Мельничка

               

                Леонид Сысолетин
                «И долго на свете томилась она,
                Желанием чудным полна;
                И звуков небес заменить не могли
                Ей скучные песни земли».
                М Лермонтов  «Ангел»


                Мельничка

Каждый человек должен….
Впрочем, зачем о каждом? Лучше о себе.
У меня всегда было ощущение чего-то недосказанного, недочитанного, начатого и  не законченного.
Я не раз пытался «докопаться» до истины. Иногда мне это удавалось, но ничего кроме подобия пустого «ореха» в этой истине я не находил.
Помню, в детстве меня влекло в лес, в глубину леса.  Мне чудилась там какая-то тайна,  что-то неведомое мне.
Мы жили на окраине города. Рядом был лес. Ночью он часто шумел под ветром, чем ещё больше возбуждал моё любопытство.
Однажды я уговорил отца пойти туда, в глубину.
Сколько отец не убеждал меня в том что, за деревьями будут только другие деревья, я плакал и грозил, что пойду тогда сам.
Я прошёл тогда с отцом далеко в глубину леса, но так и не обнаружил там никакой тайны.
За деревьями были только деревья и больше ничего.
Теперь шум леса по ночам мне только мешал спать.
                *        *      *               
Потом был Кавказ, горы.
В то время я был уже зрелым человеком и понимал, что за видимой мною горой будут опять только горы, но в глубине души теплилось какое-то предвкушение тайны.
Однажды я всё же поднялся до вершины  горы, тупо надеясь на чудо, но…снова разочарование
 Ничего кроме новых гор я с вершины той горы я не увидел.
                *      *      *               
Минувшие дни мои протекали в городской атмосфере. И, всё же, понятие «детства» почему-то ассоциируется в моём сознании со станицей Котляревская в Кабарино-Балкарии.
Отец мой находился там в длительной командировке и взял нас с матерью с собой.
Жили мы на квартире снятой у многодетной семьи Чурсиных.
Было мне в ту пору восемь лет и я учился во втором классе станичной школы.
Я вспоминаю благодатную атмосферу деревенской жизни, общение с природой ,беготню босиком по пыльной дороге, купание в речке Аркудант, рыбалку, большой колхозный сад,  протянувшийся по обе стороны шоссе  более чем на три километра и ещё кладбище, вернее, высокий тополь на том кладбище. На вершине тополя был прикреплён деревянный крест. По преданию, в станице жил когда-то знатный князь, у которого была молодая красавица жена. Княгиня рано умерла. Князь её очень любил и посадил на её могиле тополь, на вершине которого укрепил крест.
Прошло много лет. Князь умер. От могилы княгини ничего не осталось. А тополь вырос высоким и стройным, подняв  крест высоко над кладбищем.
И ещё  врезался в мою память один эпизод того времени.
Однажды я пришёл на берег Аркуданта. Был летний солнечный день. Я помню родник на берегу из которого, разбившись на узкие ручейки, ключевая вода стекала в речку. Вокруг рос редкий камыш.
Я срезал одну камышинку, проткнул его ствол крест-на-крест по середине, вставил в образовавшиеся щели лопасти из камышинок и положил эту «мельничку», так я назвал своё «изобретение», поперёк течения одного из ручейков, вдавив оба конца ствола в ил по берегам.
      «Мельничка» моя вращалась течением ручья, искрившегося под лучами солнца и тихим журчанием своим ласкавшего мою детскую душу.
Но время шло, стало вечереть, и пора было уходить домой.
Мне так запал в память этот день, что я решил снова прийти сюда и ещё раз поласкать  душу журчанием ручья и видом вращающееся «мельнички».
Но так и не пришёл к этому месту. Вскоре мы уехали в город. 
Прошло много лет, в течение которых меня постоянно преследовал какой- то «долг», что я должен вернуться в ту станицу и прийти к той реке, чтобы сделать такую же «мельничку».
Однажды, возвращаясь из командировки, я увидел из окна поезда вдали ту станицу , куда все эти годы влекла  меня память.
Я вышел из поезда на следующей станции и автобусом доехал до Котляревской.
Прибыв на место, я первым делом направился к тому роднику, чьим журчанием я наслаждался в своё время,  и наблюдал  за своей «мельничкой».
Но меня постигло очередное разочарование. На прежнем месте не было уже не только родника но и реки. Ини давно уже высохли.
Не было уже и высокого стройного тополя на кладбище с крестом на верхушке.
С трудом я нашёл  дом, где жил в те годы. Когда-то  там в одной комнате, четверть которой занимала большая «русская» печка, ютилась семья из десяти человек, хозяин с хозяйкой и восемь  детей. Вторую комнату они сдавали нам.
 
Я постучал в дверь. Вышла седая старушка. С трудом узнал я в ней нашу бывшую хозяйку.
Я попытался напомнить ей, что когда-то мы с отцом и матерью снимали у них одну комнату.
 Она как будто признала меня и долго рассказывала, что муж её давно уже умер, дети разъехались кто куда и живёт она одна одинёшенька, да просит Бога, чтоб он забрал её к себе поскорее.
С опустошённой душой я вернулся на станцию и поехал домой.
«Мельничка» перестала существовать.
До сих пор я жалею, что вышел тогда на станции Котляревская.
Я лишился мечты, которой жил долгие годы.
 
                Берлин, апрель 2011