грамотный и вообще, всех излечивает.

-А он молодой? – поинтересовалась Наталья.
«Девочки» улыбнулись:
-Молодой, молодой. Но уже опытный. А тебе к чему его возраст?
-Да ни к чему, - сказала Наталья, - так, любопытно просто.
На самом деле Наталья любила молодых врачей, совсем молодых, только после института. У нее уже имелся некий опыт, и две совсем молодые девчонки-врачихи поставили ей диагнозы сразу, чего не сумели старые врачи, и Наталья с тех пор больше доверяла молодым, у которых взгляд еще «не замылился», и в душе оставался интерес к своей работе.
Вскоре пришла медсестра и вызвала к врачу. Тот сидел в ординаторской за компьютером и сразу понравился Наталье. Врачу на вид лет сорок. Интересный высокий стройный брюнет. Лицо романтичное и умное. Сразу видно, что врачом стал по большой любви к профессии. И та ему нравится.

На бейджике надпись – Виктор Павлович Киреев. Врач внимательно посмотрел на Наталью Сергеевну и начал задавать вопросы. Она отвечала.  Голова у нее кружилась, видно подскочило давление, и она была немного рассеянна.
-Замужем? – спросил врач, и Наталья сначала не поняла вопроса. Она уже два года, как развелась, но квартиру так и не сумела разменять, и жила с бывшим мужем, как в коммуналке. Хотя отношения остались прежними, дружескими. Муж даже по-прежнему содержал ее, платил за квартиру и покупал продукты, а Наталья готовила. Жили, как брат с сестрой.

-Так Вы замужем? – переспросил врач.
Наталья чуть было машинально не кивнула, но спохватилась и ответила:
-Разведена.
И при этом чуть улыбнулась.
Врач при этих словах кинул на нее быстрый заинтересованный взгляд, чем слегка удивил Наталью. Обычно именно так смотрят мужики при первом знакомстве, оценивая тебя. Но врач был лет на  десять-пятнадцать моложе. И наверняка при такой внешности имел успех у женщин.

Он еще долго расспрашивал ее о болезни, и снова иногда кидал внимательные и быстрые взгляды на нее. А потом спросил:
-Вам говорили, что у Вас плохая кардиограмма?
Наталья кивнула:
-Ну, в общем-то говорили.
Виктор Павлович посмотрел на нее  с сочувствием, и медленно произнес, слегка усмехнувшись:
-Я вижу, что Вы очень активная, но ее сейчас придется притушить. Пока кардиограмма не улучшится, я не разрешаю Вам никуда ходить. Обедать будете в палате. Сейчас Вам поставят капельницу. И будут ставить еще четыре дня. А там посмотрим. Они Вам поддержат сердце.
-Как? – удивилась Наталья, - и гулять нельзя?
Врач посмотрел на нее с такой болью, и отрицательно покачал головой, что Наталья поняла, что дело серьезно, очень серьезно. Она глянула на него вопросительно, и он произнес:
-Ни о чем не тревожьтесь. Все будет хорошо. Мы Вас вылечим.

И Наталья ему поверила. Он  смотрел на нее, как на самого близкого человека. Именно так мог смотреть на свою любимую сестру. И в эту самую секунду Наталья поняла, что она ему кого-то напомнила.  Кого-то, кто умер от сердца, и кого врачи не успели спасти. И именно поэтому Виктор Павлович и стал врачом, чтобы спасать людей. И ее то он обязательно спасет. Как когда-то давно не сумели спасти его мать или бабушку. Что тоже были такие же веселые и жизнерадостные, как она. И также легкомысленно относились к своему здоровью.

Наталья Петровна вернулась в палату и ей сразу поставили капельницу. Она расслабилась и заснула. Ей стало хорошо и спокойно. Теплота и покой охватили ее. Вечером выпила назначенные лекарства. На следующее утро еле встала. Голова кружилась так, как будто одна выпила бутылку водки. Снова выпила свои лекарства и ей снова поставили капельницу. Когда встала в туалет, то еле дошла.
-Что это со мной? – испугалась Наталья, - почему мне так плохо? Неужели и правда что-то с сердцем серьезное?

Она испугалась. Правда, не слишком. Уже два года, как стала верующей.  Но не той верующей, что ходят и стоят в церкви на службах. Нет, просто обрела того самого Внутреннего Бога, о котором говорил Христос, и многие другие. Теперь внутри нее существовал Некто, кто направлял по жизни и помогал ей. Правда, понятия о том, что такое хорошо, и что такое плохо, у нее и ее Внутреннего Бога не всегда совпадали. Ей хотелось простой и радостной жизни, а Он, похоже, желал, чтобы она росла над собой и совершенствовалась.
 
Сначала Наталья не понимала, что Он от нее хочет, но постепенно начала прислушиваться к своей душе и своему сердцу и многое открылось ей. Постепенно  стала меняться, и за два года изменилась так, что старого в ней осталась только та оболочка, что зовется телом. Внутри, в своей душе  стала другой, совершенно другой. У нее появились другие потребности и другие возможности.

Теперь целыми днями училась. Не в том, школьном смысле этого слова, когда ты что-то запоминаешь, а учитель тебя потом контролирует. Нет, все происходило иначе. Никакой внешний контроль теперь Наталье не был нужен. Он существовал внутри. Наталья изучала философию, и испытывала тот самый «трепет познания», о котором писал Штайнер. Читала Штайнера и Шеллинга, Юнга и Парацельса, и то, о чем они писали, казалось ей близко и понятно. И это чтение наполняло ее радостью. Теперь уже  знала, что не одна такая, что верит в некие вещи. И чувствует их и понимает.

Почти ежедневно  анализировала свои сны. И многое постигала не умом, а неким  разумом, или «нусом», как называли это философы. Наталья начала писать сказки и фантастические рассказы. Ее подруги удивлялись:
-Какая у тебя фантазия! Как это все приходит тебе в голову?
Наталья смеялась:
-Сама не знаю. Сажусь за компъютер, а тексты сами лезут из меня, как фарш из мясорубки. И я потом читаю то, что написала, и мне кажется, что это писала не я, а кто-то другой.
Подруги ей не верили, и считали, что кокетничает. Но она не кокетничала. А знала, что именно так и пишут все талантливые люди – входят в транс и пишут.  Об этом писал и Вересаев, и Волошин и даже Никола Тесла. Тот утверждал, что считывает свои открытия с некоего информационного поля Земли. Но и ему мало кто верил.
И вот теперь больница и больное сердце. После обеда ей снова поставили капельницу. Она заснула и увидела Сон. Символический Сон. Ей иногда снились такие сны. Совсем особые. То лестница в небо. То Храм на Горе. То мост над Бездной.

СОН

Она видела Ясное Сияющее Лицо мужчины. Лик. Оно светилось так, что само лицо было рассмотреть невозможно. Он был весь в белом, но фигура казалась расплывчатой. На нее Обрушилась Нежность и Радость. Казалось, что этот мужчина Спаситель. Тот, кто любит ее и обязательно поможет.

 Проснулась радостная и счастливая. Содержание сна помнила плохо, но смысл очень хорошо. Ее вылечат, и она окунется в новую и счастливую жизнь, где ничего уже не будет болеть. И это сделает какой-то мужчина, что-то связанное с больницей.
После этого сна Наталья окончательно уверовала в Виктора Павловича. До сна  уже начала задумываться, а может  ей так плохо от лекарств, но теперь все сомнения исчезли, и она стала терпеливо ждать улучшения. И на самом деле вскоре ей стало лучше, и попросилась гулять на улицу и ходить обедать, как все, в столовую. Врач оказался против, но заведующая разрешила. Виктор Павлович недовольно покачал головой, но спорить сразу с двумя женщинами не стал, только произнес:
-Если Вам будет тяжело ходить, то снова будете есть в палате. Не перенапрягайтесь. Сразу скажите мне, если будет болеть сердце.

Наталья шла в столовую и радовалась весеннему солнышку и белому снегу, что еще лежал громадными сугробами. И вдруг почувствовала некую нарастающую боль под лопаткой. Та все усиливалась и стала почти нестерпимой. Наталья села на стул в столовой и боль сразу исчезла. А, когда пошла в корпус, то снова появилась.
-Что это? – думала Наталья, - сердце или невралгия?

Когда рассказала об этой боли врачу, тот сразу направил ее к неврологу. Та посмотрела Наталью, наговорила много непонятных слов,  сказала, что это, видимо, невралгия, велела пить очередные лекарства и назначила уколы витаминов B6 и В12. После витаминов началась аллергия, и их пришлось отменить. А боль осталась.
Уже три дня боль появлялась только в обед, когда Наталья шла в столовую и обратно. Это казалось Наталье очень странным. Невралгия так себя не ведет. Похоже, боль связана с нагрузкой на сердце. Она где-то читала, что иногда сердечная боль иррадирует в разные места, и под лопатку тоже. Но почему только в обед? Утром и вечером, когда Наталья шла в столовую, боль не появлялась. Почему?

Наталья стала думать, в чем причина, и догадалась – все дело в лекарстве. Ну, конечно. Она же пьет лекарство только после завтрака, часов в 9, а через три часа, в 12 уже идет обедать. Вот и появляется боль. Затем действие лекарства проходит, и к вечеру боль не возникает. А после ужина Наталья снова пьет это лекарство и вскоре ложится спать, вот и нету этой боли от нагрузки.
Наталья при обходе сообщила о своих догадках врачу, но он категорически отверг ее доводы:
-Нет, этого не может быть. Пектрол не может давать болей в сердце. Это лекарство может дать только головную боль, и все. Я не могу его отменить, мы им Вам лечим сердце. Оно Вам необходимо. Наоборот, нужно увеличить дозу. Кардиограмма еще плохая.
И Наталья, как дура, снова ему поверила. И решила, что все дело в том, что она не глотает лекарство, а жует. У нее имелось дурацкое свойство – повышенный рвотный рефлекс, и она все таблетки жевала. И теперь решила, что надо растереть лекарство в порошок и быстро выпить. Тогда оно не успеет  всосаться во рту, и всосется, где надо – в желудке. Только на следующий день до Натальи, как до верблюда дошло – именно то, что  растерла пектрол в порошок, оказалось роковой ошибкой.

Оно всосалось мгновенно. И результат превзошел все ожидания – мгновенный скачок давления. От 140 до 240, или выше. До скольких скакнуло давление, никто не проверял, было не до того.
Еще с утра 3 марта  Наталья поняла, что все идет не так, как надо. Боль под лопаткой при ходьбе на обед стала такой сильной, что еле сдерживалась, чтобы не застонать. Когда села на стул в столовой, то  боль мгновенно прошла, а когда пошла в корпус, то снова возникла. И еще. У Натальи оказалась парадоксальная реакция на мочегонное. Вместо того, чтобы выводить, лекарство подействовало совершенно иначе – стало ее задерживать. Возникла дикая жажда,  она пила, и пила, а в туалет сходить так и не смогла. И это ее угнетало.
У нее это уже случилось однажды, два года назад. Тогда, в понедельник, выпила таблетку триампура от давления, и сразу начались  болезненные спазмы в животе. Наталья выпила брал, и они прошли. А через день, в среду, в 6 утра проснулась от нестерпимой жажды. И с 6 до 11 выпила семь(!) стаканов воды, а жажда все не проходила. Наталья испугалась и позвонила в «Скорую помощь».

Ей сказали, что вскоре у нее это пройдет, и  видимо у нее парадоксальная реакция на триампур, и больше его пить не надо. И хотя Наталья потом многим врачам об этом рассказывала, но большинство ей не верило, и говорили, что это просто совпадение и ей все показалось.
А Виктор Павлович поверил сразу, и сказал, что все-таки мочегонное ей нужно от давления, но он назначит верошпирон, оно слабее триампура и не должно давать такой реакции. И, действительно, три дня все было нормально, и вот снова задержка. Как только Наталья сказала об этом доктору, то он сразу же отменил лекарство, и произнес:
-Похоже, Вам вообще нельзя калийсберегающие мочегонные, значит нужно пить другие, может травки какие.
А сегодня Наталья снова выпила его по ошибке, медсестры случайно положили, а она не глянула сразу, и только потом сообразила, когда было уже поздно. И началось. Сначала жажда, потом эти дикие боли под лопаткой в обед, а потом, после ужина,  по глупости  растерла пектрол в порошок. Все шло, «как на заказ», один к одному. В девять  вечера  выпила пектрол, а в десять поняла, что с ней что-то происходит непонятное. Лицо покраснело и горело огнем, а голова все тяжелела.

Наталья пошла к медсестрам на пост и попросила померить давление. Оказалось 160/ 110. Для Натальи это много, очень много. И  чувствовала, что это только начало – давление росло и ее знобило. Померяли температуру – нормальная. Вызвали дежурного врача. Та была на вызове. Время шло – и тут Наталья поняла, что ситуация выходит из-под контроля. И сразу стала делать пассы руками, пытаясь войти в транс, и удержать давление, но тщетно – осознала, что сейчас потеряет сознание, и надо срочно что-то делать, не дожидаясь врача.
И Наталья скомандовала медсестре:
-Срочно укол брала.

Та, послушно, как девочка, подхватила шатающуюся Наташу под руку, и повела в процедурную. Наташа держалась из последних сил, на одной силе воле. Медсестра быстро развела лекарство и сделала укол. Наташа поняла – все, теперь все позади, приступ снят, и ей вскоре станет лучше. Лежала на кушетке и сквозь туман видела, как пришла дежурная врач и стала расспрашивать, что с ней.

Наталья Сергеевна начала говорить про парадоксальную реакцию на верошпирон и про боли в лопатке. И что она растерла пектрол в порошок, и видимо пектрол и верошпирон совместно дали такой подъем давления. Врач слушала ее так, как будто Наталья бредит, и спросила, не ела ли та что-то соленое. Может от этого у нее задержка мочи и подскочило давление. Наталья снова стала ей рассказывать, что еще два года назад ей также плохо стало от триампура, а потом недавно от верошпирона, а потом Виктор Павлович отменил ей мочегонное и сказал, что ей нельзя пить калийсберегающие лекарства. А врач слушала ее с таким же отсутствующим видом и снова спрашивала, не ела ли она соленого.
И тут до Натальи дошло, что ее спасла медсестра, что нарушив инструкцию, не дождавшись врача, сделала ей укол брала. Как она и просила. И что эта дура врач ей не верит, ни единому ее слову. Видимо ни разу в жизни не сталкивалась с парадоксальной реакцией и считает это все выдумками фармацевтов.

Наталье сразу после укола померили давление. Оно было 180/110. Но к тому времени Наталье стало гораздо лучше, и давление уже упало. Сколько у нее было до укола, когда теряла сознание, трудно сказать, но уж точно не 180.
Возможно, 240, а может и больше. Наталья усмехнулась, еще немного полежала на кушетке в процедурной и пошла спать в палату.
Утром, при обходе врача, Наталья спросила Виктора Павловича:
-Вам рассказали, что со мной было вчера?
Он с болью посмотрел на нее,  грустно вздохнул и медленно произнес:
-Да. И со всеми подробностями.

Наталья пыталась рассказать ему о своих догадках насчет того, что это пектрол спровоцировал подъем давления, но врач решительно покачал головой:
-Этого не может быть. Он, наоборот, мог только снизить давление. Возможно, это у Вас реакция на перепады погоды. Видимо, Вы очень метеочувствительны. А вчера многие жаловались. Нет, я не могу отменить Вам это лекарство. Наоборот, повышу дозу в два раза.
Наталья посмотрела на врача, и не стала спорить. Только согласно кивнула головой. Больше она ему не верила. Ни единому его слову. Теперь твердо знала, что все дело в лекарстве. Просто он никогда не сталкивался с такой реакцией, как у нее. И никогда о таком не слышал.
А она твердо знала, что дело в пектроле. Ведь по образованию была физик-экспериментатор, и знала, что только эксперимент – критерий истины. И она его поставила, этот эксперимент, на самой себе – растолкла пектрол, и чуть не сдохла. Реакция пошла через час после приема лекарства, значит это реакция на лекарство, и никаких сомнений у нее больше не осталось.

И теперь она сама себя будет лечить, и только теми лекарствами, в которых не сомневается. И  стала пить только нифедипин от давления, по пол-таблетки по утрам и вечерам. Врач назначал уже по две, она послушно, как девочка, кивала, но дозу отслеживала сама – мерила давление по пять раз в день и отслеживала.
-Интересно, думала она, почему он так странно посмотрел, когда она спросила, рассказали ли ему о том, как у нее чуть не случился инсульт. Почему так грустно и обиженно? И какие «подробности» он имел в виду?

И тут до нее дошло. Та дежурная дура врач, видимо решила, что Наташа обвиняла Виктора Павловича в некомпетентности и неправильном лечении. И все теперь «обмывают» ему «косточки», что пациентка не верит своему врачу, и считает, что тот виноват, что у нее подскочило давление. И ему обидно и больно, что он заботится о ней больше, чем о других, старается сделать все, что в его силах, а она  – «неблагодарная», корит и упрекает его. Видимо, его репутация была так высока, что никто в ней никогда  не сомневался, а тут нашелся повод. Обидный и глупый.

Он то знает, что ни в чем не виноват, и что любой суд, даже самой «судебной» страны США, его оправдал бы. Ведь лечит строго по инструкции, по показаниям, и если Наталье кажется, что он не прав, то это просто ее ошибка.
Наталья усмехнулась и вспомнила свой Сон.
 Символический Сон.
И теперь никак не могла понять, что же он означает. И кто ее спасет. Она не сдохла просто случайно, ей повезло, что медсестра согласилась сделать укол, вопреки инструкции, не дождавшись врача. И тут ей пришла в голову странная мысль – а может в этом сне речь шла о «той» жизни. О той самой счастливой жизни, что начинается, когда заканчивается эта. О жизни после жизни, то есть о смерти. И ей уже пора переходить к другой стадии существования.

Наталья улыбнулась. Смерть ее не пугала. Никогда не пугала, ни раньше, ни теперь. Но она не видела смысла спешить туда. Тем более последнее время ее жизнь стала гораздо интереснее и насыщенней. Да и дел осталось недоделанных порядком. Роман о конце света еще не дописан. Куча рассказов и пьес тоже только в голове, еще не напечатаны.
-Господи, просвети меня! Что ты хочешь от меня? Пора мне на тот свет? Или еще поживу? Ты скажи, чтоб я поняла. И этот Сон как понять? Что за новая светлая и радостная жизнь меня ждет? И кто меня к ней приведет?

Наталья думала два дня, и на третий догадка забрезжила в голове. Видно, этот Сон о том, что она никому не должна верить. Никому, ни одному человеку на свете, как бы тот ни хотел ей помочь. Она знала, как врач заботился о ней и желал добра. И чем больше он жалел ее, тем ей становилось хуже. Его нежность и внимание расслабляли ее волю, и она становилась игрушкой в чужих руках.
 Игрушкой, послушной чужой воле.
 Чужой.

 А у нее есть Своя Воля.

 Воля Того, кто внутри нее, ее Бога, который всегда говорит ей, что делать.
 А она отступилась от Него и поверила другому, своему врачу.
И Бог наказал ее – и показал, что бывает, когда не слушаешь себя и свое сердце. Только то, что у тебя внутри сердца, в самой серединке – истина, все остальное от лукавого. Теперь она знала это твердо и на всю жизнь.
 Только себя слушать.
  И Своего Бога.

Врач пришел после обеда очень серьезный и произнес:
-Срочно сдайте кровь. Нужно проверить кровь на тропонины. Прямо сейчас. Чтобы девочки успели  отнести в лабораторию. Пока никуда из палаты не выходите, я Вам запрещаю – постельный режим. Только в процедурную, и сразу обратно, в постель.
Наталья удивилась, и спросила у соседок, что за тропонины такие. Никто не знал. Медсестра тоже.

Через полчаса врач пришел снова и произнес:
-Все в порядке. Тест отрицательный. Можете гулять.
И удивленно посмотрел на нее. Видимо, был совершенно уверен в обратном.
 Через день Наталья пошла на поправку.
А утром ее вызвали в кардиологический кабинет и поставили Холтер, суточный мониторинг кардиограммы. Врач кардиолог улыбнулась ей, как родной, и спросила:
-И что с Вами случилось?
-Да ничего, уже все в порядке, - ответила Наталья.

Врач удивленно покачала головой:
-Нет, что-то с Вами не в порядке. Ваш врач вчера так просил за Вас, так просил. Никогда такого не было. Я ведь никогда не ставлю Холтер по пятницам, потому что в субботу не работаю, и Вам придется самой его снимать. Так что рассказывайте.
И Наталья рассказала о своей эпопее.
Врач улыбнулась и сказала:
-Ну, ничего. Ваш доктор Вас вылечит, не волнуйтесь. Он у нас один из лучших.
В понедельник Наталье сделали эхо сердца. Она видела, как на мониторе бьется ее сердце, и иногда вспыхивают красные и синие пятна. Не обязательно было быть врачом, чтобы понять, что красные пятна – это пораженные места на сердце, именно те, о которых ей пишут в кардиограмме – выраженные диффузные изменения  миокарда.
-Значит, и правда сердце то ни к черту - подумала Наталья,  может и правда может инфаркт приключиться, как доктор ей и намекал при первой встрече, когда говорил, что надо серьезней относиться к своему здоровью.

На обходе врач спокойно посмотрел на нее и произнес:
-Ну, все завтра выписываем. Все у Вас неплохо. Хотя лекарства принимать необходимо ежедневно. И наблюдаться у кардиолога.
Наталья улыбнулась и спросила:
-А что за тест на тропонины Вы мне делали?
Виктор  Павлович посмотрел на нее задумчиво и удивленно, и произнес:
-Я подозревал у Вас  прединфарктное состояние или инфаркт. Кардиограмма явно  показывала. А тест оказался отрицательный. А Холтер и эхо показали, что у Вас не только что инфаркта, даже стенокардии нету. Хотя кардиограмма ее показывала, да и врач в поликлинике поставил Вам этот диагноз.

Он снова внимательно и быстро взглянул на Наталью и добавил:
-Ничего не понимаю, как это может быть. Наверное, лекарства так помогли, что резко улучшили Ваше состояние.
Наталья слушала его и мысленно улыбалась.
Она то знала, что не пила этих лекарств.
И твердо знала, кто ей помог.

БОГ

Тот самый Внутренний Бог.
Взял, и спас ее.
Захотел и сделал.
Как делает всегда, когда хочет.

Или считает нужным.