Профессор кислых щей

В 1968году работал я начальником производственно-планового отдела Сыктывкарского завода крупнопанельного домостроения. Завод находился в Эжве, а я жил за двадцать километров от работы, в Сыктывкаре. Так что сбегать в обеденный перерыв домой пообедать не представлялось возможным. Приходилось харчиться в эжвинской рабочей столовой.
Народу в нашей столовой с 12 до 14 часов было много. Часы пик. Но очередь двигалась быстро. Раздатчица работала споро. А едоки не фордыбачились. Ели что дадут и благодарили Советскую власть. Было как в стихотворении  шотландского поэта Бёрнса:
          У которых есть что есть,
          Те порой не могут есть.
          А другие могут есть,
          Да сидят без хлеба.
          А у нас вот, есть что есть,
          Да при этом есть чем есть.
          Значит нам благодарить
          Остаётся небо.
Вот и в этот пасмурный августовский денёчек, когда я вошёл в столовую, очередь в прямую линию уже не вписывалась. Извивалась змеёй, наподобие доллара. Окинул я очередь взглядом. Мелькнули кое - где знакомые лица. Однако эти знакомые были мне не настолько близко знакомы, чтобы можно было примазаться к их очереди. Пришлось мне в этот раз спрашивать крайнего.
Хотя большинство людей в столовой были мне лично не знакомы, но все они были – «Моего поля ягоды». А вот крайний, за которым я занял очередь, был явно – «Ягода не нашего поля». Это был дед, лет эдак под 60. Сухой. Высокий. Стройный. Гладко выбритый. В меру наодеколоненный и с галстуком бабочкой. Его чёрный костюм сидел на нём как на артисте. Сразу было видно, что сшит он из первосортного материала, первоклассным портным. Но был этот костюм уже изрядно поношен. Выглядел дед высокомерно и вместе с тем, как-то пришибленно. Как принц, который вдруг проснулся нищим. При всей своей высокопарности он производил впечатление, какой то внутренней надломленности. Про таких людей говорят – «Палку проглотил» Но казалось, что палка, которую дед проглотил – переломлена в нескольких местах. В глубине его выцветших голубых глаз светилась затаённая боль и безысходная  печаль.
Я тайком разглядывал впередистоящего, а змея очередь тем временем ползла и извивалась. Комбинация получения пищи была всем нам хорошо знакома, и наиграна до автоматизма. Когда человек, наконец, добирался до кассы, он выбивал чек, брал поднос, бросал на него чек, ставил поднос на прилавок и толкал его по направляющим к месту раздачи пищи. Там раздатчица хватала чек. На миг впивалась в него глазами. Затем на миг впивалась взглядом в едока, и между ними мгновенно возникал незримый, безмолвный контакт. Меню в столовой было сытным по калорийности, общедоступным по цене, минимальным по составу и стабильным во времени. Поэтому, для того чтобы уяснить состав заказа, слов раздатчице не требовалось. Достаточно было мимолётного взгляда на чек.
Взглянув на чек, раздатчица швыряла его в специальную кастрюлю – накопитель. Хватала чистую тарелку. Опрокидывала в неё уполовник щей из огромного алюминиевого бака, удобряла ложкой сметаны, и тарелка по снайперски летела на поднос. Во вторую тарелку загружались три тефтелины, кучка каши, поварёшка подливы и тарелка летела точно в предназначенное ей место подноса. В третью, «летающую тарелку», раздатчица швыряла два (три, четыре, пять, шесть) кусков хлеба. Ставила на поднос стакан компота из сухофруктов. И безмолвный незримый контакт между раздатчицей и едоком мгновенно разрывался. Всё её внимание переключалось на следующего клиента.
Некоторым привередливым она вместо компота ставила стакан чая. Некоторым прожорливым, стакан сметаны. Больше ставить было нечего. Разнообразие меню на этом исчерпывалось.
В таком же ключе разворачивались события и в тот день. Однако когда подошла очередь стоящего передо мной деда, наигранная комбинация раздачи пищи дала сбой. Сначала споткнулась раздатчица. Вместо положенного одного мига, она разглядывала необычного едока, целых четыре. А затем, когда она швырнула ему на поднос тарелку с тефтелями, дед вдруг нарушил традиционное молчание.
- Милая девушка, - сказал он недоумённо. – У вас в меню указаны три мясных блюда: шницель, биточки и тефтели. Я заплатил в кассе за биточки, а вы, почему-то подали мне тефтели.
- А какая вам разница? – вскинула на деда удивлённые глаза «милая девушка» - Что шницель, что биточки, что тефтели – один чёрт. Никакой разницы между ними нет.
Смотрел я на деда, и казалось мне, что не раздражённые слова раздатчицы летят в него, а зазубренные камни. После каждого слова он вздрагивал, изумлённо моргал глазами и пригибался. Наконец он произнес:
- Скажите девушка, а где вы учились? Где вы получили кулинарное образование?
- Ишь ты, - возмутилась раздатчица. - Образование ему подавай. Автобиографию рассказывай. Семь классов – восьмой коридор. Вот и всё моё образование.
- Оно и видно, -  назидательно произнес дед. – Ведь шницель, биточки, тефтели – совершенно разные блюда. Для их приготовления используются различные сорта мяса. У них разные режимы тепловой обработки. У них совершенно разные вкусовые качества. А вы тут компостируете мне мозги. Говорите, что тефтели и биточки это одно и то же. Милая девушка! Прежде чем, что ни будь сказать, надо подумать. Нельзя утверждать то, чего не знаешь.
- Это я то не знаю! – взорвалась раздатчица. – Да я уже пятый год вот этими самыми руками приготовляю все эти блюда. Приходим  мы сюда за четыре часа до открытия. Сами готовим всю еду, и ни кто за нас это не делает.
- Ну и как же вы готовите эту вашу еду? - спросил дед и при этом слово «еду» произнёс с великим сарказмом.
- А вот так и готовлю. Взвешиваю 150 граммов мясного фарша. Раскатываю его в одну большую лепёшку, и получается шницель. Если раскатываю в две лепёшки поменьше, получаются биточки. Если леплю из этого фарша три шарика – получаются тефтели. И сырьё тут одно и то же – фарш из одного таза. И цена одна и та же. И закладка продукта одна и та же – 150 граммов. И вкус один и тот же. Выходит - что шницель, что биточки, что тефтели, это одно и то же. Так кто кому здесь мозги компостирует? Кто тут говорит не подумавши?
Стоит дед с ошарашенным видом.  Только и нашел  что сказать:
- Но ведь так не бывает. Это же чёрт знает что такое! Это же нелепость.
- Люся. Принеси этому деду биточки - крикнула раздатчица своей помощнице, - некогда мне тут с ним базарить. Вон очередь, какая вытянулась.
Сняла раздатчица с подноса у деда тефтели. Поставила компот, хлеб и разорвала с ним контакт. Целиком и полностью переключила своё внимание на меня. А Люся, между тем, пошла  «за кулисы». Когда на мой поднос шлёпнулся стакан компота, Люся вышла из за «кулис». В руках у неё была тарелка с биточками.
Я разгрузил свой поднос на стол, который стоял прямо напротив окна раздачи. Отнёс поднос на специальную тумбочку. Взял из стоящего там сетчатого контейнера –«Шамсовый инструмент» (столовую и чайную ложки, да вилку). Когда я, уже вооружённый, опускался на свой стул, к моему столу подошёл дед со своим подносом и учтиво спросил:
- Вы позволите?
- Пожалуйста. Прошу вас. – Ответил я не менее учтиво.
Вот так и усадила судьба нас, две ягоды с разных полей, за один обеденный стол. Дед съел первую ложку кислых щей, и лицо его приняло кислое выражение. Он взболтнул ложкой содержимое тарелки три раза. Проглотил вторую ложку щей, и лицо его сморщилось еще больше. Подумав, он взболтнул щи семь раз. Проглотил третью ложку, и как - то сник, задумался. Вроде бы отрешился человек от важнейшей проблемы – наполнение собственного желудка. Лицо его постепенно «раскислилось» и приняло сосредоточенное, отрешённое выражение.
Так оно и пошло. Сидит дед за столом в глубокой задумчивости. Взбалтывает раз за разом щи в своей тарелке. А глотать их вроде бы и не собирается. Устроил  «Бурю в тарелке щей». Удивительно мне такое его поведение. Даже сам свои щи хлебать позабыл. Вспомнились мне далёкие довоенные школьные годы. Тогда старшеклассники убеждали нас первоклашек, что ежели в стакане несладкого чая помешать ложечкой точно 53 раза, то несладкий чай мгновенно превратится в сладкий. Собирались мы, доверчивые малолетки в школьном буфете во время большой перемены и начинали «Чаемешание». Один мешал чай, остальные считали. Когда число помешиваний приближалось к тридцати, результаты подсчётов уже расходились значительно. У одних уже было 31 , у других только 29. Начинались споры. Порой дело доходило до драки, но сладкого чая мы так ни разу и не получили.
Вот и тут промелькнула у меня мысль -  возможно дед, какой-нибудь заезжий маг. (Очень уж у него облик был «магический»). Возможно, он знает магическое число помешиваний в тарелке, при котором невкусные щи превращаются во вкусные?
А «Буря в тарелке» разыгралась не на шутку. Выплеснулась вдруг изрядная порция щей на клеёнку. Я от неожиданности даже вздрогнул. Дед тоже вздрогнул. Опустился из сферы раздумий в реальную жизнь. Сказал:
- Извините, пожалуйста. Задумался ни к месту, ни ко времени.- Вытер дед бумажными салфетками пролитые щи. Отодвинул решительно тарелку со щами в сторону. Придвинул тарелку с биточками. Придвинул и стал внимательно разглядывать стол. Потом встал и зачем-то пошел к контейнеру с «Шамсовым инструментом. Перебирает содержимое контейнера, звенит металлом, а я удивляюсь. Лежит на столе у него под носом и столовая ложка, и чайная и вилка. Какого же рожна ему еще надо?
Перешерудил дед контейнер и пошел на раздачу. Подошёл к раздаточному окну с головы очереди и спрашивает:
- Девушка. А почему у вас нет ножей?
- А зачем они нам нужны? – отвечает раздатчица вопросом на вопрос.
- Да ведь существуют же обязательные правила обслуживания посетителей, - возмущённо и назидательно говорит дед. – Даже  если вы подаёте к столу стакан кофе с бутербродом или булочкой, вы всё равно обязаны принести посетителю нож. Как же вы прикажете мне кушать мои биточки? Отгрызать по собачий?
- А вам что, вилки да ложки мало.- Удивляется раздатчица 
- О варварство! – простонал дед. А раздатчица крикнула плачущим голосом:
- Люся! Принеси ему ради бога ножик.
Через минуту дед вышел из за барьера. В его руке был «Ножик». Он разглядывал его с удивлением и испугом. Нож был огромный, разделочный, с громоздкой деревянной рукояткой. С таким ножом можно было смело идти на медведя. Дед опустился на свой стул. Отрезал кусочек биточка. Пожевал его. Выплюнул на тарелку и с тарелкой в руках снова побежал на раздачу.
- Девушка! – крикнул он с великой обидой в голосе. Что же это такое мне подали?
- Что просили, то и подала. Биточки подала.
- Но ведь существует в кулинарии такое фундаментальное понятии как – «Температура подач блюда». Окрошку надо подавать с температурой 6 – 8 градусов, уху с температурой 25 – 28 градусов, Биточки следует подавать с температурой 30 – 35 градусов. А температура биточков, которые вы мне подали около нуля градусов. Их же невозможно кушать.
- Не надо было привередничать. – Огрызнулась раздатчица. У нас сегодня с утра не было электричества. Испортилось там что-то. Только и успели разогреть, что тефтели. А шницеля и биточки так и остались в холодильнике. Поэтому ваши биточки такие холодные.
- Ну и как же вы мне прикажете быть – вопросил дед, обескураженный такой информацией.
- Давайте их сюда, - сказала раздатчица немного виноватым голосом – я их подогрею на плите, а вы подождите пару минут.
Вернулся дед. Сел на своё место. Начал «Бурю в стакане компота» устраивать. Опять задумался ни к месту, ни ко времени. Через пару минут прозвучал голос раздатчицы:
- Крикните там деду. Подогрелись его биточки. Пускай идёт и забирает их.
Вздрогнул дед. Воспрянул от своей задумчивости. Пошёл на раздачу. Там раздатчица в быстром темпе подхватила фартуком с раскалённой электроплиты тарелку с биточками и стремительно сунула её деду. Тому, за неимением фартука, пришлось хватать её голыми руками. Вскрикнул дед высоким дискантом. Бросил раскалённую тарелку на металлический прилавок. Тарелка упала, но к счастью не разбилась. Я ожидал, что вот-вот покроет дед раздатчицу заслуженным матом. Однако эта «Ягода не нашего поля» опять принялась за свои поучения.
- Милая девушка! Ну, как вам не стыдно? Сколько же можно игнорировать правила обслуживания посетителей? Ведь тарелку с горячим блюдом надо сначала ставить на другую, холодную тарелку и только в таком виде подавать посетителю.
Вероятно «Милой девушке» в самом деле, стало немного стыдно. Она взяла тарелку с биточками полотенцем. Вышла в зал и поставила её на наш стол. Всё это она проделала в глубоком и гордом молчании, и только вернувшись на своё рабочее место, сокрушённо вопросила:
- И откуда только этот настырный дед свалился на мою бедную голову?
Вопрос был чисто риторический, тот на который не ждут ответа. Но из громады очереди вдруг прозвучал ответ. (Громада, она способна дать ответ на любой вопрос. Пусть даже на риторический).
- Из Москвы дед свалился. Это директор московского кулинарного техникума. Сын у него здесь срок заключения отбывает, ЛПК строит. Так он на свидание с ним приехал.
Тут мне всё сразу стало понятно. И печальная отрешённость деда и его задумчивость и страсть к кулинарным поучениям. Такие вот пироги выпекались иногда в нашей эжвинской рабочей столовой при Социализме.