Гофриди. Избранное

Это весьма замечательная история первого священника белой церкви в Европе -(*белые священники во Франции всегда отличались от чёрных монашеств, сохраняя приоритет своей мирской непорочности), - кого официально обвинили в сношении с дьяволом, и кто, будучи признан колдуном и чернокнижником, оказался предан сожжению на костре. Инквизиция и урсулинки.(Болшая любовь и искренность, и великая ревность - всегда особенный нонсенс в истории, не правда ли?) Историю эту не столь романтично  отобразил Ж.Мишле в своей "Женщин'е-Ведьм'е", что и послужило началом моих исследований этой темы. Абсолютная игрушка в руках сильных мира сего - этот молодой человек, ставший предметом пересечения множества социальных интересов и склок, был сожжён 30 апреля 1611 года на центральной площади французского города Экс.(Exe)-(русские переводчики называют его Э). Пятница 30е 2010 года - время сегодня, и потому я публикую короткий отрывок из драмы, каковая была опубликована мною отдельной книгой прежде. Драма об истории, случившейся 400 лет назад.
     Имена героев в драме - нисколько не вымышленны; реплики, возведённые на уровень поэтики, представляют собой места действительных признаний, взятых из исторических документов. Демоны имеют те же имена, что стали известны нам из "Процесса по делу одержимых" (Михаэлис, 1611). Собственно, основное знание о сием процессе доступно для нас именно из трудов Михаэлиса. Домимпт, экзорцист Михаэлиса, также сочинил отдельный труд об этом деле, но был признан невменяемым, и сочинённое им писание было уничтожено. В этих двух публикуемых сценах, Домимпт - уже расставшийся с умом параноик, околдованный одержимой Луизой.
     Здесь, возможно-непонятные имена (Действ.Лиц) "Демоны-Судьи" есть результат авторского замысла, в каковом, в ходе развития драмы, истинные Демоны, исшедшие из умов одержимых, после становятся вначале монахами, а потом - судьями. Эти сценические метаморфозы есть один из методов Автора в изображении реального и инфернальных миров, каковые оба равносильно существуют в драме.   
    
     Приношу извинения за недо-корректуру модератора.
    
     Саму ж книгу в России ещё купить невозможно, увы....   


  ***********           **************        **************           **************




© Тулепов М. К.
ООО "Феникс плюс" Союза писателей России.
ЛР № 071772 от 17 декабря 1998 г.
ISBN 5-900616-26-6.

               

                ГОФРИДИ               
               
             

                (МИСТИКО-ФИЛОСОФСКАЯ ДРАМА)

                /в трёх Частях и с Эпилогом/

                1я Редакция. 

Сюжетный объем включает в себя три театрально-поданых действия и эпилог. Место события — Франция, Прованс. 1610-1611 г.г.


                ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ЛУИ ГОФРИДИ — молодой священник церкви des Acoules, приятный, любезный, провансальский горец, человек "волнений и страстей".
МАДЕЛЕНА ДЕ ПАЛЮД — девушка из аристократической семьи, воспитанница монастыря урсулинок Ромильона. Мягкого, кроткого нрава.
ЛУИЗА КАПО — девушка 20-25 лет, монахиня-урсулинка из простолюдин, возмужалая, мощного телосложения.
РОМИЛЬОН — основатель монастыря урсулинок, пожилой мужчина с репутацией благочестивого человека.
ОТЕЦ МИХАЭЛИС — монах, настоятель монастыря в Сент-Боме, также ведает инквизицией в папской области Авиньона.
ДОМИМПТ — монах, заклинатель бесов из Лувена, средних лет.
ВЕРРИНА    —
ЛЕВИАФАН — демоны, гнусная троица.
НЕЧИСТЫЙ —
ВЕЛЬЗЕВУЛ — гордый и благородный демон, началь-ствующий над вышеозначенными тремя.
ИИСУС — безмолвный персонаж.
ЧЕЛОВЕК СО ШПАГОЙ — также безмолвный персонаж.
ОДЕРЖИМЫЕ, ЧЛЕНЫ КОМИССИИ ПО ОПРОСУ ОДЕРЖИМЫХ, СЛУГИ И Т.Д.

    *************       **************        ************         *************
               

                ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ (СЦЕНЫ 7я, 8я)



СЦЕНА СЕДЬМАЯ. Свет растет в силе. На сцене видны пока только лица из предыдущей картины. Раздаются грубые, но властные голоса.



ГОЛОСА. Суд. Казнь. Правосудья величие. Лобное место. День казни.
Апреля тридцатое. День в государстве, в народе – шута.
Закон. Многолюдие. Воля Фемиды величественна. В едино-разии
Лица, Намеренья, Постановления. Монаршая власть.
Казнь .
Суд  перед Казнию.

(“Подсадные утки” в зале начинают создавать провокаци-онный, но большой достаточно шум. Плюс еще слышится фонограмма ора и гомона того, как раз-таки “люда”. Свет выхватывает из пространства тени пока что лишь Михаэлиса, Ромильона и Демонов-Судей, однако уже, - и все быстрее с течением времени. -  делаются различимыми и остальные фигуры.)
Итак:

ДЕМОНЫ-СУДЬИ (говорят в зал). Народа собрание уже голосит: как!
РОМИЛЬОН (в привычной ему манере). О, люди. Грехи.
МИХАЭЛИС (пессимистично). “Разум массы”. (С горькой ус-мешкой.)
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Грехи голосят их здесь с совестью вровень и страхом. И Люди-то – только лишь Люди.
РОМИЛЬОН. Им – мир “их”.
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Взгляните, Народно собранье на Площади – что Минотавр, “в Лабиринте питающий зверское брюхо” жертв, сотнею новопришедших из града; и улицы – путь в Лабиринте…
МИХАЭЛИС. Путь к казни…

(К моменту произнесения последних слов свет особенно ярко вспыхивает, предоставляя на вид красочную картину действия. На сцене теперь это четко видно. – присутствуют все Действующие Лица в драме; а именно: Домимпт – быть может, напевая свою песенку, изредка, правда, принимая свое сумасшедшее участие в настоящем ходе событий; “Маделена – не похожа более на человеческое существо, выражает собственные чувства лишь рвотными какими-то, гортанными звуками и набором бессмысленных жестов; Че-ловек со Шпагой; Слуги – статисты. Луиза. Гофриди – как и подобает выглядеть человеку, ведут коего на смертную казнь; Христос; и плюс, конечно, и те, кто был в сцене до этого – Михаэлис. Ромильон. Демоны-Судьи.)
(Короткая пауза. Музыка.)

РОМИЛЬОН. Ну, с Богом.
ЛУИЗА (указывает народу на Луи). Сожгите его! Вы сегодня обязаны заживо сжечь заражавшую вонью, чумой всю округу, макаку! О, проклятый, - Дьяволом, Богом, Народом! – он… В огнь поспешно ведите погубителя душ, не щадите! Затем – правосудно гореть ему чтоб, чтобы жарилась кровь его. чтобы стала она наконец в меру жаркой и черной, внутри схороненной в  нем совести, в муках! – Казните!!!
ХОР. Апреля тридцатого в Эксе – день последний быть дол-жен!
ДЕМОНЫ-СУДЬИ (к Михаэлису, как бы имея еще с ним неза-конченный разговор). Ну, так вот: сегодня закончить обязаны мы представленье для люда, а Демонам время узнать об их месте…
МИХАЭЛИС (сердито). Так будет.
   
     Домимпт и Человек со Шпагой.(Роль Ч.Ш. весьма проста: по-поручению Домимпта, - и это моменты невымышленной истории, - тому надлежит размахивать шпагой, дабы разрезать в воздухе невидиму нечисть, которая дескать спешит колдуну на помощь; этаким занятием сей "Франкенштейн" и занимается наредкость исправно, глядя в мир с ужасающим лицом. Первое появление Ч.Ш. в драме - в сценах предыдущих.) 

ДОМИМПТ: Наверное, мага сожгут, - уготовлена участь… Эй, воин! Оружия силой врезайся ты в дым: только хворост еловый зажгут – сразу ринься! Спасемся!!!
ЛУИЗА. Узнаешь, пошто пренебрег мной! (Частно к Луи.)
ХОР. Смерть Злому и в огне! Возмездье! Поставить его в се-редину. На вид, - чтобы больше не было споров, но дым лишь! Луи смерть народ жаждет видеть!
ГОРИДИ. О, Бог, дай мне смелость…
МИХАЭЛИС. Постой, люд, - сперва говорят, пускай, бесы!.. К кресту их! ( Словам вторят некие Голосами.)
(Музыка. Маделена – это утерявшее обличье человеческое, трагичное существо – сходит со своего места. И направля-ется в сторону Михаэлиса, к распятию. Было говорено рань-ше, что безмолвный персонаж – Христос – присутствует в сцене. Так вот: да. Это он – Христос – берет за руку девушку, - точнее, то, что осталось от нее, – и ведет
ее, позволяя при этом ей на себя опереться.)
ЛУИЗА (пытаясь встревать). Я знаю!..
РОМИЛЬОН. Уж больно орет сия…
МИХАЭЛИС (делая знак к тому, чтобы Луизе пока что за-ткнули рот). Вскоре ж замолкнет в смиреньи (очень гневно о Луизе.)

(Слышен хищнический гомон толпы.)

МИХАЭЛИС. Народ мой! Девица, в которой взвывал Вельзе-вул, сама двинула стопы к распятию!
ХОР. О-О, Маделена!
МИХАЭЛИС. Послушаем, что демон сей, - коль остался в душе жить еще у нее. – станет миру гласить о Луи. (Выражение лица адвоката.) Вельзевул! Может, есть тебе, чем оправдать зло Гофриди? Уж казнь тут…

(В ответ доносятся лишь сжатые рыдания ее, гортанное
клокотание. Тело Маделены бьется в конвульсиях.)

ГОФРИДИ (куда-то в сторону от всех). Молчание дай ей, Господь!
                (она на коленях; после сцены исхождения дьявола, она без движения)

МИХАЭЛИС. Вельзевул нем, народ. (С едва заметной, но ис-тинной долей разочарования)
ХОР. Избавление!
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Чистое Чудо (В тоне сарказма.)

(Когда Христос проходит мимо них по сцене, они – Демоны – придерживают, словно бы от порыва ветра обещающие вдруг слететь маски.)

МИХАЭЛИС. И бес не достанет причины остаться отныне в рабе Де Палюд, - ему прочь отойти?.. (через паузу, короткую; тогда как Маделена не реагирует на внешние раздражители более). …Дьявол изгнан!
РОМИЛЬОН (не на публику). Победа…
ГОФРИДИ. Храни ж оной душу, вне слез… (Опять куда-то в сторону.)
ХОР. Хвала Господу!
ДЕМОНЫ-СУДЬИ (между собой). Массам – “величие Духа в Чудесном” – что кровопускание чумным: в неизбежном бреду, затихают на миг вдруг, и им мнится…
ХОР. О, Чудо! Спасение! Чудо!
(Возбуждение толпы. Безвольную Маделену отправляют
занять место, уготованное ей Судом.)

ЛУИЗА. Изгнали вы беса от ней, – Вельзевул ныне в ухе Гофриди!• Казнь мужу!
ДОМИМПТ. (сумасшедше). Пророчицу слушать должны.
РОМИЛЬОН. Не закончим ли с сей? (О Луизе.)
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Да, конечно.
МИХАЭЛИС. Веррина, стань ближе. (Жестом подзывает ее.)
ГОФРИДИ (вполголоса, и не прямо к Луизе, но якобы с ис-кренней жаждой злых действий по отношению к нему). Убей меня…
МИХАЭЛИС) (в ответ на беспокойный рев толпы). Люд, прежде чем слышать последнее слово Гофриди, расквитаемся с Капо. (И неслышно для масс) В утробу б ей – жарких каменьев, углей бы!..
ДЕМОНЫ-СУДЬИ (к Луизе). Итак: пожелало ты смерти Луи, наставляешь собранье к тому, бес Веррина?
ЛУИЗА. О, да!
МИХАЭЛИС. Отчего же?? Скажи, отчего вдруг так плохо теперь отзываешься ты об избраннике Нечистей, друге: Что сталось?

(Несколько одобрительных аплодисментов из зала.)

ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Ответь, демон.
ДОМИМПТ (сумасшедше, складывает руки в молебном жес-те). Мир – во внимании!
ЛУИЗА (к Гофриди). Жизнь продолжалась твоя б, если б не быть тебе с камнем столь схожим, Луи! (А теперь она обраща-ется ко всем присутствующим.) Не на небе,  слушай!

(Луиза заходится в экстазе безумия и пророчества.)

ЛУИЗА. "О черте в народе" - от Зла, - и "О зле о народном", - ответ вам. Намерены вы вопросить, но о правде не хуже из-вестно всем, чем и писцам, чем и слугам закона!
ДОМИМПТ. О, Святый!..
ЛУИЗА. Коль сами не прямы - искусство такое не прочьте ссудить и для Дьявола!
ДОМИМПТ (в ужасе от таких слов). С черных, сгоревших небес Глас, Ты - Образ, Предел, как и Суд есть!!!
МИХАЭЛИС. Заткнулся б… (о Домимпте). - (Демоны-Судьи одобрительно кивают головами на последние слова Михаэлиса.)

(В этом, возможно, месте Домимпта окружают несколько слуг с тем, чтобы увести его, мешающего последним допро-сам. Позже, - очень скоро, - он будет отведен в особое место похожее весьма на клетку для опасных душевнобольных, где он и останется пребывать вплоть до окончания сцены.)

ЛУИЗА (продолжает беситься). Хочу вам сказать, что путь Духа не может быть смерен рассудком! Вы - люди, - хоть рады встречать иной раз как и знак, и намек на присутствие тайное Сил Высших - вам ли то станет покорно, Ага?! Вряд ли! Ибо, хоть и откроется где видный вдруг знак для толпы, - далеко не всегда будет он подтверждать то, что вы в услышанье бубните, "тельцу лишь в угоду и трону"!
МИХАЭЛИС. Будь точен.
ЛУИЗА. Не раз продавались продукты свершенных при вас преступлений, сойдя за святыню, и впредь будут.
(т. е. Такие "святыни" еще, несомненно, будут и в даль-нейшем продаваться; следи за сюжетом, читатель, - здесь прямое пророчество о судьбе одного из Действующих Лиц!);
То - страшно, как если бы в нанове строенном Храме, при входе, украсили б главные плиты его именами злодеев вы, - и к их славе! Так впрямь ли желаете спрашивать Нас (Это под-черкнуто в ее словах, так как в Луизе сейчас говорят все де-моны, три их голоса) о непостоянтсве ветров злых и Дьявола, если в самих вас не много видать постоянства?!
ВЫКРИК ИЗ ЗАЛА. Довольно позора! Молчит пусть!
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Разбуженный злом честный люд повергает подчас и певцов, и ораторов в гвалте.
ХОР. Колдун где???
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Пред Судом ныне место занять ей - испол-нить репризу для черни.
МИХАЭЛИС (к безумной Луизе). Веррина!

(Один из Демонов-Судей смеется вдруг; в ответ на его
смешок, Они обращаются друг к другу, переглядываются ча-стно.)

ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Потом пригодится она Нам, в дальнейшем - в общественных-де представлениях; сейчас пускай кажет свое поклонение всем здесь.

(Слуги в этот момент осуществляют некие грубые действия применительно к Луизе, дабы утихомирить
сию бестию.)

МИХАЭЛИС. Пожди, люд! (Делает знак толпе к тому, чтобы беспокойный шум народный стих бы; шум, в котором слы-шится имя Гофриди, на время стихает.)
ДЕМОНЫ-СУДЬИ (к Луизе). Итак, утверждаешь, что правду гласишь, - что берешься ко слову добавить? Аль спляшешь?.. Да, истинно, коли пророчества Дух в сей, - возьмется, пусть, в мир показать, херувимы что и серафимы, престолы деяют (их циничные интонации в том) пред Господом…
РОМИЛЬОН. Ужас сих зрелищ… (как всегда в своей раздра-жающе смиренной манере.)
ЛУИЗА (вдруг осознавая нищету своих прав). Как могу я? Они ж не имеют телес!
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. То - вдруг Судьям угодно, - и значит, пока-жешь!
РОМИЛЬОН. Как пошло, как жутко…
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Твой выход! (К Луизе - подчеркнуто цинич-но.)
(Вновь растущее беспокойство в народе. Само ж собранье заливается жутким хохотом. Начинает звучать музыка, и Луиза, подгоняемая усердствующими Слугами, принимается исполнять "вверенное ей поручение": она подражает полету ангелов на сцене, либо пламенному устремлению одних, а когда - поклонению других из тех. Так, эта гордая Капо теперь склоняется пред Демонами-Судьями, которые, возможно, снимают на время маски, целует помост, вытягивается на полу в прямо-таки совершенно не ангельских позах. Птицы, множество их, над площадью дополняют картину сего зре-лища.)
МИХАЭЛИС (к народу). Слушай, народ, и смотри: торжество в том явленно к вам Сил Иисуса! Сей Дьявол, сказал он тут все, все, что мог, и отныне несет лишь Кресту и Суду поклоненье, - покончим с ним; больших к решению в процессе не надобно слов лишних: последнее слово за Магом.
ХОР. Гофриди! Гофриди речет пусть!

(Слуги-статисты грубо подхватывают Луи под руки и вытаскивают его на середину сцены, ставя перед Судебным Собраньем. Лиуза к тому времени не окончила еще своей су-масшедшей пляски. Не переставая исполнять придумываемые ею пантомимы, сквозь шум люда, она, оказываясь перио-дически недалеко от Луи, бросает в лицо ему последние про-клятия.)

ЛУИЗА. Ты меня оттолкнул, отверг, уничтожил все лучшее в женщине - будь же проклят! То было Солнцем Луизы, "священ-ной росою" и временем, мира рожденьем и богом; ты предал… (К ней сзади пытается подойти Христос, пробует ос-тановить ее и обнять, но она, к тому безразличная, оттал-кивает его, и Он падает, ударяясь головой) …улыбку Христову и плач во мне; свет мой низверг, как и то, что считала я счастьем и небом, и сердца спасеньем - в Геену обрушил! Ты проклят - в веках, в поколениях, в дне ныне текущем, последнем! Тебе дарит ненависть та теперь, кто всегда оставалась бесстрашной и верной погубителю женщин. Муж хладный, - что ангел, хорош ты, что ангел, последуешь в Ад, чтоб позднее сойти туда мне за тобою по смерти, чтобы тоже став проклятой, чашу испить всю любви Преисподней с Гофриди! Одна буду там, - пред тобою Луизе лишь только стоять, не девчонке! Луиза - раба и судья чрез огонь станет Там за "убийства в народе"
(Имеет в виду то, что она обязуется все больше и больше наговаривать на безвинных в народе и лжесвидетельство-вать во вред, тем самым вести и других к смерти, якобы так совершая чудовищное жертвоприношение своей дьявольской любви)
Убийства безвинных всегда ведь. Всегда, навсегда нам обоим гореть, и в "помолвке костром" тебе пить лишь раскаленный воз-дух за это, - до дна, о, любовь моя, только до дна, чтоб, до дна пей!!!

(Люд видит Гофриди, прямо перед собой, в толпе растет возбуждение.)
ХОР. Гофриди! День смерти и правды!

(Какое-то время все описанное тут беспокойство продол-жается вместе с музыкой; потом - когда Луизу, наконец, пин-ками и кнутом побуждают занять, - молчаливо! - место подле ног Демонов-Судей, свет со сцены на короткий миг уходит, и вскоре возвращаясь, рисует уже более упорядоченную картину Действия… Хм, не стоит забывать и о Человеке со Шпагой, который все это время присутствует здесь.)



             СЦЕНА ВОСЬМАЯ. Продолжение картины Суда.

              (Гофриди перед Судом и народом.)


МИХАЭЛИС. (Сквозь новый взрыв негодования в люде). Себя самое судит он - сей Народ - коль ждет сцен преисполненных мести и смерти; возможно, Он - этот Народ - и Судья есть, да только Судья, сам в свое же лицо и плюющий… Покуда в суди-мом узда и мерило найдутся, все ж и для его осуждавшего в мире, - не тот осужден будет, кто назывался виновным, но весь невиновный тут люд и судим вместе с именем Приговоренного к казни!
ХОР. Грядет час!

(По знаку Михаэлиса массы успокаиваются.)

ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Итак, Луи - муж проклинаемый - есть ли вам чем оправдаться? Люд - Слух есть.
ГОФРИДИ. Нет. Я подо всем подпишусь, мне нельзя отрицать здесь что-либо.
МИХАЭЛИС.(адвокатируя) Гофриди… Вы, что ж, вдруг со-гласны с глупцой, что про вас говорится толпе, даже с тем, что и черт Вельзевул - в вашем ухе?
ГОФРИДИ. Согласен.
ХОР. Маг, Ужас! Во пламя!
ДЕМОНЫ-СУДЬИ (величаво). Гласят обвинения, что против вас, мол, в распутстве умели вы применять злые чары, секреты; как будто бы с тем продолжалась в вас жизнь, чтобы осу-ществлять лишь развратные, чуждые для человеков, желанья.
МИХАЭЛИС. Признаешь?! (Шепотом, в последней надежде.)
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Могли бы составить протест, апеллировать…
МИХАЭЛИС. Есть еще шанс… (Украдкой к Луи.)
ДЕМОНЫ-СУДЬИ (цинично). Время есть для всего…
ГОФРИДИ. Не способен солгать, коли перед крестом уже клялся. Жду смерти.
РОМИЛЬОН. Смерть ждет вас.
МИХАЭЛИС. Гофриди, ответь только: ты ль отрекался от Бога и в вере ль?
ХОР. От Бога - отрекся ли он, отрекался?!
МИХАЭЛИС (отчаянно, фатально, с большим чувством). От Бога?!
ГОФРИДИ. Я… Да… (слёзы в глазах) Да… отрекся.
ХОР. О-о! Он отрекался!!!
ГОФРИДИ. В костер мне.

(Михаэлис, ощущая собственное бессилие, опускает руки.)

ДЕМОНЫ-СУДЬИ (упиваясь властью). "От Бога…", - Луи, Нам хотелось бы знать, что все значит сие, что в устах лжесвящен-ника, плута, злодея могло бы нести в себе это, - особенну нена-висть или никчемность, предел ли?
ДОМИМПТ (к Человеку со Шпагой). Спаси нас!

(Короткая пауза.)

ГОФРИДИ. Прости мне (ко Христу). …Незрелым я мальчиком был уведен в жизнь церковну. Насильно ль?.. Не знаю… Назвать сие словом одним не берусь, вижу лишь, что не отняло это сил многих тогда и у старших, и все же: не ведая разниц меж знаньем пути иль игры еще, я – не имевший сомненья ума, открыл пред собою, действительно, свет лучших истин, свет божий, сияющий сребром и искрой в час неба.
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Весьма поэтично.
ГОФРИДИ. В том свете, однако, хотел распознать человече-ской жизни возможность, - этак взрослел я; меня тяготить стала скудость любви в окаменелых, бездушных твореньях обрядов и правил "без права на сердце"; я верил, - о, да!- но от глупых тогда поклонений брала меня злоба все чаще: "рай жизни в живом, не в усопшем по мертвому слову письма лишь", - так думал… Да, верил… И чтить мог бы свет тот и впредь, - что всегда сущ! - да только ведь не как священник; земной человек жаждет радости, алчет плодов в воздаяньи, положенном богом ему за спосланность их, - сей и угоден; но нет, мой удел не таков: "не-соответствие среды и ума" положило начало злой горечи; позже дано было мне превратиться никак не в святого… (Переводит дух, гордо и искренне к Суду.) Я смерти жажду.
РОМИЛЬОН. Еще что он может добавить к тому?!
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Нет же, пусть продолжает.
МИХАЭЛИС. Гофриди… Святым не быть - вряд ли повод достаточный есть в этом, чтоб быть подвергнутым казни, со-жженью.
РОМИЛЬОН. Сегодня же, и не в какой день другой, он в огонь должен стать!
ДОМИМПТ. Дьявол, сегодня!
ДЕМОНЫ-СУДЬИ (к Луи). Итак, продолжайте, Гофриди: что дальше?
ГОФРИДИ. Шел, веруя в свет, презирая все боле устав ваш, я по направленью к Любви, одиноким; блуждал, путешествовал много, окружный весь мир исходив пилигриммом, познал в мере юдоль людскую и горе; запомнил равнины и Альпы, и мысли от града и реки, и лица взымели значенье прямое во мне, что жизнь есть ни средь книг, ни в убежище стен (т. е. "в убежище церковных стен"), - меж людей только. Откровеньем путей моих, букве в укор, становился живой человек, постигаем: казалось, цветы души вдруг распускались прекрасно во мне, напоенны ро-сою любви божества, когда к ближним…
РОМИЛЬОН (со стороны это слышится несколько ядови-то). …Иль к ближней иной…
ГОФРИДИ. …Позволял я, разверзтому солнечно Господом чувству во мне возносится к вседальним вершинам молитв, прошептанных о Жизни их и богоучастии. Но чаще свет мерк мой, когда примерял я доверенну боль чью-то к строгости ваших уставов, - страдал я: иначе себя ощущал, нежели тот, кто с любовью бы мог, равносильной, ко слову, к себе, к человеку, Устав преподнесть этот верно; я и любви моей степень, к душе, к Человеку, отличными были всегда оттого, что повсюду "читалось с листа", в полутьме, что, шепталось на свечку бурчаво. Да… Я оттого-то и предал тот свет, что считал лучшим даром с дней ранних, елеем, - наполнившись досыта всеотвращеньем к закону, когда мерзко лгал я, что в нем (т. е. в писаном этом законе) сей свет и таится; гласил-де священник отвратный про то всюду, принято что говорить, - не про то, во что верил, чем жил сам, - так стал он предателем бога… Впоследствии уж бесконечно плодил я ложь, Грех на земле, в овцах - золы (от слова "зло"); свершил преступлений и подлостей в Черта числе много больше, чем сам и помыслил, - сознаюсь: я - злой человек перед богом, - Гофриди - развратник и душ погубитель тех, Каин - я, дья-вольский луч в совращенных.
ХОР (в ужасе). Соклялся!
РОМИЛЬОН. Растлитель девицы младой, Де Палюд Маделены!
ГОФРИДИ. Да… каюсь.
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Ты брал ли женой для себя ее…
ДОМИМПТ. Враг Сам!..
(Показывает в сумасшедшем испуге в одну из сторон; после этого на клетку его накидывают плотную, непроницаемую для света материю, словно бы на птичью клетку: невидимый уже со стороны, Домимпт исходит рыданьями в бреду.)
ДЕМОНЫ-СУДЬИ (продолжают прежний вопрос). …Пред Дьяволом?
ГОФРИДИ. Брал, да… Одна совращенная дама мной…
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Плотски?
ГОФРИДИ. …Она - совращенная ранее…
ЖЕНСКИЙ ВЫКРИК ИЗ ЗАЛА. Он врет! Беспощадно должны наказать вы злодея! Бесстыдный!!!
ГОФРИДИ (по знаку Демонов-Судей продолжает делать признания). Из высшего света известная дама ко мне шла на исповедь часто; однажды мерзавца сия познакомила с девочкой лет от двенадцати, да, та и была Маделена.
РОМИЛЬОН. О, ужас!
ГОФРИДИ. Бежала она от меня, наказанья страшилась, - во мне же зажглась столь великая страсть, что настиг я ее, чрез года долгих поисков, у Ромильона.
ДЕМОНЫ-СУДЬИ (с ядовитой иронией). "Победоносно взо-брался на стены".
ГОФРИДИ (продолжает). Да, в Дьяволе, та - Маделена - жена мне есть, верная сердцу супруга. И вот что: я "Дьяволом" все назову здесь по Вам, все, что ни посчитаете богом с высот, на которых сей суд правит.
МИХАЭЛИС. Безумец.
ХОР. Суд, смерть ему дай! О-о-о! Ужасный волшебник! Гоф-риди Луи! - не уйти заслужившему столькия платы, от квит под-наложных в народе! Стань пеплом!!!
ГОФРИДИ (не он, но будто вся жизнь его, ее скрытый голос, говорит теперь к людям). Стремлением к богу сочтете, коль вы очевидность намеченну, лишь приспособленья к Завету, - скажу вам: по мне - добродетель одна, и она - снисходительность есть ко всему Человеческому, что не фальшиво, что натурально и денно, - а в ней - и стремленье; Вменяете ж богу, когда быть Таким, умилен Кто при виде одевших лжемаски существ, при-способил кого Он "цепями запрета" душить жизнь в другом, демонстрировать право "о месте их" по "слову Иного" (т. е. прикрываясь словами Христа), лишь пользуя слабость, - Не Бог для меня Такой! Да!
ВЫКРИКИ. Во костер! О, Иуда и Прошлого, и Настоящего! Выродок!
(Шум и гомон вокруг.)

ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Ты отвергал вседоверие жизни к участью Господнему в ней, Луи!
ГОФРИДИ. Да.
ХОР. О, богоотступник!
РОМИЛЬОН. Однажды и Слова, что дал Ему, цену святую сравнял с отступления грязью!
ГОФРИДИ. Да.
Хор. Истин небесных хулитель!
РОМИЛЬОН. Он Женщины рвался, - в том превозносил он паденье ее к Сатане. Сатану вечно падшего!
ГОФРИДИ. Да. Мольбы в невидиму область устремляю сейчас, к Той с любовью.
ХОР. Развратный пес! Сын он Кибелы!
ГОФРИДИ. Да, грешен.
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Ты, в белых одеждах, народу нес зло ис-кушенья к пороку!
ХОР. Коварный!
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Затем, искушая, пленительным в том находил снисходить к ним, свернувшим с пути, искушенным и слабым созданьям! И им же впоследствии ж сам заповедовал не-вообразиму, немыслиму долю свободы в Прощении, будто бы с чистой любовью!
Хор. Злодей! Враг сам!
ГОФРИДИ. Да, правда.
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Незаконные счастия смел прочить падшим: то нес в ложном слове, в злом яде!
ГОФРИДИ (соглашается, даже не слушая слов их). Не скрою.
ХОР. Маг! Вредный колдун!
МИХАЭЛИС. Не попробовал снять духовенства одежд даже! (укоряюще).
ГОФРИДИ. Не вышло во времени… Да, мой отец, не успел я…
ДЕМОНЫ-СУДЬИ. Гофриди! Отрекся от бога ты!
ГОФРИДИ. Да.
МИХАЭЛИС (и его вера, и непонимание проблемы Луи, - нравстенный предел личности Михаэлиса, его трагедия, его боль). Даже Здесь и Сегодня, Луи: скрал ты право у Господа истинным быть; "хоть и с грешным - все ж, был бы он богом, не прогнан, никак не изолган!" (Последние слова - намек на частный разговор их друг с другом, что был ранее в драме.)

(Сыплются вопли, проклятия со всех сторон.)

ОР. Сегодня! (*Сегодня! - с реверсным эхом.)

(Михаэлис с грустью взирает на бушущее, плотоядное, огня жаждущее, море народное. Плюс страшное беспокойство на сцене: сумасшедствие Маделены, страдания Луизы, усердные старания Человека со Шпагой, выполняющего свой нелегкий труд, громкая песня Домимпта, доносящаяся из клетки его, песня шизофреника.)

ДЕМОНЫ-СУДЬИ (о песне Домимпта, аль о чем-то еще). О жизни безумной, всей - песня…

(Михаэлис подает рукой знак к тишине.
Слышно лишь тяжелое дыхание Человека со Шпагой.)

МИХАЭЛИС (печально). Гофриди Луи, вас казнят ныне в несколько близких минут - отвечайте: Тот Свет - вы питались им некогда, жил Он в вас с юности нежной, - СЕГОДНЯ, значенье какое имеет для падшей души, и хоть сколько-то властен ли над чародеем?
ГОФРИДИ (слёзы в глазах, странный отблеск). Пред Ним - на коленях я…Ад…Понятым, если не смог стать - простите… О, отец инквизитор… простите…
МИХАЭЛИС (еще к Гофриди). Наш Бог всепрощающ, прекрасен, Луи… (отходя от Гофриди.) …Мы ли знаем про волю Его?.. (И теперь доминиканец обращается уже в зал и к Судьям.) …Слово от инквизиции: Люди! Раскаянье это, как видно, поможет спасти его душу, но телу нельзя быть не преданным святу костру. Вот - решенье.

(Всплеск волнения среди статистов и "подсадных уток" в зале; шум на сцене, шум за кулисами и в зале. Хаос звука и света. Позже Демоны-Судьи принимаются поздравлять друг друга; к ним присоединяются остальные Действующие Лица, даже Луиза, которую бьют, может, и Домимпт, выглядывая в мир из-под темной накидки на клетке, - все, кроме Михаэлиса, который уходит от этого в сторону, если не со сцены.)
ДЕМОНЫ-СУДЬИ (чрез общий гвалт). Итак, приговор слушай люд ко священнику злому Гофриди: повинный он во совращении, в колдовстве, будет сожжен живым и публично Апреля тридцатого в городе Экс. К исполнению казнь привести и немедленно!
ГОЛОС ПРОСТОЛЮДИНА. Эко сух хворост!

(Свет сходит со сцены. Какая-то финальная суета.)

ГОЛОСА (в полутьме уже).

Суд. Казнь. Правосудья величие. Лобное место. День казни.
Апреля тридцатое. День в государстве, в народе – "Шута".
Закон. Многолюдие. Воля Фемиды величественна. В едино-разии
Лица, Намеренья, Постановления. Монаршая власть.
Казнь.
Суд после Казни.

(Тяжелая, давлеющая над залом музыка.)
(Еще видно, как Гофриди хватают и тащат в условленное
ранее место. Опускается Железный Занавес, и вместе с тем во всеобщем взрыве эмоций сцена заканчивается.)

                КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ.